Дневник Хроара (джен)

Меня зовут Хроар. Похоже на рычание льва.

И этот дневник — моя первая в жизни вещь. По-настоящему моя.

Все норды ведут дневники, это происходит потому, что написанное слово — нечто незыблемое. Так говорит Франсуа, а он умный, его научили читать ещё его родители. Он всё надеется, что они вот-вот вернутся за ним.

Меня учила читать и писать Констанция. Она хорошая, не то что Грелод, которую будто в насмешку назвали Доброй. Впрочем, может, она сама себя так называет, я не знаю.

О чём вообще мои родичи пишут в своих дневниках? Я живу в приюте, и один день здесь похож на другой. Авентус всё мечтает о побеге, но он из благородных и осиротел совсем недавно. Я же уже привык к приюту. На улице жить точно не хочу, а в ночлежку Хельга меня не пустит. Я спросил у неё однажды, так она усмехнулась и сказала, что мне надо подрасти, а потом она на меня посмотрит внимательнее. Взгляд у неё был такой, непонятный. Будто у Грелод, которая вздумала тебя выпороть ни за что.

Взрослые странные.

* * *

Авентус сбежал!

Не знаю, как у него получилось. В последние дни перед побегом он грозился призвать на голову Грелод Тёмное Братство. Самуил ещё оборвал его, дескать, нечего языком болтать зря, лучше возьми и сбеги для начала. Авентус взял и сделал это. Не знаю, способен ли он и Братство вызвать, но заплатить ему точно есть чем — если он доберётся до Виндхельма, до дома своей семьи.

Около месяца назад мы лежали на своих кроватях и тихо перешёптывались друг с другом, мечтая о новом доме. Руна, конечно, думает, что её вот-вот удочерят, но она девчонка, ей можно. Хотя кому нужна сейчас девчонка в Скайриме? Это ж приданое собирать, замуж отдавать, зачем тогда удочерять было? Вот у нас с Самуилом и Франсуа больше шансов, хотя бы в качестве работников на ферму устроиться.

Лежали мы, мечтали, а Авентус вдруг говорит, что у его семьи есть дом в Виндхельме, а ключ до сих пор при нём. Мы тогда столько планов построили — все, как один, невыполнимые. От Грелод не убежишь, особенно впятером.

Как оказалось, одному можно.

* * *

Грелод зверствует. Уже неделю все остаются без ужина. Констанция тайком проносит нам хлеба в чистых полотенцах. Полотенца — причуда Грелод, она требует, чтобы мы мылись ежедневно. Так-то она наслаждается властью над нами — сколько она нас порола, заставляла мыть всё холодной водой, отчего руки краснели и опухали, ставила на колени на твёрдые доски в угол и просто придиралась по мелочи. Но видимо, вид наших грязных лиц и запах ей не пришлись бы по нраву. Или она боится, что у неё отберут приют, если увидят, как грязные сироты, от которых несёт за лигу помоями, отмывают её дом.

Меня устраивают оба варианта. Есть чистое полотенце, еле тёплая вода для мытья, и кусочек хлеба на ужин. На двоих, правда, — Констанции не удалось пронести больше двух кусков мимо старой ведьмы.

Авентус, конечно, ужасно крутой, раз сбежал из Благородного сиротского приюта. Но нам от этого пока только хуже. Раньше я мог хотя бы иногда выскальзывать из приюта и бродить по Рифтену, пока Грелод спит. Сейчас мы все и этого лишились.

* * *

Франсуа мне пытается объяснить, зачем мне вести дневник. Что-то вроде "написанное слово не лжёт". Как он слышал, это поверье от драконьего языка, где действительно каждое слово является настоящим. Я не очень понял, но Франсуа умный, ему виднее. Он точно будет учёным в коллегии магов, когда вырастет. В Коллегию, говорят, можно просто прийти и попроситься, они только спросят, владеешь ли ты каким-нибудь заклинанием. Франсуа точно к тому моменту уже выучит всё, что сможет.

Только Руна ещё надеется на удочерение. Мы же строим планы на совершеннолетие, когда Грелод уже не сможет нас удерживать в приюте. Конечно, нам очень повезёт, если она до этого не продаст кого-нибудь из нас своим богатым гостям. Констанция однажды шёпотом призналась, что такое уже происходило в этом приюте. Я стараюсь об этом не думать.

* * *

Грелод убили!

