Уж-жастики :) (джен)

ПРИВИДЕНИЕ СТАРОГО ЗАМКА

В одном старинном-старинном замке, который в прошлые века принадлежал какому-то графскому роду, жило привидение. Обитало оно там с середины шестнадцатого века, как раз тогда, когда его укокал (ну, когда привидение ещё было живым человеком) ревнивый хозяин этого самого замка. Укокал за то, что приревновал к своей жене и, кстати, был совершенно прав. Ну, что было потом, понятно любому мало-мальски образованному человеку. Привидение, в обиде за свою так не вовремя прерванную жизнь, вознамерилось стать проклятием этого рода. И таки стало.

Так продолжалось уже два века. Привидение каждую ночь добросовестно выходило из своей могилы и аккуратно проходило зал за залом, пугая и доводя до истерики всех встречающихся ему обитателей замка. Им истерики, а привидению смех до колик... Однако мало-помалу всё менялось. Наступил технически просвещённый девятнадцатый век. Появились фотоаппараты и журналисты, которые оказались не такими уж и трусливыми: наоборот, они назойливо преследовали недовольно пыхтящего призрака до тех пор, пока тот, в сердцах сплюнув и замысловато выругавшись, не исчезал сквозь стену.

— А ещё говорили, что это я один такой невоспитанный и назойливый! — ворчало привидение, укладываясь раньше времени спать в гробу на своих неугомонных костях. — Невоспитанный... Что уж поделаешь, коли у меня такая работа!

Время на месте не стояло... Пришёл двадцатый век. Замок отреставрировали, превратили в национальный музей, выставили там полотна знаменитых мастеров прошлых веков и картины современных художников-авангардистов. У бедного привидения разболелась голова, так как по ночам оно пристально рассматривало современную мазню, добросовестно пытаясь понять — что же там такое накалякано? Отчаявшись докопаться до смысла, привидение в конце концов безнадёжно плевало до блеска натёртый пол и переворачивало картину вверх тормашками. Впрочем, никто этого не замечал, все только удивлялись, что за ночь картина становилась ещё загадочнее и сюрреалистичнее... Недоумевали только уборщики, вытирая заплёванный пол.

Особенно много плевков было перед "Чёрным квадратом" Малевича.

Как-то в замке снимали исторический фильм, и привидение было жутко заинтригованно, наблюдая за актёрами в одеждах семнадцатого века. Правда, вскоре выяснилось, что фильм-то с эротическим уклоном! Бедный призрак и не подозревал, что умеет краснеть, а обнаружился этот дар после того, как он застал храброго графа де Оннуцио в постели с... его же сыном, который оказался (по сценарию) не его сыном, а переодетой в мужчину дочерью капрала Гануля, но у этой самой дочери имелись все первичные половые признаки мужчины. Понаблюдав недолгое время всё это непотребство, привидение выругалось вполне современным матом и с воем вылетело из угла, разогнав всю съёмочную группу. Съёмки прекратились... зато опять повалили толпы журналистов, а заодно и туристов, жаждущих во что бы то ни стало поздороваться с призраком за ручку. Привидение уже горько сожалело, что не дало довести съёмки до конца, но тут наступил двадцать первый век. Слава о неугомонном призраке разнеслась повсюду и в замке понаставили видео— и фотокамеры, дабы заснять для потомков охренеть какую активную паранормальную активность.

— Наконец-то и я смогу попробовать себя в качестве актёра! — обрадовалось привидение и решило показаться во всей красе. Покопавшись среди тряпья, оно достало свой самый лучший костюм и с ночи в ночь принялось шататься по залам, хлопая дверями и раскачивая портьеры. Съёмки, как и вполне предсказуемо ожидалось, произвели просто невероятный эффект — специалисты толпами повалили в замок, увесив себя всевозможной аппаратурой для изучения всяких там паранормальных явлений...

Привидению скучать теперь не приходится.

— Прогресс, прогресс... — устало ворчало оно, ложась спать только под утро. — А как орали при виде меня, так и орут!

ЧТО ЗА НОЧКА!

