Несовместимые противоположности (джен)

Абарай Ренджи — это сплошной комок всего того, что Кучики-тайчо не переносил на дух.

Грубая, ленивая, совершенно не женственная, с громким, рычащим, совсем не мелодичным голосом, татуировками по всему телу, неряшливой прической, почти с него ростом и — главное — абсолютная невежда. Её могло бы оправдать то, что она руконгайка, при чём аж с 78-го района, если бы он не был знаком с Хисаной и Рукией. Они оттуда же, но всегда вели себя совершенно иначе.

«Невежество — это состояние души,» — решает Бьякуя и глубоко вздыхает.

Пролитый на отчёты кофе — отвратительный напиток — стерпеть он ещё мог. Всё равно переписывать их снова Абарай-фукутайчо, а ему уже потом — за ней. Потому что такой отвратительный почерк, наверное, не разберёт даже сама лейтенант. Иногда ему кажется, что легче было бы делать всё сразу самому, но тогда возникал вопрос — «А зачем ему вообще лейтенант?». Поэтому приходилось терпеть и переписывать аккуратным, каллиграфическим почерком. Каждый иероглиф — маленькое произведение искусства.

И даже к постоянным комментариям «Скучно, фуфло, фигня, хрень, что за?!..» он тоже почти привык. Даже чуть-чуть, в самом маленьком уголке своей души он понимал её — некоторые отчёты рядовых просто невозможно обозвать иначе.

Но вытерпеть издевательства над его чувством прекрасного и просто моральной этикой, правилами приличия он уже не мог!

Впервые за долгое время желание уронить голову на стол с громким «Бум» стало настолько сильным, что Кучики-тайчо еле сдержаться. А ещё жутко хотелось закрыть глаза и развидеть этот кошмар. Но глаза, к огромному удивлению мужчины, закрываться отказывались, замерев в широко распахнутом состоянии.

Его лейтенант, чья верхняя часть тела была обмотана только бинтом и ничем более, выглядела нагло, смело и абсолютно независимо. Если бы не пылающий яркий румянец на скулах и нервное перекатывание с пятки на носок.

Глаза капитана непроизвольно проследили за узором татуировки, отметили полное отсутствие вкуса и вернулись к пылающему лицу лейтенанта. Былая невозмутимость вернулась к Кучики вместе с раздражением.

— Абарай-фукутайчо, как это понимать? — этим голосом явно можно было вымораживать озёра и реки.

— А вот так! — дерзко смотрит сверху вниз, задирает голову, гордо тряхнув алыми волосами. — Я… как хочу так и хожу! Вот.

Бьякуе искренне хочется закрыть рукой глаза и помасировать переносицу. И за какие грехи ему в напарники досталось это… нечто? Но нельзя. Слабость показывать нельзя. Вечером, когда рабочий день у всех закончится, он будет сидеть, писать отчёты, пить великолепно заваренный чай и мысленно жаловаться Ками-сама на своего лейтенанта и её отвратительный почерк, который разгадать почти невозможно.

В голове Кучики-тайчо так и звучит — «Почерк Абарай Ренджи — величайшая загадка Сейрейтея, разгадать которую не смог ещё ни один шинигами!». И мелькает почти мальчишеская мысль, что можно было бы оставить всё так как есть и отдать эту документация Куроцучи-тайчо и Зараки-тайчо. О, он даже представляет как они дружно, всем отрядом будут разгадывать этот шифр, ломать голову, обругивать его лейтенанта на все лады!..

Не стой перед ним сейчас Красноволосое Несчастье, он бы даже немного, совсем чуть-чуть, злорадно усмехнулся.

— Тайчо-о… — жалобно и тихо хнычет Абарай, вызывая, пусть и скрытое, удивление у капитана.

И кому там это Несчастье успело проиграть желание?..

Наверняка ведь кому-то из их шайки, а у тех фантазия — не пожелаешь и врагу таких… друзей с жуками в голове.

— А скажите, что вы мне запрещаете в этом ходить, а? — совсем жалобно.

