Жители Тайного города (джен)

Прошло всего ничего времени, когда Нега последний раз был в кабинете комиссара Нави, но как же изменилась атмосфера их общения после истории с артефактом масанов «Ночь солнца». То ли из-за того, что сейчас не было третьего лишнего — Ортеги, а может, потому, что Нега, который выбрал такую странную для нава профессию (импресарио) и вел богемный образ жизни, практически в одиночку одолел мятежных масанов и прервал церемонию, которая угрожала существованию всего Тайного города.

— Старый конь борозды не портит! Как говорят челы. Совершить такое без магической энергии, — Сантьяга подался немного вперед и навалился грудью на дизайнерский стол из стекла и металла, не замечая, что мнет пиджак своего дорогого костюма. — Вот что значит быть рожденным...

— Мне показалось... — перебил комиссара Нега и поставил недопитый коньяк на стол. — Или я прочитал твои тайные мысли?

На лице Сантьяги появилась джокондовская улыбка в мужском исполнении.

— Брось, комиссар! Ты бы сделал то же самое на моем месте...

— Но почему тебя устраивает твое место в иерархии Дома? — теперь Сантьяга не выслушал собеседника до конца, позволив себе небывалую вольность. — Ты бы мог быть советником князя...

— Могу, но не хочу! — резко подвел черту под разговором Нега. — У челов есть шуточное продолжение той пословицы... но глубоко не пашет!

У Сантьяги от гнева стали заостряться уши, и его собеседник почувствовал, что еще мгновение — и извержение вулкана на картине, нарисованной человским художником, материализуется и зальет лавой кабинет комиссара.

— Не злись, Сантьяга! — усмехнулся Нега, уперев взгляд в комиссара. — Лучше доливай коньяк, коли хочешь услышать мои ответы на свои вопросы.

— Я почувствовал себя идиотом, когда после своего доклада иерархам о «Ночи Солнца» и предложения привлекать тебя к серьезной работе получил очередной совет поменять цвет костюма, — Сантьяга так щедро плеснул коньяк в фужер, что Нега хрюкнул в ответ не хуже князя. — Тебе не доверяют из-за кровного родства с Яргой?

— Нет, хотя наши матери — родные сестры, и раньше Ярга был не только моим старшим двоюродным братом, но и кумиром. Я первым пошел за ним, когда он начал объединять кланы, первым вызвался завоевывать с ним Землю. Но и первым встал против него после нашей... — Нега помахал пальцами двух рук, изображая кавычки, — ...«победы». Все дело в Последнем слове асуров.

— Тогда меня еще не сделали, — Сантьяга заговорил обычным голосом, но с каждой фразой все тише и тише. — Я знаю об этом только из недомолвок... нет ни одного письменного свидетельства...

— М-да-а! — только и нашел что сказать Нега, который во всей красе увидел незавидную роль Сантьяги, на которого иерархи сваливали всю грязную работу, не открывая всех карт. — Ты никогда не задавался вопросом, почему мы подчистую истребили асуров на Земле, а потом пускали сюда всех подряд? Почему среди нас нет ни одной женщины?

— Я думаю, что на мои ответы даже не стоит тратить время нашего разговора. Где-то я могу угадать, где-то нет.

Нега умел рассказывать так, что перед взором комиссара Нави вставала картина событий, произошедших на Земле много тысячелетий назад.

Последние асуры, захваченные навами, не сопротивлялись, а молились — это были жрицы одного из храмов Спящего, разбросанных по всей планете. Кстати, единственный сохранившийся стал потом прибежищем Оракула. Расправу над этими женщинами Ярга решил превратить в праздник, собрав на церемонию лучших из лучших воинов, а самым достойным из них поручил наносить последний удар. Нега был не только двоюродным братом князя, но и гаркой, о доблести которого уже тогда ходили легенды. Подняв катану, он ждал приказа князя, который обратился к своим воинам с воодушевляющей речью. Сквозь нее Нега услышал отдельные слова асуры, язык которых за время войны он научился сносно понимать. Смысл поверг его в такое изумление, что он перевел взгляд на жрицу, на которую старался до этого поменьше смотреть. Даже ему, наву, было нелегко снести голову с плеч такой идеальной красоте. Для себя Нега решил, что сделает это молниеносно, и красавица не поймет, что уже мертва.

