Ночи в Новом Орлеане (джен)

Холодный ветер гнал сухие листья, они хрустели под ногами, превращаясь в пыль, и Лестат, чуть прикрыв глаза, наслаждался этим звуком. Был в тихом хрусте какой-то покой, умиротворение, от которого разум очищался, а сама жизнь казалась менее приторной и унылой. Лестат любил осень, а здесь, в Новом Орлеане, она была действительно прекрасна. Сочетание оранжевого, жёлтого и ярко-красного пленило, и пусть в темноте оттенки были смазаны, острое зрение вампира позволяло насладиться всей палитрой осенних красок.

Французский квартал, где некогда у Лестата было жильё, горел огнями сотен гирлянд — очередной карнавал, коими город жил. Смертные так глупо велись на любого вида развлечения, а Дети Ночи, пользуясь случаем, вкушали свежей, слегка разбавленной алкоголем крови в любых количествах.

Сегодня всё было как всегда: молодые люди на балконах с цветными бусами, свешенными с запястий, девушки под балконами, добивающиеся этих украшений весьма своеобразными способами: обнажением. Мир катился в тартарары, Содом разросся до колоссальных масштабов, и жертву в подобных условиях было отыскать легче лёгкого.

Лестат выбирал долго, любая из красоток и любой из молодых людей мог пойти с ним, стоило только позвать, а Лестат, как ценитель прекрасного, не хотел довольствоваться полумерами. Поправив маску, скрывающую слишком известное лицо от настойчивых фанатов, он просканировал взглядом площадь. Выбор был уж слишком большой, хотелось чего-то особенно прекрасного.

Заприметив наконец темноволосого юношу с пушистыми ресницами и большими голубыми глазами, Лестат начал к нему своё продвижение. Он был уже совсем близко к своей жертве, мог расслышать размеренный стук сердца, перегоняющего по телу горячую кровь, почувствовать едва отделимый от числа прочих аромат, чуть тёрпкий, смесь океанического бриза с чайным деревом, ощутить спектр эмоций, которые быстро сменялись одна другой, в зависимости от того, в какую сторону юноша вертел головой. В последний миг они даже встретились глазами, и молодой человек с интересом окинул Лестата оценивающим взглядом. Лицо, скрытое маской, наверняка вызывало интерес, так как юноша сделал шаг навстречу, и Лестат сделал шаг тоже, но вдруг застыл в оцепенении. Вампирское чутьё уловило присутствие другого бессмертного. Намного более сильного, чем даже он, испивший крови Первородной — Древнего.

Клаус был не в самом лучшем расположении духа. Лишь недавно вернувшись в город, он успел переругаться со всей своей семьей, а когда склоки осточертели, просто ушёл, хлопнув дверью. Настроение было — убивать и калечить, а сам город, в который с момента приезда он вышел в первый раз, вызывал лишь раздражение. За прошедшее с его последнего визита время, Новый Орлеан практически не изменился: всё те же улицы, те же дома, хоть и чуть обновлённые. Даже карнавалы и то те же самые. Ничего занимательного.

Такие знакомые-незнакомые улицы, лица. Клаус сбавил шаг. Город когда-то нравился ему. Пожалуй, это было лет сто назад, может, двести. Когда возраст исчисляется тысячелетиями, такая мелочь, как век, проходит почти незаметно. Вернувшись в знакомые места, Клаус вновь погрузился в водоворот вечных гуляний, разврата и музыки. Новый Орлеан просто дышал жизнью, и на долю секунды Клаус ощутил себя способным насладиться этим.

Хотелось просто отдохнуть и забыть обо всём. Кол и Ребекка, устроившие грызню, остались в особняке, и впервые за последние полчаса их гневные голоса не звучали в голове. Взбалмошная сестра, несдержанный младший брат — когда они сходились, стены сотрясались, а когда они объединялись против него, у Клауса начинали чесаться руки. Впрочем, как бы то ни было, он знал, что в самые трудные моменты его чудаковатое семейство проявит удивительное единение. До нового раза, когда его опять сделают во всём виноватым.

За людьми наблюдать было забавно. Старые легенды всё ещё ходили улицами города, кто-то верил им, а кто-то считал обычной сказкой. И лишь редкие из коренных жителей знали точно: в городе живут чудовища, и любой может стать ужином.

Злость ещё не прошла, и хотелось разорвать кому-нибудь глотку. Окидывая быстрым взглядом разноцветную толпу, Клаус выбирал себе жертву. Поиск оказался прерван совершенно неожиданным образом — острый нюх ощутил представителя его рода. Незнакомца.