— Что вы, Абарай-фукутайчо, — мелкая, недостойная его месть… — Вы абсолютно правы. Вы имеете право ходить так, как вам угодно, -…но какая же приятная! По крайней мере, за своё чувство прекрасного он отомстил.

Его лейтенант удивлена — она даже почти в шоке. Её даже читать не надо — открытая книга, смотри только, всё на лице написано.

И Бьякуя смотрит.

И злорадствует.

Потому что румянец становится ещё ярче, а на лице написана обречённость.

— Это жестоко, тайчо-о!..

Кучики Бьякуя — самый несносный капитан в Готей-13.

В этом абсолютно уверена Ренджи. Она думает об этом, перечисляет мысленно все недостатки тайчо, обнаруживает, что их слишком мало и начинает вспоминать синонимы к уже найденным, и просто придумывать ему недостатки.

И Ренджи имеет на это право! Она из-за его, абсолютно дурацкого, поручения, сейчас ползает по канализации.

«Пойдите в канализацию и найдите клад» — три раза ха!

У её тайчо совсем нет чувства юмора. И шутить он не умеет, не любит и никогда этого не делает.

Поэтому Ренджи ползёт. По узкой трубе канализации, которая была отмечена на карте, которую где-то раздобыл Юмичика. По просьбе Абарай, конечно. А ещё она ругается, рычит и матерится сквозь зубы.

Назло.

Ведь тайчо, аристократ благовоспитанный, на дух не переносит славный руконгайский мат. А она знает его так много! И помнит как больно было от него отучаться. Линейкой по рукам — это больно. Правда, это делал не сам тайчо, конечно, но ведь по его приказу!

Вот она и мстит.

Кучики её, к счастью, слышать не может, но такой маленький протест, такая ма-аленькая противно-приятная мстя капитану. Фига ему в спину.

Главное — чтобы на спине не оказалось какого-то третьего глаза.

А то бегать от Сенбонзакуры как-то не хочется. Да и Сенбонзакура, как и сам тайчо, куда как быстрее Ренджи. Так что она рисковать не хочет. Поэтому и показывает фигу не в спину, а находясь на немаленьком таком расстоянии.

Так, на всякий случай.

Абарай ползёт, ворчит, возмущается, но лезет. Грязная, вонючая и злая.

Поэтому именно в таком состоянии она и припрётся в кабинет капитана, пусть тоже помучается, а не только его лейтенант. Самый лучший и исполнительный, между прочим, лейтенант!

Когда спустя пять часов красноволосая натыкается на какую-то резную шкатулку, счастью её нет предела. Наконец-то! Наконец-то ей, лейтенанту шестого отряда, повезло!

Правда, радость от находки меркнет, когда шинигами осознаёт, что немного потерялась.

Через час Абарай даже признаёт, что ни «немного», а очень даже много! Поэтому она громко ругается который час и от всей души желает планировщикам этого чертового места попасть в распоряжение Кучики-тайчо с его дурацкими заданиями.

Чтоб тоже помучились.

Сложно представить счастье девушки, когда она всё-таки выбирается наружу. В этот момент она даже готова расцеловать своего тайчо, который выдал ей это идиотское задание! Правда желание пропадает стоит лишь вспомнить уничтожительный взгляд Кучики и Сенбонзакуру. Всё-таки Ренджи жизнь любит.

И нечаянно розлитый прямо на тайчо чай на прошлой неделе это вовсе не отрицает!

Это была просто случайность!

Очень неудачная случайность, — поправляет себя Ренджи.

Наверняка в эту канализацию капитан послал именно из-за этого клятого чая. Ну, подумаешь, чай она на него нечаянно вылила! И ничего страшного! Ну и что, что он был горячим? И, подумаешь, прямо на голову! Она случайно! Между прочим, Абарай просто хотела сделать приятно своему капитану и заварить ему чай.

А он… злопамятный, сволочь.

«Хотя, — задумчиво почесала макушку девушка, идя по направлению к шестому отряду. — Это даже не очень плохо. По крайней мере, он не отравился той мерзостью.»

