Зов океана (гет)

Жить по зову сердца — было у капитана «Арии» в крови. Несмотря на грандиозные грабежи и небывалую поддержку фортуны в азартных играх, он всегда жаждал свободы, а людские слабости лишь нависали над ним, как способ занять время.

Его команда старалась не высказывать свое мнение, когда великий повелитель морей вдруг выбрасывал только что награбленное золото за борт. Они в чем-то были согласны с ним, и даже, изредка могли понять его поступки. Для них он казался эталоном настоящего правителя, в котором сочетались самые благородные качества, правда, зачастую, капитан не жаловал своих людей, относясь к ним холодно и с долей некоторого презрения. Но вершителя не судят, а спасителя тем более.

В какой-то момент «Арию» решили подготовить на отправление к берегам Островинского Дьявола, на вершинах гор которого раскинулись поселения монахов. Люди тех мест славились спокойным нравом и любовью к жизни. Среди простого люда они даже прослыли чуть ли не посланниками богов, ибо ничто не могло пошатнуть их, заставить испытывать боль или сожаления. Один влиятельный человек, проживающий на острове Катарос, в гаване которого временно находило прибежище судно Лаксаса, выложил крупную сумму за доставку к нему одного из духовных просветителей. Причину богатей, конечно, не озвучил.

Доверяя ли сердцу, а может просто пожелав увидеть, как влиятельный человек прощается с таким состоянием, возжелавший свободы принял этот вызов. И согласился доставить святого на здешние земли.

На высоком деревянном мосту, протяженность которого насчитывалась всей береговой линией, упитанный мужчина, лет сорока — заказчик — Грант Зи созвал влиятельных людей, вовлекаемых в сделку. Среди них были его личный адвокат Гарен Милитари, друг детства и по совместительству бизнес-партнер Ханс Боревар и капитан «Арии» Лаксас Дреяр.

— А вы уверены, что сможете добраться до берегов Островинского Дьявола? Насколько я знаю, еще ни одной команде не удавалось пересечь те воды, вы ведь наслышаны о Дьявольском водовороте? Месте, где смешиваются два течения — холодное и теплое. Я не хвастаюсь, но мне даже удосужилось побывать на одном из кораблей, в 60-х пытающихся пересечь те водные границы, — адвокат, мужчина лет 48 на вид, с долей гордости приподнял нос, по-аристократически вальяжно поправив воротник белоснежной рубашки.

Вопрос, обращенный к Дреяру был им пропущен мимо ушей. Вместо участия в светской беседе, моряк без устали наблюдал за волнующимся морем, бьющим волнами по каменному берегу неподалеку.

— Что же, думаю, вам пора, мистер Дреяр, море штука изменчивая. Будет правильнее оправляться сейчас, в ясную погоду.

Позади мужчин, около мостика к кораблю, сидя на канатном заборчике, зашептались люди «Арии». Они сразу прочувствовали внутреннее раздражение своего капитана, как только увидели своего заказчика.

— Этот мужик самый настоящий ублюдок, — опустившись на деревянный столбик, Гажил — главный механик корабля, сплюнул и отвернулся к судну, не желая больше наблюдать за происходящим.

— И у него еще хватает смелости рассказывать о море Лаксасу, — координатор Фернандес только развел руками. — Уже каждому известно, что наш капитан принимает во внимание лишь наставления своего деда, и по сей день признает только его, как советчика. Но, кажется, кому-то доставляет удовольствие насмехаться над другими и чувствовать над ними превосходство. Хотя, такова природа человека, и с этим, почти невозможно бороться.

Механик только усмехнулся.

— Надеюсь, вы не погибните сразу же. Знаете, самый долгий поход к тем водам продолжался около 3 недель. Хоть та команда и не достала мне монаха, им все же удалось вернуться, а точнее — одному капитану. Все члены его команды погибли, черт их подери. Ушли под воду, вместе со старым корытом. Но мистеру Ангельски все же удалось спастись. Старый хитрый пес. Ему, конечно, было жаль команду и все такое, я даже видел, как он ронял слезы, сидя у деревянных крестов на холме Марии, который нависает вот в той стороне от центра Катароса, — он поднял пухлую руку и указал в направлении, — и все-таки он тут прослыл чуть ли не легендой.