Сегодня в приют зашла женщина. Бретонка, вроде как маг. Во всяком случае, оружия при ней не было. Она заперлась с Грелод в комнате, чтобы "обсудить кое-что важное". Ну мы и ринулись подслушивать. Даже Констанция. Если кого-то из нас продадут, надо быть готовым ко всему. В том числе и сбегать от своего "хозяина". На этот случай Самуил нашёл паслёновую настойку и держит её в ножке кровати. Хотя мне не хочется никого убивать, но если дойдёт до выбора между рабством и убийством, я лучше убью. В конце концов, Грелод вечно твердит, что я пропащий человек, и все мы без неё бы быстро скатились до жизни в трущобах Крысиной норы. Может, хоть там, без неё, будет лучше?

Точно. Без неё. Грелод теперь ничем не может нам помешать. Бретонка её убила. Самуил, как самый внимательный из нас, услышал, что она говорила про Тёмное братство. Получается, у Авентуса всё вышло. Получается, что я теперь... Свободен? Ну как свободен, я по-прежнему буду жить в приюте, но, похоже, заправлять им будет Констанция. Она уж точно не будет нам давать подзатыльник вместо завтрака и порцию розог вместо ужина.

Вот только теперь так непонятно жить. Раньше я ненавидел Грелод и хотел побыстрее уйти из приюта. Сейчас причины ненавидеть приют нет, но я по-прежнему хочу уйти. Мне почти тринадцать, и я не думаю, что я кому-то нужен, кроме себя.

* * *

Я не знаю, что и сказать. Гвен меня усыновила. Гвендолин — это та бретонка-маг, которая убила Грелод. Я спрашивал, ассасин ли она, на что получил ответ, что ей просто стало жалко Авентуса и всех нас. На вопрос она так и не ответила.

Через неделю после похорон старухи Грелод, Гвендолин просто появилась в приюте, поговорила с Констанцией, а та одобрила ей усыновление. Или удочерение, если она выберет Руну. Мы почему-то были уверены, что она выберет Руну — она же тоже девчонка... девушка... женщина, не знаю, как сказать. А Руна одна в приюте девчонка, ей обычно выпадает вся эта женская работа — шить, стирать. Мне даже стало как-то неловко, когда я об этом подумал.

Но вот Гвен подошла ко мне, и я жутко смутился. Помню, сказал что-то вроде "Моё имя Хроар. Р-р-р! Как лев!", а сам подумал, что это звучит так, будто мне лет пять или я псих с торговой площади. Она улыбнулась мне и сказала, что хочет меня усыновить.

Кажется, я позорно разревелся. Помню только, как Франсуа ободряюще хлопнул меня по плечу, как Руна подарила мне на прощание браслет из красных ниток, как меня обняла Констанция. И вот я в повозке, еду к своей новой матери в Фолкрит. У неё там вроде бы дом, в подробности она не вдавалась. Я её немножко опасаюсь, потому что она всё-таки убила Грелод и неизвестно кого ещё. Но глаза у неё не злые. Надеюсь, этого будет достаточно.

"Вроде как дом" оказался огромным поместьем и Гвен здорово посмеялась надо мной, когда я стоял перед входом, разинув рот. Она потрепала меня по голове и сообщила, что построила его почти что сама. Как будто меня больше удивить было нечем.

Внутри пахло цветочным лугом и жужжали пчёлы. Гвен объяснила, что в левом крыле содержит оранжерею. "И вообще я алхимик, так что по большей части пропадаю в лаборатории. Надеюсь, тебя это не смутит?". Она спрашивала так серьёзно, будто моё мнение было для неё важно, будто, если я попрошу целый день биться со мной на деревянных мечах, она бросит свою лабораторию.

Я не рискнул терять её одобрение, непонятно каким образом заслуженное и заявил, что могу помогать ей в оранжерее, если она позволит. Не то, чтобы я очень хотел возиться с цветочками-корешками, но если моя новая мать занимается таким, то мне придётся вникать. Гвен, по счастью, решила, что мне пока что полагается играть и тренироваться, работу она попросила оставить ей.

Осматривая дом, я дошёл до противоположного крыла. Такого я никогда не видел — два этажа были отведены под библиотеку. Книг там было столько, что Франсуа бы точно закопался в них с головой. Гвен сказала, что она очень любит читать и периодически ищет новые книги для библиотекаря Коллегии магов. Я подумал, что это звучит безобидно, но потом понял, что самые редкие экземляры наверняка у всяких там чёрных магов в логовах, и Гвен точно не живёт спокойной жизнью. Открыл уже было рот, чтобы пожалеть, что Гвен не усыновила Франсуа, а потом подумал, что я сам себе яму рою. Гвен ведь действительно может передумать. А мне такого шанса больше в жизни не представится.

* * *

Здесь есть озеро! Можно рыбачить и купаться, чем мы с Гвен целый день и занимались. Мне кажется, я ей нравлюсь. Ну чем-то я ей точно понравился, раз она меня выбрала из всех сирот. Правда, называть её мамой каждый раз сложно, ещё не привык. Она согласна на "Гвен" или на "Эй...", впрочем, может, она так шутит.

