День, когда Драко Малфой потерял нечто очень важное (гет)

Драко подтянул колени к груди и обхватил руками. Дурной сон. Именно это и происходит: один из тех ужасных кошмаров, от которых, как ему казалось, он не мог очнуться. Он проснется утром и все будет хорошо.

Драко ущипнул себя и поморщился. Нет, не кошмар. Он вытянул ноги и оттянул брюки, чтобы заглянуть внутрь. Там по-прежнему было пусто. Это плохо.

Ему не следовало идти в ту комнату, он же это знал. Но как ребенок, который тянется к блестящему предмету, не устоял. И теперь столкнулся со страшной, ужасающей и унизительной проблемой. Гермиона убьет его за сорванный эксперимент, а потом очень долго будет биться в истерике от смеха. Хотелось бы надеяться, что она окажется в достаточно хорошем расположении духа, чтобы вернуть все на место. В конце концов, покинувший Малфоя орган ей очень нравился в прошлом.

Он с беспокойством глянул на часы; может быть, ему удастся все исправить самому, и Гермиона даже не узнает, что он заходил в ее лабораторию. Им, как старостам, положены были отдельные классы для практической магии вне общих комнат, но класс Драко был не под такой защитой, как у Грейнджер. Она заявила, что там находилось что-то очень важное и секретное, и ему было непозволительно когда-либо туда заходить. Конечно же, он счел это приглашением проверить, насколько быстро ему удастся прорваться через продвинутые охранные чары.

Результат того, что он проигнорировал ее предостережения, был очень жестоким — потеря, которую он не смог бы восполнить даже всей магией мира. Найти его будет сложно. Не то чтобы он был маленьким, но Хогвартс огромен, и он может быть где угодно.

Его глаза распахнулись, когда в голову пришла мысль: а вдруг она установила ловушку без привязки ко времени на тот случай, когда его, наконец, захлестнет любопытство, и он заглянет к ней в лабораторию? Видимо, ее друзья не замечали, но, когда ей было это нужно, Гермиона Грейнджер становилась едва ли не самой изощренной и коварной. Это была одна из тех черт, что первыми привлекли его в ней.

Нет. Будет лучше послать ей срочное сообщение и надеяться, что она скоро вернется из библиотеки.

«Грейнджер!

Над каким таким садистским проектом ты работаешь в своем логове? Тебе нужно вернуться и все исправить. Никто из нас не будет счастлив, если травма окажется постоянной».

Удовлетворенный тем, что она будет достаточно обеспокоена и оставит свои драгоценные книги, чтобы убедиться в его благополучии, Драко сложил пергамент самолетиком и отправил на поиски Грейнджер и ее всклоченной шевелюры.

Оправдав его ожидания, в высшей степени волнения Гермиона ворвалась в общую комнату всего через несколько минут после того, как Драко отправил записку. Она даже ничего не сказала о резком тоне письма, поскольку привыкла к нежеланию Малфоя демонстрировать чувства на бумаге — он переживал, что кто-то использует это против него.

— Что случилось? — спросила она, все еще тяжело дыша из-за бега.

— Похоже, я потерял очень важную часть себя.

В ответ на ее недоумевающий взгляд Драко вздохнул, ему все же придется сказать это вслух. Выразительно глянув вниз, он повторил:

— Похоже, я потерял нечто очень важное.

В других случаях ее неискушенность была довольно милой, сейчас же только раздражала.

— Мой член, Грейнджер! Он, мать его, исчез! Над чем, черт возьми, ты здесь работала?

Гермиона побледнела.

— Ты заходил в мою лабораторию?

— Нет, я просто подумал, что было бы здорово увидеть, как мои яйца буквально отфигачит заклинанием, и теперь я, похоже, их потерял, — огрызнулся он.

Она была столь же умна, сколь и медлительна; прямо сейчас ему была нужна от нее бо́льшая сообразительность. Что если существуют временные рамки, ограничивающие возможность возвращения члена? Малфой содрогнулся только от одной мысли.

— Драко, зелье, над которым я работала, очень нестабильно и непредсказуемо. Комната была закрыта не без причины, а ты позволил любопытству взять над собой верх и зашел…

— Грейнджер! Хоть раз оставь свои наставления и скажи мне, как все исправить!

— Я не знаю! — запричитала Гермиона. Она определенно была так же расстроена, как и он. — Заклинание не должно было к этому привести, оно должно было стать новым видом контрацептивного заклинания, которое бы работало дольше часа — времени, которое длится обычное заклинание...