Терпение разорвалось в клочья. Схватив за шиворот запыхавшегося от испуга мужчину, Лаксас прижал того к деревянному столбу ворот. Водя по выпирающим гвоздям трясущуюся тушу, капитан жаждал увидеть в его глазах хотя бы небольшую долю вины за сказанное, но был остановлен крепкой рукой, сжавшей его плечо позади, до того, как мог что-то сотворить.

— Лаксас, нам пора.

Координатор с долей понимания посмотрел в глаза капитану, и тот ослабил хватку. Поставив на место заказчика, мужчина глубоко выдохнул, смотря на Жерара. Но все же обернулся к ненавистнику.

— Капитан, отдавший корабль на растерзание волнам вместе с командой не имеет права называться капитаном. И тем более, носить титул легенды. Корабль уходит на дно со своим правителем, когда проигрывает стихии. Если хозяин корабля не в силах защитить свою честь и достоинство, не сбегая, как последняя крыса — звать такого только жалкой тварью. Но не капитаном. И быть тому до конца своих дней изгоем и позором для всего живого.

Все это время стоящий в стороне штурман — Фулбастер, — оттолкнулся от подпираемой спиной балки и вышел на свет.

— Нам пора выполнять поручение. Капитан, время слишком дорого для проведения наставительных бесед. Может, отложим это до нашего возвращения?

Дреяр, закинув плащ за спину, уверенно двинулся к кораблю, оставляя позади недоумевающую публику и перепуганного заказчика.

Распластавшийся по земле мужчина попытался встать, но удалось ему это только с помощью своего друга детства. Подскочив на месте, он стал что-то яростно кричать, размахивая руками. И даже теплые слова его «друга» не усмирили закипающую ненависть. Команда, уже погрузившая все необходимое для «вылазки» к логову смерти, стала подниматься на «Арию», оставляя внизу еще кричавшего заказчика. Корабль, раскачиваясь на поднимающихся волнах, стал медленно двигаться в сторону скал острова, направляясь к горизонту, освещенному огнем уходящего солнца. Капитана решили оставить в покое.

Солнце уже почти скрывалось за морским горизонтом, отдавая воде свои последние лучи. Едва заметно горели алым деревянные кресты на возвышенности, на которых молчаливо колыхались черные ленты.

— Самая ничтожная смерть для моряка…

Хмыкнув, мужчина осел на пол, по-прежнему наблюдая через сетчатую деревянную карму за исчезающими в вечерней дымке очертаниями острова. Ветер взъерошил светлые волосы, пытаясь помочь мыслям освободиться от ненужного груза. Вытянув перед собой ладонь, а затем ее сжав, Дреяр прикрыл глаза, вслушиваясь в океан. Он звал в свои глубины, в которые уходили великие мореплаватели. Истинные капитаны, чьи души не пугали наивных и глупых людей на земле, а освещали путь своим морским братьям, чьи падающие тени кораблей дарили ушедшим в небытие воспоминания. Морская вода вместо крови и бушующий ветер в венах — такова сущность была дарована этим людям.

И никаких преград. Только свобода морских простор и звездный путеводитель, указывающий в нужном направлении. Только скрип дерева под ногами и крутящийся штурвал, жаждущий смирения.

Открыв глаза, капитан всмотрелся в уже звездное небо.

— Я знаю, что должен отыскать тебя.

Волны били за кормой, осыпая палубу солеными каплями, словно разбитыми осколками. Судно рывками продвигалось все дальше, то опускаясь, то поднимаясь выше или ниже заданного вектора. Команда в это время разбрелась по каютам, выполняя свои определенные обязанности, а капитан, тем временем, наклонившись над развернутой картой в своей каюте, глазами отслеживал движение Арии прямиком к Островинскому Дьяволу. Стоит учесть, что точной координаты заданного места не было. Были лишь примерные цифры, в которые, по правде, не особо хорошо верилось Лаксасу. Уж больно люди трусливые создания, и кто знает, куда упомянутый ранее в разговоре Ангельски мог попасть. Возможно, он даже угодил на близлежащие от водоворота острова, на которых не было жизни. А может, ему и вовсе привиделось. Не секрет, что многие в таких долгих и опасных путешествиях нередко сходили с ума, и их возвращали на грешную землю уже будучи в припадках и с расстроенным рассудком. Более вероятная версия — он просто солгал. Кому не хочется показаться в чужих глазах храбрым и сильным?