Читает Гвен много. Даже когда мы ловили рыбу, её хватило часа на два созерцания поплавка. Потом она достала книгу и вверила мне обе удочки. На обложке была надпись "Подлинная история Барензии". Неужели есть ещё какая-то ложная?

Впрочем, библиотекой пользуются все обитатели дома — Гвен, Аннеке, Рэйя, даже Гуньяр порой заходит почитать. Гуньяр — это наш извозчик. А Рэйя — хускарл Гвен, моя новая мать внезапно оказалась таном Фолкрита. Так-то понятно, что землю просто так людям не отдают. На мой вопрос, как можно получить землю, Гвен улыбнулась и заверила меня, что земли у меня будет в достатке, если я захочу. Я не очень понимаю, о чём она говорит, и почему так часто уходит от ответа. Но я живу в её доме и это её порядки, так что я должен их уважать.

Надо же, Грелод умерла, а её мысли живут в моей голове до сих пор.

* * *

Сегодня Гвен уехала. Сказала, что по делам и объяснять не стала. Да я и не претендую. Захочет — расскажет. Может, она считает меня ещё маленьким. Я действительно выгляжу младше, чем стоило бы, возможно, из-за скудной приютской еды. И это не даёт мне покоя.

Потому что я ведь встретил Сульгу. Сульга — дочь Аннеке, она обычно живёт в Чёрном Броде, но после того, как Аннеке стала управителем у Гвен, она часто к нам наведывается. Сульге восемнадцать лет, и будь мы оба старше, это бы не играло роли, но сейчас она видит во мне только мелкого паренька, а мне уже почти тринадцать.

Сегодня она ходила со мной на озеро. В общем, лучше бы не ходила, я весь день просидел с удочкой и купаться не пошёл. Думаю, тогда бы она всё поняла, а мне точно не хочется, чтобы она поняла. Я странно пишу, но мне и писать об этом толком не хочется, а поговорить не с кем. Можно было бы поговорить с Гуньяром, но он слишком стар, как мне кажется. Или с Гвен — она наверняка поняла бы. Но Гвен здесь нет и не будет ещё долго.

* * *

Здесь быстро стало скучно. Сульга приезжает не так часто, у неё работа. А Гуньяр возит меня только до Фолкрита по указаниям Гвен. Я понимаю, что до Рифтена ехать действительно опасно, но до Вайтрана или хотя бы Ривервуда совсем недалеко, и я там никогда не был. Гуньяр ответил: "Вот именно, ты там никогда не был, а я поди не нянька с тобой там возиться". Но в Фолкрите он тоже за мной по пятам не ходит. Похоже, это как-то связано с тем, что в Фолкрите у Гвен есть статус тана, и меня, как её сына, не тронут. Разве что я совсем что-то запрещённое совершу. Правда, я почти уверен, что в Вайтране Гвен тоже тан, я видел на одной из стен в доме топор с дарственной надписью от ярла Вайтрана. Но это же может означать что угодно, наверное.

"С дарственной надписью". Похоже, я и сам скоро заговорю как по-писаному. Когда живёшь в доме с огромной библиотекой, начинаешь читать рано или поздно. Особенно в дождливые дни, когда лучше наружу и носа не показывать.

Как бы там ни было, в Фолкрите мрачно и скучно. В городе только и есть, что кладбище. Я бы очень хотел попутешествовать с Гвен. Хотя бы посмотреть Вайтран или Виндхельм. Или ненадолго приехать в Рифтен, повидать Авентуса и остальных. Но остаётся только сидеть дома и изредка выезжать в Фолкрит.

Впрочем, по сравнению с моей предыдущей жизнью это рай. Меня никто не бьёт, если не считать, что Рэйя меня всегда хлопает по рукам, чтобы я не лез к её вареву. У меня есть чистая одежда, тёплая постель, свой угол в доме, да и вообще, когда Гвен уезжает, этот дом всерьёз становится моим. Во всяком случае, все наши ведут себя так, будто хозяин я.

С одной стороны, это ужасно приятно. С другой, мне неловко, я так толком не познакомился с Гвен и не знаю, что она чувствует по этому поводу.

* * *

Гвен вернулась.

Привезла кучу странных растений, украшений, и даже один костяной доспех. Он теперь надет на манекен в подвале. Не понимаю, как он держится, это же не металл, который можно сковать. Гвен говорила, что костяные пластины склеивают смолами и это делают данмеры. Я в тот момент подумал, что она успела побывать в Морровинде. Но она заверила меня, что плавала всего лишь на Солстейм, это такой остров к северо-востоку от Скайрима. Она пообещала, что как-нибудь меня туда возьмёт с собой. Я не нашёл ничего лучше, чем брякнуть, будто вот на далёкий остров можно, а в Вайтран нельзя.