Да, о том, что хуже неё чай в Готее не заваривает никто — знали все. Но это совсем не мешало Ренджи пытаться научится варить его правильно! Ведь Кучики-тайчо тот ещё любитель чая, а фукутайчо хочет быть лучшим лейтенантом из возможных!

Ну и что, что тайчо один раз рвало, а один раз он вообще попал в четвёртый отряд? Все совершают ошибки!

Правда, даже сама Ренджи часто задавалась вопросом, почему Кучики вообще соглашается пить ту отраву, что она ему подает. Вздыхает, смотрит непроницаемым взглядом на бурду в чашке, поднимает такой же убийственный взгляд на неё, но всё равно отворачивается и пьёт.

Зеленеет, бледнеет, но допивает чай до конца и говорит лейтенанту, что в этот раз чай не вышел.

И как бы Абарай не говорила, что капитан у неё тот ещё привереда — за эту его мужественность, она сама готова воздвигнуть ему памятник. Потому что она и глотка того чая сделать не может. И ей жутко приятно, что он всё же пьёт то, что она делает и даже (!) благодарит.

Красноволосая останавливается возле двери в кабинет, стучит и, как обычно, без разрешения входит.

Тайчо как обычно сидит за столом и роется в своих бумажках, но стоит шинигами войти, как тут же поднимает взгляд.

Довольная и гордая собой Ренджи идёт к столу к капитану и кладёт на него шкатулку.

— Абарай-фукутайчо выполнила ваше задание, тайчо! — отчитывается она, замечая как глаза Кучики немного расширяются и он смотрит сначала на своего грязного лейтенанта, потом на шкатулку, потом снова на лейтенанта…

— Это была шутка, Абарай-фукутайчо.

Ренджи стоит сначала в ступоре, потом в шоке, а потом просто матерится как истинный руконгаец и, психанув, выходит из кабинета громко хлопнув дверью.

Поэтому не может слышать тихий смех Бьякуи, который честно не думал, что его шутку воспримут так буквально.

Сегодня у Кучики Бьякуи собрание. Собрание капитанов. Как назло — именно то, которое капитаны устраивают сами по себе и без Главнокомандующего. Самое плохое, что отказаться никак нельзя.

Поэтому Бьякуя уже морально готов к тому, что сегодня вечером будет дурдом, а завтра утро начнётся с жуткой головной боли. Почему-то Кёраку-тайчо всегда удаётся споить его, хотя сам капитан шестого отряда отчаянно, каждый раз, сопротивляется этим попыткам. Побеждает в конце всегда Шунсуй.

Хуже, наверное, только Хитсугае-тайчо, которого спаивают с двойным усердием… а, с другой стороны, у него хотя бы есть защитник в виде Укитаке, который всё равно в конце концов уступает уговорам своего лучшего друга.

Такие сборища, как называет их сам Кучики-тайчо, происходят стабильно раз в год.

И ему стабильно раз в год становиться стыдно перед Абарай-фукутайчо, потому что с пьянки его всегда забирает именно она.

Впрочем, как и остальных капитанов их лейтенанты.

Поэтому аристократ тяжело вздыхает и мысленно репетирует извинительную речь. Короткую, на самом-то деле, всего-то из нескольких слов, которые повторяются из года в год, но он должен их вбить себе в подкорку мозга, чтобы смочь произнести заготовленную фразу с жуткого похмелья.

К счастью, с похмельем фукутайчо ему всегда помогает, принося всё необходимое.

И, к сожалению, организм Бьякуи на передозировку организма всегда реагирует одинаково — его рвёт всё утро, а плохо становится до такой степени, что сдохнуть кажется милосерднее.

Кучики каждый раз жутко неловко перед своим лейтенантом которая видит его в подобном состоянии.

И он каждый раз благодарен ей за то, что она остаётся с ним, приносит лекарства и даже гладит по спине пока его рвёт. В такие моменты ни о какой аристократической гордости речи уже не идёт.

