geminids (гет)

Они встречаются в самый несчастный момент их необыкновенных жизней. Возможно, именно боль — необъятная, выжигающая напрочь нутро, горькая боль — сближает их, соединяя осколки сердец в единое целое. Беда только в том, что сколько разбитое зеркало не склеивай, всё равно невозможно будет избавиться от трещин. Мелкие, изогнутые линии исчертят любое отражение, неумолимо напоминая о прошлом. Каждый, кто осмелится взглянуть на восстановленную гладь зеркала своей души, увидит причину былых страданий.

Кэрол, например, постоянно встречается с холодным взором фиолетовых глаз, которые только на неё смотрели с каким-то робким теплом. Трещины бегут паутинами по зеркалу, и появляются губы, плотно сжатые по старой привычке, и лицо с вечно надменным выражением, которое так и хочется сбить точным ударом кулака. Денверс каждый раз оглядывается назад и видит разбитые грани, из которых льется тихая звёздная ночь.

Ночь, когда она узнала, что его не стало.

Тогда Кэрол впервые в жизни вкусила горечь утраты. Противное чувство вяжуще отзывалось во рту, и девушке безумно хотелось запить его. Однако оно было настолько навязчивым, что всей воды Вселенной не хватило бы, чтобы избавиться от подобного ощущения. В груди невидимые когти стискивают сердце, и Кэрол цепенеет, глядя на яркие заголовки последних новостей. Ксандар — и чего лукавить — Хала вздохнули с облегчением, узнав о гибели Ронана Обвинителя, который отравлял их спокойствие своей фанатичностью. А вот Денверс, наверное, уже никогда не сможет вспомнить, как заново начать дышать. Великий воин Крии умер, вероломно забрал жизнь из самой Кэрол и подарил на прощание вечную тоску, предназначение которой неустанно следовать за Денверс следом.

Кэрол думает, что радость к ней никогда не вернется. Возможно, это и правда: на губах девушки почти никогда не бывает улыбки, а редкий смех постоянно срывается на болезненный хрип. Иронично, но самое ярчайшее существо во Вселенной, по венам которого бежит чистый огонь, прозябает во мраке утраты. Однако Кэрол и не пытается прогнать темноту — напротив, она кутается в неё, словно в накидку, и растворяется в ночи, чтобы посмотреть на чёрное небо. А звёзды, кстати, всё также глядят на неё своим укоризненным взглядом, не простив за её давнишний побег. Они винят Кэрол в смерти своего сына, ведь, если бы она не ушла, он бы не погиб. Наверное, легче было б перестать каждую ночь рассматривать тёмный небосвод, но Кэрол не может избавиться от этой привычки. Они любили наблюдать за созвездиями, и она обязана продолжить сложившийся ритуал — хотя бы в память о Ронане.

Однажды Денверс услышала, что любая потеря забывается, когда в жизни появляется кто-то, ради которого стоит отпустить боль прошлого. Она вспоминает об этих мудрых словах в день, сведший её с асгардским громовержцем.

Когда она встречает Тора впервые, он не выглядит как древнее могучее божество. Тор преимущественно молчит, предпочитает находиться в одиночестве и любит кофе без сахара. Вместо сверкающей брони — удобная мягкая толстовка, в руках нет секиры — только книги. Тор днем часто проводит время в одиночестве, а по ночам смотрит на звёзды.

Совсем как он.

Тор немного странный. Его друзья, другие Мстители, держатся друг за друга в трудную минуту, а громовержец переживает все чувства в одиночку. Кэрол такое знакомо, ведь она — та ещё любительница улететь в другую часть Вселенной, напоследок исчертив огнем небосвод, и там предаться тяжелым думам. Также — как замечает Денверс — асгардский бог с какой-то странной тоской оглядывает белесую линию на ладони. Спустя время Кэрол видит, что на мужской руке находится шрам, оставленный чем-то острым. Похоже, кто-то ранил его кинжалом или ножом, причем это произошло очень давно. Однако почему след от старой раны зачастую беспокоит Бога Грома?

