Второй шанс (джен)

Эдди всерьез казалось, что он тронулся умом. Знаете, наконец-то попрощался со своей протекающей крышей, когда уродливый танцующий клоун проткнул его гигантской клешней. Потому что… будем честны, не каждый сможет выдержать такое и остаться в здравом уме.

Или же?..

Нет. Он реально не понимал, что здесь вообще происходит и почему все такое чистое, будто изнутри подсвеченное и… приятное.

Мотнув головой, Эдди глубоко вздохнул. Рана на груди не спешила горячо и больно пульсировать, руки и ноги не хотели отниматься, а во всем теле не чувствовалось наипротивнейшей слабости.

Нет, что-то правда было не так.

Поднимаясь выше по крутой мраморной лестнице, Эдди чувствовал себя все лучше и лучше. Он пока не понимал, где находился, не видел друзей и все же ощущал необыкновенную легкость и покойность. Вся тревожность и страх, казалось, с каждым шагом оставались позади, грудь распирало что-то незнакомое и теплое. Что-то, что походило на умиротворение помноженное на бесконечность.

— Гребаный клоун… — ругательство вырвалось само собой, эхом отражаясь от невидимых стен.

Эдди захотелось облегченно заплакать, а еще, по возможности, никогда не просыпаться.

Лестница казалась бесконечной, но Каспбрака это нисколько не пугало. Он чувствовал, что готов преодолеть ее всю, даже готов был еще раз спуститься в самый низ, чтобы проделать весь путь заново. Как только он об этом подумал, то сам не заметил, как дошел до самого конца.

Место, в котором он очутился, было поистине огромным и пустым. Предрассветное небо переходило от теплых к холодным тонам. Лучи восходящего солнца слепили глаза и придавали небу загадочный блеск. Редкие звезды, заметные в темно-синей вышине, меркли под этим сиянием.

— Эдвард!

Позвал чей-то глубокий голос из густого тумана. Тумана, который Эдди не сразу заметил, потому что все его внимание было приковано к небу, которое никогда в его жизни не было таким красивым. Незнакомый голос все еще звучал в голове, и Эдвард, тряхнув головой, пошел дальше, выставив руки перед собой.

Туман сгущался.

— Эдвард!

«Да слышу я, черт бы тебя побрал!»

Подумал Эдди, но вслух так ничего и не произнес.

Он шел, шел, шел и еще раз шел, пока туман не покрыл его с головой и он не потерял ориентир. Невероятной красоты небо не было видно. Но уверенность в том, что он двигался в правильном направлении не отпускала, поэтому, стиснув руки в кулаки, Эдди, наплевав на все, побежал. Даже глаза закрыл, будто бы знал наперед, что перед ним не возникнет никаких препятствий, пока…

— Чер!..

…не врезался в…

Он разлепил глаза и огляделся.

…в огроменные кованные золотые ворота.

— Эдвард, отойди от ворот, пожалуйста, мы еще не уладили некоторые вопросы.

Даже в этом странном месте его ждали какие-то вопросы! На удивление легко поднявшись, Эдди заозирался по сторонам, ища этого загадочного мужчину, который звал его все это время. Он ожидал увидеть кого-нибудь обыденного: мужчину в костюме, например. Возможно даже чуть выше него, а еще с характерной залысиной, потому что голос, хоть и звучащий достаточно сильно и умиротворяюще, не мог принадлежать подростку. Во всяком случае Эдди на это надеялся, иначе бы в его копилку комплексов упал еще один цент.

Так что да, он ожидал увидеть мужчину и он его увидел. Только вот маленькая поправочка: он был одет в тунику и… у него были чертовы крылья.

Эдди на секунду показалось, что он забыл как дышать. Потянувшись дрожащими руками к карманам штанов, он спешно достал ингалятор.

Мужчина в тунике и с крыльями тяжело вздохнул. Цокнув языком, он поманил Каспбрака к себе, попутно открывая толстенную книгу, которая лежала на трибуне.

Эдди сделал аккуратный шаг.

— Я что, умер? — спросил он хриплым голосом, сжимая в руке ингалятор.

— Не совсем, — ответил мужчина, листая старую толстую книгу. Эдди облегченно выдохнул. — Но в ближайшее время, думаю, да. — Он поднял взгляд на Каспбрака и аккуратно улыбнулся.