Найти того в толпе оказалось не так уж и сложно: молодой вампир отчетливо выбивался из остального сборища аурой силы, свойственной только бессмертным. Клаус простоял какое-то время на месте, рассматривая незнакомца, лицо которого скрывала маска. А тот, без сомнения, проделывал то же самое. Клаус даже издалека видел серебристый холод бессмертных глаз, остальное скрывал алый бархат. Это слегка раздражало, даже скорее бесило. Да, сейчас карнавал, и всякий имеет право прятаться от окружающих. Но Клаус не любил подобного — условия были неравными.

Сосредоточившись на цели, он двинулся к ней. Люди уступали ему дорогу, а тех, кто не успевал отойти в сторону, древний просто сдвигал с пути. В его городе никто не имеет права прятаться от него, тем более новый хищник. Между тем, его цель продолжала следить, не отводя глаз. Наглый. Ещё одна причина не отпускать молодого вампира просто так. Эфемерное «разорвать глотку» приобретало более физический оттенок.

Лестат расправил плечи. Вампир, в котором просто читалось величие и могущество, направлялся прямиком к нему. Лестат не привык чего-либо бояться, даже древних, даже древних в гневе. Не тому обучал его отец — не сбегать, как трусливая собака. Даже, когда страшно. Особенно, когда страшно.

Приняв как можно более расслабленный вид, Лестат сделал то, что умел лучше всего — принялся лицедействовать. Время, проведенное на театральных подмостках, не прошло даром.

Маска, скрывающая верхнюю часть лица, должна была в этом помочь. Без лишней вычурности: алая с позолотой по краю, она помогала сохранить видимость абсолютного спокойствия, скрыть дрогнувшие на миг желваки. Прямая линия губ не выражала ничего: ни радости, ни гнева, ни страха. Чистое ничто.

Приближающийся вампир, кем бы он ни был, был древним, почти вечным. Конечно же, тот тотчас попытался прочесть мысли Лестата, но он не дал, выставив блок из огня и молний. Никто не влезет в его голову без разрешения. Силы, полученной от Акаши, хватит, чтобы сдерживать чужие попытки к телепатии. Даже против такого старого создания, как его новый знакомый.

Барьер? Клауса обуяла ярость. Как смеет этот щенок мешать ему?! Захотелось вцепиться в глотку без промедления, но пока мешала толпа. Зло рыкнув, Клаус молниеносным движением поравнялся с незнакомцем и сдёрнул с того маску. Замер.

О, это лицо! Он сотни раз видел его на экранах. Желание лишить этого мальчишку головы вспыхнуло в сознании так ярко, что Клаус с трудом сдержался. Чёртовы люди! Чёртова толпа! Чёртов Лестат! Так, кажется, зовут это недоразумение?

Надо же было додуматься предстать перед людьми, открыть им правду, которую Клаус и его семья скрывали веками! Хотя, надо признать, почти никто и не понял толком, что образ вампира — правда. Для большинства это показалось не более чем маркетинговым ходом, образом. Сказкой.

Были, конечно, и те, кто верил. Психи, мечтающие о вечной жизни. Таких можно было сбросить со счетов, они не были опасны, скорее уж — навязчивы. Но были и те, кто понимал правду. Те, кого она пугала. Те, кого она манила. Таламаска, ведьмы, оккультисты, религиозные фанатики из числа тех, кому "открылось знамение"...

Никлаус слишком хорошо знал, на что способна напуганная толпа людей. Особенно, если у неё будет умный лидер. Этот болван не понимал, к каким последствиям может привести его выступление!

Продолжая наступление, Клаус старался оттеснить жертву от толпы. Ему не должны помешать разорвать этого глупца на части. Никто не должен вмешаться.

Настрой у Древнего был воинственным. Лестат уловил его враждебное отношение, которое находило отражение не столько в опасном блеске глаз, сжатых кулаках или сцепленных зубах, сколько в ауре — тёмной, мрачной, зловещей. Старший вампир был просто в бешенстве, и хоть они встречались впервые, и телепатией не нужно было пользоваться, чтобы знать, отчего тот зол. Собственно, примерно такого Лестат и ожидал, устраивая свой вампирический каминг-аут. Гнев вампира, пусть и древнего, не был такой уж проблемой. Особенно, если умело перетасовать карты.

Лестат лениво проследил за движением срываемой с лица маски, оставшейся в чуть подрагивающих пальцах незнакомца. Ноздри у того яростно раздувались, и он даже пытался оттеснить Лестата от толпы, но дар Акаши позволял чувствовать себя в абсолютной безопасности. Самонадеянно? Едва ли. Скорее, Лестат реально оценивал собственные возможности.

