Nobody is perfect (джен)

Новая Москва. Квартира Корделии Трастамара. Слышен звук льющейся воды (как всегда!). Но Корделия на этот раз в своем кабинете, в окружении вирт-окон. Что-то начитывает на диктофон. Тон голоса такой, что мало не покажется. Речь перемежается юридическими терминами, так что ничего не понятно.

Явление первое

Раздается звонок в дверь. Настойчивый такой, неотвязный.

Корделия (сквозь зубы):

— Твою ж мать! Куда смотрит охрана? Уволю к чертовой матери… Что-то я маму стала часто вспоминать… Не к добру.

Идет к двери. Смотрит на монитор внешней камеры, на котором возникает изображение визитера. Узнает гостя, вернее, гостью и бледнеет.

Корделия:

— Помяни черта…

Распахивает дверь. За ней дама в огромной шляпе.

Дама:

— Доченька, родная!

Корделия (тщательно скрывая ужас):

— Мама…

Дама перешагивает через порог, заволакивает объемный грависамоходный чемодан и кидается обнимать Корделию.

Корделия (изображая дочерний долг):

— Мама, почему не предупредила?

Мама, в дальнейшем Катрин Эскот:

— Разве мать не может без звонка явиться к родной дочери? К единственному близкому человеку во всей Вселенной!

Корделия:

— Ты опять развелась?

Катрин, не отвечая на вопрос, бесцеремонно проходит в квартиру. Одета она в полном соответствии с последними гламурными веяниями. На ногах у нее туфли на высоченной прозрачной платформе. Длинный черный кардиган с огромным цветком на лацкане. Светлые свободного покроя брюки, блуза со смелым декольте. На шее ожерелье из огромных переливающихся бусин. Лицо гладкое, без единой морщинки.

Катрин:

— Ну как?

Она делает изящный поворот вокруг собственной оси, будто на примерке у дорогой портнихи.

Корделия:

— Что?

Катрин:

— Как ты находишь моего нового хирурга?

Корделия (мрачно):

— Я нахожу его высокооплачиваемым.

Катрин:

— Ах, ну ты как всегда. И в кого ты такая меркантильная? Ой, кстати, у меня там внизу таксофлайер. Мелких денег не было. Заплати, пожалуйста.

Пока Корделия разбирается с таксофлайером, мама успевает на цыпочках пробежаться по квартире. В одной из комнат обнаруживает наличие мужских вещей и торжествующе хмыкает, как сыщик после изнуряющего сидения в засаде. Звук льющейся воды в ванне вызывает у нее недвусмысленный интерес. Заслышав, что дочь возвращается, быстро перемещается на огромную кухню, которая исполняет обязанности гостиной. Распахивает холодильник. Он забит всевозможными сладостями: тортами, пирожными, конфетами.

Катрин:

— Боже мой, Корделия, что это? Ты совсем не следишь за своим весом!

Корделия (еще более мрачно):

— Мой вес. Хочу слежу, хочу конфеты по ночам трескаю.

Катрин:

— Ну так же нельзя! Ты же еще совсем молодая женщина. Сколько тебе, кстати? Тридцать один?

Корделия (возводя глаза к потолку):

— Мне сорок три, мама. И не делай вид, что ты не помнишь. А тебе шестьдесят четыре.

Катрин (оскорбленно):

— Обязательно было это озвучивать? Неужели нельзя было… сделать вид.

Корделия:

— И сколько тебе тогда? Если не озвучивать.

Катрин (кокетливо):

— А мне… мне сорок девять.

Корделия:

— И ты родила меня в шесть лет!

Катрин:

— Давай не будем уточнять. Я к тебе не за этим приехала. Не за тем, чтобы выслушивать оскорбления!

Корделия:

— С каких это пор правда стала оскорблением?

Катрин:

— Вот в кого ты такая? Ни сочувствия, ни деликатности.

Корделия:

— Ни в мать, ни в отца, а в проезжего молодца. Ладно, кончай ломаться, говори, что надо.

Катрин с минуту дуется. Даже на глазах выступают слезы. Но она вспоминает о сложном, многослойном макияже и усилием воли останавливает выделение глазной влаги. Для большей драматичности несколько раз глубоко вздыхает, набираясь решимости.

Катрин (страдальчески):

— Это правда? Правда, что ты… что ты купила эту кукольную фабрику?

Корделия (недоумевающе):

— Чего? Какую еще кукольную фабрику?

Катрин:

— Ну ту, где производят этих хорошеньких мальчиков.

Корделия:

— Ты про DEX-компани, что ли?

Катрин (все так же страдальчески томно):

— Да, кажется именно так она называется. Так это правда?

Корделия:

— Ну правда. Мне принадлежит их контрольный пакет. А что?

Катрин (заметно оживляясь):

— Так значит, ты можешь… ты можешь заказать себе… любого?

Корделия:

— Не поняла.

Катрин (еще более оживляясь):

— Ну что же ты такая непонятливая! Если ты теперь хозяйка этой фабрики и эта фабрика твоя, ты же можешь заказать… мальчика, или даже двух. Нуу… с определенными параметрами. Укажешь там точно, в сантиметрах… Я имею в виду — рост, вес.

