Мальчик со звезд (джен)

Лесат, Лесатх (Lesath) — звезда в созвездии Скорпиона,

известная как ипсилон Скорпиона.

Вместе с Шаулой, лямбдой Скорпиона образует Жало Скорпиона.

 

Субботним утром на космической станции было тихо, и Василиса стояла перед кабинетом в гордом одиночестве. Сегодня у её курса была пересдача, на которую она пришла раньше всех — её однокурсники относились к учёбе прохладно и любили опаздывать. Преподаватели, зная это, тоже никуда не спешили. Всё равно нерадивых студентов исключить было нельзя — пришлось бы полностью закрывать колледж. А младшие техники несмотря на слабые знания были крайне востребованы на многочисленных космических станциях, окружавших Сортавол. Василисе, привыкшей к порядку, было тяжело свыкнуться с чужой непунктуальностью. Даже спустя пять месяцев по старой привычке Василиса приходила на занятия вовремя или даже чуть раньше.

— Привет! — мимо проскочил Аслан, местный аспирант, преподавший что-то у старших курсов, единственный волшебник на станции и по совместительству дежурный маг станции.

Его Василиса не любила. Аслан был замечательным аспирантом и прекрасным человеком, помогавшим всем и вся, однако для неё он являлся ходячим триггером. Он был магом, и всякое его появление тут же вызывало из её памяти все неприятные воспоминания, связанные с отцом, братом и тёмной магией.

Первые пятнадцать лет своей жизни Василиса ничего не знала о прошлом папы. Ветеран войны, с протезом ноги и нейроимплантом в голове, подрабатывающий дворников — картина слишком обычная для тех счастливчиков, что выжили во время войны. Как папа познакомился с мамой — светской журналисткой Светланой Кузнецовой, была загадка. Мама что-то говорила, про сломавшееся гипертакси, но Василиса знала, что это неправда — гипертакси не ломались, они всегда успевали долететь до базовой станции. Мама происходила из влиятельной военной семьи и была дочкой Агриппины, известной оперативницы и десантресс. Её отчим был известным дипломатом — мама могла выбрать кого угодно помимо папы, но выбрала почему-то его.

Но правда, как это случается, всё равно вылезает на свет, причём при самых неприятных обстоятельствах. Олег, старший брат, решил пойти по стопам бабушки и поступить в Военную Академию Сортавола, куда был взят после сложных экзаменов. Всё было бы хорошо, если бы через месяц его не попытались убить. Вернее сказать, его убили. Только очень сильная магия одного из дежурных чародеев военной академии позволила ему окончательно не оказаться в другом мире. Брат выжил, но его здоровье осталось настолько подорванным, что ему пришлось бросить академию — увы, тёмно-магические повреждения даже совершеннейшая сортавольская медицина не могла исправить.

Это всё оказалось местью папе от тёмных магов. Нет, про Павла Ланге и его роль в войне Василиса слышала, но никогда не соотносила это имя с собственным отцом. Ну, тёзка, ну, однофамилец — бывает. Но он оказался не тёзкой, а самым настоящим героем войны — статус, который имела едва ли сотня людей на планете.

Папа принял участие в Ассамблее, а затем охотился на тёмных магов в качестве снайпера — магов крайне тяжело было арестовать, но подстрелить капсулой со снотворным с расстояния километра было возможно. И папа нажил себе немало врагов. И влип во всё это он из-за троюродного полукузена Лесата Ланге, одарённого волшебника, который один из немногих не побоялся выступить против власти тёмных волшебников.

Более ста лет назад на Сортаволе разразилась крупнейшая даже по галактическим масштабам война между волшебниками, в которую вскоре оказались втянуты люди. Объединение тёмных магов, называвших себя Конгломератом, стремилось захватить власть на Сортаволе, а затем и на других планетах. И у них это почти получилось. Никто из обычных светлых магов не мог справиться с лидерами Конгломерата. Ни Совет Магов, ни Титов, который считался одним из сильнейших волшебников на планете. Маги постепенно сдавали позиции, королевская семья была вынуждена считаться с Конгломератом (государственный переворот сделал бы Сортавол изгоем среди других планет), и власть постепенно утекала в руки тёмных магов. А потом у одной из сильнейших волшебниц, Олеси Ланге, появился сын. Мальчик, которого звали Лесатом, оказался необычайно сильным магом. Хотя правильнее сказать, невозможным магом. Потому что такой силы, которая была у него в пятнадцать, не было ни у кого. И по всем магическим правилам её просто не могло быть. Через четыре года Конгломерат, считавшийся непобедим, пал. А Лесат стал героем. Его силой заинтересовались многие магические ордена, но он предпочёл покинуть планету и вскоре погиб.

Папа про своё прошлое ничего не рассказывал, а брат поступил в академию под своей фамилией — Ланге, и дабы никто не узнал, что он внук знаменитой бабушки, пару раз упомянул отца, участвовавшего в войне. Для парочки магов, учащихся на курс старше и происходивших из семей, связанных с Конгломератом, этого хватило. И они решили отомстить.