Но, впрочем, такие рассуждения были не особо полезны в поиске нужных координат. Прохождение к острову Дьявола при любых исходах прокладывалось через водоворот рогатого и через смешанное течение. Потратив на построение плана несколько дней, капитан Дреяр все же пришел к варианту действий. Но об этом по порядку. Для начала он решил исследовать морскую территорию вокруг маршрута. По небольшой вероятности, к острову можно было подобраться с другой стороны, ну а в крайнем случае — с помощью соседнего острова. Но по истечению 2-х дней соседних островов от координаты найдено не было. Лишь изредка выглядывающие из глубин островки песка, с отдыхающими на них морскими обитателями. Следующее, что сделал капитан — просчитал координаты начала и конца соединяющихся течений — для этого ему потребовалось около 15 дней, и примерно столько же вылазок за борт на крепких лодках.

Дни шли и градус накаливания все усиливался — результаты работы были чересчур мизерны. Только спустя время капитан осознал, что до сих пор не наткнулся ни на водоворот, ни на течение, ни на остров. Ничего. Лишь изредка бушующая по ночам морская стихия и редкие штормы сопровождали его в путешествии.

С этим пришло и понимание, что заданный курс и координаты от заказчика — полностью неверны. И заказчик об этом наверняка знал. И получается Островинский Дьявол на самом деле — выдумка, как и поселения монахов и их особые способности? Почему-то Лаксас не почувствовал глубокого разочарования, может, все дело в его уверенности, что доля правды во всем этом есть? Больно масштабная ложь для простого человека, или слишком масштабная цель для такого, как он. Слабость свою признать не просто. Но, кажется, что-то может помочь для этого. И в ту же секунду, когда Дреяр отбросил мысли о своей неудаче из-за слабости воли, на горизонте вдруг показались странные лучи. Впереди замерцало и закипело море, словно вода, кипящая в металлической посуде над открытым огнем.

Лаксас впервые ощутил внутри подобие удивления — до того вся прожитая жизнь казалась ему серой и однообразной, и он вполне был уверен, что все связанное с морской стихией ему было известно. Но людям свойственно ошибаться, и это был его первый урок.

— Дедушка, но разве пираты не славятся желанием отобрать что-то?

— Дурень! — пожилой мужчина сполна наградил мальчишку щедрым подзатыльником. — Этим мы и отличаемся от простых пиратов! Мы — мореплаватели! Мы те, кто жаждет отыскать себя среди стихии, найти свое место в этом бескрайнем, как море мире, и, наконец, понять — что такое жизнь. Ценности в богатстве нет. Никакой, Лак. Абсолютно. Наценку делают слабые и ленивые люди, которые не хотят и которые боятся рискнуть всем, включая жизнь. Никогда не равняйся на них и следуй только своим целям, и зову сердца. Ты придешь на верный путь. Будь уверен.

На сказанное дедом мальчик лишь промолчал, о чем-то задумавшись.

Деревянный бушприт стал ходить из стороны в сторону, очерчивая полуокружность. Фок-мачта заскрипела, а паруса выгнулись вперед, поймав поток. Круги отходили от основания корабля, рябью тревожа отражение вышедшей из-за дымки луны. Ветер стал усиливаться, подгоняя облака. Что-то засверкало вдали с большей силой, освещая горизонт яркими вспышками, а серые кучевые облака над лунным диском стали с тяжестью опускаться все ниже.

— Шторм? — из каюты в лунном свете показалось лицо координатора. — Надеюсь это испытание, выпавшее на долю «Арии», та переживет. Не хотелось бы видеть участь, постигшую «Мари». Терять корабль непро...

— Что ты там бубнишь, Джерар? Дай людям отдохнуть от напряженного дня! Если так рвешься на палубу — закрой за собой дверь!

Координатор повернулся к команде, смотря на людей округлившимися от удивления и непонимания глазами, руки его затряслись, а ноги стали подкашиваться.

— Там... там...

Гажил, глядя на напарника явно схватившего какую-то болезнь — так бело было его лицо — неохотно поднялся с насиженного и потертого места, и прошелся к нему, тянусь и разминая шею по пути.

— Что ты блеешь там, дурачье? Говорил же я тебе, болезни здесь могут появится внезапно. И если их сразу не лечить, то ты можешь... — глаза его поймали тот самый огненный свет на глади моря, где кипела вода, и механик припал рукой к дверному проему, пытаясь сохранить внезапно пропавшее равновесие, — что это за... Святая Мария, что за чертовщина?!