— Ну, думаю, ты добилась даже большего, — огрызнулся Драко. Над ним нависла угроза никогда не иметь детей, так что Грейнджер сделала более чем достаточно в силу свойственного ей перфекционизма.

— Не нужно так на меня злиться, это полностью твоя вина. Я снова и снова повторяла тебе туда не соваться, но ты проигнорировал мои предупреждения!

— Не я работаю над садистскими способами контрацепции!

— Это мой выпускной проект по заклинаниям! И он бы не был таким… буквальным после того, как я бы закончила, — защищалась она, выглядя расстроенной из-за его обвинений в намеренном причинении вреда живому существу. Замечательно, теперь он оскорбил ее нежные гриффиндорские чувства.

— Так он исчез навсегда? — вздохнул Драко, устав обвинять ее, раз уж результатом стала исключительно ее тоска вселенского масштаба, обрушиваемая на него. Было лучше, когда она злилась и кричала, тогда они просто ссорились и все. А когда она вот так расстраивалась, его проклятая совесть заставляла чувствовать себя скверно.

Гермиона склонила голову и задумалась над его вопросом, что само по себе не могло быть хорошим признаком. Драко ожидал от нее незамедлительного отрицательного ответа и решения, как вернуть все обратно.

— Нет, заклинание не было запрограммированно что-либо удалять… Он, возможно, спрятан где-то рядом с жилыми комнатами старост, — произнесла она с меньшей, чем обычно, уверенностью.

— Тогда ты ищешь на втором, я на первом. — Когда на ее лице появилось выражение, говорящее, что она собирается что-то сказать, он продолжил: — Не волнуйся, я и близко не подойду к твоей лаборатории еще очень долгое время.

Вместе они перевернули все жилые помещения старост, но напрасно — член Драко официально считался пропавшим.

Они собрались в общей комнате, для обсуждения новых вариантов.

— Всегда можно пойти в Больничное крыло, вдруг мадам Помфри может как-нибудь с этим справиться, — предложила Гермиона, пытаясь помочь.

Убийственный взгляд Драко сказал ей, что он предпочел бы самолично прибегнув к магии лишить себя яиц, чем рассказать кому-то об их потере при безрассудном происшествии с заклинаниями. Возможно, эксперимент Гермионы и стал причиной его состояния, но именно гордость в конечном итоге оставит евнухом навечно.

— Можем попытаться сотворить новый при помощи магии? — Гермиона поняла, что ее предложение неудачное, когда Драко вскочил со стула и сердито заходил взад-вперед.

— Я вроде как был привязан к старому, — огрызнулся он. — Речь о чувствах, уверен, ты понимаешь.

— Не надо так раздражаться, — она сразу же поморщилась, поняв, что выбрала неправильные слова.

Вдруг замок содрогнулся от раската грома, после которого вмиг послышались тяжелые капли дождя, забарабанившие по оконным стеклам. Внезапное ненастье отвлекло их от начала очередной ссоры.

— Нам просто нужно пойти спать, — пробурчал Драко. С началом грозы вся злость вдруг улетучилась, сменившись тоскливой обреченностью. Где-то в Хогвартсе его своенравный член пугал первокурсников или же пробирался к дверям замка, чтобы в одиночку отправиться на поиски счастья. В ужасе Драко размышлял обо всем том, что ждет его снаружи, и о том, что никто не задумается, прежде чем убить его бедный беззащитный пенис.

Гермиона направилась к своей комнате, оглянулась и выжидающе посмотрела на Драко.

— Иди без меня, — отказался он.

— Нам не обязательно заниматься сексом, чтобы спать в одной постели, — тихо сказала Гермиона.

Серебристые глаза Малфоя расширились.

— Меня достаточно кастрировали, мне не нужны все эти «обнимашки на всю ночь» в дополнение к уже имеющемуся унижению.

C обидой на лице Гермиона повернулась и побежала вверх по лестнице. Драко слегка поморщился, когда она хлопнула дверью чуть сильнее обычного. На самом деле он не винил ее в сложившемся затруднительном положение, но проведи он с ней ночь, и недавняя потеря стала бы ощущаться особенно остро.

— Драко! Я его нашла, — громкий взволнованный голос Гермионы прервал размышления Малфоя. Он немедленно вскочил и ринулся в ее комнату, отчаянно желая воссоединиться со своей недостающей частью.