Брат, как только к нему вернулось сознание, поссорился с отцом, объяснив, что если бы тот не скрывал своё прошлое, то и он был бы более благоразумным и молчал бы в тряпочку. Аргумент был справедливый, но запоздалый. Мама разозлилась на папу, подала на развод, забрала брата и улетела с ним на Ли-Пен, где работал второй муж бабушки.

После местные органы опеки в их городишке неожиданно вспомнили, что папа инвалид с нейроимплантом в голове и работает на малооплачиваемой работе. Опека перешла к бабушке, и Василиса перебралась к ней жить. Можно было сказать, что жизнь наладилась, но нет. Василиса сдавала экзамены в Полицейскую академию, когда пришла новость, что Агриппину арестовали по обвинению в военных преступлениях. Естественно, любое мало-мальски приличное учебное заведение теперь для неё было закрыто из-за специфических сортавольских законов. Так она оказалась в колледже, готовившем младший космический персонал для станций. Это было единственное учебное заведение в космическом пространстве, которое брало кого угодно из-за тотального недобора каждый год.

— Кузнецова!

Василиса вздрогнула. Эту фамилию она носила уже третий год, но всё никак не могла привыкнуть к ней. Ёлочкина смотрел на неё снизу вверх и грозно поправляла очки. Никого из однокурсников ещё не было, и у Василисы появился шанс сдать предмет первой. Обычно первым сдающим за храбрость полагалась повышенная оценка.

— К вам приехал ваш отец, и он хочет вас видеть.

— Зачем он приехал? — спросила Василиса, не ожидая услышать ничего хорошего. В конце концов, приговор бабушке ещё не был вынесен, но вряд ли папа прилетел бы сюда, чтобы сообщить эту новость.

— Говорит, вы нужны ему, чтобы подписать документы об опеке.

— Какой опеке? — тяжело вздохнула Василиса.

Неужели у папы решили отобрать права вновь? После ареста бабушки они вернулись к нему сами за неимением других близких родственников. Однако ещё была тётя Эля, она дружила с мамой, но не ладила с бабушкой.

— Ваши родственники на Ка-Пене погибли, и их ребёнка решил взять под опеку ваш отец.

Планета Ка-Пен была на слуху в последнее время — несколькими неделями ранее там произошёл обвал на шахтах, утянувший за собой парочку шахтёрских городов. Но Василиса не знала, что на Ка-Пене есть родственники. Какая-то родня у папы была на Риголе. Но эта планета была относительно рядом, в то время как Ка-Пен находился очень далеко. И какой ребёнок?

— Это решение вашего отца весьма похвально учитывая его положение, — сказала Елочкина. — Он ждёт вас в кафе «Космический ветерок». Это на центральном уровне. Идиотское название, думаю, вы его не забудете, — она вздохнула. — Я догадываюсь, что вы можете задержаться, и скажу вам, что я буду здесь до пятнадцати часов.

Василиса кивнула и пошла в сторону лифта. Навстречу ей вновь спешил Аслан.

— Клавдия, ты тут, а я тебя ищу, — он остановился перед Ёлочкиной. — Представляешь, здесь, на станции сам Титов, а мне ничего не сказали.

— А ещё здесь гвардейцы, и будь добр, не суй туда нос, — сказала Ёлочкина. — И включи свой телефон, с тобой не могут связаться. Дежурный маг называется.

— О том, что мой братец-гвардеец здесь, я в курсе, — сказал Аслан, — но я думал, что это учения.

— Не знаю, что здесь, но тебя попросили не лезть, — сказала Клавдия.

Что ещё сказала Ёлочкина, Василиса не расслышала — приехал лифт. Титов был старым знакомым папы, и дело начинало принимать неприятный оборот. Знаменитые волшебники просто так по космическим станциям не гуляют.

На месте она оказалась через шесть минут — станция была маленькой. «Космический ветерок» обнаружился где-то посередине центральной улицы-коридора. Двери с фотоэлементами приветливо раздвинулись, впустив её внутрь. Здесь было хорошо по меркам захудалой космической станции. На светло-серых стенах висели горшки с цветами, а на полу стояли кадки с пальмами. Также на стенах были экраны, транслировавшие сортавольские пейзажи: лес чередовался с пустынями и видом буранских гор. Иногда появлялась фотография планеты с орбиты — белый шар, затянутый облаками, сквозь которое проглядывало зелёное пятно Континента или жёлтые пески Большой Сортавольской Пустыни.

Людей было мало — несколько рабочих за крайними столиками с упоением смотрели футбол на одном из экранов. Стол был окружён звукоизолирующим полем, поэтому Василиса видела лишь мельтешащие точки на зелёном поле. Тишина создавала гнетущие ощущение пустоты. Приглядевшись, Василиса увидела семейную пару с детьми, они занимали столик в дальнем конце кафе, у стены, и тоже были скрыты звукоизолирующим полем. С противоположной стороны кафе двери разъехались, и вошли ещё несколько посетителей, кафе связывало два коридора.

Папы не было. Или он не пришёл, или сидел здесь, скрытый чарами — дело обычное, маги ценили приватность. В слабой надежде Василиса помахала рукой.