Нос корабля поднялся выше, почти поставив тот вертикально, но в мгновение обрушился на не утихающие волны, и с новой скоростью полетел на бурлящий поток, разрезая воду. Капитан показался перед командой, сжимая карту в правой руке и держа в охапку несколько мешков с чем-то собранным ранее. На деньги или драгоценности по виду это было не похоже.

— Мы сходим с корабля, — заключил тот, и направился прямиком мимо каюты с шокированными мужчинами, держа курс на палубу ниже, к отсекам с запасными лодками — переносками награбленного.

В них ежедневно поддерживался порядок и смена продовольствия на первые дни. И сегодня, кажется, они пригодятся. Ошеломленный штурман, обогнув обоих товарищей, полетел через ходившую вверх-вниз палубу к капитану, и еле того нагнал, почти отлетев за лодки.

— Лаксас, при всем уважении, в этот раз я не могу понять твоего поступка. Разве это будет разумным? Впереди кипит вода, корабль будет уничтожен, а про лодки я и молчу. Лодка не сможет развить такую скорость, как Ария. Мы просто заживо сваримся при первом же прикосновении к воде. Мы еще можем успеть развернуть корабль и...

— Обязанность команды — доверять капитану, а не заставлять того сомневаться в собственных словах и решениях. Тебе это известно?

— Да, но... Это очень рискованно. Так просто жертвовать...

Лаксас скинул мешки в лодку, обернулся и жестко схватил Фулбастера за воротник.

— Обязанности команды — доверять, — повторил закипающий, как та вода за кормой Дреяр. — Доверять, а не сомневаться. Доверять, а не внушать возможную неудачу. Доверять, а не трусить. Если ты не знал об этом, то мог не участвовать в этой миссии. Мог быть там, вместе с теми ублюдками, довольными своей мирной никчемной жизнью на земле. Мог быть там и усмехаться над такими как я. И раз ты теперь здесь, несмотря на то, что мог отказаться — будь добр, замолкни и выполняй команды, если еще хочешь спасти свой зад.

Захват ослаб. Лаксас, с некой доли разочарования и отвращения посмотрев на Грея, опустил того на землю и отошел, вернувшись к подготовке к сходу. На лице его читалась сосредоточенность на поставленной задаче и миссии — не только заказ богача, но и спасение команды Арии.

Штурман же, поправив воротник, откашлялся, и взяв волю в кулак, несмотря на животный страх бушующий в нем, все же решил довериться капитану Арии. В нем взыграл стыд и желание распрощаться со своими страхами и слабостями. И ему ничего не оставалось сейчас, как, наконец-то, принять себя и окунуться в свои страхи с головой.

Редфокс и Фернандес были свидетелями этой сцены, но в дальнейшем о ней не упоминали. Лишь принялись за сборы, обходя и капитана и штурмана стороной. Уже через несколько минут все было готово. И перед сходом, Лаксас в последний раз окинул дорогой корабль взглядом и отдал, наверное, последнюю команду на нем: "Опустить все якоря!".

Команде было не впервой так удивляться поступкам капитана, но кажется сейчас они осознали, что Дреяр свой корабль никогда бы не оставил. Он вернется за ним. Сейчас долг отыскать тот самый проклятый остров и добыть хотя бы одну душу из монахов. И, желательно, живую. Может быть даже команде Арии удастся узнать, как можно выбраться с этого острова, при этом не пострадав в дороге. Ходили слухи, что некоторых монахов видели на Катаросе. Но те тут же исчезали в толпе, в чаще или где-то в тумане, когда на остров надвигался шторм с опускающимися облаками. Примерно такой же, как начинающийся впереди.

Якоря с треском попадали в воду, и корабль, покачнувшись и проскрипев деревянным каркасом, пару раз продвинулся вперед, потеряв несколько частей и несколько метров оторвавшихся из-за порыва ветра парусов. Но, после, замертво встал, лишь качаясь на волнах. Кипящая вода не дотронулась до него. Расчеты оказались верными.

Но так ли помогут они и людям? Перед каждым членом команды встал выбор — сходить или остаться. И сейчас должен был произойти второй урок для капитана — принятие чужой слабости.