Эдди захотелось очутиться в совершенно другом месте, а еще, по возможности, заново научиться дышать, потому что лекарство не помогало.

«Как и всегда до этого, придурок!»

Но даже это не приносило облегчения. Мысли, одна хуже другой, метались от стенке к стенке, и Эдди был не в состоянии их остановить.

— Так, нашел, — мужчина ткнул пальцем в одну из страниц, водя по строчкам. — Эдвард Каспбрак? Родился шестого марта 1976 года?

— Д-да.

Эдди снова вдохнул лекарство, дыша с присвистом. На этот раз образы, которые создавал Пеннивайз, зашли слишком далеко!

— Хорошо, сын мой, давай покончим со всем побыстрее: — ангел, Эдди надеялся, что галлюцинацию, насланную клоуном, можно было так назвать, наклонился вперед, опираясь локтями на трибуну. — Как ты прожил жизнь, Эдвард?

Каспбрак тяжело вздохнул, пристально следя за ангельским мужиком, который за каким-то чертом назвал его своим сыном. Отступив на шаг назад, Эдди раскрыл рот и хотел было сказать «хуево», но не смог произнести ни звука.

— Попытайся тщательнее подбирать выражения, — устало посоветовал ангел, прикрывая глаза.

— Да как-то не так, как я себе ее планировал! — тут же нашелся Эдди, выплевывая слова точно автомат пулеметную очередь.

— А что хорошего ты совершил за свою жизнь?

— Я… я проткнул морду сран… — голос опять подвел, превращаясь в едва заметный сип, — греб… отвратительного клоуна!

— Хорошо, сын мой. — Ангел закрыл книгу, сдвигая ее чуть вперед. — У тебя есть сожаления?

На этом вопросе Эдди действительно задумался. Сожаления, говорите? А у кого их не было! Эдди за всю свою жизнь столько раз сожалел, что самой толстой книги мира не хватит, чтобы уместить все по пунктам, даже если записывать очень маленьким буквами.

— Ричи… — вдруг тихо сказал он, еще не совсем понимая, почему он всплыл в его памяти.

Ангел удовлетворенно кивнул, а затем, выйдя из-за трибуны, пошел прямо к золотым кованным воротам. Сняв с шеи цепочку, на которой был подвешен ключ, он вставил его в замочную скважину и провернул.

— Добро пожаловать в Рай, сын мой, — проговорил ангел, пихая ворота вперед. Они бесшумно раскрылись и мягкий теплый свет озарил все вокруг. Тут же послышались едва различимые переливы хора, щебетание птиц и еще какой-то не совсем понятный звук. Звук, отдаленно напоминающий журчание воды.

Эдди сам не заметил, как пошел вперед. За открывшимися воротами был совершенно другой мир, в котором каждый мог найти себе занятие по душе, будто он состоял из невинных детских грез, а еще — бесконечной надежды в лучшее. Окрыляющее настроение захватило Эдди с головой, он даже позабыл на секунду, что все это могло быть делом рук-лап-клешней ублюдского клоуна. Но как только он переступил порог отворившихся врат, эти мысли тут же выветрились у него из головы.

— Эддичка!

Он встал как вкопанный, с ужасом смотря, как его чертова мамаша бежит к нему на всех порах.

— Сыночек мой!

Эдди захотелось убежать куда подальше.

Быстро оценив ситуацию, он рванул вперед, хватаясь за створки кованных ворот, пытаясь как можно быстрее закрыть их.

— Почему они такие тяжелые?! — взревел он, оборачиваясь на ангела, который смотрел на него во все глаза.

— Эдвард Каспбрак, что ты творишь!

Донесся до него голос матери. Она слишком быстро оказалась рядом, отчего Эдди в ужасе взвизгнул, таща на себя неподъемные дверцы. Это было слишком удивительно, тем более, с ее-то комплекцией и физической подготовкой…

Эдди стало поистине дурно.

Ему казалось, что еще чуть-чуть и все, она схватит его и потащит на себя, душа в объятиях и нотациях, которые уже вырывались из ее глотки. Эдди ни за что не хотел проходить через все это снова, тем более, когда он только-только почувствовал вкус свободы.

