Первый блин (джен)

Мне было пять лет. Я лежал в своей кроватке и следил за тем, как пробегают по потолку над моей головой полосы света. Я уже знал, откуда они брались — от фар проезжавших мимо машин. Но это мельтешение все равно казалось мне капельку волшебным. И потому я завороженно наблюдал за ним.

Так себе развлечение, если честно, но других ждать не приходилось. Была уже глубокая ночь, и мне полагалось спать. Родители, во всяком случае, были совершено в этом уверены и решительно противились любым моим попыткам изобрести себе какое-то иное развлечение.

В какой-то момент я все же незаметно начал проваливаться в мир грез. Пребывая на тонкой грани между сном и бодрствованием, я услышал:

— Кажется, мы промахнулись…

— Кажется? — весело переспросил другой голос. — Шурф, ты — мастер преуменьшений! Разумеется, мы промахнулись! Я бы даже сказал, со всего размаху сели в лужу.

— Ничего, Джуффин, тебе полезно иногда вспоминать, как это бывает, — вставил третий голос, неуловимо напомнивший мне о Бабуле, самом моем любимом представителе взрослого мира.

— Как, как… Я и так прекрасно помню, что садиться с размаху задницей в лужу — это мокро и болезненно для моего самолюбия! — сердито отозвался этот самый Джуффин. У него получилось столь комично, что я не сдержался и тихо захихикал.

— Джуффин, разве он должен нас слышать? — этот обеспокоенный вопрос заставил меня резко перестать веселиться.

— Разумеется, нет! Шурф, он же совсем ребенок и пока не способен…

— Но он нас слышит, — с нажимом возразил этот самый Шурф. Я затаил дыхание. Мне почему-то пришло в голову, что эти странные взрослые недовольны тем, что я их слышу. И что сейчас они меня обязательно наругают. А может, и в угол поставят.

— Ты и в самом деле нас слышишь, Макс? — неожиданно мягко и ласково спросил Джуффин. Поколебавшись, я решился признаться:

— Ага!

— Ну надо же! А ты даже больший молодец, чем я думал! — одобрительно произнес этот тип, и я счастливо заулыбался, польщенный. — Не бойся нас, мы тебя не обидим, — все так же мягко продолжал Джуффин. — Мы заглянули к тебе по ошибке и сейчас уйдем…

Я ощутил сильнейшее разочарование. Почему-то мне очень не хотелось, чтобы эти голоса пропадали.

— Не расстраивайся, Макс, мы еще обязательно встретимся! — неожиданно вмешался Шурф.

— Обещаете? — с надеждой спросил я.

— Обещаем! Тебе просто нужно немного подрасти, — ответил мне тот голос, что так напоминал мне о Бабуле. — И тогда мы еще надоесть тебе успеем! А пока — спи.

Почему-то эта простая фраза подействовала на меня как приказ. И я немедленно провалился в сон.

Мне уже и в ту пору снились очень яркие, красочные сны. На их фоне разговор группки невидимых и неосязаемых собеседников был не таким уж большим делом. Однако у меня почему-то осталось ощущение, что привидевшееся мне — или, вернее, прислышившееся — относилось к числу по-настоящему важных вещей.

Потому наутро я, путаясь в словах и захлебываясь невозможностью выразить свои смутные ощущения, попытался пересказать свой сон родителям.

К пятилетнему возрасту я уже практически оставил попытки делиться с моими мамой и папой содержанием своих ночных грез. Мама неизменно умилялась тому, какое бурное у меня воображение. Говорила:

— Детка, ты у меня такой фантазер!

Отец почему-то хмурился и строгим голосом говорил, что настоящего мужчину должны увлекать совершенно другие вещи. Машины, оружие, роботы, может, спорт... Но уж никак не чудесные подводные города, в которых обитают русалки, украшающие себя ожерельями из отрезанных человеческих ушей.

Но в этот раз я был совершенно уверен, что приключившееся со мной имеет значение. И потому попытался объяснить — разумеется, совершенно безрезультатно. На этот раз меня даже слушать не стали. Велели быть "хорошим мальчиком" и "поскорее есть кашку!"

