Тележка из супермаркета (гет)

Джинни Уизли была прекрасной подругой и могла даже по расстановке знаков препинания в записке понять, в каком расположении духа пребывает Гермиона Грейнджер. Совершенно неудивительно, что, получив письмо от подруги ранним воскресным утром, Джинни сразу заподозрила что-то неладное. После прочтения письма девушка насторожилась ещё больше, обратив внимание на две вещи: во-первых, Гермиона просила о встрече в тот же день вместо того, чтобы отправить записку заблаговременно, как она обычно и делала, а, во-вторых, выбрала ближайшую к дому на площади Гриммо булочную, до которой Джинни нужно было идти всего три с половиной минуты, но лимонные тарталетки, столь любимые обеими девушками, в ней были черствыми и приторными. Когда же Джинни увидела, что Гермиона пропустила запятую перед своим именем в самом конце короткой записки, она поняла, что ситуация критическая.

Джинни Уизли была не просто прекрасной подругой, но ещё и очень предусмотрительной. В свою маленькую сумочку она положила салфетки, пудру, заколдованную таким образом, чтобы она подходила под тон кожи каждого, кто её наносит, ручку и бумагу на случай, если Гермиона откажется говорить, а также зелье Успокоения в маленькой стеклянной баночке из-под маггловской валерьянки. Косметику Джинни также не наносила, ожидая, что подруга будет выглядеть кошмарно из-за своих переживаний.

Нарушая привычные правила — какие уж тут могут быть правила, когда Гермиона Грейнджер страдает? — Джинни пришла в булочную раньше на несколько минут, чтобы занять стратегически выгодную позицию за столом. Решив не садиться рядом с Гермионой, она выбрала место напротив того, которое, по её мнению, должна была занять Грейнджер. Мысленно поставив себе оценку “отлично” в табеле лучших подруг, Джинни принялась ждать Гермиону или хотя бы свой заказ. Официанты, к слову, здесь были не лучше лимонных тарталеток.

Когда в булочную забежала Гермиона Грейнджер, опоздав на сорок секунд, Джинни не поверила своим глазам: ожидалось, что за столик подсядет разбитая и расстроенная девушка, но Гермиона была лишь немного возбуждена, из-за чего её щеки пылали, придавая ей очаровательности.

— Грейнджер, что с тобой случилось? — сходу спросила Джинни, бегло осматривая наряд подруги: тёмные брюки, блуза и бежевый плащ. Да, Гермиона одевалась так на работу, предпочитая по выходным носить любимые джинсы, вышедшие из моды ещё во времена Тома Реддла, и свитера с геометрическим узором.

— Джин, ты просто не поверишь, что произошло вчера между мной и Малфоем! — фамилию бывшего однокурсника Гермиона произнесла одними губами. После этого она повернула голову влево и вправо, чтобы убедиться в отсутствии шпионов вокруг.

— Расслабься, это же маггловский квартал: здесь точно никто не знает о том, что ты влюблена в Малфоя.

Так как Джинни произносила эти три слова и один предлог уже не один раз, из её уст подобное звучало не так абсурдно, как если бы это говорил Рональд или Гарри. Младшая Уизли нередко фантазировала, как бы это произнесли два лучших друга Гермионы, Люциус Малфой и даже профессор Макгонагалл. Решив, что выдавить из себя такое могла только нынешний директор Хогвартса, Джинни стала произносить эти слова гораздо чаще, удивляясь, как с каждым разом становится легче.

Влюбленность Гермионы Грейнджер в худшего ловца Слизерина за весь период существования факультета не свалилась на нее внезапно. Будучи самой умной волшебницей, Гермиона отчётливо понимала, что привело к возникновению чувств и даже однажды написала поэтапный план, которого бессознательно придерживался Драко, чтобы завоевать её сердце. Началось все в зале суда: Малфой выступал в защиту Панси Паркинсон, которая обвинялась в содействии нанесения увечий Гарри Поттеру. Иначе говоря, девушку судили за попытку выдать Гарри Волдеморту в самом начале Битвы за Хогвартс. Оперируя тем, что Панси была напугана, Драко сумел убедить присяжных в её невиновности. Его пылкая речь задела за живое и Гермиону — придя домой после заседания, она даже позволила себе прослезиться.

Дальше Драко с лёгкостью устроился в Министерство и каждый его шаг Гермиона могла отслеживать. Так, она узнала, что Малфой-младший остроумен, любит читать Гегеля, всегда выбирает в качестве обеда здоровую еду, вносит щедрые пожертвования в благотворительные фонды, а также за счёт личных средств организовывает ежегодный выезд всех работников Министерства в маггловский загородный клуб на все выходные. Каждая хорошая новость о Драко Малфое наполняла сердце Гермионы сладким чувством, которого она обычно сторонилась. Но эти поступки были лишь каплей в море, ведь по-настоящему Гермиона Грейнджер влюбилась тогда, когда Драко спас жизнь Министру магии Кингсли Брустверу. Это случилось во время одного из матчей по Квиддичу, которое Министерство устраивало несколько раз в году. Министр выступал в качестве арбитра, а потому вместе с игроками оказался на поле. Когда он только поднес к губам свисток, чтобы дать сигнал к началу игры, раздался треск — это его метла разломилась пополам. Трибуны были слишком далеко от центра поля, а потому ждать помощи от зрителей не приходилось: оставалось надеяться только на игроков. Но и у них не было возможности предотвратить неминуемое падение Министра с высоты 30 метров, ведь никто, как правило, не берет с собой палочку на поле. Ситуацию спас Драко Малфой, который задействовал беспалочковую магию. После этого случая Гермиона смотрела на него как на героя, абсолютно ничем в этом плане не отличаясь от остальных молодых волшебниц из Министерства. С этого дня началась любовная драма Гермионы Грейнджер и немного Драко Малфоя.