— Перестанем ломать комедию и поговорим или же сцепимся, как два питбуля на потеху зрителям? — спросил он, бесстрастно изучая кончики своих слегка заострённых ногтей. — Если хочешь славы, так можем устроить. Но я бы на твоём месте отдал маску, иначе разговору помешают слабоумные фанатки. Таких здесь примерно сотни две.

Он поднял на древнего глаза, позволяя радужкам засветиться золотым. В глазах и в словах был вызов. Дразнить могущественного соперника было приятно. Всё равно что ходить по краю. Одно лишнее движение и...

Лестат усмехнулся. Он не боялся упасть.

Слова Лестата не только не успокоили, скорее даже наоборот, разозлили Клауса. Да как этот мальчишка смеет насмехаться над ним?! И только секундная мысль о неожиданной силе явно юного вампира пока останавливала от немедленной расправы. Может, стоит свернуть шею, забрать к себе, а там выпытать причину?

— Чёртов позёр! Не нужна мне слава. А вот твоя голова вполне даже да!

Лестат широко улыбнулся. Игра, определенно, шла по его сценарию. Древний вампир терял терпение, начинал брызгать слюной. Прекрасное представление!

— Ну, моя голова и мне нужна, — ответил он, равнодушно пожимая плечами. — Хотя я понимаю твоё желание добыть её, твоя собственная совершенно не привлекательна. Но боюсь огорчить: у меня была подруга, Клодия, она тоже пробовала сделать пересадку головы. Закончилось плачевно. Ты же вроде выглядишь благоразумным, пусть и вспыльчив, как бочка керосина.

За такое явное глумление древний наверняка захочет оторвать ему не только голову, но отчего-то эта мысль не пугала Лестата. Глупость ли? Или кровь Акаши в венах придавала сил? Как бы то ни было, Лестат ждал абсолютно любой реакции, понимая, что его выступление сопернику будет не так уж легко оборвать.

Минутная вспышка ярости, и Клаус готов был атаковать здесь и сейчас. Боль от вонзившихся в ладонь когтей отрезвила. Нет, пожалуй ничего выяснять он не будет, просто оторвёт мелкому хвастунишке голову, или... Клаус недобро улыбнулся. Этого щенка ждёт маленький сюрприз.

Окинув быстрым взглядом толпу, Клаус обдумывал, как бы оттеснить жертву к ближайшему переулку.

— Насчёт благоразумия — это не ко мне.

В мыслях уже потроша наглеца, Клаус на секунду задумался о том, что в принципе толпа не помеха для него. Да и сейчас маскарад, а в толпе под масками прячутся различные монстры. Так что мало кто обратить внимание на ещё одного. Позволив клыкам удлиниться, он уже представлял себе как будет «приятно удивлен» это Лестат, когда получит смертоносный укус.

Нападение древнего было ожидаемым. В конце концов, именно этого Лестат и добивался, провоцируя. Вампир перед ним был сколь старым, столь и горячим, чересчур вспыльчивым, а оттого предсказуемым. Рывок удалось предугадать, и Лестат поднырнул под руку противника, ускользая плавно и изящно, как в танце. Древний не был туп и не был неуклюж. Быстрый, сильный, с яростью в глазах, он казался поистине достойным противником. Неужели Лестат и правда встретил того, с кем будет не бесконечно скучно? Разнообразить серые будни — именно то, чего он желал более ста лет.

Вокруг сновал народ, даже не глядящий в их сторону. Наверняка их стычка походила на нетрезвые разборки, которых в период карнавала было пруд пруди на каждом перекрёстке. А в канун Хэллоуина и вовсе можно было на глазах оторвать сопернику голову и тупая публика приняла бы всё за антураж.

Голову отрывать Лестат не хотел. Не для того он искал себе подобных все эти годы. Слонялся по миру в поисках нового спутника. Что, если после драки они смогут поговорить спокойно, и этот древний не откажется составить ему компанию в вечности? Блажь? Глупости? Отчаяние? Возможно. Но Лестат, любящий трудности, не мог не попытаться извлечь выгоду даже из странного и несвоевременного знакомства.

Поведение этого недоразумения не только бесило, но и забавляло. И куда веселее станет чуточку позже. Похоже его приняли за обычного вампира. Как же это глупо и наивно. Впрочем неудивительно, ведь для большинства они давным-давно превратились в легенду.

Тем приятнее будет наблюдать за реакцией этого щенка, когда он осознает, с кем, собственно говоря, вздумал шутить. Когда яд начнёт действовать, гораздо проще станет вытянуть из него интересующую его информацию. Температура вместе с галлюцинациями, и разум этого мальчишки станет открытой книгой.