До чего же чудесная сегодня выдалась ночь! Луна, ослепительно сияющая на бархатно-чёрном небе, хрустально-голубым светом озарила маленькое старое кладбище, вдали кукарекнули охрипшие за день петухи, отмечая пришедшую в мир полночь, и кладбище моментально оживилось. Зажглись светлячки и блуждающие огоньки, отмечая своими маячками главный проспект и извилистые кривые улочки, прямо над зданием давно заброшенной сторожки призывно засияла зеленовато-голубоватая вывеска "У трёх косточек". Это было местное казино-бар, которое пользовалось огромнейшей популярностью у местных завсегдатаев и, что уж говорить, даже у частых гостей с соседних погостов.

Зашевелились кресты и памятники... Более или менее сохранившиеся их хозяева сноровисто выползали из могил, деловито отряхивались, поправляли костюмы и платья и под ручку направлялись развлечения ради в единственное на их территории злачное место. Изредка из какой-нибудь могилки высовывалась костлявая рука того, кто не мог выползти по какой-либо причине и назойливо цеплялась за одежду имевших несчастье пройти мимо.

— Чего тебе? — недовольно похрустывал суставами ухваченный после напрасных попыток освободиться. — Отвяжись, Тьмы ради...

— Стаканчик кро-овушки бы, а? — гулко доносилось из могилки. — Занеси, соседушка!

— На халяву не подают! — неумолимо отвечал ухваченный. — Нету золота — нету и кровушки!

Костлявая рука исчезала в могиле, слышался характерный хруст кое-чего, выдираемого с корнем, и тут же показывалась вновь, протягивая выломанный золотой зуб:

— На, только неси поскорее, не выматывай останки!

* * *

Покойник с хрустом в суставах потянулся и чихнул — проклятый червяк нагло заполз в ноздрю и, судя по щекотанию, вовсю отрывался там.

— Будь здоров! — донеслось из соседней могилы.

— Какое там здоровье... Нету его уж давно! — буркнул в ответ покойник, потянулся опять и стукнулся лбом в крышку так, что лязгнувшие челюсти намертво зацепились друг за друга. Помянув в уме всех представителей рода нечеловеческого, покойник с трудом расцепил их, кряхтя, отвалил крышку гроба и выполз наружу. Тянуло выпить. Жмурик задумчиво пошарил в кармане и, не нашарив ничего существенного, кроме пары чьих-то зубов (не золотых — костяных) и двух-трёх гвоздей, задумчиво затосковал, однако надежд терять пока не стал, а направился прямо в казино.

"Приударю-ка я за одной из хозяюшек — ничего, что все три страшны как сон паталогоанатома-практиканта... — думал он, пробираясь кривой улочкой к главному проспекту. — Авось растает и нальёт бесплатно чарку-другую кровицы или тухляти болотной — последнего писка загробной моды. Чем Тьма не шутит?!"

Казино, как и всегда, было набито под завязку. У шеста на постаменте, показывая стриптиз, кокетливо вертелись-крутились три скелета, по частям отделяя от себя свои же составные и бросая их в публику, которая, истекая слюнками, страстно обсасывала брошенные косточки и вновь передавала обратно бросившим. Светлячки в такт музыке перелетали то в зелёную пивную бутылку, то в коричневую, то в синюю — светомузыка в модном заведении была, как говорится, на уровне мировых стандартов! Конечно же, была и музыка — наиболее справно сохранившиеся покойнички старательно дули в высверленные кости-флейты и били по черепушкам-барабанам. Был и ксилофон — ребра скелета, лежавшего ничком перед музыкантом, и руки последнего бодро щёлкали по ним косточкой, выбивая могильную пыль...

Покойник кое-как пролез между танцующими, пробивая себе дорогу костлявыми коленками, и вскоре очутился перед стойкой бара, за которой важно восседали три принаряженные в шёлковые, затканные золотом саваны скелетины — хозяйки этого самого казино, которое и было названо именно в их честь.

— Крошка! — игриво прошептал он на ушное отверстие скелетине, что сидела к нему ближе всех. Та повела на него подведённой глазницей и кокетливо повела костями плечей, на которых сверкало множество золотых цепочек и ожерелий — то были добровольные и не очень дары поклонников казино. — Крошка, едва только увижу тебя, как последние мозги тут же покидают мою черепную коробку! Скрежет твоих нежных суставчиков звучит для меня прелестнее любой загробной музыки... Налей же мне скорее стаканчик, иначе от восторга и любви моя душа вот-вот вернётся в свою бренную обитель!