Дверцы ворот сошлись как раз в тот момент, когда Эдди показалось, что все — он опоздал. Как только раздался щелчок, его мать исчезла за слоем тумана, а музыка и ее противный голос — растворились в пространстве, будто их никогда не было.

— Почему она здесь?! — кинулся он к ангелу, который смотрел на него удивленно и непонимающе.

— Если она в Раю, значит, она была хорошей женщиной и…

Эдди обреченно застонал. Черт возьми, она будет с ним даже в раю…

В его голове что-то щелкнуло. Он посмотрел на ангела шальными глазами.

— Если она здесь, значит ее нет как минимум в Аду!

Ангел содрогнулся от его слов.

— Ты должен отправить меня в Ад! — затребовал Эдди, вцепляясь пальцами в его тунику. — Или нет: отправь меня обратно! К ребятам!

— Но я…

— Чер!.. Мне еще рано умирать! — Эдди тряс его, что было сил, умоляюще вглядываясь в чистые голубые глаза.

«Если этот придурок не отправит меня обратно, я сам выберусь!»

Терпение Эдварда было на пределе, он готов был сделать все, что угодно, чтобы быть как можно дальше от всего этого дерьма.

— Возьми себя в руки, сын мой! — резко произнес он, отпихивая руки Каспбрака от порядком измятой туники.

Эдди готов был разрыдаться.

— Я посмотрю, что можно сделать… — начал ангел, надевая цепочку с ключом на шею. — Но ничего не обещаю.

Для Эдди уже этого было вполне достаточно. Он быстрым шагом нагнал ангела, который опять зашел за трибуну. Наклонившись, он открыл внутренний ящик и достал полупрозрачную сферу, которую аккуратно поставил прямо на книгу.

— Это?.. — спросил Каспбрак недоуменно, замечая, что сфера с каждым мгновением становится все мутнее и мутнее.

— Зерцало, — сказал ангел так, будто это все объясняло. — С помощью него я могу предвидеть, — пояснил он.

Эдди многозначительно кивнул, вглядываясь в выпуклый, кажется стеклянный, бок со своей стороны. На самом деле, когда ангел говорил, он его практически не слушал — было не до того. Мутноватая сфера будто приковывала к себе взгляд, гипнотизируя и очищая мысли.

— Эдди!

Услышал он голос Ричи, который чуть ли не выл.

— Пустите меня к нему!

Та муть, что окутывала сферу изнутри, начала постепенно отступать. Сначала Эдди увидел какое-то темное мрачное помещение, которые было смутно знакомым, потом — скалистое образование в самом центре, напоминающее ужасного вида колыбель.

«Логово Пеннивайза.»

Пронеслось в голове. Эдди сделал шаг вперед, вглядываясь в темноту, наконец-то замечая… себя. Он полусидел на камнях, вцепившись крючковатыми грязными пальцами в куртку Ричи, невидяще смотря куда-то в сторону. Маленький, окровавленный и уже окончательно мертвый, он был таким жалким, что хотелось плакать.

«Неужели это я?»

— Эдди! Черт бы все побрал! Эдди!

Истошно вопил Ричи, вырываясь из рук Майка и Билла, которые тащили его прочь из пещеры. Но он не хотел уходить: рвался вперед, отталкивая друзей в стороны, не желая ничего слушать. Он верил, что Эдди все еще можно было помочь.

— Отстаньте от меня!

— Ричи!.. — плача, звала его Бев, утягивая вместе с остальными к проходу.

— Каспбрак, скажи же этим идиотам, что ты жив! Ну же!

Эдди сам не понял, когда начал плакать. Просто как-то неожиданно сам для себя осознал, что лицо обжигают слезы, а изо рта вырываются едва слышные сипы. Он вновь задыхался, смотря, как Ричи вырывается из удерживающих его рук, как он плачет и кричит, прося дать ему забрать Эдди с собой.

Мертвого Эдди.

Не удержавшись, он коротко взвыл.

— Верни меня обратно, — сипло попросил, сгибаясь пополам от охватившей все тело боли.

Ангел тяжело вздохнул. Послышалось какое-то шуршание, но Эдди было на это плевать. Ричи, все-таки вырвавшись, подхватил Эдди на руки и, прижимая к себе что есть мочи, побежал к щели.

Пещера рушилась.

— Эдвард, сын мой, — позвал его ангел, становясь перед ним.