Откинув покрывало на кровати, Гермиона в умилении смотрела туда, где между простыней и подушек приютилось его мужское достоинство. Было как-то тревожно видеть его таким оторванным… Она привыкла видеть его между ног Драко, а не спрятанным в ее кровати… самого по себе. Все это происшествие было весьма болезненным.

— Думаю, я нравлюсь ему больше, чем ты, — самодовольно произнесла Гермиона. В конце концов, он выбрал ее постель, а не Драко.

— Даже не представляю почему, только на прошлой неделе ты его хорошенько придавила.

— Ты знаешь, что это была случайность, ты меня щекотал! — сказала она в оправдание. Драко был безжалостным щекотуном и никогда не забывал обвинить ее в том, что она лягнула его, защищаясь, — вот же негодяй!

— Секундочку, почему ты до этого не проверила свою кровать? — потребовал ответа Драко. Он бы нашел румянец на ее щеках милым, если бы не был так раздражен ее невнимательностью.

— Я не думала, что он сможет взобраться сюда… — промямлила она, смущенно опуская глаза.

— А я не думал, что он сможет открепиться, но у него проблем с этим не возникло.

Гермиона закатила глаза и промолчала. Драко был так чувствителен из-за этой проблемы. Она была уверена, что однажды он найдет всю эту ситуацию забавной. Может быть, тогда он перестанет ворчать и посмеется вместе с ней.

— Мне интересно, почему он выбрал мою кровать? — удивилась она вслух, взбираясь на край матраса. — Может быть, он испугался грозы и спрятался там, где чувствовал себя в безопасности?

Драко приподнял бровь и посмотрел на нее в недоумении. Только Малфой мог заставить человека засомневаться в собственном здравомыслии и осознать свою глупость, да еще дав понять, что внутри он смеется над вами, даже если при этом и бровью не повел. Таков был его талант — раздражающий талант.

— Я полагаю, что он здесь из-за приятных воспоминаний.

Гермиона свирепо посмотрела на Драко.

— То есть у него есть воспоминания, а чокнутая я за предположение, что он испугался?

Драко неопределенно взмахнул рукой в сторону Грейнджер, не обращая внимания на ее злость, даже зная, что это заведет ее еще больше.

— Не так важно, почему он здесь, куда важнее прикрепить его туда, где он должен быть, — голос Драко был напряженным из-за попытки говорить относительно вежливо.

Он посмотрел вниз на него, лежащего на кровати, и засомневался.

— Мы что, просто… используем приклеивающее заклинание, или как?

— Можно попробовать, но я думаю, как только действие заклинания закончится, он попытается снова сбежать, — Гермиона отчаянно пыталась сдержать смех, но растерянный взгляд Драко был уморительным. В любом случае, все это было его виной, ведь именно Драко Малфой рыскал там, где не следовало. Если бы хоть раз он мог держать свой острый нос вдали от ее дел…

— Ладно, что ты советуешь, мисс-всезнайка? — огрызнулся он.

Гермиона могла понять его раздражение, но и он мог бы вести себя полюбезней…

— Снимай брюки, а я посмотрю, что можно сделать, — приказала она.

Выражение лица Драко мгновенно сменилось с мрачного на заинтересованное.

— Почему ты никогда не говоришь такого, когда он на месте?

Она хлопнула его по груди и скрестила руки, ожидая, пока этот идиот не закатил глаза и не исполнил сказанное.

— Тебе просто повезло, что я настолько продвинулась в своем проекте, мы не должны были изучать контрзаклятие еще целый месяц.

Схватив член, который пытался сбежать и спрятаться под подушкой, Гермиона встала на колени перед Драко, приложила хозяйство на то самое место, где оно было до этого, закрыла глаза и обратила действие заклинания.

— Ты что, пока произносила заклинание, закрыла глаза в надежде на лучшее? — недоверчиво спросил Драко и посмотрел на нее.

Гермиона покраснела и отвела взгляд.

— Я еще не совсем в совершенстве овладела контрзаклятием. Оно должно было или сработать, или все взорвать.

Он посмотрел на нее в недоумении, отказываясь поверить, что она сейчас так им рискнула. Со злостью надев брюки, Драко выбежал из комнаты. Он даже смотреть на нее не мог.