К сожалению, просьба выпить прозвучала как нельзя некстати...

— Пошёл вон, дармоед! — трескнула скелетина со всем возможным возмущением, на которое была ещё способна. — На вас на всех никакой дармовой выпивки не напасёшься! Брысь отсюда!!!

Отворилась дверь казино и двое вышибал со всеми почестями раскачали и швырнули бедолагу об землю и, поржав довольно, удалились прочь, на прощание хлопнув дверью.Полазив немного, собрав и вставив обратно все свои зубы, покойник встал и направился к воротам кладбища.

Есть хотелось жутко...

Покойник вышел за ворота, с иронией покосился на рассыпанные у входа по земле зёрна мака и побрёл в мирно спящий и не ожидающий никакого нападения городок. Он подкрался к ближайшему дому и почти сразу же увидел во дворе какого-то человека в чёрном пиджаке и широкополой шляпе, который стоял к нему спиной и, казалось, что-то высматривал в ночной темноте. Подобравшись к нему, покойник грозно взвыл и, набросившись на бедолагу, как тигр на антилопу, задушил его и принялся пожирать бездыханное тело... Было жёстко и невкусно. Это оказалось огородное пугало.

Взвыв для всеобщего устрашения ещё пару раз, покойник доел-таки пугало до конца, выплюнув пару пуговиц, нахлобучил на себя старую соломенную шляпу и, глянув на восток — не начинается ли рассвет? — плюнул и поплёлся обратно на кладбище...

СПЛОШНОЕ НЕВЕЗЕНИЕ

1

Полночь. Полнолуние. На улице ни души.

Вампир зевнул, потянулся, больно ударившись лбом о крышку гроба, щёлкнул зубами и задумчиво прислушался к скучно поющему желудку, который настойчиво требовал еды после трёх дней на диете из крыс. Вампир превратился в туман и выскользнул из склепа. Заботливо поправив покосившийся табличку и почистив рукавом фотографию, он вышел за оградку, накинув крючок дверцы и, немного подумав, направился в город.

...Ярко освещённые улицы совершенно ослепили и оглушили бедолагу, который только недавно приехал из провинции и привык к тишине и покою лунных ночей и пугливости селянок... а тут прямо сплошной разврат! Пару раз попытавшись подойти к какой-либо представительнице прекрасного пола и потерпев неудачу по причине уже имевшихся у этих самых представительниц кавалеров, что были втрое и выше и шире неудачливого кровопийцы, вампир был вынужден отвалить подальше, успев потерять один из клыков, но зато приобретя идеальной формы и просто невероятной по своей яркости и насыщенности синяк. Наконец ему вроде бы улыбнулась удача в виде переулка, куда направилась какая-то худосочного и малокровного вида девица… Предвкушая скорый, пусть даже и не очень сытный ужин, вампир ускорил шаги, схватил беззащитную девицу за руку и... тут же последовал такой мощный удар ниже пояса, что представитель мира нежити мгновенно вновь ощутил себя полноценным мужиком, почувствовав давно казалось бы умерший половой орган, скуля, упал на колени, скрючившись в три погибели и озаряя самому себе дорогу в светлое будущее искрами, что фонтаном посыпались из глаз! Пока он ползал кругами, жалуясь сквозь стиснутые зубы на вконец оборзевших, напрочь позабывших страх смертных и тычась в стенки подобно слепому кутёнку, девицы, сокрушившей всесильного вампира (хотя… какой он, на фиг, всесильный после такого позора?!) одним только пинком в причинное место, и след простыл.

В конце концов, после ещё пары-тройки подобных ночей, измученный, исцарапанный и голодный вампир отправился в Трансильванию к своему деду — тоже вампиру. Как уж тот его встретил — неизвестно, но так как дед славился весьма суровым нравом, можно легко догадаться...

