Пара слов о Джинни (джен)

Иногда Джинни сожалела, что она умная. Глупым девушкам куда легче приходится в жизни. По крайней мере, они не обнаруживают тех вещей, что эту жизнь рушат. Вот она бы точно предпочла быть дурочкой, но — увы! — подобного заклинания не существовало. Поэтому оставалось все замечать. Например, то, что ее жених Гарри Поттер благополучно влюбился в другого человека.

К чести Поттера стоило сказать, что изменять он ей не стал ни тайно, ни явно. И, кажется (к слову о мозгах), и сам не понял, что их придирки с «любимым врагом» выходят за все определения взаимной ненависти. Так что всю масштабность надвигающейся проблемы — рано или поздно напряжение неминуемо достигло бы высшей точки, и шоры слетели бы с глаз даже самого упрямого из магов — невеста героя осознала. И ждать этого момента, спрятав голову в песок, она не собиралась.

Возможно, если бы Джинни любила Поттера больше жизни, это открытие превратилось бы в катастрофу. Но не сложилось. Не то чтобы она была совершенно равнодушна к нему — любила. Но скорее как друга и брата. Сидела рядом, когда он простудился, обтирала мокрой тряпкой и поила микстурой. Честно чистила его мантии заклинаниями. И даже выучила список его любимых блюд, хотя готовить ее вообще не тянуло. Домашнего хозяйства Джинни хватило на всю ее предстоящую долгую жизнь еще в детстве: трудно приходилось «маминой помощнице» в малюсеньком домике, где обитали семеро не слишком аккуратных мужчин. И всех их требовалось накормить, обстирать, обшить, и за всеми убрать.

Нет. Гарри она выбрала абсолютно осознанно. Молодой, весьма симпатичный парень без повышенных претензий, зато с известностью и материальным обеспечением, вполне подходил для устройства судьбы умной и в меру практичной девушки. Джинни не планировала его обманывать, она бы выполнила свою часть сделки — украшала бы его жизнь и создавала в ней уют.

Ей казалось, что они очень похожи. Гарри был сиротой и не знал особенного семейного тепла. Джинни же хотя и родилась в большой семье, но счастливым детством не могла похвастаться: Молли просто не хватало на всех. Они напоминали двух одиноких птенцов, способных греть и поддерживать друг друга. Оба нуждались в тихой гавани, в надежном доме, в близком человеке рядом, который услышит без слов и придет на помощь... Джинни это понимала и считала, что и Поттер тоже с этим согласен. Оказалось — нет. Ему вдруг приспичило влюбиться!

Это вовсе не являлось концом света — ведь жениха можно и сменить. На того же Драко Малфоя, например. Достаточно красив, чтобы простить ему тщеславие и высокомерие, и достаточно богат, чтобы вообще не беспокоиться о перспективах грядущих уборки и готовки. А что до родословной, так у нее кровь не хуже — одни Пруэтты с маминой стороны чего стоят! И род Уизли древнее многих выскочек — список «Священных двадцати восьми» еще никто не отменял. Хоть они и потеряли родовой замок, место силы и алтарь (да и клеймо «предателей крови»...), но какие-то спящие дары еще наверняка могли быть.

Конечно, десятью видами вилок за обедом Джинни не пользовалась и молоко наливала в чай, а не наоборот, но при желании все это реально освоить за неделю — была бы надобность. А новоиспеченная леди плюнула бы на свои принципы и родила Малфоям пару сероглазых мальчишек-близнецов. Она-то не хилая былинка, как эти аристократки, что едва-едва единственного наследника выносить способны.

Да, Драко Малфой являлся идеальным запасным вариантом... если бы не одно «но», как всегда, привкусом и консистенцией дегтя испортившее всю бочку меда. Именно в наследного принца всея Слизерина и ухитрился влюбиться ее жених. И, судя по тому, с какой горячностью уверял в ответной ненависти Драко — чувства были вполне взаимны.

* * *

Джинни стояла возле стола с закусками, цедила из бокала слишком терпкое вино, переступала на высоких неудобных каблуках и раздумывала, что же ее бесит сильнее.

Из причин плохого настроения пока выделялись две: неудачная прическа, в которой острые шпильки царапали голову, и то, как препирались, заворожённо глядя друг на друга, Гарри и Драко, искренне считая, что их не видно за колонной. Шпильки лидировали — их было больше, да и, так сказать, находились они ближе к телу.

Мальчишки же ее в данный момент скорее развлекали: в своей любви Гарри запутался, как неуклюжий котенок в самолично размотанном клубке. А Драко был настолько уверен, что это не про него, что смотрелся весьма забавно в попытках удержать привычную высокомерную мину.

Вот только собственный характер Джинни («Рыжие — они не колдуньи, они — ведьмы», — любил говорить Чарли.) требовал сатисфакции — если не за растоптанные чувства, то за разрушенные планы на мирную и спокойную жизнь «мужниной жены». Но публичных скандалов она не выносила, опускаясь до них исключительно в случае крайней необходимости. Месть должна быть красивой, изящной и желательно сделанной чужими руками — это искусство она усвоила дома, собирая по комнатам грязную одежду братьев и смиряясь с перспективой очередной горы немытой посуды, ибо «это женская работа». Учитывая, что особенным воображением Молли не блистала и наказанием для сыновей, как правило, становились стирка, уборка и мойка той самой посуды, месть быстро перешла из разряда врожденной вредности и злопамятности в вещь, нужную для выживания.

В этот раз чужие руки долго искать не пришлось: Драко Малфой вывел в свет свою невесту. Астория Гринграсс — завитая как болонка худощавая французская куколка — вот уже полчаса тянула из бокала сухое шампанское и весьма реалистично хлопала глазками. Джинни даже восхитилась такой незамутненной наивности — в розарии под стеклянным колпаком Гринграссы обожаемую дочурку растили, не иначе. И колпак явно был одноместным, потому что та же Флер (при всем своем очаровании фарфоровой статуэтки) была вполне адекватна и Биллом крутила как хотела. Так что на культурную специфику французского воспитания аристократии все не спишешь.

— Привет, Астория. Добро пожаловать в клуб брошенных невест. Ты как — рыдать будешь или тоже не доверяешь чарам Гламура? Если второе, то правильно делаешь: тушь все равно течет, сколько ни колдуй — проверено. Так что не стоит...

— Ви сумасшедшая? — по-английски невеста Драко говорила замечательно, а легкий французский акцент лишь придавал ей еще больше шарма.

— Открой глаза, малахольная, — посоветовала Джинни. — Твой жених вот-вот осознает, что его любимый цвет глаз — зеленый, а ты — вовсе не предел его желаний.

Девица в ужасе уставилась на нее, решив, что повстречала конкурентку. Почему-то люди считали, что у рыжих глаза — вот просто всенепременно! — должны быть оттенка весенней травы на выпасе. Джинни это безумно раздражало. Дав полюбоваться своими янтарными очами, она фыркнула и кивнула головой в сторону шипящей друг на друга парочки.

— Если не веришь на слово, то можешь пойти познакомиться — будущий супруг твоего уже почти бывшего жениха. Красивая они пара, а?

Девица глянула в указанном направлении, где Гарри и Драко стояли за колоннами очень близко друг к другу, и возмущенно сжала руки.

— Куда? — поймала Асторию за кончик шелкового шарфика Джинни, едва не придушив ее при этом: кто же ждал от замороженной французской рыбы подобной прыти? — Тем, что ты сейчас истерику закатишь, ты ничего не исправишь, а только усугубишь. Ну что у тебя за отсутствие нервов и мыслей? Тоньше надо быть, люди к тебе и потянутся.

— Мужчина?! С Драко?!