Нет, поначалу было дело, особенно после того, как его однажды вырвало прямо на девушку, но… но спустя столько лет он уже просто привык, что раз в год о своей гордости и чести приходится забыть.

Потому что, во-первых, избавится от заботливого лейтенанта не легче чем от занозы в… в том месте, которое воспитанным людям упоминать не пристало. А во-вторых, с Абарай переносить этот кошмар гораздо легче. Поэтому раз в год Кучики плюёт на гордость и просто мысленно благодарит красноволосую за помощь.

Мысленно, потому что вслух сказать с похмелья не очень получается.

А потом, когда отходняк заканчивается, ему каждый раз становится жутко неловко, а он, Кучики-тайчо, совсем не привык к данному чувству.

Это вызывает глухое раздражение, а извинения и благодарность за помощь всегда выходят сухими и слишком официальными. А от того, совершенно не подходящими для такой ситуации, но поделать с собой Бьякуя в такие моменты ничего не может.

Абарай же как всегда отмахивается, говоря, что это пустяки.

Но не смотря на эти «пустяки», капитан шестого отряда не может избавится от благодарности и признательности своему лейтенанту. Потому что сколько бы раз подобная ситуация не повторялась — никто в Сейрейтее до сих пор не знает об этой его небольшой слабости.

Лёгкая улыбка появляется сама по себе, а когда настроение аристократа возвращается в норму, на столе у Абарай-фукутайчо резко становится в два раза меньше бумаг. Поэтому лейтенант раньше заканчивает эту «нудную волокиту», если верить её словам, и с радостным воплем бежит в одиннадцатый отряд. Или в тринадцатый — к Рукии.

А Бьякуя точно знает, что через год всё снова повторится и это снова останется их маленьким секретом.

У Абарай Ренджи есть один большой секрет. Наверное, даже самый большой, о котором более никто не знает и, конечно же, не узнает.

Секрет заключается в том, что у капитана губы мягкие, совсем не обветренные, а ещё со вкусом персика и саке. Никто никогда не узнает, что капитан пахнет сакурой и что Ренджи до умопомрачения нравиться этот запах.

Потому как проклятый Маюри, как обычно что-то там наэкспериментировал и на очередной, ежегодной попойке капитанов находилось экспериментальное саке с какими-то добавками. Впрочем, плюсы в этой штуке, конечно, были. Например, тайчо не рвало как обычно. Но с другой стороны… лучше бы рвало.

Потому как Кучики-тайчо слишком сильно повело и когда Ренджи уже дотащила его до кабинета, просто и совершенно неожиданно, прижался своими губами к её. Поцеловал. Капитан. Её.

Её! Абарай Ренджи, самого преданного лейтенанта и женщину чисто в теории. Ну, то есть она определённо была не мужиком — грудь четвёртого размера это доказывала, но вот широкие плечи, рост почти сто восемьдесят, пресс и накачанные руки… да что там! Первые полгода капитан считал её мужиком!

Да, ровно до тех пор, пока не зашел к неё в комнату в момент переодевания. Ренджи тогда ради удобства сильно перебинтовывала грудь бинтами — старая, руконгайская привычка. Там было выгодно выставлять себя мальчишкой, безопасней. Так что ничего удивительного, что капитан долгое время пребывал в неведении о поле своего лейтенанта.

К счастью, как выяснилось, на утро это экспериментальное саке отбивает всю память, так что Кучики-тайчо ничего на утро не помнил. Особенно о… о том самом прикосновение губ и вёл себя как обычно.

А вот Абарай ещё неделю всеми правдами и неправдами избегала своего капитана, краснея при каждой встрече с ним.

И фукутайчо шестого отряда клятвенно пообещала самой себе, что никто и никогда не узнает о её самом большом секрете. А тем более, сам капитан.

И ей совсем не обязательно было знать, что Бьякуя выпил не так уж и много. А потому прекрасно помнил свои действия на нетрезвую голову. И что временами он вспоминал сухие, обветренные, искусанные губы и запах специй, что исходил от Абарай.

Это был его секрет.