Хранители (джен)

Горелые леса стояли везде, куда не кинь взор. Черные их ветви тянулись к небу в безмолвном плаче. "За что? — спрашивали они. — В чем мы повинны?" Сизый туман пытался скрыть черную землю, дать иллюзию на то, что хоть что-то осталось живым, но я видела лес умирающим. Мне все еще казалось, что я чувствую нестерпимый жар пламени и слышу треск сучьев. Что я снова оказалось в том ужасном дне.

Я очнулась спустя неделю, когда по мертвой земле забарабанил дождь, принеся с собой саван тумана. В воздух смешались запахи сырости и тоски. Слезы и пепел сердца почти умершего хранителя. Меня.

Тогда Лес разбудил меня не сразу. Мудрый и древний, он надеялся справиться сам, не тревожа юную хранительницу. Но не смог. Я проснулась от тревожного шелеста опавшей листы, глухого стона пожираемой огнём древесины. Пламя уже подбиралось к сердцу чащи. Как знать, может, дай он мне увидеть пожар раньше, мы смогли бы его остановить. А может, и нет.

Началось все с тлеющих углей костра, оставленных человеком. В тот вечер госпожа Ветер гуляла по лесу, заглядывая в дупла деревьев и напевая свою извечную песню. Подол ее платья разметался далеко по лесу, потревожив угли и дав им новой пищи для жизни. Они вспыхнули, а испугавшаяся госпожа Ветер разнесла на запылавшем подоле яркое пламя по округе.

Я успела вывести зверье. Так решил Лес, и я вынуждена была подчиниться. Полыхающее зарево прикрывало меня и мою магию, а потому все они остались живы и нашли приют у соседнего хранителя. Когда я вернулась — Лес догорал. И он знал об этом, отсылая меня подальше. Он ошибся и не хотел, чтобы я умерла вместе с ним. Однако я вернулась. Я слышала его тихий плач-стон и не чувствовала, как по моим щекам текли слезы.

Но я ничего не могла сделать.

Пожар закончился так же быстро, как и начался. Прошелся по высохшему после жаркого лета лесу, оставив лишь черное пепелище. Куда я ни смотрела — видела лишь черные остовы да золу. Ни листочка, ни травинки, ничего живого здесь больше не было.

Я шла между черных деревьев, не понимая, почему еще жива. Я помнила, как, захлебываясь плачем, вернулась в сердце дома, где, свернувшись клубочком, должна была встретить смерть. Но я была жива, а Лес нет. В груди чувствовалась пустота, там, где раньше сияла прочная нить связи. Я не понимала, зачем я здесь.

"Тебя это устраивает?" — прошелестел господин Ветер. Он со своей супругой уже приходили извиняться, но легче от этого не было.

— Не тебе об этом спрашивать, — всхлипнула я. Сердце мое разрывалось при виде мертвого дома, но я отчаянно пыталась найти хоть что-то живое. Я ведь жива.

"Здесь больше нет никого — ответил он. — Так тебя это устраивает?"

— Нет, — замотала головой я. — Нет, нет, нет.

"Так исправляй".

* * *

Я поднялась с колен, отряхнув руки от земли. Справа и слева от меня все так же тянулись мертвые стволы. Но теперь среди них притаилось что-то еще. Еще маленькие, хрупкие, но уже проклюнувшиеся семена, с которыми я поделилась своей силой. Дети моего Леса вырастали из пепла, направляемые моей твердой рукой. А внутри меня вновь шумел Лес.

Все еще можно было исправить.

Чш-ш, ты видишь, я пытаюсь поймать ритм? Это не так-то просто, когда в твоем распоряжении целый город! Только отвлекись, а машины уже вновь застряли в пробке и гудят совсем без системы!

Знаешь, а меня никто не спрашивал, хочу ли я быть Хранителем города. Просто взяли и стерли всю мою прошлую жизнь. Я знаю, что когда-то жила здесь сама, потому что старые улицы отзываются чем-то знакомым внутри.

Я не любила день. Эту ужасную суматоху, когда все спешат куда-то, носятся, а машины гудят слишком громко. Я тормозила движение и портила погоду, лишь бы не слышать всю эту какофонию. Мне ведь никто не объяснил, как быть Хранителем.

Я любила ночь. Зажигать уличные фонари и, купаясь в их сиянии, гулять по опустевшим проспектам. Мне нравилась тишина. Я заглядывала в дома, смотрела на чужие семьи, спрашивала совета у зданий и с обречением ждала нового утра и новой головной боли.

Наверное, я бы сдалась. Не понимая, что и как делать, я бы сошла с ума, чувствуя, как город противится моей воле, пытаясь жить привычной жизнью. Ведь кто я? Очередная Хранительница. Правда, задержавшаяся теперь уже почти на сотню лет.

В один из дней я просто-напросто услышала один из разговоров горожан.

— Ощущение, что нас прокляли! — жаловался один другому. — Я уже неделю не могу добраться до работы нормально! А это чертова погода? Да и вообще здесь стало на редкостью неуютно. Надо уезжать.

— Подожди, — отвечал второй. — Ты видел, каков город ночью? За его красоту и свежесть я готов простить все!"

— Да ты неисправимый романтик, — ответил ему первый, а дальше я не слушала.