Жрица молилась Спящему не за себя, а просила даровать прощение навам за все свершенное ими. И, похоже, Он проснулся и решил исполнить предсмертное желание асуры. На глазах у замершего Неги идеальная женщина воссияла. Тело света становилось все ярче и ярче, теперь умолк на полуслове и ошарашенный Ярга.

— Это была не магия, так близко я бы почувствовал создание аркана. А потом жрица взорвалась на миллиарды миллиардов частиц, которые и сейчас светящимися шарами летают вокруг нас, — Нега протянул руку, словно играя с невидимым. — Только я их вижу... сначала мне не верили, но потом появились фотоаппараты и подтвердили мои слова. Их очень много в твоем кабинете, Сантьяга, да и сам ты облеплен ими, как человские новогодние елки гирляндами. Так что победили в битве за Землю не мы, а асуры.

— Иерархи живут внутри нашего источника, теряя человеческий облик, чтобы отгородиться от этого влияния?

— Да, но толку! — фыркнул Нега. — Для этого нужно прекратить дышать! Рядом с нашим источником светящихся шаров асуры меньше, но и там они есть. Узнав об этом, женщины нави ни ногой на эту зараженную светом планету. Пока была открыта Дорога, то романтики и авантюристы с родины толпой стекались сюда...

— Когда Дорога закрылась, то история начала лить воду на колесо той асуры — жизнь нава, которая раньше ничего не стоила с позиции Тьмы, Свет сделал бесценной. Ведь создание аватаров требует слишком много магической энергии.

— Да, что у женщин Нави получается без особых трудов, по силам только самым мощным магам-мужчинам. Эксперимент с тобой дал идеальный результат. Хотя вначале ты здорово бунтовал, вел богемную жизнь, но потом повзрослел.

— Так ты?.. — выдохнул Сантьяга, поняв все.

— Да, я сам пошел на эксперимент, что станет с навом, если не бороться со светом асуры... Теперь я постигаю любовь. Жизнь Миры крайне коротка, но мне наплевать на так скоро подступающую к людам старость и на смерть. Печалит, что я не могу иметь от нее детей, зато радует, что познал счастье любви.

Когда Нега ушел из кабинета Сантьяги, комиссар еще долго смотрел в одну точку. Странно, но на картине Аркадия Ивова он вдруг впервые разглядел мужчину, который прикрывал своим телом от текущей лавы женщину. Потом Сантьяга встрепенулся и прошептал вслух:

— Нет, Сусанна, предсказательница ты точно никакая! «Это наша последняя встреча».

И закрутил аркан портала перехода...

Ни одно из двух прозвищ, имеющихся у Красимиры, дружинницы Дочерей Журавля, элитного подразделения армии Людов, никто бы не осмелился произнести в ее присутствии.

Первое — Гарка — она заработала, еще будучи ученицей выпускного курса Школы Золотой Горы. История началась, когда на праздновании дня рождения старшей сестры в клубе «Ящеррица», Красимира познакомилась с навом Нааргой. На подобные интрижки юных ведьм в Зеленом Доме смотрели сквозь пальцы как на неизбежное зло. Таинственные красавцы-навы, одновременно как холодные, так и страстные, притягивали ведьм, словно огонь свечи ночных бабочек, и так же часто сжигали. Не всегда их очарованию могли противостоять даже опытные фаты, куда уж там наивным ученицам и феям! Но единственное правило соблюдалось строго: все интрижки должны были оставаться скрытыми, любая огласка каралась всеобщим осуждением ведьмы, влюбившейся в извечного врага Великой Люди.

До этого дня Красимира со всей категоричностью молодости осуждала подобные истории, считала, что фата Сусанна связью с самим комиссаром Сантьягой положила не только конец своей карьере, но и запятнала их род.

— Если моя мама так любит эту позорницу, то пусть мотается к ней в Сибирь! — отвечала она на вопросы своих школьных подружек, которые практически все были тайно и безответно влюблены в красавчика комиссара Нави. — Я ни ногой к этой идиотке! Сейчас она точно была бы жрицей, а не вышедшей в тираж Белой Дамой.

«Что за злобная шутка Спящего?» — только и успела подумать Красимира, когда наглый художник-нав подошел к их столику, взял ее за подбородок и сказал:

— Такое лицо я ищу уже несколько сотен лет! Умоляю, разрешите написать ваш портрет!