Гвен серьёзно задумалась и уже на следующий день мы поехали в Вайтран. Через Ривервуд. Я понимал, что моя мать незаурядный человек, но теперь я убедился в этом, когда услышал, что говорят за её спиной и ей в лицо. В Ривервуде торговец горячо её благодарил за возвращение золотого когтя, который вроде как приносит ему удачу. Если учесть, что он стоит на самом краю прилавка и его несложно украсть при желании, Лукан Валерий явно рассчитывает, что Гвен снова ему поможет.

Стражники шептались о довакине. Констанция в приюте часто рассказывала нам легенды о древних героях, и даже однажды попыталась спеть песню о довакине, хотя поёт она так себе. Так что о драконорождённом я знал. Но стражники считали довакином Гвен и я подумал, что это уж точно перебор.

Гвен ведь не герой древности — она алхимик, книгочей и любит ухаживать за растениями.

Ведь так?

* * *

Я ничего не знаю о своей матери.

На нас напал дракон. Гвен решила поехать в Солитьюд, пока она в Скайриме и может покататься со мной по городам. И на полпути от Вайтрана до Солитьюда на нас пытались напасть разбойники, волки, даже медведь. И это было страшно, но понятно. Гвен каждый раз спокойно вызывала какого-то ужасного чёрно-красного рыцаря и он защищал нас. Я видел, как маги делают нечто подобное, но обычно они вызывали полупрозрачных волков. Рыцарь, которого вызывала Гвен, был ужасно реальным. Я даже потрогал его доспехи с одобрения Гвен. Как и духи, он пропадал спустя некоторое время.

Но тут над нашей повозкой пронеслась тень. Я сначала подумал, что облако плывёт в небе, но тень оказалась очень быстрой. Не быстрее Гвен. Моя мать резко скомандовала возчику остановиться и указала нам с ним в ближайшую расщелину между скалами.

Сначала я не понял, почему не спрятаться под повозку, но перевозчик шепнул мне: "Дерево". И вправду, в камнях дракон нас искать, может, и не будет, но огонь может нас не достать. А под повозкой мы гарантированно сгорим.

Но я забыл обо всём этом, когда увидел, что Гвен сражается с драконом.

Я думал, она тоже спрячется, и мы переждём, пока дракон потеряет к нам интерес. Но она вызвала своего чёрно-красного рыцаря и метнула в дракона огненный шар. Это выглядело круто, но в тот момент мне было очень страшно.

Не знаю, боялся ли я за Гвен или только потому, что если Гвен не станет, меня вновь отправят в приют. Не хочу об этом думать. Гвен всё равно поразила эту тварь, а потом случилось что-то странное. Мёртвый дракон засветился и этот свет окутал Гвен с головы до ног, и так продолжалось, пока свет полностью не забрал тело дракона, оставив лишь скелет.

Она поглощает души драконов. Моя мать довакин.

Кем она ещё тогда может быть?

Солитьюд просто огромный. Я в жизни ничего подобного не видел, Рифтен по сравнению с ним похож на деревню. В Солитьюде очень много людей, что меня сначала пугало. Но потом я познакомился с Минецией и Кейдом. Они показали мне почти весь город, и мало-помалу я перестал бояться толпы. Хотя Гвен сказала, что мне повезло — она при первом визите в Солитьюд сразу попала на казнь.

Мы живём в комнате в таверне "Смеющаяся крыса". Я часто вижусь с Минецией — её родители содержат эту таверну. Ну как родители... Судя по тому, что она норд, а они имперцы, то родители приёмные. Впрочем, у меня ситуация такая же, только Гвен бретонка. Я не стал развивать эту тему в разговоре. В конце концов, мы скоро поедем из Солитьюда домой. Правда, я попытался уговорить Гвен съездить в Маркарт, но она наотрез отказалась, не объяснив причин. Ладно, я и так уже получил крутое путешествие, деревянный меч, новую одежду и просто время с Гвен.

Она крутая. Но теперь, когда я знаю, что она довакин, и вспоминаю, что она убила Грелод, я её побаиваюсь.

Имя "Хроар" похоже на рычание льва. Я пока что похож на облезлого котёнка, которому нужно упорно тренироваться, чтобы хотя бы вполовину таким же, как моя мать.

Может, податься в маги? Дома целая полка книг с заклинаниями. Буду вызывать такого же страшного чёрно-красного рыцаря и он будет меня защищать.