Ведь я поняла очевидную истину. Люди чувствовали мой настрой. Им неуютно в моем городе. Я портила жизнь не только себе, но и другим. Отличный Хранитель.

Я стала прислушиваться к разговорам. Подмечать свои ошибки. Мне было неимоверно стыдно за свое поведение. Город, наконец, откликнулся на мои просьбы после стольких недель борьбы и открывался с новых сторон.

Я все так же не люблю день. Слишком шумный и яркий, но в нем есть и своя изюминка — музыка. Я создаю ее из цокота каблучков, сигналов машин, детского смеха и много другого.

Я все так же безумно люблю ночь. Зажигаю уличные фонари и смотрю на огни окон. Город мой издалека похож на игрушку, и я знаю, что ему это тоже нравится.

Я слушаю разговоры. Подмечаю ошибки. Знаю, что нравится. Да и просто живу своей жизнью. Так что не бросай слов на ветер, я ведь услышу.

А теперь мне пора. Рада была поболтать, но на мосту вновь пробка, а в моих планах сегодня новая мелодия.

А как звучит твой город?

Я четко помню, как родилась. День клонился к вечеру, голубой цвет постепенно исчезал, сменяясь яркими красками заката... Оранжевый, красный, малиновый... А потом словно кто-то сдернул с меня покрывало, мое тёмное, бархатное одеяло, разметав его по небосклону. Так родилась я — Хранительница Ночи.

Первое время я была очарована Ночью. Почему все считают, что в темноте притаился страх? О, ночь наполнена жаркими взглядами, тихим голосами и волшебными сказками. Остальное она скрывает от чужих глаз. А цвет — разве тривиально черный? Глубокий синий, слегка фиолетовый к краю горизонта, шелково-бархатный...

Помню, как просидела на берегу своих Чертогов всю ночь. А затем она звездным плащом опустилась мне на плечи, уступая свой черед наступающему утру.

Мы шли с Хранителем Дня об руку, творили маленькие чудеса, растягивали наши единственные встречи — закаты да рассветы. Лишь изредка нам удавалось полноценно насладиться друг другом. Такие дни люди называли солнечным затмением. Глупые... Разве может быть затмением миг желанного свидания?

А в один из дней после наших встреч небо стало бесцветным. Плащ ночи не покинул мои плечи, баюкая зарождающуюся под сердцем жизнь. И Хранитель Дня взял мое время, давая мне время на отдых. Лишь на короткое время ночь опускалась на землю, давая такую необходимую поддержку моему супругу.

В день летнего равноденствия все разрешилось. В миг равенства Дня и Ночи наша дочь огласила мир первым криком. Светлая ликом, она имела месяц на лбу и россыпь звезд-веснушек по щекам. Мы нарекли ее Белой Ночью. В ее пору небо снова становилось бесцветным, неся в себя отголоски лучей дня и едва показывая звезды с плаща Ночи. В её пору люди не спали вместе с нами.

Я любила наблюдать, как День и Ночь сплетаются на горизонте. Тогда мы с супругом вместе добавляли красок на небосклон, даря людям новое чудо. У него в запасе кружево облаков — у меня россыпь созвездий. И еще ни разу наша картина не повторялась.

Но всему наступал свой черед. Я ступала по миру ночью, укрывая под плащом дочь. Миллиарды звезд сверкали на моем плаще. Я несла с собой сны, сказки и мирские надежды. Я любила Ночь, но больше всего я любила искру зарождающегося дня. Ведь тогда наша семья вновь собиралась вместе.

Подними голову вверх, человек. Может тебе посчастливится увидеть нас... А пока посмотри. На небе загораются новые звезды — это мы с Белой ночью вышиваем новый узор.

Ты знал, что мы все состоим из звездной пыли? Я помню времена, когда всю эту планету покрывала вода. И помню, как в неё срывались звезды с плаща Ночи, оставляя в воздухе свой след. Пепел его медленно опускался в мои воды, где я наблюдала за чудом рождения жизни.

Я была самой первой Хранительницей. Видела, как все начиналось. И знаю самую главную тайну, но о ней я скажу тебе чуть позже.

Камни звёзд становились сушей. Орошаемые моими водами, давали жизнь растениям, а затем и первым животным. Так начиналась жизнь.

Суши становилось все больше, и все больше живности нуждалась во мне. Получившие тела из звездной плоти, они нуждались во второй составляющей — воде. И я давала им её. Мне не было жаль.

Я создавала реки и озера. Щедрой рукой разбрасывала их по континентам, дабы напитывать землю жизнью. И земля отвечала мне тем же.

Я видела, как меняется мир. Видела все — от начала и, кажется, до конца. Ведь воды мои стали грязны. Оставались еще чистые озера, но большинство водоёмов уже загрязнены. Я была слишком добра к людям, а они были слишком беспечны, хороня в моих водах бомбы и отходы. Я предупреждала их, насылая ливни, цунами и засуху. Они не понимали.

Многие Хранители страдают вместе со мной. Гибнут Леса и Поля. Хранители животных уже давно плачут, понимая, что давно ничем не могут помочь своим подопечным. Мир потихоньку угасает.

Помнишь, я говорила о тайне? Мы все состоим из звездной пыли. Но это не значит, что мы вновь возродимся из нее. Будь осторожней, человек.