— Ой, а что тут такого? Как будто в Париже мужских браков нет. Да не расстраивайся ты так — не кому попало суженого отдаешь, а национальному герою и борцу со злом. Происхождение, правда, подкачало — мама у него магглорожденная. Зато со стороны папы — кровь аж до самых Певереллов. Да и о наследстве Блэков он что-то упоминал. Лорда Малфоя, папочку нашего Драко, это должно утешить, как ты считаешь? — Джинни махнула рукой, чуть не опрокинув блюдце с креветочными корзиночками на платье собеседницы. — А ты еще своим детям про все расскажешь... когда найдешь себе нового мужа, разумеется. Но ты миленькая и славненькая, по внешности даже не предположишь, что стерва еще почище меня. Так что за следующим кандидатом дело не станет. Хочешь, с братом Перси познакомлю? Окрутишь (ему все равно некогда другие варианты искать — горит на работе) и ты — вторая леди Англии: в министры мой братец вряд ли выберется, харизмы ему не хватает, а вот в замы выбьется определенно — с такой-то женой! Еще будешь хозяйкой министерские балы проводить, ведь министр у нас — убежденный холостяк. Неплохо, а? Соглашайся! Во Франции тебе такие предложения едва ли светят.

— Как... мужчина? — все еще не веря, повторила француженка, распахивая глаза. Бледные щеки окрасились неровным румянцем, а в зрачках плескалась ярость. — Сволочь!

— Ой... как все запущенно-то, — посочувствовала Джинни, всовывая Астории в руку бокал с белым вином взамен почти пустого. Опыт подсказывал, что без разборок не обойдется, девице надо выпустить пар, а лучше получить вином в лицо, чем пустым бокалом по голове. К тому же был небольшой шанс, что обольют не Драко, а Гарри. И его мантию, за неимением домовых эльфов, придется чистить ей, Джинни. А шампанское, между прочим, отвратительно выводится чарами... белое вино — куда проще.

Единственное, что можно отметить положительного — вечер выдался нескучным. Астория ухитрилась затеять громкий и безобразный скандал, весьма скрасив бездарное времяпрепровождение. Да и поводов для сплетен дала массу. Жаль, что пришлось уйти пораньше — Джинни вовсе не желала засветиться даже как свидетель той сцены.

Джинни вздохнула, провела ладонью по влажным волосам и сбросила на пол мокрое полотенце. Секса хотелось неимоверно. А ее жених, вместо того чтобы нести невесту в постель, где-то предавался мечтам о поцелуях с Драко Малфоем. Разумеется, не слишком великая потеря, но неприятно.

Джинни ненавидела заниматься подобными вещами без партнера. Дело даже не в самом процессе — пальчики у нее были ловкими, а тело чувствительным — вопрос заключался скорее в психологии. Она не любила быть отвергнутой и в одиночестве ощущала себя проигравшей.

Сегодня вот имелась возможность хотя бы невесту Драко с собой прихватить — все не одна. С девушками Джинни раньше никогда не пробовала — как-то случай не подворачивался. Но, учитывая обстоятельства, опыт мог стать любопытным.

Но кто же знал, что такая невозмутимая с виду француженка окажется столь темпераментной? Ее бы энергию — да в правильное русло... Правда, наверняка возникли бы некоторые физиологические моменты... но они бы разобрались, что и куда. Хотя, конечно, в жизни все несправедливо: двум дамам приходится ломать голову, когда у двух парней то, что можно засунуть для получения удовольствия, аж в двойном экземпляре. Поттер, как всегда, удачлив.

«Интересно, а Малфой и трахается с таким же высокомерным выражением лица?»

Как показала практика, одинокая девушка при наличии волшебного дара, воображения и высшей оценки по трансфигурации способна решить поставленную проблему. И даже испытать удовольствие.

Но на душе легче от этого почему-то не стало.

Если твои карманные деньги на семестр равны стоимости коробки шоколадных лягушек, то украшений, косметики и дополнительной одежды тебе не полагается, потому что: «Что за глупости, детка, ты и так очаровательна — не скрывай свою природную красоту». А все остальное: «Слишком дорого, милая, когда ты успела стать такой зависимой от внешней шелухи?» — то поневоле начинаешь ценить материальные блага.

Джинни всегда знала, чего она хочет. Так же как и то, что она не желает быть одна. И кандидатуру на место своего спутника жизни подбирала долго и тщательно... ну кто же мог представить, что Поттера вдруг феникс клюнет при виде Малфоя? Ведь столько лет они так славно ненавидели друг друга!

Потраченного времени, как и вложенных сил, было жаль. К тому же сейчас требовалось действовать быстро — участь старой девы Джинни Уизли категорически не устраивала, а всех более или менее приемлемых молодых людей разбирали еще на школьной скамье. В юные годы все силы (под руководством энергичной Молли) были направлены на проект «заполучить Героя». А теперь... Ну не может же она ухлестывать за малолетками, верно?

Одиночество — проблема номер один.

Еще она хотела быть богатой. Ненависть к чужой поношенной одежде, купленным на распродаже дешевым вещам и к «у нас все общее, детка, когда ты успела стать жадиной?» въелась под кожу. У нее не выходило вспоминать жизнь в «Норе» кроме как с содроганием, хотя она и понимала, что родители старались как могли. Но понимание было каким-то чисто теоретическим, а безысходность — реальной.

Вопрос с обеспечением финансами пришлось решать самой: зависимость от чьей-то милости была вторым безотчетным страхом. Она точно наложит на себя руки, если ей еще раз придется вымаливать какую-нибудь мелочь, слыша в ответ: «Нет, солнышко, на это у нас нет денег. Твоим братьям надо купить...»

Молли Уизли, убежденная, что Джинни не нужно никуда идти учиться после Хогвартса, потому что ее девочка выйдет замуж, родит пять-шесть детишек и будет домохозяйкой, как мама, упала бы в обморок, узнав, чем занимается любимая дочь.

Секрет же состоял в том, что Джинни, будучи сильной ведьмой, давно и абсолютно успешно работала. И даже слыла хорошим специалистом, умеющим держать язык за зубами и неплохо разбираться с весьма пикантными проблемами определенного рода. Хотя и не совсем того рода, о каком можно было подумать, глядя на бесконечные ноги, уверенно вышагивающие на невообразимых каблуках-шпильках. Джинни работала разрушителем проклятий.

Вообще-то, с ее точки зрения, было вполне логично обратиться за помощью к братьям. Старшим, естественно. Близнецов она считала не то что чуток чокнутыми — ударенными на всю голову. И как они до сих пор не вляпались в серьезные неприятности, Джинни не представляла. А с Роном у нее просто не имелось ничего общего: его интересы являли собой четко ограниченный круг из «поспать, поесть, рассказать, что он — лучший друг Гарри Поттера».

А вот старших братьев она по-настоящему любила. Те слиняли из «Норы» сразу же, как появилась первая возможность, и всецело понимали ненависть девушки к бедности, тесноте и вечному безденежью. И никогда не отказывались помочь. И мнения Молли о месте сестры на кухне не разделяли, что переводило их из разряда всего лишь любимых буквально в святые.

Но такого уж всепоглощающего обожания к драконам, как Чарли, Джинни не испытывала, хотя те отнеслись к ней достаточно благосклонно, а ей понравилась умиротворяющая тишина заповедника. И нравилась еще ровно два дня, пока от скуки она не полезла на стенку.

Политическая карьера, которую она могла начать с подачи умницы Перси, заинтересовала Джинни еще меньше. Тем более что при взгляде на ее ноги, у всех почему-то возникала уверенность, что они в диспуте о ее мировоззрении — куда лучший аргумент, чем все остальное. Ну, может, еще — ее задница и грудь. Мозги и магическая сила в том списке не фигурировали.

Как Гермиона ухитрялась управляться с подобным подходом к любой красивой девушке в святая святых магического мира, для Джинни являлось загадкой. И повторять подвиг Грейнджер она не собиралась.

Так что оставались ее любимый братик Билл, вредные гоблины и замечательная профессия, обещавшая множество проблем, мерзких проклятий и всякой магической нечисти.

Зато замученным клиентам было наплевать, приехала ли на их вызов молодая красотка, брутальный мужик или комнатная собачка. Главное — «спасите нас от семейного проклятия прабабушки Тесс, упокойте трех ее мужей, деньте куда-нибудь призрак ее треклятого книзла... ну, и если у вас найдется время, то, знаете, из подвала порой раздаются такие странные леденящие душу звуки...»