2

Да, теперь наш бедолага-вампир отлично понимал, что ничего хорошего ему у деда не светит... Мало того, что родственник был не в меру скуповат, так к тому же ещё и оказался просто тираном, хотя с комфортом в не совсем гостеприимном замке было всё в полном порядке (как-никак, аристократ древнейшего рода!)… да и красавиц, живущих в округе и покорных своей судьбе, оказалось хоть отбавляй, что только радовало сидевшего до этого на строгой крысиной диете вампира. В общем, не жизнь (то есть, смерть), а сахар! Впрочем, ко всей этой благодати в виде огромной бочки мёда примешивалась маленькая, но всё портящая ложка дёгтя, ибо охотников на вампиров в округе тоже имелось предостаточно...

Каждую ночь, пролетая над ближайшей деревней, вампир видел, как у домов толпами собирались селяне с вилами, топорами и факелами, которые с огромным дружелюбием следили за тем, как он стрижом рассекает воздух над их головами и, приглашающее помахивая кольями, делали ему весьма дружелюбные знаки, предлагая хоть на полчаса спуститься с небес на землю для более конструктивной беседы и увлекательной лекции на тему: "Внутренний мир нечисти — в прямом и переносном смысле этого слова".

"Ага, нашли дурачка! — думал вампир, с величайшим удовольствием показывая им маленький язычок и нецензурно выражаясь на всех известных ему языках, отчего внизу очень огорчались и начинали отвечать тем же, искренне негодуя, что столь благородный господин так неблагородно ведёт себя. — Так я к вам и спустился..."

Хотя, чего уж там скрывать, в первый раз он им поверил, да... отчего возвращаться домой пришлось на дырявых крыльях, с полуоторванным ухом и почти целиком выщипанной шерстью, а дома ещё и от деда досталось!

"Вот нет, чтобы посочувствовать, — печально думал пострадавший от гостеприимства местных жителей, старательно надраивая портреты предков, гробы — свой и дедов, окна и полы в многочисленных комнатах замка. — Всё-таки я его самый близкий из всех оставшихся в живых родственников..."

Но родственных чувств у деда было не больше, чем рыбок в пустом аквариуме.

В общем, наш вампир начал всё больше и больше тосковать по родному склепу, по своему, такому уютному, хоть и тесноватому гробику и однажды, дождавшись, пока дед не отлучится по каким-то своим неотложным делам, увязал небогатые пожитки в сирый узелочек и, превратившись в летучую мышь, направился назад, в родные пенаты.

Ночуя (точнее, проводя день) в тёмных подвалах и на чердаках, горе-путешественник добрался, в конце концов, до милого сердцу склепа и, вытянувшись со всевозможным комфортом в гробу, вздохнул и произнёс:

— А всё-таки прав поэт Пушкин: в гостях хорошо, а дома лучше!

Как видите, в родной литературе наш вампир был не слишком силён, а то бы знал, что это народная мудрость... А вы как думаете?

ЖУТКАЯ НОЧЬ НА КЛАДБИЩЕ

Это самая жуткая ночь и не дай Бог вы попадёте в это время на кладбище...

Земля на могилах с жутким шорохом медленно осыпается, кресты с тихим скрежетом покачиваются из стороны в сторону словно кобры, караулящие каждый ваш шаг.

Это самая жуткая ночь...

Луна то и дело скрывается за обрывками мрачных туч, похожих на креп от гроба, а когда показывается вновь, то своим мертвенно-бледным светом до пронзительной ясности озаряет всё: и засохшие ветки и цветы, похожие на обглоданные, почерневшие кости потусторонних существ, и осколки разбитых вдребезги банок, напоминавшие окаменевшие слёзы, пролитые по бездарно прожитой жизни...

Это самая жуткая ночь...

Ленты на венках шевелятся сами по себе, как бы погружая нечаянного посетителя в транс... В темноте кто-то жалобно стонет и рыдает, словно не в силах вырваться из оков, которыми прочно сковала его безжалостно-равнодушная смерть, но иногда плач стихает, и тогда вы слышите, как сквозь проржавевшие, обветшалые ограды и кресты медленно пробирается, жутко завывая, какое-то существо и страшно обернуться, страшно взглянуть на него...

Это самая жуткая ночь.

Великое восстание мертвецов, спросите вы?

Нет, просто сильный ветер!