— Василиса, иди сюда.

Перед ней появился большой столик, за которым сидел папа, волшебник и маленький мальчик лет четырёх, одетый в зелёный комбинезончик. А она-то думала, что Ёлочкину дезинформировали. Ан нет, мальчик настоящий. Неужели папа решил кого-то взять под опеку? И кто это? В ка-пенских родственников она никогда не поверит.

Папа перечитывал официальные бумаги, мерцающие голубоватым светом. Выглядел он обыкновенно: джинсовый костюм, судя по цвету новый, длинные темно-русые локоны были рассыпаны по плечами. С густотой волос у отца было не очень, поэтому он пытался компенсировать это длиной, а бриться налысо отказывался из-за ужасных шрамов на голове.

Рядом с отцом сидел Титов. Конечно, Василиса видела его преимущественно по видео и лишь один раз вживую. И с тех пор он не изменился. Живые бледно-зелёные глаза, длинная белая борода, такие же белые волосы и светло-бежевая мантия, похожая на балахон — типичное одеяние члена Совета Магов. Василиса не помнила, но кажется, ношение бороды и длинных седых волос у них было чуть ли не обязательным условием.

Но самым странным в этой компании был мальчик, он сидел на высоком стуле и уплетал манную кашу. Добровольно. Свободной рукой он прижимал к себе плюшевого зайца, которого в своё время подарила ей тётя Эля, эту игрушку Василиса не любила.

Мальчик был светлоглазым, бледным и темноволосым. Зелёный комбинезон отчётливо указывал на другую планету. Детей на Сортаволе никогда не одевали в зелёное — это была старая традиция.

— Что случилось? — спросила она вместо приветствия.

— Василиса, знакомься, это Иван, — сказал папа. — Я решил взять этого чудесного малыша под опеку.

— Ты забыл, как они отняли родительские права на меня?

— Тогда я сам их отдал, — ответил папа. — Так было безопасней.

— Органы опеки дали добро, — сказал Титов. — Здравствуй, Василиса.

— Здравствуйте. Я хочу объяснений. Кто этот мальчик и откуда?

— Я тоже хочу и с удовольствием бы рассказал, если бы хоть что-то знал, — ответил Титов. — Пока что нам известно только одно: мальчика нашли возле нашего посольства на Ка-Пене с запиской, написанной на кривом сортавольском, где попросили позаботиться о нём. Все подробности у капитана Белова, который скоро будет. Я хочу попросить тебя подписать бумаги. Ты ещё несовершеннолетняя, поэтому требуется твоё согласие.

— Где подписать?

Титов молча подал ей мерцающий лист бумаги. Василиса пробежала по нему глазами и оставила на нём отпечаток ладони.

— И больше никаких вопросов? — спросил Титов, а в его глазах сверкнуло любопытство.

— Будь этот мальчик обычным ребёнком, вас бы здесь не было. Впрочем, один вопрос у меня есть.

— Так задавай, — разрешил Титов.

— Какое отношение этот мальчик имеет к Лесату Ланге?

Бабушка говорила, что сильные маги рождались через несколько поколений, а напрямую сильная магия не наследовалась, иначе бы везде были магические династии сверхсильных магов.

— Для своих восемнадцати ты крайне умна, — заметил Титов. — Нет, мальчик никак не связан с Лесатом Ланге. Но вот кое-кто вбил себе в голову, что мальчик его прямой потомок.

— Кто вбил? — спросила Василиса.

— Сиротский орден, а конкретно их нынешний глава Копейкин, — сказал Титов. — Пусть тебя не смущает название, они не бедные и не слабые сироты. Они наглые, вредные и очень сильные маги.

— А при чём здесь это магический орден? — удивилась Василиса.

Насколько она знала, ордена обычно не лезли во внутренние дела обычных магов.

— По старым соглашениям мы должны им отдавать всех сирот с магическими способностями, — Титов вздохнул. — Долгое время это соглашение не соблюдалось, но после войны про него вспомнили. Кроме Эли и вас у мальчика больше нет родни. А Ригола слишком далеко, и ещё один космический перелёт не будет полезен для ребёнка. Но Эля, боюсь, не выдержит давление Сиротского ордена, хотя, с точки зрения органов опеки, она и её муж более подходящие кандидаты.

— Давления? — переспросила Василиса.

— Они попытаются у вас мальчика забрать, — пояснил Титов.

Василиса посмотрела на ребёнка. Он уже почти доел кашу и с любопытством смотрел на взрослых, словно понимая, что в разговор лезть нельзя.

— Но зачем им ребёнок? — спросила она.

— Для престижа Ордена, — ответил Титов. — У Лесата Ланге множество родни по мужской ветке, мы насчитали как-то тридцать три двоюродных и ещё столько троюродных братьев, не считая племянников. У всех у них есть магические гены, идентичные генам Лесата Ланге. Магов среди них крайне мало, и все они слабые, что, однако, не мешает правительству Риголы их тщательно охранять, даже носителей генов.