О да, свою работу Джинни обожала.

Не будь Билл ее братом, она отбила бы его у Флер и вышла за него замуж. Не будь Чарли ее братом, они отлично жили бы вдвоем, наблюдая за драконами и наслаждаясь одиночеством. Перси... ну, Перси был занудой, аккуратистом и перфекционистом, но при этом — превосходным другом.

Мерлин, ну почему самые нормальные мужчины в ее жизни — собственные братья?!

* * *

А вечером пришел Гарри.

При том, что до него всегда доходило с некоторым опозданием, честности природа отсыпала герою даже с излишком. Так что он долго мялся, краснел, бледнел и, заикаясь, говорил о том, какая она, Джинни, замечательная.

Джинни скептически хмыкала, но слушала — лестно же. Даже несмотря на то, что истинная причина прихода была явно далека от стремления сделать ей приятно. Молли будет в ужасе, когда узнает, что дочь упустила такую партию... пожалуй, эта мысль весьма скрасила малорадостную сцену.

На моменте путаных объяснений, что он ей не изменял, не меняет на кого-то другого, а просто... понял, что они друг другу не подходят, а она достойна лучшего, Джинни заскучала (надежда услышать что-нибудь оригинальное скончалась в муках) и решительно прервала моральные метания Поттера. С внутренним облегчением она стянула с пальца кольцо и вручила его уже бывшему жениху с напутствием надеть возлюбленному на самое дорогое место.

— Оно же не налезет, — изумленно моргнул Гарри, от неожиданности произнеся это вслух. — В том смысле, что я не знаю... но не должно же налезть, да?

Джинни расхохоталась и махнула рукой.

— Вот и разберетесь заодно, что и куда влезает. Сгинь с глаз моих, Поттер. Желаю вам с хорёчком счастья и не поубивать друг друга.

— Ты... догадалась, да?

— Гарри, да уже все догадались! Давно! В вашем присутствии только что пол не загорается. Лишь три человека все еще в неведении о вашей страсти — ты, Малфой и Рита Скитер. Все, иди уже. Считай, что твои моральные терзания я оценила. Так что благословляю вас. Изучите теорию заранее, детки, и купите все полагающееся для практики, а главное — смазки не жалейте: тогда все будет входить, выходить и налезать как надо.

— Ты лучшая, Джинни!

— Ага. Заявил парень, который меня вот прямо сейчас бросил. Мог бы хоть лимончика припасти: я согласна принять, что меня кинули, но обидно, что с таким счастливо-сияющим видом.

— Джинни, ты такая... такая... — слов Гарри не хватило, и он тут же полез ее обнимать.

— Понимающая, чудесная и тебе как сестра? — прыснув от смеха, подсказала младшая Уизли, пискнув от того, что в объятиях ее сдавили слишком крепко.

— Точно!

— Катись, Поттер, пока я не подумала, что ты просто захотел, наконец, меня потискать перед уходом. Привет Малфою. Хотя нет, не передавай — это банально. Скажи, что я рыдала, рвала на себе волосы и проклинала...

— Э-э-э… Джин...

— Да, увлеклась. Лучше ничего не говори — пусть помучается неопределенностью. Крохотная, но месть.

Посмеиваясь, она закрыла за бывшим женихом дверь. А потом решила не отказывать себе в маленьком удовольствии. Высунулась из окна и, помахав рукой, чтобы привлечь внимание Гарри, прокричала на всю улицу:

— Эй, Поттер! С тебя приглашение на бракосочетание, а с твоего жениха — две бутылки хорошего вина за то, что твою невинность сберегла! Зажмете — так и знай — прокляну!

* * *

...А на свадьбу Малфоя и Поттера придется переться одной.

«Отстой», — вздохнула Джинни Уизли, смешала себе безалкогольную «Маргариту» и, прихватив журнал, отправилась на диван — изучать список самых завидных холостяков магической Англии. Не то чтобы ей так уж хотелось проредить именно эту подборку... но надо же было с чего-то начинать!

А еще через десять минут ее срочно вызвали на работу.

Лот первый. Двойной. Который доказывает, что если погнаться за двумя зайцами, то вполне можно получить от обоих.

Фамильные делопроизводства аристократов, которые демонстративно презирали все маггловское, но тем не менее с удовольствием перехватили материковое слово «бизнес», Джинни всегда веселили.

Крэббы и Гойлы дружили много поколений, несколько раз за последние четыре века роднились, а уже при жизни нынешних глав родов слили два семейных дела в одно, предпочтя вместе отбиваться от конкурентов и налаживать новые контакты. Так что ничего удивительного, что по приезде на вызов ее ждали сразу два высоченных шкафообразных наследника. Справедливости ради стоило отметить, что ростом их не обделила природа, а вот мощные мышцы и ни капли лишнего жира явно служили доказательством немалых усилий самосовершенствования. Просто всего было... чересчур. Джинни едва доставала макушкой до плеча любого из этой пары. И это — учитывая любимые туфли на шпильках!

Несмотря на то, что встречающие являлись практически ровесниками Джинни, она их совершенно не помнила. Жизнь старшекурсников, да еще и с другого факультета, прошла мимо. Хотя нельзя сказать, что их имен она совсем уж не слышала: Грегори и Винсент грызли гранит науки на одном курсе с ее братом Роном. И если опираться на его описания, то даже стоявший на подоконнике в крохотной квартирке Джинни фикус был гораздо умнее. Но она решила подождать с окончательным вердиктом до вечера: честно говоря, Рон не особенно хорошо разбирался в людях.

Наследники были чрезвычайно галантны и предупредительны, как и полагается аристократам и вопреки пресловутому мнению Рона (на его воспитании Молли, так и не отошедшая от близнецов, сломалась, и о самом значении этого слова ее младший сын имел весьма относительное понятие).

Они даже старались не слишком пялиться на ножки Джинни, что, вообще-то, удавалось мало кому из мужчин. Подробно отвечали на все ее вопросы. И выполняли указания, быстро очистив офис от сотрудников по первому ее требованию и без комментариев.

Прямо душки, а не клиенты — все бы были такими!

Вместе с подписанным актом о проведенных работах Джинни получила приглашение на ужин. Письменное. В двух экземплярах.

На один и тот же ужин, но в двух экземплярах.

«То пусто, то густо», — философски заключила Джинни, изучая шкафообразные фигуры уже совершенно иным взглядом.

И... согласилась.

В конце концов, если ее бросили ради смазливого наследника древнего чистокровного

рода, то лучшие утешение и месть — это сразу два наследника не менее древних и не менее чистокровных родов, не так ли? Ну и как минимум — хороший ужин она уж точно заслужила!

Ужин был безукоризненным. Дорогой ресторан, отдельный кабинет, обставленный в стиле ампир, вышколенный персонал. Свечи, цветы, белая льняная скатерть. Приглушенный блеск серебра, матово светившийся фарфор и выложенные столовые приборы... в количестве восемнадцати штук — она подсчитала.

Грегори и Винсент развлекали ее беседой, мягко перехватывая внимание Джинни друг у друга. По очереди приглашали ее на медленный танец. Говорили комплименты и старались предугадать ее желания.

Она расслабилась, выпила пару глотков прекрасного вина. И с самым серьезным видом выбирала один из фирменных десертов, пытаясь понять, какой же ей хочется — шоколадный, ванильный или земляничный. Поскольку шоколад обещали бельгийский, ваниль — французскую, а землянику для разнообразия — дикую. В результате заказали все три десерта, решив уже потом разобраться, кому и что именно достанется.

Вот только вся в раздумьях о шоколаде, ванили и землянике Джинни как-то оказалась совсем не готова к предложению встречаться.

— С кем? — осторожно уточнила она.

— С нами, — Винсент бережно поймал ее руку и прижал к своей груди. — Мы с Грегом с самого детства вместе. Ближе чем братья. И все всегда делили на двоих.

— Нам просто еще не попадалась женщина, которая стала бы идеалом для нас обоих, — Грегори завладел второй ее рукой, зеркально скопировав жест. — Чтобы мы могли не расставаться. Быть вместе...

— Всегда...