* * *

Гвен снова уехала на Солстейм. Последнее время она ездит туда не реже раза в месяц. Без понятия, что там происходит, но она возвращается ещё более задумчивой. Зато после поездок наша библиотека пополняется целой кучей книг. Некоторые меня отпугивают названиями: "Ядовитая песня", "16 аккордов безумия". Другие довольно интересны, тот же "Галерион Мистик". Но выглядит это всё так, будто Гвен нашла какую-то огромную библиотеку, из которой таскает книги.

Это вообще законно?

Гвен мне больше не привозит сладости или деревянные мечи. Почти каждый раз она дарит мне кинжалы. Не новые, явно бывшие в употреблении. С одной стороны, я выгляжу ужасно взрослым с таким кинжалом. С другой, я скучаю по тому времени, когда Гвен приносила мне сладкий рулет и мы ели его на балконе под навесом, запивая подогретым черновересковым мёдом. Сейчас у неё нет на это времени, и я в основном тренируюсь метать кинжалы в мишень, а Гвен зарывается в библиотеку. Теперь она уезжает гораздо раньше. Что там происходит, на этом Солстейме?

* * *

С Гвен часто ходит каджит Дж'зарго. Он весёлый и пушистый, хотя и не любит, когда кто-то его гладит. Но мне разрешает, видимо, потому что считает совсем маленьким. Неужели я никогда не вытянусь и не стану таким широким в плечах, как Балимунд?

Дж'зарго говорит, что тоже был в моём возрасте "очень мелким котёнком", и что мне стоит набраться терпения. "И съешь что-нибудь," — шутливо добавляет он, а потом готовит умопомрачительно вкусное фондю из сыра, эля и лунного сахара. Гвен в такие моменты присоединяется к нам и даже как-то оживает. Я рад, что Дж'зарго присматривает за ней.

Вот только он не говорит, что она делает на Солстейме. На мои расспросы он только качает головой и подливает мне сока джазби, а потом переводит тему.

Я начинаю волноваться. Гвен, конечно, крутая и владеет магией, но с ней явно что-то происходит.

* * *

Началось всё с того, что я порвал рукав. Быстро обыскав комод, я понял, что другая одежда у меня тоже уже частично пришла в негодность, и мне не в чем ехать в город.

Конечно, в сиротском приюте я научился орудовать иглой, как и все мы. Но пока я жил с Гвен, это искусство основательно выветрилось из моей головы.

Я бы мог продать пару кинжалов Солафу в Фолкрите, но не знаю, как к этому отнесётся Гвен. В своём нынешнем состоянии она вряд ли вообще это заметит, но мне не хотелось бы рисковать. К тому же, я хотел бы сохранить её подарки. Это мои и только мои вещи, и я не хочу их лишаться.

Так что я взялся за иглу и за пару дней заштопал все свои вещи. Выглядели они чуточку хуже, чем, если бы это делала Руна, например, но появиться в них в Фолкрите было бы уже не так неловко.

* * *

Сегодня я переступил через себя и попросил у Гвен денег. Она рассеянно улыбнулась, пробормотала: "Конечно" и через пару минут вручила мне несколько кошелей, в которой в общей сложности была тысяча септимов.

Я сижу на своей кровати и просто смотрю на эту гору денег. Гвен же будто совсем не заметила моего смущения. Мне кажется, она вообще ничего и никого больше не замечает. Дж'зарго подшучивает надо мной, будто теперь я могу сделать подарок своей девушке.

Я бы мог подарить Сульге что-нибудь. Кольцо или ожерелье. Но, откровенно говоря, мысли о Сульге отступили на второй план. Я не понимал, что творится с Гвен, и мне были необходимы средства для того, чтобы выяснить. Так что я решил воспользоваться её рассеянностью, отчего заранее мысленно просил у неё прощения.

И это сработало. Я попросил у неё денег и она мне выдала ещё две тысячи с просьбой не отвлекать её. Раньше я бы расстроился оттого, что Гвен от меня отмахивается. Но теперь у меня было желание помочь Гвен, и я сосредоточился на нём.

* * *

Произошло что-то страшное и непонятное. Сейчас я пишу в дневник, уже почти успокоившись, но всё равно на всякий случай зажёг побольше свечей. Аннеке, спящую на соседней кровати, это всё равно не разбудит, а мне очень нужен свет. Как для письма, так и для того, чтобы не сойти с ума.

Я заглянул в походную сумку Гвен, с которой она вечно отправляется в путешествие. Надеялся найти какие-нибудь письма или что-то такое, что объяснило бы, почему она пропадает на Солстейме. Вместо этого я нашёл несколько чёрных книг. Я имею в виду, Чёрных. У них не просто был чёрный переплёт, одно прикосновение к ним ужасало. Но я же храбрый, ведь так?