Носителями являлись те люди, у которых были магические гены, но не было магических способностей. Иногда в таких семьях рождались маги, но чаще всего гены спали. А при браках с обычными людьми они вымывались через несколько поколений.

— Иван первый ребёнок из генетической ветки Лесата, который оказался за пределами Сортавола и Риголы, — пояснил папа. — Не факт, что он станет волшебником, но одного намёка на родство с Лесатом хватило, чтобы Орден проявил интерес. И не только Орден.

Титов достал телефон и проверил какое-то сообщение.

— Кстати, я забыл тебе сказать, что я дал рекомендацию, и тебя в ближайшие часы зачислят в полицейскую академию.

— Но почему? — спросила Василиса.

Волшебник улыбнулся.

— Я всего лишь восстанавливаю справедливость, ты бы и так там училась, если бы не история с твоей бабушкой. И Павлу будет спокойней, если ты будешь на планете, а не здесь.

— Есть ещё один момент, — папа прокашлялся. — Не исключено, что Орден знает больше нас.

— Капитан Белов как раз сейчас пытается вытащить информацию из их представителей, — сказал Титов. — Ну, и чуть задержать.

— Вытащить информацию? — удивилась Василиса.

— Если такие маги, как я, в космосе слабеют, — сказал Титов и тяжело вздохнул, — то такие маги, как капитан Белов, в космическом пространстве становятся сильнее. Его сил должно хватить на слабенькую телепатию, и если орденские служки что-то знают, то он сможет вытянуть это из их голов.

Василиса вздрогнула, наученная бабушкой — телепатиков она побаивалась. Но, с другой стороны, раз это Белов был капитаном, то он работал на Космофлот, а в этой организации плохих людей не держат. И фамилия была знакома.

— Капитан Белов? — спросила Василиса.

— Ты могла он нем слышать… — Титов не договорил.

Они появились внезапно и бесшумно. Василиса почувствовала их спиной и повернулась

— Кажется, переговоры не удались, — ровным голосом добавил Титов.

К ним приближался мужчина в тёмно-красной мантии, поверх которой была накинута зелёная накидка. Он был на полторы головы ниже Василисы и походил на Кощея из древних сказок. Желтоватая кожа обтягивала череп так плотно, что казалось, вот-вот полезут кости. На лице были морщины, но мужчина не выглядел старым. Его огромные глаза с бледной голубой радужкой цепко смотрели по сторонам, пока не остановились на Иване. Тонкие губы мужчины расплылись в улыбке.

— Копейкин, ты, как всегда, не вовремя. Мы уже закончили.

Папа обеспокоенно смотрел за спину волшебника. Следующую за Копейкиным процессию было сложно не заметить.

За ним шли четверо магов в серых мантиях с капюшонами. Лица их был завешаны тряпками, и от их вида почему-то становилось страшно. Наверное, действовало какое-то устрашающее заклинание. Кто-то из посетителей вскрикнул, послышался звон разбиваемой чашки, а затем раздался топот. Кафе располагалось между двух «улиц», центральных коридоров станции, и имело два выхода. Посетители ломанулись к противоположному. Остался только один бармен за стойкой, не имевший права покидать рабочее место.

Четверо магов расступились, и за ними оказалось ещё четверо, двое из которых держали между собой высокого крепко сложённого мужчину в тёмно-синей форме Космофлота. Его светлые, почти белые волосы свисали вниз и закрывали часть опознавательных знаков. Голова мужчины была опущена, он находился без сознания, а под глазом наливался синяк. Буранцы были довольно крепкими людьми, намного крепче среднего сортавольца, но сердце Василисы всё равно громко забилось. Такую магию она видела только на записях.

— Отпустите капитана Белова, — сказал Титов.

— Мы пришли забрать мальчика, — сказал Копейкин и протянул руки в сторону ребёнка.

Иван взглянул на всех сонным взглядом, а потом свернулся калачиком и уснул.

— …а не болтать с вашим капитаном. Признаюсь, он несколько достал моих людей вопросами, поэтому пришлось применить к нему некоторые меры воздействия.

— Уберите свои лапы, Копейкин, — одёрнул его Титов. — У мальчика уже есть опекун, вы опоздали.

— Ещё ничего не поздно. Григорий, вы же знаете, что правительство планеты на нашей стороне. Им не понравится, что на планете есть потомок Лесата Ланге.

— Вы заблуждаетесь. Лесат Ланге погиб шестьдесят лет назад, и у него не было детей.

— Да ладно, — Копейкин отмахнулся. — Ещё скажите, что это сын какого-нибудь кузена.

— Так оно и есть, — сказал Титов. — Что вероятней, по-вашему, что Лесат Ланге выжил, или что у одного из его многочисленных кузенов родился сын с магическими способностями? Когда мы вернёмся на планету, я покажу вам документы.

— Так я вам и поверил. Вы можете подделать любые документы, — заявил Копейкин.

Если аргументация скатывалась до такого уровня, то вести переговоры не имело смысла. Так любила говорить бабушка, а она знала толк в этих вещах.

Двое волшебников подтащили капитана ближе.

— Ваш переговорщик пытался убедить меня в этой чуши, что мальчик не имеет никакого отношения к Лесату Ланге. Но я чувствую, что он обманывает.

