Винтерфелл пылал (джен)

Винтерфелл пылал. Пылал тысячей огней, сотней костров, разожженных драконами. Изрядно израненные, всё же оба пережили битву и, хоть крылья их были слабы, поднялись в небо и оросили окружающие замок поля мощным пламенем. Мёртвые — свои и чужие — нашли покой в братской могиле — времени хоронить каждого союзника как полагается не было. Отдельными стояли теперь только пять холмиков — могилы вырыли в Богороще. Теон Грейджой, Лианна Мормонт, её кузен Джорах Мормонт, Эддисон Толлет, он же Скорбный Эдд, и Берик Дондаррион. Для Мелисандры Асшайской выбрали огонь — его она любила.

Арья знала их всех. Кого-то помнила предателем, кого-то отступником, только перед смертью каждый из них стал героем.

И всё же в смерти не было ничего героического. Она была лишь концом — славным или нет — имело ли это значение, если существование обрывалось?

— Бран сказал, Короля Ночи убила ты.

Джендри возник справа, встал рядом, у могилы Теона, и боковым зрением Арья отметила глубокую ссадину на виске — кто выжил, был ранен — едва ли остался кто-то, на ком битва так или иначе не отразилась.

О приближении Джендри Арья знала заранее: его шаги она бы не спутала ни с чьими другими. Твёрдые, громкие, словно удары молота о наковальню. Джендри и его копьё спасли ей жизнь в этой битве, Арья намеревалась поблагодарить. Позже, не на кладбище.

— Я надеялась, Бран не станет распространяться, — ответила она, не сводя взгляда с чёрного камня, на котором лежали лук со стрелами — всё, что осталось от Теона.

Арья росла вместе с ним, но никогда не доверяла ему, а потом он стал предателем, а дальше — спас Сансу, вернулся помочь Брану — она не знала, как воспринимать Теона теперь.

— Он обещал моему старшему брату Роббу, что отдаст за него жизнь, если потребуется, — сказала она, кивнув на могилу. — В какой-то мере, он исполнил обещанное. Это хорошо.

Джендри кивнул.

— Мы потеряли многих храбрейших людей в бою, — проговорил он, бросая в её сторону косой взгляд. — И погибли бы все. Если бы не ты.

Арья стиснула зубы. Она не любила похвалы. Тем более, слышать похвалы насчёт борьбы с древнейшим злом — это было неправильно.

— Любой бы смог так, если бы Многоликий бог стоял за ним, — ответила она, сжимая кулаки. — Я бы и не пыталась, если бы не знала, что смогу.

Джендри молчал. Очевидно, он понял, как сильно она отличается от той Арьи, которой он знал её во время их детских скитаний. Пугала ли она его? Удивляла?

— Как давно в твоей жизни было тепло? — вдруг спросил он. — Просто отдых, горячий чай, согревающий очаг, разговоры ни о чём? Обычная нормальная жизнь? Когда?

Арья хотела ответить. Без промедления, без сомнений, но не смогла: она и сама не помнила. Когда хочешь обмануть смерть, есть ли время на отдых? На общение? На чай у очага?

— Пойдём. — Джендри протянул ей ладонь. Мозолистую, выпачканную сажей и кровью. — Тебе нужно отдохнуть после боя. Отмыться, сменить одежду. Поесть. Давай, отведу тебя, моя леди Старк, убийца Короля Ночи. — Его глаза улыбнулись. — Можешь не беспокоиться, Бран рассказал об этом лишь мне, а я не выдам. Хотя народ и должен знать своих героев.

— Каждый клинок был направлен на врага этой ночью, — заметила Арья, вкладывая руку в перчатке в его ладонь. — Герои этой битвы — все. Я — лишь одна из многих.

Они прошли по вытоптанной дорожке, мимо чардрева, под которым с привычно-отстраненным видом сидел Бран, оставляя за спиной могилы тех, кто был истинным героем этой битвы.

Джон и Санса, ведущие беседу с Дейенерис, проводили их взглядом, но не остановили, за что Арья была благодарна.

Она не хотела разговоров, поздравлений. Только тепла, которое Джендри ей обещал.

— Ты ведь останешься? — спросила она, когда они оказались в одних из уцелевших покоев. — Ты ранен, тебе тоже нужно привести себя в порядок, а потом будет холодная ночь, и я не хочу, чтобы ты мёрз где-то там, пока я мёрзну здесь.

Это был единственный способ показать, как сильно она нуждается в нём — на более откровенные признания Арья готова не была. Она — Никто, она — меч, и только потом — женщина. Она просто не могла допустить слабины, уязвимости, но при этом очень хотела простого женского счастья.

Повезло, что Джендри понял это. Он подошёл ближе и обвил её хрупкое тельце своими крепкими руками.

— Я не дам тебе замерзнуть, — пообещал он, даря до невозможного целомудренный поцелуй. И Арья поверила — он согреет. Уврачует. В первую очередь, её сердце и душу.

Окрестности Винтерфелла всё так же пылали, но впервые за долгое время Арье не хотелось думать об этом.