— Потому что мы не можем друг без друга...

— Грег... — Крэбб запнулся, уставившись на «почти брата».

— Винс... — Гойл широко распахнул глаза.

Официант принес три вазочки с десертами на большом серебряном подносе, дав Джинни секундную паузу. Одарив всех присутствующих сияющей улыбкой, она независимо освободила свои руки, поднырнула под стол и вылезла с другой стороны, перехватив поднос у официанта.

— Вы пока поговорите, мальчики. А мы тут выйдем на минутку.

Вот только, кажется, ее уже не слышали.

— Ну, ты же хотела три десерта, дорогуша? Получи и распишись, — со вздохом сказала сама себе мисс Уизли, давно осознав, что желаний не надо бояться: необходимо смириться, ибо все равно они сбудутся — и в самой извращенной форме.

В кабинете что-то грохнуло так, что содрогнулся пол. Донесся громкий выдох, звук рвущейся ткани и совсем тихо — мычание, заглушенное поцелуем.

— Всегда вместе. По-моему, они прямо сейчас поняли, что девушка им не нужна, — философски заключила Джинни, присаживаясь на подоконник и пристраивая с боем отвоеванный поднос на колени. В утешение ей достались три порции десерта, которые она поочередно вяло ковыряла десертной вилкой.

— Вам не нравится десерт? — испугался официант. — У нас итальянский повар, чьи фамильные рецепты много веков...

— Отличный десерт. Просто потрясающий, — Джинни вернула поднос и встала, игнорируя полузадушенные стоны и глухие удары в кабинете. Стены там, кажется, еще держались. Нервы официанта обещали сдать раньше. — Всем буду рекомендовать.

— А...

— А счет — тем молодым джентльменам. Можете записать себе двойные чаевые. И мой совет — сразу включите в него сломанный диван: он вряд ли рассчитан на двух медведей в гоне, да?

Лот второй. Подтверждающий заключение, что даже созревшее до самостоятельности яблочко недалеко укатывается от семейного древа.

Работа Джинни вымотала, а бокал вина за ужином привел в меланхолично-сонное состояние. Так что вместо того чтобы всласть поплакать, попереживать, находя сотни признаков своего несовершенства, и предаться другим милым девичьему разбитому сердцу традициям, она банально упала на кровать и заснула, успев лишь сбросить туфли и стащить одежду.

Утро наступило внезапно — слишком ярко, слишком шумно и слишком быстро.

Джинни соскребла себя с постели, едва удержалась от того, чтобы не кинуть какое-нибудь мерзкое проклятие (палочки под рукой не оказалось), случайно увидев себя в зеркале — заспанную, опухшую физиономию в окружении вздыбленных спутанных волос. И поплелась на кухню — отпаивать себя крепким кофе и восстанавливающими зельями.

Спустя двадцать минут она способна была согласиться, что все же жизнь — не такая плохая штука. Еще через десять, замазав синяки под глазами и веснушки тональным кремом, выпив бодрящее зелье и кое-как пригладив волосы, — что она, кажется, готова к любым сюрпризам.

Но на сюрпризы жизнь в последнее время не особенно проявляла фантазию, явив очередной вызов — работа. И причем именно для Джинни, поскольку другой девушки в лондонском отделении Гринготтса не было, а вот проклятия, заточенные под поражение жертвы определенного пола — имелись, хоть и редко.

Присланный портключ привел ее к небольшому дому в дорогом магическом районе. И — чуть ли не в объятия смуглого высокого парня, стоявшего на ступеньках. От неожиданности Джинни отшатнулась, едва не потеряла опору, но ее подхватили сильные руки сбежавшего вниз молодого человека.

— Эм... спасибо.

— Даже лучше, чем я думал, — довольно сообщил он, оглядев ее с видом художника, нашедшего модель для нового шедевра. — Но почему так долго? Вечеринка уже началась, а я оформил заявку еще три часа назад!

— Я ошиблась адресом? — нелюбезно осведомилась Джинни, решительно убирая его руки со своей талии. — У меня вызов. И отнюдь не на вечеринку.

— Нет-нет, не ошиблись. Мисс Джиневра Уизли? Я — Блейз Забини. Мы вроде учились с вашим братом, не так ли? Так что почти знакомы и можем перейти на «ты». Ах, если бы я знал, что на Гриффиндоре учатся такие красавицы, то наплевал бы на семейные традиции и умолил бы Распределяющую шляпу отправить меня к красно-золотым. Зеленый тоже был ничего, симпатичным — к твоим волосам, кстати, очень бы пошел. Но...

— Мистер Забини, вы давали заявку на сложное проклятие, с усложнением на магов мужского пола?

— Ну... мы же так хорошо общались, Джинни! Обойдемся без «мистеров». И да — давал... иначе как бы я был уверен, что появится именно девушка?

— Пол разрушителя проклятий, Забини, помечается в случае, когда конкретная проблема имеет ярко выраженный вектор, указывающий на направленность мужской или женской силы. Или же в деле присутствует артефакт... с той же ярко выраженной направленностью. А не для того, чтобы истосковавшиеся по компании маги искали себе компаньона для досуга. За ложный вызов — штраф. И еще...

— Оплачу. Только поспешим в гостиную — там мама скоро придет. Обидится, если у камина не встретим. Я ей клялся, что буду ее ждать. И ждать непременно с девушкой!

— Забини, ты глухой? Я занимаюсь...

— Проклятиями. Поверь мне, самое неотвратимое из них вот-вот заглянет в гости.

Джинни проглотила пару слов, совсем не красящих девушку (но иногда без них — никак!), и со вздохом кивнула: заявку она обязана была проверить, даже в таких обстоятельствах. Убедиться, что по указанному адресу проклятий нет, и выписать штраф. Правила.

В квартире уже вовсю шло веселье. Правда, в отличие от вечеринок, на которых ей уже довелось побывать, гуляли чинно и без перегибов — никто не успел напиться, не танцевал на столе, не левитировал наперегонки с бьющимися предметами и не орал матерные частушки, заикивая слишком известные имена преподавателей Хогвартса.

Негромкая музыка, деликатный стук кубиков льда в бокалах, вежливые разговоры.

— Там есть для тебя платье. Новое и очень красивое. Если бы ты могла переодеться...

— Прокляну, — мрачно пообещала Джинни. — И оформлю потом как результат внезапно сдетонировавшего проклятия. Того самого — с вектором мужской силы.

— Ладно, — Забини нехотя отступил, оглядел рабочий наряд Джинни и вздохнул. — Будем надеяться, мама посчитает, что сейчас так модно.

— Я обойду квартиру. Затем я ухожу. Штрафной вопиллер получишь позже.

— А может, договоримся? — жалобно спросил Блейз. — Слушай, у меня проблемы. Мне позарез нужна девушка. Я серьезно!

Он вдруг привлек ее к себе и заглянул в глаза.

— Поверь, еще ни один человек в твоей жизни так не желал, чтобы ты была его девушкой, как я!

— Ага... никто, кроме твоей мамы. Мне надо в туалет. После — посмотрим.

— Отлично. У тебя как раз есть пять минут: в своих опозданиях мама всегда очень пунктуальна.

Джинни улыбнулась, рассчитывая, что эта гримаса похожа на улыбку, и спешно скрылась в комнате для размышлений. Ей просто необходимо было умыться и несколько мгновений побыть в тишине, потому что... ну, убивать людей — это же плохо, не так ли?

— Что-то на слизеринцев в последние дни потянуло... — мрачно проговорила Джинни, изучая себя в зеркале. — Не к добру.

Блейз Забини, как верный пес, ждал ее у двери, чтобы тут же деликатно ухватить за руку и, протащив по коридору, представить маме — ослепительно красивой черноволосой женщине. И именно в этот момент Джинни вспомнила, где уже слышала ее имя.

Следующие пятнадцать минут Джинни пила обезжиренный, без сахара и «такой полезный коктейль из ростков пророщенной пшеницы» («Девушкам же надо беречь фигуру, да, дорогая?»), утвердительно кивала и угукала в паузах, прикидывая, как ей сбежать. Голова болела, ноги болели... проще было сказать, что у нее не болело.

