Алый Зверь (джен)

Алый туман проникал в разум Брюса, рвал в клочья все возникающие мысли. Сквозь туман были видны прутья. Клетка... Заперт в клетке... Почему ему не дают увидеть чёткий, настоящий мир, а не алую пелену?

За прутьями и алым туманом едва виднелась девичья фигура. Ванда...

— Ванда... Ванда! — он кричал, надрывал голос, но она, казалось, не слышала. А туман становился гуще, живее...

В горле возник твёрдый ком. Что происходит? Почему Ванда не пытается остановить это?

— Разве это нужно, сладкий? — спросила она. Похоже, узнала его мысли. — Мы замечательно повеселимся...

Нет... Нет, такого просто не может быть... Он тонул в алой пелене, и никто, никто не спешил ему помочь.

— Славь Алого Короля! — сдвоенный голос ударил по ушам, а туман резко заострился и вонзился под кожу.

Невозможно описать все то, что туман делал с мышцами, костями и нервными окончаниями, но в глазах алое больше не плясало, и Брюс наконец понял, что происходит.

В клетке стояло зеркало. В нем было видно, как алое по коже полосами расходилось, как ломались кости и в наросты превращались.

— Ты прекрасен... Лучшее творение Алого Короля... — шептала Ванда. — Не сопротивляйся...

А он хотел... Хотел сопротивляться, не хотел сливаться с тварями, что окружили вдруг Ванду... Они были подобны уродливым куклам, которым вдруг пришили головы плюшевых зверей, и то эти головы оказались бракованными.

Горло то осушалось, то наполнялось жидкостью, в которой Брюс узнавал кровь лишь тогда, когда сплевывал её. Хотелось пить. Наполнить всего себя простой, холодной, но такой нужной водой.

Будто услышав его мысли, один из звероголовых зашёл в клетку, неся в руках миску с какой-то жидкостью — чёрной, как сама ночь. Тварь силой вливала в Брюса эту жидкость, и он ничего не мог с этим поделать.

Он тонул в беспомощности.

Кажется, единственный способ это остановить — перестать бороться, стать частью этого жуткого сборища уродцев всех мастей. И вместе с ними воспевать могущество Алого Короля, кем бы он ни был.

А алое уже в сердце проникало, грозясь стереть оттуда все, что делало его человеком: друзей, любимую... Но кого он обманывает? Кого он хоть раз в жизни любил так, как любил когда-то Бетти? Наташу? Или...

Ванду. Он любит Ванду.

И он спасёт её от Алого Короля.

Он пытался вызвать в разуме образы, которые ассоциировались у него с Вандой. Но в голову упорно лезла лишь одна вещь — роза. Алая, как колдовство Ванды, но добрее оттенком, чем алые полосы на его теле.

И ещё был образ... Наверное, пока стоит зациклиться на этом образе, а там будь что будет.

А что за образ?

Человек в чёрном пересёк пустыню, и стрелок двинулся за ним.