Побудь со мной (гет)

Жаркий летний день очень сильно утомлял. Даже журчание реки не освежало. Этих двоих сморила страшная усталость. Их разговор плавно перетек от описания пейзажей на несчастную любовь.

— Мне всегда казалось, что любовь может быть несчастной, только, если она безответна, или разлучена бедой.

Путник усмехнулся.

— Если бы только так. Такую среди моего народа теперь редко встретишь. Чаще всего люди озабочены обманом.

— Они угодили под мрак лиха.

— Очень может быть. Надежда давно покинула их сердца.

Друг вздохнул и прислонился к дереву.

— Знавал я одну несчастную пару, которая любила без надежды.

Путник развернулся.

— Тогда я рад буду, очень рад, если ошибусь в своем суждении.

Но друг молчал и размеренно покусывал травинку, уставившись невидящими глазами вдаль.

— Так ты расскажешь?

* * *

— Тогда была весна, рождалась надежда. Великая надежда, которая спасла бы нас от рока. О да, все мы были тогда очень молоды. Охотились, любили, танцевали. Мой лорд в ту пору полюбил охоту. На ней он ее и нашел. Мы возвращались с леса с хорошей добычей, а она возьми и выскочи прямо перед нами, чуть ли не под копыта лошадям. Лорд Маэдрос очень разозлился. Обычно там никого не было, и простые люди не ходили там, особенно молоденькие девицы. Он уж готов был накричать, да видно не сумел, — друг усмехнулся. — Мы как раз с ним поравнялись — прытко конь остановился — и я смог увидеть его лик. Он будто бы узрел свет Анара — такое было у него лицо, — друг снова предался воспоминаниям. — Да, глаза выдавали его чувство. Оно было сродни чему-то очень личному, как иногда ты смотришь на сестру, или на матушку. Девочка сильно испугалась. Ха-ха, помню ее выражение: она тут же отскочила назад и прижалась к дереву.

Путник отвернулся, вспоминая свою встречу. Чувства друг описал настолько точно, что теперь в их роли он ощутил себя и свою возлюбленную.

— Мы разжигали большой костер, и пригласили беорингов на наш праздник. Мой лорд не ошибся, когда решил пригласить всех; он будто знал, что она придет. И она явилась, — с торжеством сказал он, хлопнув ладонью по колену. — Ох, как танцевала. Ох, как пела. Молода была, красива… залюбовался ею. Он, — поправил себя друг, и весело повернулся к путнику, — с тобой я забываю речи. Становлюсь похожим на людей.

— Твоя речь безупречна. Продолжай, я тебя слушаю.

Друг снова опустил голову на ствол, и закрыл глаза.

— Они почти все танцы танцевали вместе. Она оказалась простой девушкой; без наследства, без приданого, но мудра не по годам. Ее красоту и ум можно сравнить с умом и красотой высокой девы. Безусловно, она способна была подарить счастье моему господину. Но, любовь пришла не вовремя; он не мог жениться, не исполнив своего долга. Он перестал охотиться, чтобы ненароком не увидеть ее. Ирония судьбы — влюбился без памяти, искал с ней встреч, а после оттолкнул. Бедное дитя, она тогда ничего не понимала, — печально добавил друг.

Пауза превратилась в долгое молчание. Они смотрели на деревья, тени и листву, и каждый думал о своем. Арагорн задавал себе вопрос, что он может отдать Арвен за ее любовь, и заблудился в своих мыслях. Он тоже ищет встречи, и боится своего рока. А еще больше он боится под тень рока привести ее. Друг сидел, глубоко уйдя в размышления. И, наконец, сказал:

— Однажды отчаяние привело ее в охотничий дом моего господина. Я остался там, чтобы приготовить печь и развести костер к приходу лорда. Тогда, помнится, и его братья были здесь. Она нашла меня, печальная, красивая, как никогда, и просила об услуге. Когда мой господин, мрачнее тучи, приехал и поднялся в свои покои,он долго оттуда не выходил. Только я и слышал, что они друг другу говорили. Она была стойкой и отчаянной, готовой ко всему. А лорд ничего не мог сказать на это. Он даже не коснулся ее. Я видел его глаза, мой друг, и скажу тебе — никогда еще я не видел никого печальней и мрачнее, чем его в тот час. Ее очей не увидал, но уверен: не проронила ни слезинки. Был момент, когда воля господина ослабела, и я заметил, как она открыла ему свои объятия. Что было дальше, уже и не глядел; только слышал стук захлопнувшейся двери. А в следующий миг она безмолвно плакала.

Голос друга осекся на мгновение. Путник научился это замечать — этот краткий миг, когда друзья едва собой владеют, но тотчас берут себя в руки.

— Она села на окно. Завидев Маэдроса, готового ускакать уже обратно, запела. Ни одна другая женщина не обладала таким голосом, каким она в тот миг — поверишь ли ты — она пела на нашем родном языке? Маэдрос был попросту раздавлен. Она так искренне, так просто пела, что лучший менестрель наших краев был поражен ее искусством. И мне пришлось увидеть глубину их взглядов, когда он обернулся.

* * *

— И больше ничего?

— А что же это была за услуга?

— Услуга? — переспросил вновь замечтавшийся друг. — Она просила меня сыграть, но так, чтобы меня не было видно.

Арагорн внимательно пригляделся к собеседнику.

— Ты не мог этого сделать.

— Знаю. Но я сделал.

Его глаза смотрели вдаль с непередаваемой тоской, и Арагорн понял, что просил слишком много. Он больше не стал прерывать тишину, благословенно снизошедшую на них, будто вспомнившей о той встрече вместе с его другом.

Не уходи, побудь со мною,

Здесь так отрадно, так светло.

Я поцелуями покрою

Уста и очи, и чело.

Я поцелуями покрою

Уста и очи, и чело.

Побудь со мной, побудь со мной.

(Не уходи, побудь со мною,

Я так давно тебя люблю,

Тебя я лаской огневою

И обожгу, и утомлю.

Тебя я лаской огневою

И обожгу, и утомлю.

Побудь со мной, побудь со мной.)

Не уходи, побудь со мною,

Пылает страсть в моей груди.

Восторг любви нас ждет с тобою,

Не уходи, не уходи.

Пелагея «Не уходи, Побудь со мною»