— ...слушаете меня, дорогая? Блейз подает очень большие надежды. И спутница ему нужна соответствующая. Особенная!

— Ага. А кем он подает надежды... — основную часть речи мамы Блейза Джинни пропустила, пытаясь придумать, как бы увеличить штраф за ложный вызов... раз так в сто. И теперь лишь хлопала глазами. — В смысле — кем он будет?

Судя по поджатым губам, отношения с потенциальной свекровью она только что испортила абсолютно и бесповоротно.

Мадам Забини оглядела мисс Уизли своими прекрасными черными очами и самым светским тоном произнесла:

— Он, как и его мама, будет вдовцом.

— Великолепно! — восхитилась Джинни. — Приятно знать, что у вас так поддерживаются семейные традиции. Редкость по нашим временам. А сейчас простите меня, пойду найду этого су... Блейза.

Забини нашелся быстро — он нес два бокала шампанского и сиял как золотой галлеон. Он почти силой всучил один ей и обнял свободной рукой за плечи.

Джинни расцвела улыбкой: идея по оформлению гигантского штрафа только что окончательно сформировалась в ее голове и так и просилась на пергамент.

— Ты такая чудесная! Будешь со мной встречаться? — с придыханием спросил Блейз. — Ты маме понравилась, и вообще... ты особенная!

— Прости, — Джинни скромно опустила ресницы и вздохнула. — Не могу. Работа, планы... Да и саваны мне не идут — бледнят.

Лот третий. Иллюстрирующий утверждение, что даже висящий в пределах досягаемости фрукт не всегда стоит употреблять по назначению.

— Джинни, ты же знакома с Невиллом Лонгботтомом…

— Знакома. Здравствуй, Невилл, — Джинни дружески кивнула и протянула руку высокому молодому человеку. — Или уже — профессор Лонгботтом?

— Лучше Невилл, — улыбнулся тот, пожимая ее руку. — Давно не виделись, Джинни.

— Да уж… старые добрые деньки. У меня как раз перерыв на кофе… — Джинни отрешенно прищурилась, размышляя над тем, что, возможно, зря она так с лету вычеркнула из планов гриффиндорцев. Один косяк — еще не повод клеймить всех. Слизеринцы, вон, вообще — те еще штучки! А Невилл хорош собой, с прекрасными карьерными перспективами… ну и просто он — лапочка! И почему Джинни сразу о нем не подумала?

— Позволишь угостить тебя чашечкой кофе? — тут же поймал намек Невилл.

— Позволю, — она усмехнулась. — И буду совсем не против, если в кофе окажется немного ликера.

С ликером вышла промашка. Но кто мог представить, что такой брутальный мужчина совершенно не умеет пить? Всего две чашки кофе и бокал вина! Ну и коньяка чуть-чуть…

В общем, Невилла развезло. И Джинни имела несчастье стать именно той жилеткой, которой первой предстояло узнать, что Невилл и Луна Лавгуд не только были постоянной парой, но теперь еще и расходились. А Невилл ее очень любил: Луна — просто исключительная, с восхитительными глазами цвета летнего неба, с волосами, пахнущими луговыми цветами, и самыми-самыми неповторимыми мозгошмыгами…

— Я так рад, что ты меня понимаешь, Джинни… — Невилл протянул руку, но вместо бокала ухватил Джинни за плечо. — У тебя красивые волосы… тебе ведь не сложно перекраситься в блондинку? А голубые глаза…

— Да-да, — кивнула Джинни и поднялась. — Мне на минуточку надо в комнату для девочек. Ну, знаешь — попудрить носик!

— Луна пудрит нос цветочной пыльцой…

Джинни, с трудом удерживая на лице напряженную улыбку, дошла до туалета и тщательно заперла за собой дверь, словно боясь, что сейчас Невилл ворвется за ней, чтобы схватить, опрокинуть ее на столешницу рядом с раковиной и… продолжить свое нытье.

Покопавшись в сумочке, она нашла на самом дне осколочек двустороннего зеркала и, постучав по стеклу, решительно зашипела:

— Луна Лавгуд, ты немедленно являешься в ресторан и забираешь своего мужчину, или клянусь, я его придушу и отправлю с нарочным морщерогим кизляком! А за то, что ты мне не рассказала, что у тебя такой классный роман с этим красавчиком — ты мне еще ответишь!

Лот четвертый. Частично опровергающий утверждение, что давнее проверенное знакомство качественно превосходит новое, даже в двойном экземпляре.

— Ба! Кого я вижу! Ее высочество Джиневра Уизли, собственной персоной! Краса и гордость факультета Гриффиндор, — невысокий темнокожий парень смешно тряхнул заплетенными во множество косичек волосами и в шутливом поклоне склонился к ее руке.

— Трепло и выпендрежник, — рассмеялась Джинни. После того как Луна забрала несчастного Невилла, она заказала себе еще бокал вина, чтобы проверить, насколько верно утверждение, что на его дне можно найти истину. — Привет, Ли! Давно не виделись. Как дела?

— О, дела делаются! — он закатил глаза. — А ты просто обязана составить мне компанию, раз уж твои неугомонные братцы увели у меня девушку. Правда, мою печаль от ее ухода периодически пытаются скрасить другие красавицы… но выходит только хуже. И, узрев тебя, я подумал: она — то что нужно, Ли! Клин клином вышибают и все такое: Уизли столкнули меня в омут отчаяния, похитив мой прекрасный цветок, так пусть восхитительная Уизли мне и возвращает вкус и цвет жизни…

Через пять минут Джинни готова была взвыть. Еще через десять — начать убивать. Ли Джордан являлся болтуном, и в собеседнике он нуждался лишь номинально, сам задавая и тут же самостоятельно отвечая на собственные вопросы. Рядом с ним даже вечно договаривающие друг за другом близнецы уже не казались столь раздражающими. Пожалуй, она теперь понимала, как после такой школы выживания Анжелине удавалось общаться с Фредом и Джорджем на равных.

Спасение пришло внезапно. В дверях отдельного кабинета, закрытого чарами, вдруг мелькнул знакомый силуэт — худая, закутанная в черную мантию фигура с длинными темными волосами и бледным носатым профилем. Как и любому ученику Хогвартса, Джинни достаточно было и мгновения, чтобы опознать профессора Северуса Снейпа.

— Прости, Ли, мне пора.

Кажется, Ли Джордан ее ухода вообще не заметил, продолжая разливаться соловьем о своем последнем эфире.

Лот пятый. Апеллирующий к мнению, что лучше воздержаться от попытки вхождения в источник, не имея точной информации о возможности его безопасного пересечения.

Чары были наложены качественно, но слишком стандартно — никакого воображения. Они явно относились к услугам заведения, поскольку — накладывай их бывший шпион, Джинни вряд ли удалось бы так просто проскользнуть между нитями заклятий, сколько бы она ни тренировалась на работе.

Понимание сформировалось молниеносно, как и бывает с озарениями: какого Мерлина она зациклилась на своих ровесниках? Уже состоявшийся зрелый мужчина — то, что нужно для хрупкой девушки. Характер Снейпа ее не пугал, его внешность она считала интересной… к тому же ходили слухи, что он неравнодушен к рыжеволосым особам женского пола…

Джинни дошла до двери в кабинет, чуть потянула на себя створку и застыла: профессор Снейп находился там не один. Второй мужчина стоял к ней спиной, но опознать роскошного светловолосого аристократа, с упоением целовавшего ее бывшего профессора зельеварения, оказалось несложно. Даже если не замечать прислоненной к столу трости с рукоятью в виде головы змеи.

— Чтоб мне провалиться…

— Неплохая мысль, моя дорогая, — промурлыкали ей в самое ухо. — Как жаль, что мама не научила вас, что подглядывать нехорошо.

Нарцисса Малфой окинула девушку холодным взглядом. И рядом со строгой, одетой в длинное закрытое платье женщиной Джинни на своих невозможных каблуках и с короткой юбкой почувствовала себя… не на месте. Что было удивительно: смутить уверенную в себе Уизли еще никому не удавалось.