Это был выматывающий напряженный день, у него совершенно не осталось сил. Натягивая пижамные штаны он тщательно проверил, чтобы все оставалось на своем месте и работало так, как должно. Удовлетворенный тем, что ему больше не придется страдать от длительной травмы, Драко отправился спать.

После нескольких, как ему показалось, часов метаний в постели, Драко вздохнул и оставил надежду уснуть. Перевернувшись на спину, он яростно посмотрел на потолок. Скорее всего, из-за его реакции Гермиона корила себя, даже несмотря на то, что обвинять ее было излишне. Его долбаное подсознание не даст ему никакого отдыха, пока он не помирится со всезнайкой со всклоченными волосами.

Скрип снаружи спальни предупредил его о чьем-то приближении.

— Драко? — послышался тихий голос из коридора. Ручка повернулась, и дверь со скрипом открылась. Сначала появились волосы Гермионы, за которыми сразу же последовало ее лицо. — Драко, ты не спишь?

— Нет, — вздохнул он.

В комнате раздался звук ее мягких шагов. Матрас просел под ней, когда она опустилась на край кровати, не уверенная, хотят ли ее здесь видеть.

— Все про взрыв было шуткой… знаю, она была дурацкой, но я немного запаниковала… Ты бы никогда меня не простил, если бы я не смогла отменить заклинание… Я бы сама себя не простила.

Драко снова вздохнул и протянул руку в темноте, чтобы притянуть к себе Гермиону. Она прижалась к нему и накрыла их обоих одеялом.

— В этом была и моя вина, ты несколько раз предупреждала туда не ходить.

Гермиона крепко обняла его и повела рукой вниз по его груди, достигла резинки штанов и, не останавливаясь, провела рукой еще ниже.

— Теперь, когда он снова на месте, нам стоит проверить, правильно ли он работает.

Драко был более чем счастлив подчиниться.

Несколькими часами позже, когда они тщательнейшим образом протестировали заново прикрепленную часть и нашли ее состояние удовлетворительным, Драко кое о чем подумал.

— Грейнджер, ты никому ни слова не скажешь о том, что случилось сегодня. Никогда, — он пытался угрожать, но был слишком вымотан, чтобы сделать это правильно — да и не то чтобы подобное когда-либо срабатывало с Гермионой.

Она сонно ему подмигнула.

— Не знаю… может быть, перечислить этот случай среди пробных испытаний заклинания, когда буду представлять его классу… — она уснула прежде, чем услышала его оскорбительное шипение.

Гермиона решила, что будет лучше, если она откажется от всего проекта в пользу чего-то менее «садистского», как его обозвал Драко. Она отказалась рассказать ему о природе нового заклинания и в очередной раз запретила заходить в лабораторию, надеясь, что недавнего происшествия будет достаточно, чтобы научить его показываться там только в ее присутствии и предварительно стучаться.

Спустя месяц после начала нового проекта Гермиона пришла в общую комнату и обнаружила стопку одежды, очень похожую на ту, что принадлежала Драко. Она медленно перевела взгляд на открытую дверь кабинета, и чувство ужаса, узлом стянувшее внутренности, возросло в десятикратном размере.

Подтверждая ее подозрения, из-за дивана выскочил шипящий хорек и атаковал ее ногу. Он злобно посмотрел на нее глазками-бусинками и попытался прокусить носок левой туфли.

— Не надо на меня злиться, это полностью твоя вина, — сказала Гермиона.

Шипение только увеличилось, и он вцепился в туфлю с новой силой. Гермиона очень надеялась, что ему все-таки не удастся добраться до ее бедных пальцев.

— Хотя бы на этот раз все твое при тебе?

Он отпустил ее ногу только чтобы несколько раз подпрыгнуть, проявляя таким образом мизерную хорьковую злость. Она посчитала это за положительный ответ… сопровождаемый потоком обстоятельных ругательств. Если бы Малфой не лез не в свое дело, ей бы не пришлось сталкиваться с его злостью всякий раз, как он впутывался в ее проекты.

— Думаю, тебе не повредит остаться таким на какое-то время. Может, проведя несколько дней хорьком, ты уяснишь, что нельзя заходить ко мне в лабораторию.

Хорек повесил маленькую голову в поддельной скорби и отправился искать нечто, что можно использовать для гнезда. Ящик с нижним бельем Гермионы оказался идеальным для начала — он не собирался молча принимать тот факт, что застрял в теле хорька, ведь однажды он станет хозяином положения.