Следя за движениями Лестата, Клаус дождался момента, когда тот оказался открыт для удара. Всего секунда, но ему этого вполне хватило. И вот уже клыки погрузились в плоть.

Самодовольно улыбаясь, Клаус отстранился. Слизнув с губ кровь, развёл руки в стороны, позволяя золоту заполнить зрачки. Интересно наблюдать за тем, как меняется лицо собеседника, когда он осознаёт, с кем свела судьба.

— Никлаус, что здесь происходит?

Услышав вопрос, Клаус закатил глаза. Вот только его здесь и не хватало! Появление старшего брата чаще всего означало одно — веселью пришёл конец!

— Элайджа, я просто объясняю гостю, кто здесь хозяин.

Держа в поле зрения Лестата, Клаус сделал шаг назад. Контроль — вот что сейчас было необходимо, а ещё избавиться от брата, иначе всё планы на Лестата могли полететь к чёрту. А этого Клаус хотел меньше всего.

Всё случилось слишком неожиданно: Лестат ускользал от противника, всё было под контролем, но затем... Примешался запах второго вампира с не менее древней аурой, Лестат отвлекся от него, замешкался, и в тот же миг зубы более старого вампира сомкнулись на его плече. Не два клыка, как можно было ожидать, а целая челюсть, полная острых, как бритвы зубов зверя.

Всё очень быстро прояснялось, а незнакомец перед Лестатом более не был незнакомцем. Король Нового Орлеана, Никлаус, о котором ходили легенды. Одна из древнейших ведьм в попытке отомстить Акаше, создала существо: жуткое и опасное, способное быть как человеком, так и волком, а после Маарет одарила его тёмным даром, создав нечто уникальное. Гибрида. Того, кто мог бы убить саму Царицу Проклятых, если б захотел. А вместо этого Никлаус прожигал жизнь, отрывая головы неугодным вампирам помоложе. Вроде Лестата.

Игра становилась опаснее, но, к счастью, второй вампир, тот самый, на кого Лестат отвлекся, решил вмешаться.

Высокий, статный, представительный, он выглядел аристократично, вёл себя сдержанно — от такого можно было ожидать проявлений пацифизма. Лестат, сжимающий горящее от укуса плечо, не хотел этого признавать, но в тайне надеялся, что подошедший поможет сгладить конфликт.

Облизав пересохшие губы, Лестат оценил древнего и пришёл к выводу, что тот ещё старее Никлауса. Элайджа, так его зовут? Что ж, можно попробовать договориться.

— Гость ли я? — спросил Лестат, надменно вскидывая голову. — Я обитал здесь более ста лет, был здесь во времена господствования ведьм, помог Марселю прийти к власти. Это его город, если я правильно помню, и я — его друг.

Он замолчал, запоздало вспомнив, что именно семья Никлауса основала город. Пожалуй, Лестат всё же был здесь гостем. Впрочем, неважно.

— И, раз уж на то пошло, хочу напомнить, что Марселю не понравится поведение вашего друга. — Он бросил на плечо равнодушный взгляд, желая показать, что ранение не заботит его.

Если уж на чистоту — укус не смог бы его убить, а вот вызвать галлюцинации и ослабить сопротивляемость — да. И Лестат вовсе не хотел, чтобы его мысли стали достоянием общественности — достаточно было того, что Таламаска сунула нос в его дневник. А потому он не мог задерживаться более ни минуты. Ужин и знакомство приходилось отложить.

— Я дам вам время на переосмысление поведения, и завтра, в это же время на этом же месте, я буду ждать вас для более цивилизованного разговора, — бросил он, встречаясь со старшим вампиром взглядом. Тот показался ему мужчиной как минимум интересным. — Буду рад побеседовать с вами лично, Элайджа.

Пользуясь тем, что дар Акаши позволил ему летать, чего древний гибрид был лишён, Лестат взмыл в ночное небо и устремился прочь. Яд в его крови уже вовсю кипел, путая мысли, мешая фантазии и воспоминания, но времени хватило на то, чтобы добраться до жилища Марселя и завалиться на постель.

Никлаус не сунется сюда, а завтра мысли снова будут ясными, что даст Лестату контроль над ситуацией. Новая встреча непременно состоится, потому что новые знакомые — это то, чего ему явно не хватало в бессмертной жизни.

Лестат любил рисковать, только так он чувствовал себя живым, и теперь он ощущал, что нашёл, чем себя занять ближайшие лет на сто. А то, что этот старший, Элайджа, был хорош собой, только подстёгивало к действиям. И пусть часть эмоций Лестату дарил яд волка, с утра, он был уверен, останется того же мнения.