— Я всего-навсего хотела…

— Здесь нет ничего… и никого, что вы могли бы хотеть. Возвращайтесь в зал и забудьте о том, что видели.

— Ой, ну вот не надо... — идея пришла внезапно, как приходят все гениальные мысли. Впрочем, дурацкие приходят точно так же, и одну от другой есть шанс отличить лишь по результатам и последствиям. Уйти так просто Джинни была не в состоянии, хотя и понимала, что делать своим врагом женщину, урожденную Блэк — как минимум глупо. Но рыжий — это не только цвет пламени, но и неудержимо огненный характер. — А ваш сын целуется с Поттером! — бросила она, с удовлетворением наблюдая, как расширились светло-голубые глаза.

— О, уже? Слава Мерлину! Я боялась, что они к этому еще год будут идти, — Нарцисса довольно кивнула. — Ну, значит, скоро Драко и помолвку разорвет. Если еще раз увижу кислую мордашку его невесты, у меня начнутся мигрень и разлитие желчи.

Миссис Малфой улыбнулась гораздо теплее.

— Что же, стоит порадовать всех... причастных. Идите, моя дорогая, пока, следуя наставлениям тетушки, я вас не прокляла... так, на всякий случай. И советую на этих мужчин больше не заглядываться... они мои. Оба.

Лот шестой. Заставляющий задуматься, что простота бывает хуже... просто — хуже.

Самое грустное состояло в том, что в этой ситуации она даже не имела возможности напиться. В любой момент мог случиться вызов на работу, где Джинни была дежурным разрушителем проклятий. А пьяный разрушитель — это «ой, все!».

Так она и сидела, цедя мелкими глотками безалкогольный коктейль, болтая на пальцах ноги туфлю и предаваясь мрачным размышлениям.

— Джинни Уизли! — с неповторимым акцентом вдруг воскликнули за спиной. — Здравствуй. Я ужасно рад тебя видеть!

Она развернулась, чувствуя, как губы совершенно непроизвольно растягиваются в улыбке, а настроение подскакивает вверх. О Мерлин, неужели ей наконец повезло на красивого, воспитанного мужчину, без мамы, без жены, без тараканов, но при этом не слизеринца, не гриффиндорца и вообще — не из Хогвартса?!

Виктор изменился. Немного отрастил волосы. Обзавелся короткой, стриженной под корень бородкой, которая ему невероятно шла, придавая бунтарский вид. И разительно обновил гардероб, отдав предпочтение маггловской кожаной куртке и тяжелым рокерским ботинкам.

— Виктор! — просияла Джинни. — Как я рада!

— А тебя не узнать. Ты и раньше была очень… англичане говорят «хорошенькая», да? А теперь стала настоящей красавицей.

Чего у Виктора было не отнять, даже самые банальные комплименты он делал от всей души.

— Раз не узнать — как тогда понял, что это я? — с кокетливыми нотками протянула Джинни, старательно хлопая ресницами, и указала на место рядом.

— Ловец ловца видит издалека! — пошутил Крам. — Что ты пьешь? Могу я тебя угостить?

— О, не верь, если тебе скажут, что девушка способна отказаться от такого предложения!

Через полчаса они уже были лучшими друзьями. Виктор искренне и сильно расстроился, услышав, что Джинни не захотела продолжать спортивную карьеру, поскольку всегда считал, что она обладала истинным талантом. Так же искренне (но совсем не так сильно) огорчился, когда, рискнув спросить об отсутствии обручального кольца, выяснил, что с Гарри Поттером Джинни рассталась «по обоюдному согласию».

Сам он по-прежнему был одинок, что, учитывая его блестящую спортивную карьеру, внешность и обаяние (не говоря уже о деньгах), представлялось невероятным. Виктор до сих пор с нежностью вспоминал Гермиону. И признался, что, будучи в Лондоне, попытался встретиться со своей бывшей любовью. Но Грейнджер оказалась не из тех, что в одну реку заходят дважды, так что увидеться не получилось.

— Хотя, знаешь, где-то я даже рад этому. Гермиона… она чудесная. Но очень уж увлечена карьерой. Наверное, было бы несправедливо требовать от нее уделять больше внимания семье. Но и мириться с тем, что жена будет приходить домой только ночевать, да и то не каждый день, — тоже не хочу. У нас чрезвычайно серьезно относятся к семье и браку.

— Все еще любишь ее?

— Честно? Думаю, что уже нет. Гермиона — светлая и грустная страница моей жизни. Я никогда не забуду ее, но теперь… наши дорожки разошлись безвозвратно. И, возможно, это испытание было послано мне, чтобы, пройдя его, я мог встретить женщину, с которой мы на самом деле созданы друг для друга.

— Ух ты!

— Да. Я понял, что пришло время… и что я нашел ту, кого всегда искал. Послушай, ты — свободна, я тоже… давай попробуем хотя бы встречаться?

— Действительно… — Джинни улыбнулась, растворяясь в теплой улыбке Виктора. Почему нет? — Может быть, это и правда — судьба?

* * *

Ночной Лондон был расцвечен огнями вывесок, яркими светлячками фонарей и сиянием витрин. Виктор набросил на плечи Джинни свою куртку, и они шли, болтая обо всем на свете. Со стороны Темзы дул легкий ветер, а полная луна серебрила город, превращая его в волшебную сказку.

Джинни остановилась под фонарем, закинула руки на шею Виктора и прижалась губами к его рту.

Поцелуя не вышло. Крам замер, а потом решительно ухватил девушку за талию и отодвинул от себя.

— В чем дело? — недовольно уточнила Джинни. — Ты же сам предложил встречаться!

— Встречаться, лучше узнать друг друга… но мы же еще не женаты для… такого!

— Ну, чтобы не спать на первом свидании — это я слышала, конечно. Но чтобы не целоваться? Открою тебе страшный секрет — для «такого» жениться не обязательно!

Виктор нахмурился.

— Нет. Это неправильно. Я начну ухаживать. Через шесть-семь месяцев мы объявим о помолвке, а еще через год — поженимся. Это самый короткий из приличных срок для помолвки. Я надеюсь, что уже через два с половиной года мы станем родителями. Хорошо бы, чтобы первым был мальчик.

«Ух ты, а я-то думала — что это Гермиона от Крама сбежала, как от пожара? Еще и осуждала ее…»

— А дальше что — раздельные спальни, график исполнения супружеского долга и встречи за завтраком? — уточнила Джинни вслух, шестым чувством осознавая, что с такими темпами секса в ближайшие полтора года у нее не предвидится.

— Ну… в общем — да. А тебе что-то не нравится?

— Тут рядом — очень милое заведение с отдельными кабинетами. И десерты у них были вкусные… Пойдем выпьем горячего кофе. А то что-то я замерзла.

* * *

Кого больше жалеть — официанта, попавшего уже второй раз (и с тем же набором десертов), или Виктора, у которого рушился привычный мир, — Джинни не знала. Так что она поступила так, как всегда стоит делать порядочной девушке в непонятной ситуации: вытащила зеркальце, помаду и накрасила губы.

— О Мерлин, что это было?! — пробормотал Крам, таращась на собственную ширинку, которую Джинни, наученная судьбой и горьким опытом, за собой честно застегнула.

— Всего лишь минет, — недовольно произнесла Джинни. — Моргана, зачем так нервничать-то?

— Я... я... после того как я лишил тебя невинности, я обязан на тебе жениться, да? Я немедленно сообщу родителям и…

— Кажется, невинности здесь лишилась не я, — вздохнула Джинни. — Вик, ты хороший парень. Но, прости, твои поиски идеальной девушки еще не закончены…

«Почему бы тебе не поискать в музее? Мраморная статуя — красивая, молчаливая и в сексе не нуждается. Ну, то что нужно!»

* * *

Когда Джинни под утро добрела до дома, держа туфли под мышкой, под дверью терпеливо ждал сюрприз.

Астория Гринграсс немного помялась, расправила складки безупречного платья, посмотрела на нее неуверенным взглядом и решительно произнесла:

— Ты обещала познакомить меня с братом.