— Мы росли с Лесатом вместе, и этот мальчик точно не похож на его сына, — вставил реплику папа, но, кажется, его никто не услышал.

— Так, Копейкин, завязывай, — сказал Титов.

— А ты, Титов, боишься признать, что в космосе ты пустое место, неспособное колдовать.

— Вообще-то, здесь ведётся видеозапись, — дрожащим голосом сообщил бармен. — И я вызвал полицию.

Похоже, его никто не предупредил, что вмешиваться не стоит.

— Не нужно, я уже вызвал помощь.

— Ваши маги с нами ничего не сделают, — гордо сказал Копейкин. — Вы забыли об акте Давоса-Рургеда? У нас есть чрезвычайные полномочия.

Но не люди, подумала Василиса. Люди могут сделать с волшебниками что угодно.

—Эй, что у вас тут происходит?

Со второго входа, где недавно скрылись посетители, начали по одному заходить гвардейцы, их было шестеро, и судя потому, что у них не было оружия, они были магами.

Копейкин поднял руку и щёлкнул пальцами. Гвардейцев со всей силы притянуло к друг другу, они стукнулись шлемами и повались, как куклы. Через секунду на полу лежала гора синих доспехов с бессознательным содержимым. Сильными магами гвардейцы никогда не были, а шестерых здесь явно было мало.

— Отдай мне мальчика.

— Я не могу, я не опекун Ивана, — спокойно ответил Титов.

— А я мальчика не отдам, — сказал папа с улыбкой.

Копейкин позеленел от злости. Папа был человеком и инвалидом, и напасть Копейкин на него не мог. Василиса была несовершеннолетней, тоже мимо. Титов хоть был волшебником, но был глубоким стариком, что тоже мимо. Оставался буранец.

Волшебники подтащили капитана ближе.

— Вы знаете, что у него четверо детей? — с нехорошей улыбкой произнёс Копейкин. — Если капитан случайно себе свернёт шею, то нам достанутся четверо чудесных буранских детишек с талантом к магии. Мы найдём в делах капитана какие-нибудь грязные делишки, которые позволят нам их забрать. Два мальчика и две девочки. Выбирайте: или вы отдаёте нам этого ребёнка, или кто-то сегодня станет сиротой.

— Не найдёте, — сказал Титов. — За капитаном нет никаких плохих дел.

Папа прокашлялся.

— Вениамин, я вас почти не знаю, но поверьте, не стоит опускаться до конгломератской риторики с угрозами. Все документы уже подписаны.

Василиса почему-то поняла, что Копейкин пойдёт до конца — об этом говорила каждая мышца на его лице. Поведение волшебника было странным, но вполне объяснимым — кто бы не тронулся рассудком, узнав, что можно заполучить гипотетического потомка Лесата Ланге. Среди обычных магов он имел почти культовый статус.

— Документы — не фарш, всё можно вернуть назад, — сказал Копейкин. — Пока что ваши подписи находятся в компьютере станции, но он ещё не синхронизировался с базами планеты.

— Ты совсем потерял рамки, — сказал Титов. — Угрозы убийством — это слишком...

— Не беспокойся, на моей стороне хорошие связи, — сказал Копейкин и снова щёлкнул пальцами.

Голова капитана неестественно дёрнулась, словно его со всей силы ударил невидимый кулак, а из носа хлынула кровь. Из груди доспехов раздался противный писк — в гвардейском инвентаре сработал детектор тёмной магии.

Следующий щелчок пальцами, и Титова снесло со стула, со всей силы вмазав в барную стойку, отчего старый маг потерял сознание. Бармен вжался в стену, его лицо было в цвет его белого фартука.

— Ну, что теперь скажете? — спросил Копейкин, смотря на папу.

Но тот оставался невозмутим. Через что, пустыня, прошёл папа на войне, раз он не боялся такой магии? Но стоять в стороне Василиса больше не могла.

— Вы же знаете, сколько законов нарушили, Копейкин, — сказала она. — Я несовершеннолетняя, поэтому если вы примените магию против меня, у вас будут большие проблемы.

Глазёнки Копейкина нехорошо сверкнули.

— У меня большие связи в верхах, — сказал он, подходя ближе к ней. — Мне это всё сойдёт с рук.

Надо было действовать. В следующую секунду её кулак врезался прямо ему в челюсть. Копейкин зашатался. То ли он был совсем тщедушным, то ли на адреналине всё казалось слишком лёгким, но Василиса схватила его за голову и приложила пару раз о стол, пока он не обмяк. Затем прижала его к себе, крепко обхватив горло рукой. Убить волшебника было крайне сложно, но если частично перекрыть поступление кислорода к мозгу, то способность к магии ослабевала.

Это было первое правило борьбы с волшебниками — волшебников бить можно, в рамках самообороны, конечно. Особенно, если ты человек, а волшебники творят что-то очень нехорошее с помощью магии. Другие маги сейчас тронуть её не могли, потому что применение магии против людей запрещалось в большинстве случаев. Четверо людей против восьмерых хорошо обученных магов. Это пахло скандалом.