Корделия начинает понимать.

Корделия:

— Ты про киборгов, что ли? Мама, я эту фабрику прикрыла. Сейчас проводится аудит, а потом я ее закрою к е…не матери.

Катрин:

— Как ты выражаешься! Ты, потомок аристократов. Мне стыдно за тебя.

Корделия:

— Как умею, так и выражаюсь. У меня работа такая, хуже чем у прораба. Народ по-другому не понимает. А к DEX-компани песец пришел. Пушистый такой.

Катрин:

— Ну ты же можешь сделать исключение! Для меня!

Корделия:

— Мама, зачем тебе киборг? У тебя муж есть! Молодой, третий по счету. Или уже четвертый?

Катрин опускает голову и вздыхает.

Корделия:

— Что? И этот сбежал?

Катрин (скорбно):

— Да, с официанткой. А киборг… он послушный, он никуда не убежит.

Корделия (возводя глаза к потолку):

— Эх, мама, как мало ты знаешь о киборгах.

Явление второе.

Те же и Мартин.

Мартин:

— Ты меня звала?

От неожиданности обе женщины вздрагивают. Мартин наконец-то выбрался из-под душа. Он стоит в дверях, чисто символически прикрытый полотенцем. Волосы мокрые, на коже сексуально посверкивают капли воды. Мартин, после трех месяцев откорма и чистки снега на Геральдике, в идеальной физической форме. Вот сразу без грима, установки света и предварительной подготовки на обложку журнала. Катрин сначала впадает в легкий ступор, но быстро из него выходит.

Катрин:

— Ой, какое солнышко! И кто же это у нас такой красивый? И кто это у нас такой хороший? Иди сюда, мое солнышко.

Мартин явно польщен. Он даже выставляет вперед ногу, на которую приходится полотенечный узел. Корделия хватается за голову.

Корделия:

— Мартин, ты ничего не забыл?

Мартин (включая «тупого» киборга):

— Я закрыл воду.

Корделия:

— Штаны надень, чучело!

Катрин:

— Не кричи на мальчика! У него будет психологическая травма. Пусть надевает что хочет. Или… ничего не надевает.

Мартин:

— У меня будет… вернее, у меня уже психологическая травма.

Корделия:

— У тебя сейчас будет не только психологическая, а вполне физическая. Быстро одеваться.

Мартин делает обиженное лицо. Трогательно хлопает ресницами.

Катрин:

— Как ты с ним плохо обращаешься! Он такой нежный, такой ранимый.

Корделия:

— Мама, это DEX. Он тебе шею двумя пальцами свернет и не заметит.

Мартин (обиженно):

— Неправда, замечу.

Уходит. Катрин жадно смотрит ему вслед. Потом поворачивается к Корделии.

Катрин:

— Я хочу такого же!

Корделия (устало):

— Мама, это невозможно. Мартин — разумный киборг линейки «Совершенство». Производство прекращено. Он единственный, первый и последний. Больше таких не будет.

Катрин:

— Вот так всегда! Ничего ради матери! Ради родной матери! Которая тебя родила, выкормила, выносила!

Корделия:

— Может быть, в другом порядке? Выносила, родила, выкормила?

Катрин (с рыданием в голосе):

— Ты вся в отца! Такая же эгоистка. Тебе нет до меня никакого дела. Ты и в детстве была несносной, неблагодарной. Думаешь только о себе. Отделываешься от матери подачками. А мне… мне любовь нужна, забота… Я так одинока. Я всегда была так одинока. Но какое тебе до меня дела?

Хватается за сердце. Начинает учащенно дышать.

Катрин:

— Давление! Опять! Это магнитные бури. Я уже третий день мучаюсь.

Перебирается на диванчик и картинно откидывается на спинку.

Корделия:

— Накапать тебе валерьянки?

Катрин (слабым голосом):

— Дай мне спокойно умереть… Видно, такова моя судьба… Я не заслужила и доброго слова от собственной дочери… Там, у меня в сумочке, тонометр… Подай мне его, пожалуйста. Ты же можешь хотя бы это для меня сделать, если ничего лучшего я недостойна.

Корделия безропотно исполняет просьбу. Катрин трясущимися руками натягивает манжету и запускает прибор. Он накачивает воздух, потом начинает попискивать. На дисплее вспыхивают устрашающие цифры — 190 на 110. Катрин издает стон. На лице Корделии появляется беспокойство. Она тянется к видеофону.

Возвращается Мартин. Он уже одет в шорты и футболку. Волосы собраны в хвост. Замечает тревогу на лице Корделии и лежащую на диванчике Катрин.

Мартин:

— Что случилось?

Корделия:

— У мамы, кажется, давление. Нужно вызвать врача.

Мартин подходит к Катрин и берет ее за руку. Несколько секунд прислушивается.

Мартин:

— 130 на 80. Это высокое?

Корделия роняет видеофон. Катрин стремительно выпрямляется и вырывает у Мартина руку.

Катрин:

— Глупая жестянка! Не надо мне такого.

Корделия (смеясь):

— Вот видишь, мама, и на солнце, вернее, на солнышке, бывают пятна. Кстати, не кричи на мальчика.