Джинни металась и не находила себе места. К счастью, на работе ее дежурство закончилось, поскольку представить себе, что она с подобным настроением натворит с очередным проклятием, не могла вообразить даже сама девушка.

В таком состоянии она вдруг согласилась дать интервью Рите Скитер, жаждавшей желтых подробностей о паре Малфоя и Поттера.

...ну, как согласилась — Рита имела неосторожность спросить, а Джинни воспылала желанием, настояла на том, чтобы сие событие произошло немедленно, вот прямо сию минуту, и непременно — в баре. Где заказала себе и корреспондентке шот из десятка рюмок и пригласила выпить «за дружбу».

Было весело. Бармен настолько вдохновился этим зрелищем, что предложил все за счет заведения, если «очаровательные девушки» повторят данный трюк.

Настроение исправилось, в голове стало восхитительно-пусто, а Рита оказалась замечательной душевной подругой. И перо у нее щекочется… и жук — просто прелесть!

Единственный же минус заключался в том, что потом Уизли сама не помнила ни вопросов Риты, ни собственных ответов.

* * *

Дни шли, но особенными происшествиями или свершениями не радовали. Разве что маленькими встречами…

Джинни наорала на подошедшего к ней на улице Виктора Крама, который не нашел ничего лучшего, чем бухнуться перед ней на колени и начать совать какое-то кольцо. И, едва отбившись, вручила ему список самых популярных публичных домов магического Лондона, случайно завалявшийся у нее в сумочке.

Посоветовала возникшим на ее пороге Крэббу и Гойлу провести отпуск в медвежьей берлоге — «будете там как дома», а не морочить ей голову.

Пообещала сунувшемуся к ней на работе Забини, что если еще раз увидит, то «долго, счастливо и умер в один день» она обеспечит ему прямо сейчас, не сходя с этого места.

В общем — повседневность и скука.

Статья в газете так и не появилась: вместо колонки Скитер было пространное поздравление Гарри Поттера и Драко Малфоя со столь знаменательным событием. А ниже и мелким шрифтом — что Рита Скитер вышла в незапланированный отпуск в связи с необходимостью поправить пошатнувшееся здоровье. Уизли могла бы поклясться, что у Скитер сдали нервы, однако никак не понимала, с чего она в этом так уверена.

От Крэбба и Гойла пришла реклама эко-отеля. Счастливая пара улыбалась с колдографии, а в интервью они рассказывали, как решили завести собственное дело, пока семейный бизнес — под присмотром родителей. И что за эко-отдыхом для магов — несомненное будущее! Нужно возвращаться к природе хотя бы в отпуск. На данный момент у них не так много предложений. Землянка в лесу, максимально приближенная к медвежьей берлоге, но трехкомнатная, со всеми удобствами и даже встроенными Согревающими чарами. Они сами собираются провести в ней медовый месяц. Еще есть прекрасный «беличий дом-дупло» — шум леса, наблюдение за дикими животными из-под чар Отвлечения внимания и все для восстановления душевных сил. И горные хижины «ласточкины гнезда» с захватывающими дух видами из окон, возможностью заниматься экстремальным спортом и дышать чистейшим высокогорным воздухом. Уже сейчас всё расписано на полгода вперед. А в планах — расширение: они уже ведут переговоры с русалами о том, чтобы открыть сеть подводных мини-отелей.

«Надо было по-дружески просить у них беличий дом как процент за идею. И отдохнуть, и изобразить рыжую белочку, — подумала Джинни, мрачно разглядывая колдографию. — А на будущее не забывать, что посылать необходимо… подальше и в более труднодоступные места. Хотя с этих станется и там удовольствие получить».

Из нескольких лондонских борделей прислали с совами благодарственные письма за рекламу их услуг, карточки на скидку и пару купонов на бесплатное посещение. А один даже раскошелился на бутылку хорошего вина и шоколадные конфеты (очень вкусные, но абсолютно неприличной формы). Как клиент, Крам явно произвел впечатление — богатый, выносливый...

«Дорвался», — поняла Джинни, запихивая в рот конфету. И захихикала, вспомнив его лицо, когда она со словами, что «это еще с работы осталось», вытащила и вручила ему список. Не признаваться же, что список именно «завалялся» и именно «по работе»: год назад все разрушители проклятий с ног сбились, очищая дома терпимости от внезапного нашествия совершенно непримиримых и фанатичных призраков монашек-целестинок. Кто устроил такую подлянку и за что — так и не выяснили. Но черно-белые, воинственно вопящие что-то по-французски призраки еще долго икались всем причастным к заведениям продажной любви.

От Малфоя и Снейпа доставили большой хрустальный флакон с успокоительным травяным сбором, настоянным на трехсотлетнем коньячном спирту... хотя как и когда она еще могла пересечься с этой парой, Джинни не представляла. С девичьей памятью определенно пора было что-то делать... помимо всех прочих проблем.

Из всей мрачной картины, коей виделась Джинни ее жизнь, на горизонте пока сияли два светлых пятна. Во-первых, отсутствие вопиллеров от Молли, которая то ли еще не знала, что ее семья лишилась возможности породниться с Героем, то ли до сих пор лежала в обмороке. Во-вторых (что действительно радовало Джинни), это ее брат Перси и Астория. Как ни странно, они на самом деле понравились друг другу и теперь с явным удовольствием проводили время вместе.

Так что создавалось впечатление, что несчастна в этом мире одна лишь Джинни.

Пожалуй, в сложившихся обстоятельствах внезапному приезду тетушки Мюриэль Пруэтт удивляться не стоило: может быть, молнии у магглов и имели какие-то проблемы с повторным прицелом, а беда, как известно, не ходит одна, и почтовые совы упоенно гадят именно в одно и то же место.

Когда Джинни соскребла себя с дивана и с неповторимой грацией свежеподнятого зомби поплелась открывать вздрагивавшую под гулкими ударами дверь, она уже примерно представляла, что ее ждет. Но весь масштаб трагедии осознала, лишь узрев через одностороннее стекло букли седых волос и древнюю шляпку, кокетливо украшенную чучелом какой-то мелкой невезучей птахи.

— О нет, Мерлин! Ну что я такого сделала?! Даже не прокляла же никого…

— Джиневра Молли Пруэтт, немедленно впусти меня! — визгливо и слишком громко для столетней умирающей (не дождетесь!) старушки потребовала тетушка, и на жалобно скрипнувшую дверь обрушился град новых ударов. — Я знаю, что ты дома!

— Я — Уизли! — сообщила сама себе Джинни, надеясь, что смена фамилии у одной конкретно взятой девушки — это все же старческие фантазии тетушки, а не последствия необдуманных действий этой самой девушки: от Молли за подобное могло нехило прилететь. Дом содрогнулся от очередного стука, и Джинни поспешно щелкнула замком: входную дверь было жалко.

— Наконец-то! — победно возвестила гостья, решительно отодвигая Джинни с порога ручкой метлы и врываясь в прихожую. — Движешься как разбитый параличом фестрал!

— Здравствуйте, тетушка Мюриэль, — смирившись со своей судьбой, проговорила Джинни и кисло улыбнулась. — Счастлива вас видеть. Чему обязана радостью такого визита?

— Не ври мне, детка, — старушка ткнула ее узловатым, затянутым в тонкую перчатку пальцем под ребра. — Все равно хорошо врать в ближайшие лет сто у тебя не получится, а я слишком стара для всех этих финтифлюшек. Рада она мне — ха! Мне никто не рад уже последние лет пятьдесят, но придется терпеть!

— Однако, — тихо пробормотала Джинни себе под нос. — Чаю хотите, тетушка, раз уж приперлись?

Но слух у Мюриэль Пруэтт, невзирая на возраст, был воистину книзловским, так что она удовлетворенно кивнула и махнула рукой:

— Подавай свой чай, детка. И пошли в гостиную — нам с тобой надо серьезно поговорить!