Последний присутствовал в этих отношениях косвенно. Грейнджер и Малфой работали на одном этаже и периодически встречались, даже подняли бокалы за здоровье Министра однажды в загородном клубе. Однако, долгих бесед между ними не происходило, хотя Малфой иногда поглядывал на стройные ноги своей бывшей однокурсницы. Так и проходили месяцы: Гермиона вздыхала по Малфою, а он об этом, вероятно, не догадывался. До определённого дня…

Очередная ежегодная поездка в клуб была назначена на середину июня — работы у всех было меньше, а желания повеселиться все больше. Малфой предложил устроить вечеринку в мексиканском стиле — идея была встречена бурными овациями. Главным гостем была, само собой, текила — напиток, с которым Гермиона ранее не была знакома. Как правило, она пила два-три бокала вина, обсуждала последние новости с Шарлоттой из Департамента магического сотрудничества и уходила спать в свою комнату, надёжно запирая её заклинанием.

Ей не суждено соблюсти этот порядок действий в июне. Выпив со всеми по рюмке текилы, Гермиона не почувствовала опьянения и решила, что этот напиток слишком слаб для неё. На вкус текила оказалась приятнее, чем она предполагала, а потому девушка осушила ещё пару рюмок и пошла искать Шарлотту. К её сожалению, последняя извивалась в пьяном танце с Кормаком, поэтому Гермиона просто присела на край дивана и принялась рассматривать присутствующих. Спустя несколько минут к ней присоединился Малфой, на голове которого красовалось сомбреро. В руках он держал открытую бутылку, раз за разом прикладываясь к ней, чтобы сделать глоток. К удивлению Гермионы, Малфой не просто сел рядом, но и завёл разговор: он был приятным собеседником, обладавшим незаурядным интеллектом, так что их беседа затянулась на несколько часов. Попутно Малфой передавал бутылку Гермионе, которая, радуясь отсутствию какого-либо эффекта от алкоголя, делала маленькие, но уверенные глотки. Разве могла молодая девушка, столь непросвещенная в вопросах действия спиртных напитков, знать, что у опьянение от текилы наступает с некоторой долей задержки?

Когда Грейнджер была уже изрядно пьяна, но все ещё не осознавала этого, она предложила Малфою потанцевать. Пьяные танцы Шарлотты и Кормака вдохновили её на сомнительное приключение, о котором она позже не могла сожалеть в достаточной мере, потому что не запомнила всех деталей. Не менее пьяный Драко согласился, а потому эта странная пара заняла почётное центральное место в опустевшем холле большого дома. Никто из них с уверенностью не смог бы сказать, звучала ли музыка из колонок или нет, но наслаждение, которое они оба испытали, точно не было галлюцинацией.

И вот, в разгар прекрасного медленного танца, Драко сильнее прижал свою партнершу к себе и слегка наклонил голову, устремив взгляд на губы Гермионы. Он будто просил разрешения, а Грейнджер, как хороший министерский клерк, никогда не оставляла прошения без ответа. Она подтянулась на носках и поцеловала его, перемещая руки с плеч на волосы. Он углубил поцелуй, сжимая пальцы на её талии. По ощущениям их поцелуй длился около десяти минут — они напрочь забыли о том, что все ещё находятся в доме, полном их коллег, хоть последних и должна была вырубить текила. После того, как они остановились, Драко спросил:

— Зачем ты поцеловала меня?

— Мне было просто интересно, так ли ты хорош, как щебечут министерские работницы. — Гермиона пожала плечами, стараясь выглядеть убедительно. Учитывая то, что кровь её закипела от поцелуя и количества выпитого, получалось у неё плохо, но отыгрывать уверенность в себе приходилось перед очень пьяным и возбужденным Малфоем, так что фокус удался.

— А я-то думал, ты наконец осознала, что влюблена в меня, — Драко засмеялся и посмотрел на Грейнджер, ожидая вспышки, но так лишь вновь пожала плечами, соглашаясь:

— Я давно это осознала.

Малфой застыл, приоткрыв рот, — он не ожидал, что его блеф сработает, это было практически нереально. Он поспешил распрощаться с Гермионой, пробурчав себе под нос что-то про полнейшее безумие.

Когда Грейнджер добралась до своей комнаты, которая, к её огромному счастью, находилась в другом крыле дома, она обнаружила, что на часах уже половина пятого. Решив, что подумает обо всем завтра, Гермиона наспех переоделась в пижаму и, игнорируя водные процедуры, легла спать.