Взгляд бездонных черных глаз Наарги действительно затягивал школьницу как в омут, а ведь она всегда смеялась над этим извечным штампом в любовных романах, которыми так зачитывались ее сокурсницы. Но это совсем не помешало Красимире заметить как завистливые взгляды многих признанных красоток-фей, находящихся в тот момент в зале «Ящеррицы», так и выдох досады у красавцев людов, у которых из-под носа уводили бутон, грозивший распуститься невероятной красоты цветком. Но куда было этим силачам до нава, который за прожитые столетия до идеала отшлифовал мастерство ухаживания за понравившейся феей. Кстати, физической силой худощавый нав на порядок превосходил мощных и на вид, и на самом деле людов, что и продемонстрировал в первом же танце, на который согласилась зардевшаяся Красимира.

Только несколько первых тактов мелодии, пока партнеры привыкали друг к другу, ее ноги касались земли, а потом она, словно райская птичка, взлетела в воздух и расправила крылья. Подобный восторг юная люда испытывала давным-давно в детстве, когда отец подбрасывал ее в воздух или кружил на руках.

На следующий день вместо школы Красимира отправилась в студию Наарги, визитку с адресом которой крепко сжимала в кулачке.

Так и осталась там...

Разразился грандиозный скандал.

Другая бы пробкой вылетела из Школы Золотой Горы, но отец Красимиры был другом детства всесильного Мечеслава, барона их домена и фаворита королевы. Договорились на академический отпуск с возможностью сдачи выпускных экзаменов. Директриса школы вроде бы и пошла навстречу высокой особе, но ее злорадная улыбочка на губах не сулила безмозглой девчонке ничего хорошего на экзаменах.

— Пожалуйста, помогите! — взмолилась мать Красимиры, столкнувшись в дверях мастерской художника с комиссаром Сантьягой. — Поговорите с Нааргой, прикажите, в конце концов, ему, чтобы она вернулась в школу. Мало нам этого позора, так на экзаменах ее, лучшую ученицу, надеявшуюся стать когда-нибудь Дочерью Журавля, выставят полной дурой.

Сантьяга обреченно развел руками.

— Сами увидите! Раз в тысячелетие и с навами такое бывает, ничего с этим не могу поделать, — подчеркнуто печально вздохнул он, но вдруг его глаза вспыхнули хитрющими искрами. — А вот успешные результаты экзаменов вам гарантирую. Говорите, Дочь Журавля?

В студии Наарги со всех сторон на мать смотрели портреты ее дочери. Она даже не представляла, что Красимира такая...

Смущенная красотка испуганно выглядывала из-за спины Наарги, пока тот оправдывался перед «тещей»:

— Не бойтесь, что карьера Красимиры закончится, не начавшись. Мы как следует готовимся к выпускным экзаменам.

Да, информация — не будем называть это сплетнями — всегда распространялась по Тайному городу быстрее скорости звука.

— Сантьяга показал мне кулак и пообещал лично проверить мою готовность к экзаменам, — поддакивала Красимира. — Я уже с ног валюсь от этих навских тренировок.

«В кровать?» — мысленно съехидничала мать, но вслух пошлить не стала.

Во-первых, Красимира — ее любимица, а во-вторых, все дочери рано или поздно взрослеют и находят свою первую любовь. Часто совсем не там, где хотели бы родители.

Экзамены в Школе Золотой Горы по всем предметам Красимира сдала блестяще, а по боевому мастерству — превратила в шоу по избиению младенцев. Ни одна из сокурсниц не смогла противостоять ей ни секунды, руководитель школьного курса продержалась несколько минут. Потом на экзамен была срочно приглашена воевода Дружины Журавлей, которая лично провела с Красимирой бой. Победила, но не в легкую и сразу же взяла ее к себе дружинницей.

Такой головокружительной карьерой не могла похвастаться ни одна из Дочерей Журавля.

— Мне наплевать, с кем эта соплячка трахается, все равно от него в подоле не принесет! — объяснялась потом воевода королеве Всеславе. — Будем считать Красимиру нашей шпионкой в логове врага. Они же ее учили по методике гарок. Девчонка не глупая, все запоминает. Тем более сам Сантьяга смотрит на эти занятия сквозь пальцы.