И я открыл одну из этих книг.

Перед моими глазами всё поплыло, а затем я с неожиданной чёткостью увидел остров. Судя по засыпанному пеплом побережью, о котором рассказывал Дж'зарго, это и был Солстейм. А потом видение сменилось.

И это страшно. Я сейчас пишу, а мои руки дрожат от пережитого. Гвен, по счастью, не проснулась. А я... Я чувствую себя гадко — не только потому, что я что-то делаю за её спиной.

Я украл Чёрную книгу. Сейчас она лежит за вёдрами в углу, но завтра я перепрячу её в подвал. Мне нужно понять, что это за странные чары, и как Гвен подпала под их власть.

Мне нужно на Солстейм.

Я прячусь в каюте капитана Гьялунда.

Детям не разрешено находиться на "Северной деве" без сопровождения родителей, сказал он. Я сказал ему, что еду к матери на Солстейм, но не понял, поверил ли он мне. За такое количество септимов, которое я ему отдал, наверное, и поверил. Мне было всё равно. Я даже не солгал, ведь я действительно ехал к Гвен, вот только она об этом не знала.

Чёрная книга была странно холодной, и всё же она жгла меня даже через ткань, в которую я её завернул. Когда Грелод утверждала, что единственный путь без неё у нас будет воровской, я думал, будто старуха ошибается или хочет нас запугать. Я никогда не представлял себя вором, но вот он я — с краденой вещью. Отвратительное чувство.

На самом деле, это я записываю всё так размеренно и безэмоционально. В реальности мои ладони потеют, я дрожу, будто заяц, и не могу иногда связать и двух слов. Но благодаря огромной библиотеке Гвен, я научился правильно оформлять свои мысли. Я не питаю отвращения к книгам.

Кроме этих чёрных.

* * *

При выходе с корабля меня встретил стражник в уже знакомых мне костяных доспехах. Он сурово поинтересовался, какие у меня дела в Вороньей Скале, а я рискнул сообщить, что я сын довакина Гвендолин.

Стражник удивился, но рассказал мне, что Гвен сейчас не в Вороньей Скале, она провела здесь только одну ночь и тут же помчалась в грибной дом. Мне стоило больших трудов сдержать удивление, когда я сообразил, что у Гвен есть здесь дом (о том, что такое "грибной дом", я предпочёл не задумываться). Так что я спрыгнул на причал и сообщил стражнику, что подожду мать дома, вот только я впервые в Вороньей Скале, и знаю, где находится дом, только в общих чертах.

Впервые в жизни я обрадовался тому, что в свои тринадцать лет выгляжу на десять. Люди недооценивают детей. И этот стражник оказался не исключением — он довёл меня до дома, который, конечно же, оказался огромным поместьем.

Вот только он решил передать меня на руки управляющему поместья. Если управляющий хоть чуточку похож на Аннеке, то он будет в курсе, что я тут быть не должен.

Но всё разрешилось благополучно. Нам открыл дверь эльф и, узнав моё имя, тут же расплылся в улыбке. Видимо, Гвен рассказала ему обо мне, но не уточняла, что нужно сделать, если я внезапно появляюсь. Впрочем, ей не могло даже в голову прийти, что я приеду на остров сам. Даже я месяц назад просто бы не подумал о таком путешествии.

Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Хотел бы я сказать, как прежде, что услышал это от Франсуа, но теперь, похоже, уже моя голова полнится цитатами.

* * *

Кайр Зенамму, как представился управитель, сказал, что давно уговаривал Гвен привезти меня на Солстейм. Здесь многое будет мне в диковинку, сообщил он, поскольку я никогда не видел типичной флоры и фауны Морровинда. Кайр кажется мне чуточку странным, как и всё здесь, он подозрительно улыбается, и ужасно беззвучно ходит. Но я в своей жизни видел мало данмеров, чтобы судить о нём.

Сегодня я наконец-то останусь один в комнате и открою Чёрную книгу. Надеюсь, Гвен где-то там вспоминает меня. Иначе зачем я всё это делаю?

* * *

Во имя Восьмерых! Я видел... Я не знаю, что это. Мне страшно.

Меня всё ещё колотит дрожь, но я должен записать, что со мной произошло. Кажется, я только сейчас понял, зачем нужен дневник — чтобы в случае твоей смерти хоть кто-нибудь узнал, что с тобой произошло.

Я умер. Я помню жуткую боль и агонию, будто я выпил яд и корчился в судорогах. Не знаю, сколько это продолжалось, но потом я очнулся в комнате, в которой открывал книгу.

Это было плохой идеей с самого начала.