Ещё до того, как горничная постучала в дверь номера, Гермиона аппарировала домой. Джинни стойко перенесла раннее пробуждение от настойчивой совы с письмом и даже поток информации от Грейнджер. Младшая Уизли, узнав обо всем, посоветовала забыть про Малфоя и двигаться дальше, в душе надеясь, что Гермиона сделает это и ей, Джинни, больше не придётся часами слушать о том, как хороша была очередная речь Малфоя на Министерском балу.

Сейчас же, сидя напротив сияющей Гермионы спустя две недели после шокирующего поцелуя и не менее шокирующего признания в любви, Джинни думала, что эпопея с Малфоем не окончена.

— Ты даже не представляешь, кого можно встретить в маггловском квартале! — воскликнула Грейнджер.

— Дай угадаю: ты видела Малфоя?

— Да, я видела его!

И Гермиона принялась рассказывать, упорно произнося фамилию Драко едва различимым шёпотом. Вечером прошедшего дня Грейнджер решила выпить чашку ромашкового чая с малиной, как вдруг обнаружила, что чай в доме закончился. Привыкшая закупаться в определённый день недели Гермиона была немного раздражена из-за необходимости нарушить этот ритуал, но ожидала, что ромашковый чай справится и с этим. Так, наспех одевшись, Гермиона отправилась в ближайший супермаркет.

Конечно, покупкой чая Грейнджер не ограничилась, положив в продуктовую корзину любимое печенье и пару шоколадок. Упаковав все покупки в бумажный пакет, Гермиона прижала его к груди, удерживая левой рукой, чтобы иметь возможность достать ключи от квартиры, когда это потребуется. Коробка печенья была довольно объемной и немного загораживала ей обзор, но Гермиону это не беспокоило, ведь путь до дома был очень коротким и она буквально знала его наизусть. В тот момент, когда девушка отошла от кассы и направилась к выходу, в магазин вошёл герой её ночных кошмаров последних нескольких недель — Драко Малфой. Что делал её коллега, поцелуй с которым Грейнджер оценила на очень высокий балл, в маггловском супермаркете субботним вечером, волшебница не знала.

Пока Гермиона молила Мерлина о том, чтобы Малфой не повернул голову влево и не увидел её, она продолжала продвигаться к выходу, не отрывая глаз от мужчины с ослепительно светлыми волосами. Драко уже было прошёл вглубь, позволяя Гермионе вдохнуть полной грудью, но вдруг понял, что не взял тележку для продуктов. За ней-то он и вернулся, повернув при этом голову влево и увидев Грейнджер, которая все ещё кралась по направлению к сладкой свободе от плена собственных чувств. На секунду мир застыл, когда их взгляды встретились.

Однако, это была не голливудская мелодрама, а потому вместо аромата любви Гермиона по-прежнему чувствовала запах дешевого пива, которое пролил нетерпеливый клиент возле кассы. Её щёки покраснели — румянец был совсем неделикантым. Они смотрели друг на друга уже секунд тридцать, так что даже зеваки обратили внимание на странную парочку. Все это время они молчали, но Грейнджер продолжала осторожно ступать навстречу то ли Малфою, то ли выходу. Осознав наконец, что будет невежливо игнорировать Драко, она решила улыбнуться коллеге и поприветствовать его, но в тот вечер уже не первый её план пошёл под откос.

Гермиона сделала ещё один шаг вперёд, наткнулась на какое-то препятствие и тут же почувствовала тупую боль в левом бедре. Уши будто заложило, но оглушающий звук эхом зазвучал у неё в голове. Посетители магазина оборачивались, пытаясь обнаружить источник шума, а Драко Малфой, стоя напротив, нагло ухмылялся, не сводя глаз с Гермионы, которая стояла, как вкопанная. Теперь за ними наблюдали почти все, кто оказался в столь поздний час в магазине, а один из кассиров и вовсе застыл с пачкой масла в руке. Этот маленький мир словно замер на несколько коротких мгновений, а все это время тележки для продуктов, на которые она так неуклюже налетела, продолжали биться друг о друга, создавая фоновую мелодию для этой сюрреалистичной картины — невообразимый грохот…

Джинни Уизли была прекрасной подругой, но, как и все люди, не была лишена недостатков. По мнению Гермионы, главным являлось отсутствие деликатности: Джинни, услышав эту историю, принялась хохотать. Пока Гермиона рассказывала о том, как стремглав выбежала из магазина, опустив глаза в пол и даже не взглянув напоследок на Малфоя, Джинни от смеха согнулась пополам, несколько это позволяла столешница. Наконец, отсмеявшись, Уизли спросила:

— То есть ты даже не поздоровалась с ним?

— Джинни, ты хоть представляешь, как мне было стыдно? Весь магазин смотрел прямо на меня! Я бы не смогла заговорить с ним, — Гермиона закрыла лицо руками, вспоминая о своих ощущениях.

— Значит, вашей любви помешала тележка? — уточнила Джинни, едва сдерживая смех. Гермиона покраснела и сказала:

— Я бы легко соблазнила его, но…дурацкая тележка!