Свободной рукой Василиса схватила тарелку с остатками манной каши и запустила в крайнего мага. Сюда пришли шестеро гвардейцев, а значит… Тарелка не врезалась в фигуру, прошла насквозь и улетала в кадку с цветком. Четверо волшебников растворились в воздухе.

Иллюзия, и хорошо сделанная. Гвардейцы по скану видели здесь пятерых магов вместе с Копейкиным, поэтому пришли вшестером.

Неожиданно раздался громкий хлопок, капитан вдруг освободился, а четверо магов с громким стуком врезались в стены.

В кафе с обеих сторон заходили гвардейцы, на этот раз люди и с оружием. Оружие на станции не приветствовалось, но выбора у них не было.

— Мы люди, на нас эти ваши чрезвычайные полномочия не распространяются, — сказал один из гвардейцев. — Сдавайтесь!

— Доченька, отпусти волшебника, — мягко сказал папа.

Василиса ослабила хватку, и тело тут же утащила какая-то сила, которая бросила его прямо в руки в гвардейцев-людей. Гвардейцы нацепили на Копейкина наручники и потащили к выходу. Капитан с довольным видом потёр ладони — это сделал он.

Копейкин быстро пришёл в себя.

— Я подам на тебя в суд! — крикнул он Василисе, когда гвардейцы достигли двери.

— Отлично, вы заплатите мне компенсацию, — бросила Василиса ему вслед.

Законы защищали людей от любых проявлений магии, в том числе компенсируя моральный ущерб от увиденных заклятий.

К их столику подошёл капитан, нижняя часть лица была залита кровью, но в остальном, выглядел он неплохо.

— Вы как? — спросила Василиса.

— Пустяки, — ответил капитан Белов и посмотрел на бармена. — Принесите, пожалуйста, салфетки и лёд.

Капитан сел на свободный стул и покосился на мирно спящего Ивана. Бармен принёс влажные и сухие салфетки и положил их перед капитаном, тот благодарно кивнул и принялся вытирать кровь с лица.

— У нас есть туалет для посетителей, — сказал бармен. — У вас всё ещё идёт кровь.

— Всё в порядке, — невозмутимо отмахнулся капитан, зажимая нос салфеткой.

— Может быть, мне вызвать врача? Вдруг у вас перелом?

— Не стоит. Сейчас кровотечение пройдёт.

«Вот он, бесстрашный капитан Белов», — подумала Василиса.

Бармен ушёл.

И действительно, через пару минут кровь остановилась, и капитан лёгким взмахом руки сжёг всё перепачканные салфетки. Бармен принёс им несколько стаканов, графин с холодной водой и лёд. Василиса налила себе воды, а капитан сделал холодный компресс из салфеток и льда и приложил к глазу. Гвардейцы привели в чувство Титова, и тот, самостоятельно поднявшись, подошёл к столику.

— Я заберу мальчика и отнесу его на яхту, а потом вернусь, и мы обсудим ситуацию.

— Хорошо, — ответил папа.

— А я как раз приду в себя, — сказал капитан Белов, — и мы поговорим.

Один из гвардейцев взял мальчика на руки — тот даже не проснулся — и ушёл вместе с Титовым. Остальные приводили в чувство коллег, лежавших на полу. Помогали подняться и куда-то уводили.

— Они разбудят мальчика? — спросила Василиса.

— Конечно, — ответил капитан. — Это было безвредное заклинание. Копейкин бы не стал причинять ребёнку вред.

Затем гвардеец, представившийся Веселовым, брал у них показания. Василиса слышала про одного Веселова, тоже героя войны, но тот был старше бабушки, а этот выглядел моложе папы лет на двадцать. Капитан всё это время держал компресс со льдом у глаза.

— Зачем устраивать всё это? — спросил папа, когда гвардеец ушёл. — Это полная бессмыслица. Зачем ему так понадобился мальчик?

— Он боится за свою должность, — сказал капитан. — На Копейкина много жалуются, уж больно ревностно он стал исполнять поручение людского правительства по отъёму детей с магическими способностям. После сотни писем злых родителей руководство ордена решило снять Копейкина с должности.

— Он и правда отнял многих детей? — спросил папа.

— Покушался, — ответил капитан. — Реально орден может забрать лишь детей из неблагополучных семей. Они просто трепали нервы многим семьям с одарёнными детьми. В том числе и мне, потому что я буранец. А человеческое правительство мечтает избавиться от всех более или менее одарённых магических детей.

— А что это за чрезвычайные полномочия? — спросила Василиса, которая точно знала, что законы больше ограничивают магов, чем что-то им разрешают.

— Применять силу, если ребёнку грозит опасность, — сказал капитан. — В наших условиях мера более чем правильная.

— Правильная? Вы их не осуждаете? — спросила Василиса. — Они вас побили, поставили фингал, угрожали убить. У вас шла кровь.