Когда уже умытая и причесанная Джинни, успевшая сменить на удобное домашнее платье свою помятую одежду, в которой ухитрилась заснуть, внесла в гостиную комнату поднос со срочно найденным в самом дальнем углу шкафа чайным сервизом, тетушка Мюриэль сидела в кресле и внимательно изучала какой-то мелкий предмет. При ближайшем рассмотрении это оказалось помолвочным кольцом, после разговора с Гарри так и оставшимся лежать на столике. Прямоугольный изумруд и два маленьких бриллианта в широкой золотой оправе. Оно ей никогда не нравилось!

— Помолвка! — Мюриэль Пруэтт поджала губы в утиную гузку, сразу став похожей на древнюю черепаху. — Вот что ты творишь, ненормальная? Мало нам твоей взбалмошной мамаши, едва не перепутавшей все нити судеб, так и ты — туда же!

— Тетушка… — Джинни сдержалась лишь в последний момент, проглотив пару нецензурных посылов вместе с обжегшим язык глотком чая. — Во-первых, я — не моя мама, как вы верно заметили, и ваших капризов терпеть не буду. И разбираться, что из сказанного — элементарно неправильно сформулировано, а вы ничего такого не имели в виду, а что — обычный старческий маразм, мне тоже не с руки. Во-вторых, я просто этого всего не хочу. День был паршивый, ночь — еще хуже. Так что давайте пить чай и расставаться на следующие десять лет. На Рождество обещаю прислать поздравление.

— С характером, — кивнула сама себе старушка. — Это замечательно. Для трепетных принцесс сейчас не время.

— Так…

— Сидеть! — прикрикнула Мюриэль Пруэтт, махнула рукой, и Джинни вдавило в кресло. — Ну что за молодежь пошла — ни уважения, ни терпения? Ты меня выслушаешь, Джиневра Молли Пруэтт, даже если мне придется тебя для этого связать и кляп воткнуть.

— Ну, иногда вы умеете подбирать аргументы, тетушка, — ошарашенно проговорила Джинни, потрясенная открытием, что ее безумная родственница мало того, что сильный маг, так еще и владеет беспалочковой магией. Она до сих пор не могла и пошевелиться. — Только я — Уизли.

— К счастью для всех нас — нет. Ты — чистокровная Пруэтт, детка, несмотря на то, что зачал тебя мужчина с другим родовым именем. Магия в таких вещах не ошибается. И, как последней женщине в нашей семье, тебе досталось много силы, но еще больше — проблем.

— Начало интригующее.

— Список «Священных двадцати восьми» возник вовсе не оттого, что мы вдруг решили похвастаться своими многовековыми корнями, как считают нынче. Это был список тех, на кого Магия возложила святые право и долг сохранять нас на этом острове, ставшем нам домом. Пока живы были все, а каждая семья с честью несла собственные обязательства — это было чудесное место, детка. Но время не щадит, а глупость людская не дает шансов. Семьи уходили одна за другой: ослабленные, прервавшие свой род. Оставляя сокровище, доверенное им, без стражей, а Англию — беззащитной. Знаешь, почему на Уизли — клеймо «предателей крови»? Не потому, что якшаются с магглами, как тебе твердили в детстве, а потому, что сами нарушили данное слово и отказались от обетов своего древнего рода. Они потеряли замок и алтарь, забыли историю. Это, конечно, моя вина, что Молли связалась с этим типом. Тогда было тяжелое время, я не досмотрела, девочка росла без матери, а ее отец — чтоб ему на том свете икалось! — думал о чем угодно, только не о равновесии мира!

— Что-то я окончательно запуталась, — пробормотала Джинни, уже и не зная: то ли ужасаться какому-то неведомому, но страшному поступку матери, то ли звать санитаров из Мунго для тетушки.

— Нас осталось очень мало, детка, — Хранителей мира. И я счастлива, что в тебе проснулась наша кровь: магия и обязательства в семье Пруэтт идут по женской линии. А я уже непомерно стара и не представляю, насколько еще меня хватит. В тебе проявились наши родовые дары, Джиневра, и теперь главное — не совершить самую большую ошибку.

— Я вообще ничего не понимаю.

— Ты — женщина семьи Пруэтт. Ты будешь чрезвычайно мощным магом, детка, и от тебя зависит весьма многое. Как знать, поступи в юности Молли как надо, и, скорее всего, не было бы этой войны… но сейчас — не об этом. Женщина из семьи Пруэтт не может быть одна. Ей нужна семья, и ей необходим ее спутник и Хранитель — сильный и преданный мужчина рядом, ее истинная любовь на всю жизнь. Мы однолюбы, детка. И здесь главное — не ошибиться, потому что с неправильным спутником твое существование станет невыносимым. Ты это уже должна была почувствовать: даже не ведая своих корней, ты подсознательно ищешь своего Хранителя. Вспомни того, о ком думала каждую минуту дня и ночи. Чьим мнением ты дорожила. От бесед с кем не могла оторваться — будь за окном день или поздняя ночь.

— Это какой-то бред! — Джинни, сама не заметив, как заклятие тетушки развеялось, вскочила и обняла себя за плечи. — Как можно выбирать, не имея права на неверный шаг? А если он далеко? Или еще хуже — не дождался, женился на другой… умер, в конце концов?

— Мы — Хранительницы нитей судьбы. Нам дозволено больше, чем обычным магам, и куда больше, чем простым смертным. Ты даже не представляешь себе — насколько. Судьбы женщины нашего рода и ее спутника связаны еще при ее рождении, и жизнь непременно их столкнет. Так что тебе проще: ты с ним знакома, это обязательно. А если согрешил, несвободен или умер… так что с того? Ты — Пруэтт. Что тебе чья-то там смерть? Госпожа вернет твоего избранника — но только один раз, есть давний и нерушимый договор еще с тех пор, когда братьям Певереллам были переданы Дары. Так что думай, детка. Слушай себя.

— Мне нужно время, чтобы все осмыслить.

— У нас нет времени. Дар проснулся в твоей крови. Ты уже его ищешь — того, кто займет место рядом с тобой. И промедление станет катастрофой. Думай, Джинни. Вспоминай. Он должен был родиться до тебя — твой защитник всегда приходит в мир первым. Он мог наделать немало ошибок — без тебя он чувствует мир лишь наполовину. Мог совершить преступление, сойти с ума или быть покалеченным. Все — не важно, для Хранителя женщины Пруэтт жизнь начинается с чистого листа. Ты — его сердце, его сострадание и совесть. Он — твое сердце, твоя решимость и тихая гавань.

— Ой…

— Он тот, кому первому ты сказала «люблю», отдавая вместе с одним словом свою душу.

— Мне кажется, я знаю, о ком вы… но он и правда…

— Все не важно, Джиневра. Все в твоих руках и в твоей власти: перед твоей помолвкой даже законы бытия отступают на второй план. Идем. Нам надо попасть в родовой зал Пруэттов и подготовить все к свадебному обряду.

— Боюсь, что мир не обрадуется моему жениху, — пробормотала Джинни.

— Главное, чтобы ты была с ним счастлива, глупая.

* * *

В родовом зале твердыни Пруэттов горели огни. Перед алтарем сидела босая рыжая девушка, сжав в руках вырванный когда-то из дневника лист, исписанный неверным детским почерком.

Что и сказать — она всегда считала, что если когда-нибудь выйдет замуж, то все произойдет совсем не так. Но, с другой стороны, как и говорила тетушка Мюриэль — это все было не важно.

В завесе тумана проступила темная мужская фигура: Госпожа выполняла свою часть древнего договора.

— Мама точно будет недовольна, — пробормотала Джинни Пруэтт, поднимаясь на ноги. Она поправила волосы и выдохнула сквозь зубы, пытаясь успокоить бьющееся с безумной скоростью сердце.

На ее плечи медленно опустились сильные мужские руки, погладив большими пальцами ключицы. Он был таким, как она запомнила — молодым, бледным и темноволосым, с жесткой линией рта и отчаянной решительностью в черных глазах. Тот, кому она когда-то написала свое первое и единственное искреннее «люблю».

— Привет, Том, — Джинни улыбнулась чуть дрожащей улыбкой и накрыла его пальцы своими. — Я рада тебя видеть, несмотря ни на что.