А ещё Тор улыбается точно так же, как Кэрол. Губы сомкнуты, плавно изогнуты весельем, от которого исходит волнами тепло. Но вот глаза не в силах обмануть: из них льется разочарование, подернутое легкой пеленой свежей боли. Кэрол всматривается в голубую радужку и каждый раз видит, что Тор кого-то совсем недавно потерял. Рана его утраты свежа и ещё кровоточит, медленно убивая бессмертного бога. Остальные не замечают — или вовсе не желают замечать — терзания Тора, а Денверс переживает его боль, как свою собственную. Ей хорошо знакомо отчаяние, грызущее каждую косточку, подобно изглодавшему псу, и Кэрол откровенно жаль Бога Грома. Сколько лет прошло со смерти Ронана Обвинителя? Год? Два? Десять? Ей иногда чудится, что это было буквально вчера, — настолько сильна её скорбь до сих пор. Кэрол даже не знает, сумеет ли она когда-нибудь оправиться. Возможно, в ней появятся силы пережить своё личное горе, и она забудет о всех словах, что ей не удалось сказать в нужный момент. Возможно, всё сложится с точностью наоборот: боль сожрет её со всеми потрохами и даже не поморщится от неудобства.

Иногда они беседуют. Их разговоры короткие, ёмкие, но отчего-то привычные. Общение Кэрол и Тора настолько органичное, что даже другие Мстители — те, кто пережил щелчок — воспринимают их двоих как одно целое. В этом есть крупица истины: они оба являют собой сгусток невероятной мощи и безграничной силы, и понимать друг друга им невероятно легко. Ещё они оба потеряли кого-то важного и очень близкого, а скорбь сближает лучше всего на свете.

В одну из ночей, когда звёзды тоскливо сияют с высоких небес, Тор говорит Кэрол, что на его глазах умер брат. Спустя минуту тяжелого молчания Кэрол признается, что она оставила любимого один на один с собственным безумием и вскоре он погиб.

В другую ночь Тор жалеет, что сказал Локи напоследок, что тот — никудышный брат. Кэрол тоже жалеет, но из-за того, что не смогла сказать Ронану важные слова, которые были готовы изменить абсолютно все.

В третью ночь Тор и Кэрол не говорят ничего вслух. Они беседуют на совершенно ином языке, не требующем никаких слов. До них не успевает в полной мере дойти понимание происходящего, да и оно по сути и не нужно вовсе.

Их губы сталкиваются, руки хаотично скользят по телам. Желание — сиюминутное, спонтанное, сумасбродное — расползается по венам, сжигая последние крупицы здравомыслия. Им нужно это, им необходимо кого-то возлюбить — хотя бы на одну ночь — и забыть о настоящем. Поцелуи становятся требовательнее, одежда срывается мимолетно, а мысли напрочь исчезают из головы. Да, именно к этому они оба стремились: к забвению в руках другого. И им плевать, что звёзды — эти древние светила — неодобрительно взирают на них, упрекая в неуместной страсти.

Стоит лишь солнцу взойти над ними, как небытие превращается в пыль под первыми мягкими лучами. Тор как грозовая туча: он хмуро вглядывается вдаль, а рядом маячит призрак умершего брата. Кэрол, смущенная и застыдившаяся, отчаянно спешит скрыться и покидает Землю, пытаясь найти хотя бы в космосе покой. Но как отыскать умиротворение там, где все напоминает о Ронане? Созвездия рисуют его строгое лицо и глаза, полные холода по отношению к Дэнверс.

Улететь бы подальше, да вот Вселенная слишком мала для Кэрол. Ей хватает немного времени, чтобы оказаться на значительном расстоянии от родной планеты. И что же на них вчера нашло? Наверное, тоска, объединяющая две сломанные души, вконец доломала их и подтолкнула к безумию. Каков кошмар! Тор предал брата, подавшись в сладостные объятия женщины. Кэрол предала любовь, найдя утешения в поцелуях другого мужчины. Они должны были вечность нести свою печаль, не забывая о ней, помня о потере, но никак не ища способов избавиться от трагедии их жизней.

Денверс не хочет спорить, опровергая мудрые слова, которые ей удалось однажды услышать. Она молча утверждает, что не любую потерю можно выбить из памяти и не каждый достоин, чтобы ради него удушили болезненное былое. По крайней мере, такое не работает в её жизни.

Скорее звёзды погаснут, нежели Тор заменит Ронана.

