Рваные струны на гитаре моей жизни (джен)

Есть реки, в которых вместо воды течет нефть. Есть моря, заполненные людскими пороками, уничтожающими перворожденную чистоту. Океаны крови, являющиеся воплощением всей имеющейся в мире боли. И я захожу в них по пояс, пытаясь разглядеть ноги сквозь толщу мутной жидкости, но не вижу ничего.

Ничего, что было бы достойно внимания.

Лишь отражение собственного опустошенного лица.

* * *

Снова куда-то идти. Снова что-то делать. Крис не знает куда и что, но продолжает упорно двигаться вперед, подхваченный общим течением. Утренний кофе в дешевой забегаловке. Репетиция с ребятами. Концерт в очередном отвратительно пахнущем баре. А потом бурная ночь, заполненная запахом сигарет, душными женскими духами и ароматом припасенного кем-то из группы виски. Ежедневное расписание, не поддающееся исправлениям. Но Крису это порядком надоело.

Он был примерным студентом, обучаясь за папин счет в одном из лучших университетов своего города, пока бурная юность не захлестнула его с головой, уволакивая за собой в новый запретный, но такой манящий мир. Первая сигарета, выкуренная с друзьями в университетском туалете, приятно дурманила голову, заполняя воздух вокруг запахом какого-то особенного успеха, первого шага в неизвестность. Лост думал, что именно так сможет попробовать все предложенное ему жизнью. А она и правда не скупилась на «подарки». Но однажды, обнаружив себя в постели с незнакомой девчонкой и лучшим другом, Крис словно очнулся от дурмана. Его прежний мир был разрушен, хороня под собственными руинами надежды на светлое будущее. Заявление об отчислении по собственному желанию давно лежало на столе у ректора, изначально даруя свободу, а потом забирая последние остатки кислорода. Нет образования — нет перспектив. Но отец, об этом, конечно же, узнает не сразу.

И Крис просто смирился. Смирился с тем, что последний шанс оправдать ожидания единственного родителя канул в небытие, заваленный сверху долгами, алкоголем и разгульной жизнью. Двадцать первый год уверенно наступает на пятки, но парня это почти не волнует. Одним годом больше, одним меньше — а что изменится? Маленький клубок проблем уже давно превратился в огромный черный шар, заполненный вязкой жижей. И Крис, словно запечатанный в нем, просто барахтается, не имея возможности сделать даже крошечный вдох. А дни все продолжают безвозвратно утекать, проходя по одному и тому же сценарию. Отвратительный замкнутый круг.

— Сегодня в последний раз, — клянется себе Крис, а потом отдается во власть чужих рук, тянущих его на очередное неизведанное дно. Меняются только лица — желания остаются теми же. Чужие похоть и разврат не приносят прежнего удовлетворения, и Лост пытается найти новый источник кайфа. Безуспешно. Когда ты заперт в клетке, сложно обнаружить вокруг себя что-то новое.

Крис давно не смотрит в зеркало, боясь увидеть собственное отражение. Увидеть все те отпечатки, которые оставляет на нем его образ жизни. Хватает только рук, украшенных сделанными на пьяную голову татуировками и исчерченных шрамами от глупых игр по молодости. Его тело — бумага, на которой жизнь темными чернилами вырисовывает жутковатые узоры, напоминающие о всех содеянных грехах. Лост не знает, в какой момент сошел с верного пути, указанного ему отцом, и жутко боится признать, что большая часть вины в произошедших с ним изменениях принадлежит ему самому. Но обвинять больше некого, поэтому едва ли не каждое утро, сидя в углу ставшего родным кафе с чашкой дешевого эспрессо, Крис обреченно смотрит в окно и мечтает о жизни, которой у него никогда не будет.

— Надеюсь, ты найдешь себе хорошую работу после выпуска.

— Конечно, пап, — весело отвечает в телефонную трубку, а сам вычерчивает пальцем круги на прикроватном столике и поджимает ноги под себя, мечтая сжаться в один крохотный комочек и просто исчезнуть, чтобы не признаваться в заранее известном ему поражении в этой игре на выживание.

Но жизнь продолжает свой ход, и Крис просто идет дальше, стараясь не оглядываться назад, не вспоминать потраченные впустую годы.

Но будущего у него нет тоже.