Капитан рассмеялся и отложил компресс. Его синяк почти исчез. Теперь она с лёгкостью могла в нём узнать знаменитого капитана Белова, грозу всех окрестных пиратов. Глаза капитана были серо-голубыми и не потеряли с возрастом своей яркости, кожа была слегка загорелой, а черты лица правильные и мужественные. Можно сказать, что его лицо было аристократичным, но, увы, подобный облик типичен для всех людей с буранскими генами.

— Нет. Подобные меры бывают необходимы.

— Что вы говорите! — возмутилась Василиса.

— Что я вижу? Внучка Агриппины, а осуждает насилие, — подколол её капитан, а потом его лицо стало серьёзным. — Увы, насилие в отношении детей во многих тёмных и не очень тёмных семьях дело обычное. А именно насилие в отношение детей способствует появлению совсем отбитых тёмных магов. Сиротский орден — это необходимое зло.

Вернулся Титов. Он выглядел так, словно ничего не произошло. Обычного человека точно бы упекли в больницу на пару дней после такого удара.

— Или другой случай: родители хотят, чтобы их чадо стало талантливым магом, — сказал тот. — Для этого детей могут запирать в тесных помещениях, плохо кормить — почему-то считается, что это приводит к раскрытию магического таланта.

— Скорее, к его закрытию, — заметил капитан и взмахом руки заставил графин с водой подняться и наполнить стакан.

Титов с благодарным видом взял его и выпил.

— И нападать на полицию и гвардейцев они тоже могут? — спросила Василиса.

— Гм, скажем, так — это отголосок войны с конгломератом, когда в лояльности гвардии и полиции приходилось сомневаться, — ответил Титов.

— Что будет дальше? — спросил папа, решивший прервать эту беседу. — Эта выходка не сойдёт Копейкину с рук, однако, если ордену всё ещё нужен мальчик…

— Не нужен. Это инициатива Копейкина. Он может на самом деле верить, что Лесат выжил, — сказал Титов. — Скольким я уже объяснял, что это не так. Поэтому пришлось пойти на серьёзные меры.

— По закону при отсутствии близких родственников мы должны были отдать мальчика ордену. К счастью, Копейкин клюнул на нашу удочку, что мальчик родственник Лесата.

— Значит, это всё было вашим планом? — спросил папа.

— Отчасти мы импровизировали, — сказал капитан. — Копейкин донимал мою семью. Но не воспользоваться моментом было глупо. Тем более, мальчик точно у нас.

— Так мальчик связан с Лесатом? — спросил папа.

— Я не знаю, — сказал Титов. — Правда не знаю. Но знаю одно — у мальчика нет магических способностей. А если есть, то очень слабые. В Ордене у него никаких перспектив. Я не смог спасти Лесата, но хоть помогу одному ребёнку. Сильных детей Сиротский орден оставляет себе, слабеньких раздаёт на усыновление, обычно в хорошие семьи. Но на нашей планете всегда есть шанс, что мальчик угодит в какую-нибудь конгломератскую семью.

— А вы боитесь, что в нем могут проклюнуться серьёзные магические способности? — спросил папа.

— Шансы всегда есть, — сказал Титов. — Примерно полпроцента, но всё же.

Папа вдруг с любопытством посмотрел на Белова и неожиданно спросил, наверное, ему просто хотелось сменить тему разговора:

— Сколько времени тебе понадобилось, чтобы эти парни решили тебя избить?

Капитан рассмеялся.

— Где-то десять минут.

Папа улыбнулся.

— А они крепкие парни.

— Вы обещали рассказать про мальчика, — напомнила Василиса.

— Да, мы чуть не забыли про самое главное, — Титов выжидающе посмотрел на капитана Белова. — Что дало твоё расследование? Я в курсе, что ты написал отчёт, но у меня не было времени его прочесть.

Капитаны обладали множеством полномочий, в том числе — проводить мелкие расследования за пределами сортавольских планет. Это было дешевле, чем катать туда следователей.

— Если вкратце, то мальчика привела к посольству какая-то женщина, ка-пенка, — начал капитан. — Она сказала, что это ребёнок её соседей-шахтёров, которые предположительно погибли на шахтах. Документов у неё никаких не было, но мальчик говорил на чистейшем сортавольском, поэтому ей поверили.

— И у неё не спросили документов? — поинтересовалась Василиса.

— Она сказала, что их потеряла — при серьёзных катастрофах дело обычное.

— А правительственные базы данных?

— Сервера ушли под землю. А орбитальные дубли вышли из строя из-за большой нагрузки — ничего узнать о родителях мальчика мы не сможем в ближайшие пару лет, — ответил капитан. — Если эти данные там есть, в чём я не очень уверен.

— И это всё? — удивился Титов.

— Не всё. В кармане мальчика нашли записку, где просили связаться с вами, что посол и сделал.

— А камеры перед посольством?

— Были выключены в целях экономии энергии. Один из местных полицейских, приписанных для охраны посольства, сделал пару фотографий этой женщины. Но из-за того, что правительственные сервера навернулись, данные не синхронизировались и не копировались. На следующий день он отправился на рыбалку и утопил телефон в речке — нечаянно, конечно. Или ему помогли. В любом случае, когда мы его достали, блок памяти оказался пережжённым магическим путём. Вот и всё.