— Он не дурак! — усмехнулась Всеслава, нервно постукивая ногтями по деревянному подлокотнику кресла. — Методика методикой, а физиологию навов не обойдешь, как и их многовековой опыт, но уровень наших воинов мы сможем поднять благодаря этому случаю. Похоже, что Сантьяга так и не забыл свои чувства к Сусанне, если дал зеленый свет на обучение ее родственницы.

Юная Красимира была удостоена личной аудиенции королевы Великого Дома Людь, после которой вышла побледневшей и повзрослевшей, но так и осталась жить с Нааргой, хотя каждое утро уезжала на работу в тренировочный лагерь дружины. Теперь для влюбленных оставались только вечера и ночи, а на новых портретах Красимиры в уголках глазах затаилась печаль.

Второе прозвище Красимиры — «Вечнобеременная» — появилось через много лет, когда из юной девушки она превратилась в молодую женщину. Печально, но ее любимый Наарга за это время ни капли не постарел. Да, жестокие слова Всеславы, что влюбленный нав не будет замечать ее старость, но собственные глаза не станут врать, и очень скоро она будет бояться зеркал, медленно и верно воплощались в жизнь. Но даже это не было самой большой бедой у этой пары. Наарга не мог понять смысла проблемы, но, когда все подружки Красимиры, словно сговорившись, стали выскакивать замуж и обзаводиться первенцами, то ей с каждым разом становилось все тяжелее и тяжелее посещать их с поздравлениями. Влюбленный нав всегда был рядом, по-прежнему нежный, но Красимира хотела ребенка, а различие в генетическом статусе не позволяло сделать это ни естественным, ни искусственным образом.

Тут в ее жизни и появился Микула. Вообще-то для него она была подружкой еще по песочнице, потом стала соратницей во всех детских проказах, когда Красимира на выходные или каникулы возвращалась домой из школы. Сколько она себя помнила, их дразнили женихом и невестой, и Красимира верила, что так и будет, пока не повстречала Нааргу.

Именно Микула вместо поздравлений после блестяще сданных экзаменов в школе наорал на нее при всех и обозвал «Гаркой», припечатав это прозвище навечно.

Проходили годы, но он так и не женился, злобно огрызаясь любопытным:

— Подожду!

И зубоскалы затыкались.

Через несколько лет после той памятной ссоры он, смелый до безрассудства воин, подошел к Красимире и, спотыкаясь на каждом слове, попросил:

— Может, ты... того... позанимаешься со мной... лично? Досадно будет не удержать мое первенство...

— Конечно, помогу! — сразу согласилась она. — Наши так долго не выигрывал эти соревнования, так что титул «Лучшего бойца доменов» нужно удержать. Ну что, мир, друг детства?

Договор скрепили рукопожатием и приступили к занятиям, которые так и не прекратились. Ведь чемпионат среди дружинников-мужчин в Великом Доме Людь ежегодный, а терять титул, с таким трудом завоеванный, жалко.

Эти тренировки проходили не реже раза в неделю уже много лет, и Микула, коли не смог стать мужем, был настоящим товарищем Красимиры, которому она доверяла свои тайны и который сопровождал ее на всех официальных приемах и празднествах, где не мог появиться Наарга.

Именно Микула дожидался Красимиру у дверей королевской приемной, когда она была удостоена второй личной аудиенции Всеславы. На его плече потом рыдала любимая женщина, пересказывая сквозь слезы слова королевы:

— Ваш незамужний статус... — хлюпанье носом, — неприличный, если не вызывающий в глазах всей Люди... Все, бесшабашная юность прошла... Делай выбор: брак или в Белые Дамы...

— Подожди, есть и третий выход! — догадался Микула и пошел на жертвы ради Красимиры. — Фиктивный брак! Пусть я лучше буду слыть рогоносцем, чем ты окажешься в изгнании. Но ребенка мне роди. Да не смотри ты так! К эрлийцам обратимся, они — мастера делать искусственное оплодотворение.

— Спасибо, Микула, ты — настоящий друг, но мне нужно посоветоваться с Нааргой.

Нав дал согласие, преодолев свой собственнический инстинкт, ведь для живущих всего лишь сто с небольшим лет людов продолжение рода так важно. Но поставил условие, что Красимира со своим ребенком останется жить с ним. Микула, вздохнув, пошел на это, однако заранее оговорил, что он станет отцом выходного дня.