Открыв книгу, я попал в царство тьмы и мерзкой разъедающей зелени. Когда Гвен варит зелья, некоторые из них получаются ядами с таким же мертвенно-зелёным цветом. Во второй раз за последнее время я обрадовался, что так мал, — мне удалось спрятаться в тенях и моя серая одежда ещё больше помогала слиться со стеной. Я вовремя успел — из-за угла странной плетёной стены выплыло... оно, он. Какой-то странный мешок лохмотьев, но, если присмотреться, были видны короткие отростки рук. Но не это испугало меня. В какой-то момент я взглянул в глаза... этого. Меня будто затянуло в жадный ищущий омут первозданной тьмы. Не знаю, сколько я простоял в том углу, прежде чем оно ушло, не заметив меня. Между лопаток у меня струились капли пота, но я даже не смел пошевелиться, выжидая. Убедившись, что он ушёл, я оторвался от стены и проследовал далее по коридору.

Вокруг летали в воздухе страницы и целые книги. Длинные извилистые коридоры вели меня в разных направлениях, и я потерял счёт времени, блуждая в этом лабиринте.

Иногда страха столько, что человек перестаёт его ощущать. Со мной произошло то же самое — вместо того, чтобы поддаться панике и бежать в поисках выхода, я с каким-то болезненным любопытством исследовал чёрный лабиринт. Несколько раз мне приходилось прятаться в тенях от "лохмотьев", и я старался больше не смотреть им в глаза, одного раза хватило.

Но эта вылазка, какой бы страшной она ни была, действительно помогла мне помочь, что Гвен забыла в этом странном и страшном мире — я нашёл кокон. Он был полон книг, и таких названий я не слышал ни разу, и не видел на полках у Гвен.

А потом я умер. "Лохмотья" появились прямо на мосту над чёрно-зелёной рекой — единственному пути вперёд. И я, растеряв своё хладнокровие, вновь перепугался до дрожи, запнулся и упал вниз. Прямо в реку тьмы. Мне было ужасно больно, будто всё моё тело горело в зелёной жидкости, я пытался выплыть, но не видел вокруг ни одного островка, и наконец, я пошёл ко дну.

И очнулся в своей комнате.

Я уже успокоился. Излагая мысли на бумаге, я вижу, что страх мне помешал действовать рассудительно. Но с другой стороны, я нашёл слабое место Гвен, из-за которого она постоянно находится на Солстейме, — знания. Если таких коконов там много, то книг, которые можно вынести, ещё больше.

Я, пожалуй, лягу спать. Не уверен, что смогу спать спокойно.

* * *

Вчерашний день показался просто бледной тенью сегодняшнего. Столько событий произошло, что я теряюсь в воспоминаниях. Одно я знаю точно — мальчик Хроар из рифтенского приюта окончательно сгинул где-то в Скайриме. Тот, кем я сейчас являюсь, действует и думает совершенно иначе.

Может, так и происходит взросление?

Весь следующий день я опасался, что выдал себя каким-то образом. Я не мог себя контролировать, у меня дрожали руки. Но Кайр оставался поразительно слеп к моему состоянию, и к обеду мне удалось взять себя в руки. Этому поспособствовала и пара глотков мёда, который я обнаружил на кухне.

Наконец, вечером Кайр пригласил меня к столу, где уже стояли две миски с горячим томатным супом. Мне тогда и в голову не пришло отказаться.

Во время ужина входная дверь скрипнула и в дом вошла Гвен. Она молча сняла плащ, под которым скрывалось её магическое одеяние, подошла к камину и повесила его сушиться. Я настолько был ошарашен, что не смог произнести ни слова.

А Кайр мог. Оказалось, он вовсе не управитель Гвен и у неё нет управителя в этом доме. Широко улыбаясь, Кайр сообщил Гвен, что Мораг Тонг (что бы это ни значило) пришёл необычный заказ доставить живого довакина. Он держал меня на прицеле своего арбалета всё это время, а я даже не догадался заглянуть под стол. Впрочем, вряд ли он бы мне это позволил.

Пауза рисковала затянуться, так как Гвен ничего толком не отвечала, а Кайр предупредил её, что любая попытка колдовства окончится отравленным болтом в её сыне.

И в этот момент мне довелось пережить одно из самых ужасных подозрений в моей жизни. Я вдруг понял, что не являюсь Гвен сыном и все наши отношения могут рухнуть из-за моего воровства и лжи. У неё не было никаких причин поддаваться на этот шантаж, я не был для неё ценен.

Пока она не произнесла первые три слова, я продолжал в это верить.

________

— ГОЛ ХА ДОВ!

Кайр Зейнамму просто поднялся и вышел из дома. Гвен проворчала, что перестаралась*. Она проводила убийцу не самым добрым взглядом и вновь посмотрела на Хроара. Он трясся будто осиновый лист.

