Капля (джен)

Раскопки в старом, заброшенном много веков назад городе, про который ранее никто не знал (хотя планету открыли много лет назад), подходили к концу. То, что там нашли, вызвало самую настоящую сенсацию — хрупкие хрустальные чаши с вкраплениями драгоценных камней, которые уцелели невесть каким чудом, изящные украшения, выполненные из серебра, платины, золота и ещё неизвестного металла зеленоватого цвета... сохранилась даже одежда, что была запрятана в металлические короба. Из какой материи она была сшита — не могли понять даже самые маститые учёные: ткань была легка как облачко, ласкала кожу словно дуновение ветерка. А цвета! Они постоянно менялись, точно были живыми, переходя от тёмных оттенков к почти невидимым.

Но самой необычной находкой была капля размером с кулачок младенца. Капля из неизвестного материала, очень похожего на хрусталь или алмаз. Она была совершенно цельной, но внутри (неизвестно как) была заключена серебристая пыль, которая клубилась там, внутри, то сгущаясь, то становясь почти невидимой. Учёные долго бились над этой каплей — и пробовали отколоть от неё кусочек длля анализа (правда, ничего не получилось...) и просвечивали её всевозможными лучами, но результата не было.

Была ещё одна загадка. Археологи перекопали весь таинственный город, но так и не нашли ни останков, ни хотя бы изображения его жителей. Да, были статуи и картины всяких необыкновенных зверей, невиданных птиц, прекрасных цветов... но ни одного изображения человекоподобного существа. Кто-то предположил, что жители города вовсе не были людьми, а являлись, к примеру, птицами или животными. Кто-то с ехидством заметил, что, мол, так просто? Почему же они не могли быть, например, цветами? На что податель теории о разумных зверях с ещё большим ехидством заявил, что цветы ничего творить не могут, да им и ни к чему это, ибо они сами по себе прекрасны.

Споры разгорелись не на шутку. Почтенные бородатые и усатые учёные чуть ли не хватали друг друга за седые и полуседые бороды и усы в твёрдом намерении заняться их прореживанием. Спор грозил перерасти в крупнейшую археологическую войну, но тут какой-то не в меру пылкий учёный вскочил со стула, желая защитить свою теорию до последней капли крови и смахнул хрустальную каплю со стола, на котором та мирно лежала. Раздалось дружное "Ах!", когда капля, радужно переливаясь под лучами солнца, описала сверкающую дугу и, приземлившись на пол... разлетелась на множество мелких осколков. Наступившее молчание было таким густым что, казалось, его можно резать ножом.

Растяпа-учёный открыл было рот, желая сказать что-либо в своё оправдание, но тут произошло нечто невероятное — пыльца, высыпавшаяся из разбитой капли, засветилась, поднялась мерцающим облачком и постепенно из неё соткалась хрупкая человеческая фигура. Последним проявилось лицо, такое прекрасное, что ни одна человеческая фантазия не способна была передать его красоту. Даже самые красивые девушки выглядели бы рядом с этим небесным созданием жалкими дурнушками, настолько совершенны были линии её губ, носа, рта... Девушка подняла густые длинные ресницы и на оцепеневших учёных глянули сияющие синие глаза. Запрокинув голову так, что пышные, переливающиеся всеми оттенками пламени волосы коснулись пола, девушка подняла тонкие изящные руки и что-то то ли сказала, то ли пропела нежным мелодичным голосом, затем её фигурка начала таять, осыпаться сверкающими искрами... что-то ярко вспыхнуло, учёные от неожиданности зажмурились, а когда вновь открыли глаза, то увидели, что на полу, целая и невредимая, лежит капля, в середине которой снова таинственно мерцала серебристая пыль. Долгое молчание нарушил один из учёных — всеми уважаемый человек.

— Теперь понятно, почему мы не нашли ни одного изображения жителей этого города... Разве может камень, краска или металл в полной мере передать всё очарование их облика?

Каплю торжественно внесли в музей и положили на самом видном месте, но вскоре спрятали в его запасниках, ибо что интересного для непосвящённых в куске хрусталя? И лишь иногда в музей приезжал тот знаменитый учёный — всеми уважаемый человек и большая умница. Он спускался в запасники, доставал из шкатулки хрустальную каплю, бросал её на пол и перед ним вновь представала девушка неземной красоты с сияющими словно синие звёзды глазами и волосами, переливающимися точно пламя. Она протягивала вверх хрупкие руки, окутанные мерцающей будто ночной туман в свете луны тканью и что-то говорила или пела... Но что толку? Сколько бы учёный не вслушивался в чарующие звуки её голоса, он так и не смог ничего понять.