Однако все оказалось не так просто. Нет, беременела Красимира в чудесных руках эрлийцев, лучших в мире врачей, с первой же попытки, но выносить беременность не могли помочь даже они. Первый раз, второй, третий...

Выкидыш случался даже в конце второго триместра, когда эрлийцы считали, что удачно проскочили опасность. Желание родить превратилось у Красимиры в навязчивую идею и стало делом принципа у эрлийцев, которые своим мастерством хотели противостоять самой природе.

В конце концов, они договорились, что от начала оплодотворения до родов Красимира пролежит в обители под неусыпным наблюдением врачей. Когда Наарга увидел выставленный эрлийцами счет, которые всегда высоко ценили свои услуги, то хрюкнул, но оплатил.

И вот они, Красимира, Наарга и Микула, сидели на человской территории на берегу Джамгаровского пруда, находящегося под боком у резиденции королевы Всеславы. Терраса ресторана была выбрана, чтобы избежать запаха никотина, который не выносили все жители Тайного города, кроме челов-волшебников. Разговор обещал быть долгим, так как они должны были договориться, когда именно Красимира ляжет в больницу.

— Брат Гинекулус сказал, что желательно на следующей неделе, потому что... — начала Красимира.

— Как на следующей? — вскрикнул всегда такой выдержанный Наарга. — Ведь мы с тобой собирались в Нью-Йорк на международный конкурс боди-арта! Ты же моя модель, мы столько с тобой готовились! Я так хочу наконец-то победить!

— Победить! — зло передразнил его Микула. — Думаешь, твоя мазня для Красимиры важнее ее ребенка?

Уши у Наарги начали заостряться, но он сдерживался изо всех сил, впившись взглядом в любимую.

— Ой, я совсем об этом забыла... — смутилась она. — Прямо не знаю, что делать... Ребенок-то важнее...

— Ребенок важнее, когда он есть! — резко обрубил Наарга. — А пока это только мечты, которые еще неизвестно, сбудутся на этот раз или нет! А шанс на победу «моей мазни» — вот он! Потом там приличный денежный приз, а после оплаты крокодильего счета эрлийцев...

— Могу вернуть тебе деньги, потраченные на моего ребенка, — взвился Микула, которому уже давно стало не по карману лечение у эрлийцев.

— Займешь под проценты у шасов, оставив себя в залог? — зло съехидничал обиженный Наарга, ударив соперника по больному месту. — Боюсь, что длины жизни люда не хватит, чтобы расплатиться с этим займом.

Метил остротой он в Микулу, а попал в Красимиру, у которой от злобы уши готовы были заостриться не хуже, чем у навов, нарушая все генетические статусы.

— Да, мы, люды, мало живем, поэтому нас заботит в первую очередь продолжение рода, а не вечное, как вас, навов! — закричала она, так резко вскочив со своего места, что все фужеры опрокинулись на стол. — Да и что вечного в этом боди-арте? Искупалась — и конец вечности! Лишь фото на память остались. Так что ищи себе новую модель, а я завтра ложусь в больницу.

Наарга в гневе ударил кулаком по столу. Со всей силы или нет, но тому хватило — раскололся на две части. Бросив на остатки стола пачку денег, которых хватило бы на замену всей мебели террасы, Наарга создал портал и со словами: «Пошел искать новую модель!» — шагнул в него.

Красимира схватила свалившуюся на пол бутылку вина и стала пить прямо из горла. Прикончив остатки, она слегка заплетающимся языком выдала:

— Пошли к тебе, Микула, больше я с ним жить не буду!

Потом, когда прошло немного времени, она поняла, что натворила в порыве гнева, сдобренного алкоголем. Но уже было поздно — Красимира сразу же естественным способом забеременела от Микулы, о чем тот не преминул похвастаться как друзьям, так и злопыхателям. Слухи об этом быстро дошли до Наарги, который после победы на конкурсе в Нью-Йорке так и остался там, пустившись во все тяготы богемной жизни. Он лихо запивал и загуливал боль от своего вдребезги разбитого сердца, проклиная себя за глупые слова, вырвавшиеся в ненужный момент.

Но он мгновенно примчался в Москву по «Дырке жизни», как только эрлийцы сообщили, что Красимира умирает и ничего поделать они не могут.

Находясь в соседней комнате, Наарга слышал весь разговор эрлийца с Микулой, которого был готов разорвать на части.