Позднее сон забылся. Затерялся где-то в пыльных закутках моей далеко небезупречной памяти.

* * *

Я клевал носом, сидя над учебником. Десятичным дробям удалось то, что оказалось не под силу увещеваниям родителей. Они меня усыпили — а ведь не было еще и полуночи!

— Джуффин, скажи, ты специально? — разобрал я сквозь сон веселый женский голос. Кажется, он принадлежал пожилой даме — только в их голосах можно было услышать такое разухабистое дребезжание. — Мы ведь договорились присниться Максу ровно за десять лет до того момента, как он переберется в Ехо! За десять, а вовсе не за двадцать. И, тем более, не за двадцать пять!

— У меня много талантов! — гордо отозвался Джуффин. — И умение ошибаться занимает в этом списке далеко не последнее место!

— Может, вам стоило выбрать другой момент, чтобы продемонстрировать нам эту свою замечательную способность? — деловито уточнил третий голос.

— Эк вы на меня всей толпой нападаете! — с притворной обидой проговорил Джуффин. — Спелись, умники?

— Спелись! — весело подтвердила старушка. — Отчего бы хорошим людям не спеться, раз подвернулся такой хороший повод?

— Думаю, нам стоит продолжить эту занимательную беседу в другом месте. Или, вернее, в другом времени. Джуффин, я надеюсь, с третьей попытки вы все-таки перенесете нас в нужный момент? — вмешался третий голос.

И внезапно эта троица исчезла. Не замолчала, а именно исчезла. Я откуда-то точно знал, что их тут больше нет, совсем. И ощущение пустоты и покинутости оказалось почему-то таким резким и ошеломляющим, что я даже проснулся. Глупо заморгал, обнаружив прямо перед своим носом раздел о десятичных дробях. Пробормотал себе под нос:

— И причудится же такое! Чертовы десятичные дроби!

Но на самом деле в глубине души я знал — это не просто бред, навеянный попытками разобраться в зловредной математике. Это что-то иное... Что-то... Я не сумел до конца додумать эту мысль. В комнату заглянула мать и строго спросила:

— Ты почему до сих пор не спишь?!

— Делаю уроки! — произнес я, в доказательство демонстрируя учебник.

— Ну что ты за наказание у меня! — всплеснула руками мама. — Весь день был у человека в распоряжении, но нет, ему нужно делать уроки именно ночью!

Под укоризненным взором матери ломать голову над смыслом вывертов моего подсознания было как-то не слишком удобно. Пришлось мне выбросить происшедшее из головы и вновь вступать в борьбу с зубодробительным параграфом.

* * *

— Что, опять?!.. Джуффин, это уже не смешно! — сердито проговорил старушечий голос где-то на границе моего сознания.

«Это же надо было так напиться!» — с вялым изумлением подумал я сквозь сон. Мне было пятнадцать, и я как раз расхлебывал последствия первого в своей жизни близкого знакомства с алкоголем. Мне было очень плохо, болела голова, и я довольно успешно пытался спрятаться от этого неприятного состояния в мире грез.

— Ну ладно, ладно! — ворчливо отозвался Джуффин. — Признаюсь, на этот раз я уже специально! Захотелось поглядеть, каким Макс был в беспокойную подростковую пору.

— Поглядел? — ехидно спросила старушка.

— Да, — невозмутимо отозвался Джуффин. — Примерно так я себе это и представлял.

— Если вы удовлетворили свое любопытство, не переместиться ли нам в тот момент, о котором мы договаривались изначально? — сухо уточнил третий голос.

— Какие вы нетерпеливые! — проворчал Джуффин. — Ладно, ладно! Следующая остановка — ровно через пять лет относительно этого самого мига. И ровно за десять лет до того прекрасного мгновения, когда нога Макса впервые ступила на порог моего дома в столице Соединенного Королевства. Долгожданный юбилей ждет нас!