Кэрол приземляется на пустынной луне какой-то водной планеты. Вокруг мертвая тишина и пустота — в космосе нет ничего, кроме смерти и холода. Запрокинув голову, Денверс в который раз всматривается в маленькие сияющие точки и чувствует, как вакуум давит на неё. Да, она точно дура, и от её дурости не придумали ещё лекарства. Кэрол ошиблась, и просчёт теперь будет тенью следовать за ней, неустанно напоминая о своем присутствии.

Закрывая глаза, Денверс опять встречается глазами с Ронаном, и на его блеклом, призрачном лице нет ничего, кроме ледяного равнодушия. Ох, если бы он смотрел на неё с презрением, ненавистью или злобой, то Кэрол сумела такое пережить. Однако от него веет безразличием, которое удавкой затягивается на шее девушки и душит её, душит…

Да, хороша все-таки героиня: не сняв траур по бывшему любовнику, нашла себе нового, в которого она даже ни чуточки не влюблена.

Что же будет с Тором после случившегося? Он ведь хороший, отрешенно думает Денверс, и ему не следует разбивать сердце. Хотя, скорее всего, оно у него уже давно разбито — из-за неловких действий Кэрол от осколков останется только лишь мелкая стеклянная пыль. Но сумеет ли она как-то навредить ему? Вряд ли. Тор не испытает к ней ни капли тех чувств, которые испытывал к ней Ронан. Тор поддался сиюминутной слабости и на одну ночь отбросил прочь скорбь по своей самой родной душе. Кэрол прекрасно знает, что Бог Грома состоял в отношениях с какой-то смертной, но порвал с ней по ведомой только ему причине. С тех самых пор он и не стремился к любви — да и какая к черту любовь, когда каждый день Вселенную требуется спасать от глобального зла? Денверс прошедшей ночью просто повезло оказаться рядом, чего уж тут скрывать. Если бы рядом была другая симпатичная землянка, то асгардское божество и её бы соблазнило без лишних раздумий.

Тем не менее, что сделано, то сделано. Поцелуи Тора уже давно не ощущаются, но губы горят, будто их облили бензином и подожгли. Отчего-то на щеках появляется влага, и Кэрол не сразу понимает, что плачет. Слезы собираются под шлемом, стремительно вытекая из глаз, и Денверс задирает голову, шмыгая носом. Чернеющее покрывало космоса все по-прежнему отзывается сверху сиянием бездушных звёзд и прекрасных галактик. Красота Вселенной завораживает Кэрол каждый раз, и девушка быстро успокаивается.

Когда последняя слезинка бежит по коже, тотчас же небо изрезает яркая тонкая полоска. За ней юрко устремляется такая же, а затем ещё одна, и одна… Звездопад чертит тёмное полотно, и кометы, не успевая появляться, сгорают в атмосфере. Кэрол кажется, что сама Вселенная начала рыдать вместе с ней, разделяя её горе. От этого осознания невидимый груз, что давил на Денверс последние года, растворяется, и девушка делает первый свободный вдох. Кэрол выдавливает из себя грустную улыбку и устремляется в метеоритный поток, отчего-то желая стать его частью.

Молчание космоса ощущается утешающим, а не безжизненным. Денверс чудится, что с ней скорбят и звёзды, казавшиеся ранее высокомерными по отношению к ней. Смех срывается с губ Кэрол: да, она точно дура, раз думала, что весь космос её откровенно ненавидел из-за её ошибки. Сейчас Денверс прозрела и видит, что всё вокруг отзывается печалью, как и её сломанное сердце.

Маневрируя между горящими небесными телами, Кэрол вспоминает метеоритный дождь в ночь смерти Ронана. Неужели так Вселенная неустанно оплакивает гибель своего дитя? Может, Денверс заблуждалась, думая, что только она одна скорбит по крии? Тогда это все объясняет — абсолютно все. Мироздание горько рыдает вместе с Кэрол, только вместо слёз у него падающие звёзды. И если посудить, то девушка, сверкающая огнем, кажется одной из них, также ослепительно пролетая через ночное небо.

Однако Кэрол как вечная слеза: в отличие от названых сестер она не сгорит в немом пространстве за считанные мгновения.

Кэрол Денверс будет до скончания времен символом скорби по Ронану Обвинителю.