«Ребенок жив, а Красимира умерла, потому что важнее для нее оказалась любовь к нему, Наарге, без него она не цеплялась за жизнь, несмотря на рождение ребенка», — вдруг осознал он.

Но проститься с любимой Наарга смог, только когда разошлись по домам ее рыдающие родители и супруг.

Слез у нава уже не было, они вообще не плачут, но он так долго смотрел на какое-то неожиданно просветленное лицо Красимиры и старался запомнить его навсегда до последней черточки. Хотя в его душе добрых чувств не возникало, наоборот крепло желание свернуть голову и этому злополучному младенцу, и его папаше.

— Мальчика можно посмотреть? — спросил он у ничего не подозревавшего эрлийца.— Никогда не держал младенца на руках.

— Бери, но осторожно придерживай голову! — разрешил тот.

Наарга заглянул в лицо ребенка и поразился необычайной, даже для людов, чистоте цвета глаз. Куда там мужчинам с их мутно-зеленым, даже не у всех ведьм такая смесь шартреза с ярким лаймом. В основном пропорция склонялась в сторону шартреза, разве что у Всеславы была золотая половина, а у этого младенца явно преобладал яркий лайм. Чудеса, да и только!

Но вторым чудом оказалось, что весь гнев Наарги полностью куда-то улетучился, и он очень осторожно взял младенца в руки и почувствовал, что не то что убить, а скорее готов сдувать с него каждую пылинку и не пощадит за него любого. Наарга даже взял бы малыша на воспитание, но понимал, что есть законный отец и родители Красимиры. Так хоть пока подержать на руках, тем более мальчик сладко зевнул и уснул.

Так и застал его Сантьяга, удивленно приподнявший брови. Застывший в одной позе нав, лишь бы не потревожить сон младенца — это круто не только в понимании Темного Двора. Наарга словно скопировал в ответ его мимику, конечно, комиссар Нави славился своей вездесущностью, но принятие от него соболезнований именно в этот момент Наарга не ожидал.

— Ну так что же странного в этом младенце? — спросил Сантьяга у эрлийца, вошедшего вслед за ним в палату. — Внешне — ребенок как ребенок.

— Глаза! — тут же откликнулся Наарга, но брат Гинекулус только махнул рукой.

— Я готов дать голову на отсечение, что этот новорожденный должен был прожить несколько минут и теперь лежать трупиком рядом с собственной матерью. Но не успел я глазом моргнуть, вернее, вызвать лучшего специалиста по реанимации младенцев, так этот люденок оказался абсолютно здоровым. Послушайте, с такой скоростью регенерация не проходит даже у навов. И это еще не все! — кипятился эрлиец, что было обычным, если затрагивались их профессиональные вопросы. — Пупок! Я же защитил докторскую диссертацию по ним и отлично знаю, с какой скоростью проходит процесс отмирания у представителей всех генетических статусов!

— И насколько этот опережает норму? — мгновенно догадался Сантьяга.

— Двое или трое суток, — ответил эрлиец. — Это на глазок, а точнее я скажу, когда возьму анализы.

— Исследуйте заодно кровь на генетику, — предложил комиссар и, ткнув пальцем в измазанное явно материнской кровью тельце, добавил: — Всю!

Когда эрлиец, с силой вырвавший у Наарги ребенка, понес в лабораторию продолжавшего сладко спать младенца, Сантьяга спросил у нава:

— Что не так с глазами?

— Цвет! — ответил Наарга и пояснил: — У меня было столько моделей из людов, что теперь могу, взглянув в их глаза, определить их магические способности без анализа поля. Чем больше в шартрезе яркого лайма, тем выше потенциал.

— У мальчика-люда есть магия? — крайне удивился Сантьяга, но потом что-то вспомнил и нахмурился.

— Это еще не все! Я же планировал ему шею свернуть за Красимиру!

У комиссара, который никогда не славился милосердием, от удивления аж округлились глаза:

— Что-о-?! Ну ты, миролюбивый художник, даешь! И что же помешало?

— Я просто поглядел в его глаза, и желания как не бывало! — повинился за свою доброту нав.

— Власть чистейшей пробы! — сделал вывод Сантьяга. — Явление Тайному городу предсказанного Вестника? Ну что же, предупрежден, значит, вооружен! Хотя какая жалость, Наарга, что ты не имеешь никаких юридических прав на него. Лучше бы этого младенца воспитывал Великий Дом Навь.