— Негусто, — сказал папа.

— У меня к вам дельный совет, — сказал капитан. — Найдите способ привлечь Агриппину к этому делу.

— Как? — спросил Титов. — Она сейчас под следствием.

— Подумайте, как. Я бы мог поверить в погибших родителей-шахтёров, если бы мальчик не говорил на чистейшем сортавольском. Мы с послом проверили, наверное, два десятка языков — ни одного из них он не понимает. Местная сортавольская диаспора говорит с приличным, по нашим меркам, акцентом. Речь же мальчика полностью соответствует выходцу с Сортавола. Словно он здесь и родился.

— Сожжённый телефон? — спросил папа.

— Это не настолько существенно — его могли подпалить полицейскому по любому другому поводу, район, где он живёт, довольно криминальный, а много магической силы для этого не требуется. Привлеките Агриппину — у неё есть опыт поиска иголки в бездонном космосе, и она уже бывала не раз на Ка-Пене.

— Хорошо, я тебя понял, — вздохнул Титов.

— У меня остался один насущный вопрос, — заявил папа. — Вы будете учить мальчика магии?

— Посмотрим, будет ли у него магия, — ответил Титов. — В восемь лет, как это было раньше, детей никто не берёт учиться, а когда он подрастёт — посмотрим.

— Всё равно наше магическое образование полностью угробили, — сказал капитан и грустно рассмеялся. — Спешить некуда.

В голове неожиданно родилась мысль столь очевидная, что Василиса не понимала, как она не пришла в голову раньше.

— А что говорит мальчик?

— Он ничего не говорит. Мама работает, папа работает. Адреса он не знает. А сильно давить мы на него не можем. Я не исключаю какое-нибудь защитное заклинание, мешающее ему об этом сказать.

— Хорошо, он ничего не может рассказать, — сказала Василиса. — А поковыряться в его памяти? Только не говорите, что вы не можете.

— Это крайне опасно для сознания ребёнка, особенно такого маленького, — сказал Титов. — Я такое делать не буду. Информации мы получим крохи, а вреда нанесём много.

— Поверьте на слово, из головы маленького ребёнка ничего путного извлечь нельзя, — сказал капитан.

* * *

Через неделю она вернулась на планету. Перевод в полицейскую академию был не шуткой, и теперь ей осталось только забрать вещи из дома, что она и собиралась сделать.

Она полной грудью вдыхала свежий, а не пропущенный через очистители воздух и смотрела не на серый потолок, а на чистое и бескрайнее синее небо. Вместо стен и узких коридоров улицы, утопающие в зелени. Как же она соскучилась по планете.

Дома ничего не поменялось, не считая того, что стало чище, а в коридоре появились коробки, набитые игрушками и детскими вещами, с надписью: «От Титова».

Папа обнаружился на кухне, он заваривал чай. Иван был в большой комнате, он сидел на ковре и играл с машинками. Василиса тихо прикрыла дверь и вернулась на кухню.

— Ну, как, с ним всё в порядке? — спросила она.

— Он категорически отказывается отзываться на Ваню, приходится называть его Иваном, а так всё нормально.

Василиса села на стул и взяла чашку с чаем.

— Какие новости?

— Копейкина выставили с планеты, вернее, как, официально его отозвал орден. Рано или поздно он вернётся — гражданство у него сортавольское. Я тут поузнавал у своих старых знакомых, с магическим образованием действительно всё плохо. Представляешь, человек без магических возможностей возглавляет департамент магического образования, — папа покачал головой. — А ещё он ненавидит магов. Это возможно только у нас на планете.

Василиса присвистнула.

— Но как?

Папа тяжело вздохнул.

— Когда-то он был магом, весьма слабым, а во время войны в него попали нехорошим заклинанием, и он лишился своих способностей. Идеальный человек для противников магов.

— Формально он волшебник, — заметила Василиса.

— Вот именно что формально!

— Зато никаких тёмных магов.

— Тёмные маги всё равно заведутся, как бы с ними ни пытались бороться, — сказал папа со вздохом. — Они были, есть и будут всегда.

Он протянул свой старенький планшет, на экран которого были выведены две фотографии. На одной из них кудрявый пухлый мальчик обнимал другого, тощего и хмурого — они сидели на диване среди разбросанных вещей. В пухлом мальчике она узнала папу, кто был рядом с ним, она не знала — этой фотографии она никогда не видела. На соседней фотографии был изображён Иван, сидевший на полу в их гостиной. Фотография была свежей.

— Посмотри, насколько они похожи.

Василиса увеличила лица на экране и всматривалась несколько минут.

— Это Лесат Ланге?

Папа кивнул.

— Не могу сказать, что они похожи, — заключила Василиса, возвращая планшет. — Но по одной фотографии судить сложно.

Других у отца, скорее всего, и не было, волшебники редко фотографировались, а ещё реже фотографировали своих детей.

— Значит, мне показалось, — вздохнул папа. — Помоги разобрать вещи, а я пока схожу в школу, узнаю, какие документы нужны, — добавил он, и Василиса отправилась разбирать игрушки.