— Спасибоспасибоспасибо...

Гвен прервала его резким жестом.

— Потрудись объяснить, что ты здесь делаешь.

И Хроар рассказал обо всём. Начиная от её, Гвен, изменившегося поведения, до своих подозрений, поездки на Солстейм и визита в Апокриф. Хроар даже не замечал, что злой взгляд Гвен уже сменился задумчивым, обеспокоенным. Он торопливо излагал всё, включая собственные мысли, а Гвен только поражалась тому, что вовсе не знает юношу, сидящего перед ней.

Решение усыновить сироту было ужасно импульсивным. Она почувствовала свою ответственность за убийство Грелод и решила каким-то образом заполнить эту пустоту. Лучшим решением было бы усыновить Авентуса Аретино, но он, похоже, нашёл своё место. К тому же, Гвен неприятно было бы смотреть каждый раз на ребёнка, который ей заказал убийство, какими бы ни были его мотивы.

И тут она увидела Хроара. Он был удивительно забавным и похоже, тяготел к играм и рыбалке больше, чем к книгам. Ей показалось это настолько нормальным, насколько это вообще возможно в этом сумасшедшем Скайриме. И Гвен взяла его к себе.

Вот только, если поначалу у неё было время на новоиспечённого сына и на тёплые вечера, то с появлением Мирака довакину стало резко не до этого. Она пыталась совмещать роли спасителя мира и матери, даже предприняла совместное путешествие в Солитьюд с Хроаром. Где на полпути дракон ей любезно напомнил, что она не обычный человек, который способен посвятить время семье.

Но теперь Гвен смотрела на юношу перед собой и понимала, что он уже не ребёнок и вряд ли нуждается в её опеке.

— Тебе стоит кое-что знать, — шумно вздохнула она. — Место, где ты был, называется Апокрифом, это царство даэдра. Мне пришлось пойти туда, чтобы найти способ победить человека, который хотел захватить Солстейм и весь Скайрим...

— И ты победила?

— Я... да.

— Давно?

— Несколько месяцев назад, — Гвен внезапно стало трудно дышать. — Но я возвращалась за знаниями в Апокриф.

— Зачем?

Именно этот короткий вопрос Хроара выбил Гвен из колеи. Она вдруг поняла, что посещала Апокриф просто так. Он завораживал её, а она оправдывала себя необходимостью получить знания. Гвен перевела взгляд на Хроара и признала:

— Похоже, Хермеус Мора обыграл меня. Я думала, что сильнее и умнее, но попалась в ту же ловушку, что и Нелот.

— Нелот?

— Забудь, — Гвен повеселела. — Теперь мы знаем об этом, и власти над нами у этого даэдра не осталось.

Она сказала "мы". Так просто, будто не было между ними недомолвок или недопониманий. Будто они семья. Неуверенно улыбаясь, будто поняв его сомнения (впрочем, почему "будто"?), она спросила:

— Сладкого рулета?

— Я не маленький мальчик, чтобы меня можно было задобрить сладостями.

— Да, ты уже не мальчик, — спокойно признала Гвен. — Не то, чтобы я могла когда-либо называть себя твоей матерью. Мы оба не готовы к таким отношениям.

— И кто же мы в таком случае? — Хроар смотрел на неё исподлобья.

— Друзья, полагаю, — Гвен осторожно придвинулась к нему и хлопнула по плечу. — Люди, которые пережили странное приключение. Возможно, будущие напарники.

Она усмехнулась удивлению, проступившему на лице юноши.

— А как же Дж'зарго?

— Дж'зарго никуда не денется. К тому же он кот. А ты у меня целый лев.

________

"А ты у меня целый лев"

Никогда ещё в своей жизни я не чувствовал себя настолько на своём месте. Я никогда больше не буду ребёнком и Гвен мне точно не заменит родителей. Ни она, ни я на это не способны. Но то, что у нас есть, гораздо более ценно.

Мы больше не возвращались на Солстейм. Какое-то время Гвен пропадала в Солитьюде, пока однажды не появилась на пороге Озёрного и не заявила, чтобы я собирал вещи.

"Мы переезжаем в Солитьюд".

Собирая свои пожитки, я внезапно осознал, что время прошло. Я вытянулся, оброс вещами, многое узнал и увидел, и прошёл долгий путь от приютского сироты до того, кто я есть сейчас.

"Привет, Йордис, это Хроар. Он мой друг".

"Йордис? Красивое имя. А моё похоже на рычание льва, не правда ли?"

___________

* "Гол Ха Дов" — три слова Крика "Подчинение Воли". Гвен говорит, что перестаралась, потому что третье слово предназначено сокрушать волю дракона, на человека хватило бы двух слов.