Эдди едва нашел в себе силы взглянуть на него. Ангел казался невозмутимым: он стоял, крепко сжимая в руке острую даже на вид трость-копье.

— Именем Господа нашего, я даю тебе второй шанс, — произнес он величественно, резким движением пронзая Каспбрака копьем.

Прямо в то место, куда когда-то вонзилась клешня Пеннивайза. Последнее, что запомнил Эдди, проваливаясь в темноту — свой собственный вскрик.

* * *

Сознание возвращалось постепенно. Первым, что позволило Эдди почувствовать себя живым, был звук. Находясь будто под толщей воды, он услышал едва различимый писк, который повторялся с интервалом в несколько секунд.

С каждым мгновением, которое тянулось непозволительно долго, он все четче мог расслышать гудение и пиканье приборов. Это позволило ему зацепиться за реальность, попытаться окончательно вернуться в сознание. Гул нарастал и теперь он слышал больше и отчетливее: Эдди слышал, как скрипят подошвы дешевых шлепанцев медработников, надрывный гул старенького кардиомонитора, его прерывистое попискивание, едва слышное шуршание других приборов и устройств.

Следующим на него навалилась слабость. Обволакивающая и удушающая, она покрыла все его тело, делая конечности неподъемными. Даже веки, казалось, были налиты свинцом, из-за чего он не смог с первого раза открыть глаза и окончательно убедиться, что да — он жив. Ему это не чудится, не мерещится. Он жив. Побывав в аду со своими друзьями, а потом резко очутившись в Раю, Эдди действительно нужно было удостовериться, что он находится там, где нужно. Что он все еще в проклятом Дерри, все еще дышит и вроде как чувствует, все еще рядом с друзьями… с Ричи.

Промучавшись некоторое время, он наконец-то смог разомкнуть глаза. Первые несколько минут он не видел ничего: сначала все было серовато-темным, тошнотворно расплывчатым. Непонятные темные точки плыли перед глазами в хаотичном движении, кружа голову и мысли. Отчаянно хотелось перевернуться на бок, подтянуть ноги к груди и, зажмурившись до болящих глаз, тихонько замереть, пережидая неприятные ощущения. Но это не представлялось возможным: тело было каменным, да и оплетающие, будто змеи, капельницы, трубки и датчики мешали. У Эдди не было для всего этого сил, он и так хорошо потратился, когда заставил веки открыться.

Моргнув раз, второй, перед глазами начало проясняться. Надоедливые мушки не мельтешили взад-вперед, потолок — а он смотрел как раз на него, — прекратил вращаться и скручиваться в спираль, четкость постепенно прибавлялась, словно кто-то незримый выкрутил ее на максимум. Наконец-то он заметил едва различимые желтоватые подтеки старого потресканного потолка, дыры от отвалившейся когда-то штукатурки.

«Совсем как в детстве.»

Вяло подумал он, облегченно выдыхая. Грудь тут же взорвалась болью, а легкие закололо сотнями игл. Это был третий звоночек, окончательно убедивший Эдди в том, что он действительно выжил.

— Эдди… — позвал его хриплый надломленный голос, который мог принадлежать только одному человеку.

* * *

Ричи не отходил от него ни на шаг. Казалось, позволь ему творить все, что угодно, он остался бы жить в маленькой обшарпанной палате, в которой лежал Эдди.

Осунувшийся, заросший, с огромными темными кругами под глазами, он изо дня в день поражал всех медработников и самого Эдди счастливой улыбкой. Постоянно шутил, разряжал атмосферу и просто… был собой. Словно не было всех этих лет, что они провели порознь, словно ничто и никогда не могло изменить их отношения друг к другу. Словно они — все те же подростки, заточенные в телах сорокалетних мужчин. Заколдованные. Но как бы то ни было не сломленные.

Когда Эдди наконец-то позволили полусидеть, он стал замечать что-то странное: Ричи все чаще выглядел взволнованным и неловким. Он часто застывал, пристально вглядываясь в лицо Каспбрака, будто хотел что-то сказать. Открывал рот, как выброшенная на берег рыба, но так ничего не говорил. Ричи брал Эдди за руку, тепло сжимая в своих ладонях, поглаживая большим пальцем внешнюю сторону запястья. Они могли просидеть так часами, не размыкая рук даже тогда, когда медсестра приходила узнать о самочувствии Эдди. В такие моменты Ричи настороженно тупил взгляд, его горячие ладони становились чуть влажными, а еще обхватывали сильнее, боясь, что Эдди захочет вырвать руку.

Тозиера что-то тревожило, а Эдди от этого было не по себе.

— Выкладывай, — сказал он в один из вечеров, когда Ричи в который раз не собирался уходить из его палаты.

Медсестры, махнув на них рукой, уже давно не капали на мозги, пуская все на самотек. Единственным, кто мог выпроводить Ричи из палаты, был сам Эдди. И то он пользовался такой возможностью не часто.

— О-о-о, как много времечка, — протянул Тозиер, резко вскидывая руку и глядя на запястье. — Засиделся я, засиделся, Спагетти.

— Не придуривайся, Рич. — Эдди скорчил недовольное лицо, скрещивая руки на забинтованной груди. — У тебя даже гребаных наручных часов нет!

— Но это не отменяет того, что уже слишком поздно, Эдс. — Ричи нервно улыбнулся, подмигивая. — Тебе пора отдыхать… да и мне не помешало бы. — Он выпрямился, потягиваясь. — Так устал, так устал, — сказал Ричи, зевая, — всю жопу на этом сраном стуле отсидел…

— Тозиер.

Ричи замер, опираясь ладонями на колени. Его взгляд был направлен в пол, а плечи наоборот тянулись вверх. Черт, он выглядел совсем как в детстве, когда его ругали за какую-то проделку. Эдди попытался скрыть неуместную улыбку.

— Рич, я жду, — мягко подтолкнул Каспбрак, пристально следя за напряженным мужчиной.

— Серьезно, давай завтра, — попросил Ричи, глубоко дыша.

— Сначала завтра, потом послезавтра, а потом и никогда! Ты думаешь, я тебя не знаю, что ли? — быстро проговорил Эдди, поддаваясь чуть вперед. — Как там было: «лучше сразу содрать пластырь, чем мучаться»? Вроде так.

Ричи недовольно поджал губы. Его взгляд все еще был направлен куда-то в пол, а руки, лежащие на коленях, сжались в кулаки. Он выглядел испуганным и загнанным в угол.

Эдди, собравшись с силами, подсел чуть ближе. Потянувшись вперед, он положил раскрытую ладонь на сжатый кулак Тозиера, несильно сжимая.

«Я здесь.»

«Я пойму.»

Вертелось в мыслях. Эдди очень сильно хотелось, чтобы Ричи это понял. Кулак под ладонью Каспбрака ощутимо дрогнул. Ричи, собравшись с мыслями и наконец приняв решение, посмотрел Эдди прямо в глаза.

— Ты мне нравишься, — тихо сказал он, кажется, не дыша.

— Что?

Ричи дернулся так, будто его тело прошиб электрический заряд. В его взгляде буквально читалось: «ну я же говорил, что нужно было отложить этот разговор до завтра тире никогда!».

— До завтра, Эдди, — проговорил Ричи, поднимаясь с больничного стула.

— Чего? Повтори еще раз, что ты сказал, говнюк! Только на этот раз не шепчи себе под нос! — Каспбрак, схватив его за запястье, с силой потянул на себя, останавливая.

— Блядь, — сказал Тозиер, отворачиваясь. — Я люблю тебя, понятно? Теперь ты расслышал?

Эдди усмехнулся.

— Теперь да, — подтвердил он, крепче стискивая запястье. — Только есть одно но: посмотри на меня и скажи это еще раз.

— Вот же ж!

Тозиер не удержался и… рассмеялся. Его плечи расслабленно опустились, а сам он свалился обратно на крякнувший от неожиданности стул.

— Ты загонишь меня в могилу, Эдс, — проговорил Ричи, счастливо улыбаясь.

— Не называй меня Эдс, — сказал он, хватая Ричи за ладонь и переплетая их пальцы. — Ну же! Я жду!

И Ричи сдался.

Пересев на край кровати, он потянулся вперед, чуть ли не упираясь кончиком носа в щеку Эдди. Проникновенно глянув ему в глаза, Ричи, теперь уже ничего не боясь, с удовольствием проговорил:

— Я люблю тебя, Эдди-Спагетти.