Игры в прятки (джен)

— Делать тебе нечего! — в который раз бурчал Домка, подвозя Машу вместе с сумкой к вокзалу. — Едешь к чёрту на кулички... В случае чего мы и на помощь к тебе приехать не успеем! Как эта тьмутаракань называется?

— Усмертово! Десятый раз тебе говорю... Домуша, да что это с тобой? Запоздалый склероз в гости заявился? Вообще-то, честно говоря, давно уже пора!

— Далеко ехать?

— Не очень... Остановка "Ерик Болотный", а оттуда километр пешком. Ничего, дойду!

Я вылезла из автомобиля, села в автобус, помахала домовому из окошка и, устроившись поудобнее в кресле, надела наушники, включила музыку и погрузилась в полудрёму.

Надо бы, конечно, объяснить всё по порядку. Начнём с того, что её подружка и бывшая одногруппница Александра или попросту Саша Берёзина получила в наследство домик в деревне. Знаю, многие, услышав такое словосочетание, сразу же представят себе эдакую слюнявую идиллию: белоснежный домик, обставленный пышными деревьями и утопающий в розарии, сладостно чирикающие пташки а ля Уолт Дисней, ухоженные чёрно-белые бурёнки, добренькая улыбчивая бабушка с кувшином парного молока у резной калитки и т.п. и т. д. А в довесок обязательно прилагается синее небо и сияющее солнце. В действительности (как потом оказалось) из всего этого в наличии имелось лишь синее небо и солнце. Домик оказался на деле бревенчатой избушкой с угрюмо надвинутой крышей и подслеповатым окошком, вокруг росли одичалая малина и смородина вперемешку с крапивой, птички там и не вякали, а о коровах напоминал лишь выбеленный дождями и ветрами однорогий череп — жертва стоматологов... Бабушки тоже не было. То есть она была раньше, но не добренькая а, как утверждала Сашка, самая настоящая ведьма... Тут Машины мысли прервались тем, что автобус затормозил. Она подхватила сумку, вылезла и оказалось, что её поджидал приятный сюрприз: у столба с названием остановки стояла Сашка, держа за руль велосипед.

— Наконец-то! — весело сказала она. — А я жду, жду... Позвонить не могла?

— Извини, задремала. Как дела? Как наследство?

— Скоро увидишь! Дача — Рокфеллер обзавидуется!

Сашка шутила и смеялась как всегда, но всё равно сквозь весь этот налёт веселья проглядывали озабоченность и... страх, что ли?

— Садись скорее и поехали, а то уже совсем темно... — она повесила на руль сумку, Маша взгромоздилась сзади и подруги покатили по извилистой, но на удивление гладкой дороге. Вскоре впереди замаячил небольшой лесок. Саша включила фару и неяркий даже в сумерках лучик заплясал впереди, кое-как освещая дорогу. Через несколько десятков метров Маша увидела что-то, похожее на освещённое окошко и обрадовалась: наконец-то приехали!

Велосипед остановился у порога, Саша слезла с седла, ухватила одной рукой сумку, другой — подружку за шиворот и, распахнув ногой дверь, буквально влетела в дом.

— Эй, а велосипед?

— Пусть там стоит! Кому он нужен? Да и некому тут велики воровать...

В домике было две комнатки — спальная, небольшой зальчик и ко всему этому прилагалась кухонька. Они расположились в спальной, куда Сашка притащила керосинку (электричества в доме не было), ведро с водой и ночной горшок.

— А это ещё зачем? Если приспичит, то можно и на улицу выйти...

— Не советую! — хмуро сказала хозяйка. — Мало ли что...

Это её "мало ли что" настроения не прибавило, а заметив, что Александра заперла дверь на засов, Маша окончательно приуныла. Да, здесь явно что-то происходило, и она почти не сомневалась, что это "что-то" окажется ей совсем не по душе. После небольшого ужина подруги застелили кровати и Маша только потянулась к лампе, чтобы потушить её...

— Оставь! — резко сказала Сашка. — Пусть горит... И окно лучше не открывать. Сейчас не жарко, потерпим... Ладно?

— Да мне без разницы... Спокойной ночи!

— Спокойной ночи... Кстати, если услышишь какие-нибудь шаги, шорохи, то не обращай внимания — это всё дом, он старый и скрипучий...

Александра вскоре уснула, а Маша всё лежала и пялилась, пялилась на лампу, вокруг которой летала невесть как впорхнувшая ночная бабочка... Что она имела в виду, когда говорила о шагах и шорохах? Конечно, дом старый и всякое бывает... Но зачем тогда запирать дверь на засов?

И тут она услышала шаги. Тяжёлые и одновременно какие-то бесплотные, они медленно приближались к двери... Внезапно послышалось чьё-то хихиканье. Оно было таким весёлым и в то же время таким страшным, что Маша сжалась в комочек, накрылась одеялом с головой и какая уж тут духота! Зуб на зуб не попадал... Потому что веяло от этого хихиканья леденящим душу холодом.

Вскоре всё утихло и она наконец-то уснула...

* * *

Утро было ясным и солнечным. Тёплые лучи мягко касались лица и словно стирали всё, чем пугала ночь. Маша открыла глаза, потянулась и искоса глянула на соседнюю кровать. Сашка всё ещё спала, свернувшись под одеялом в клубочек. Лицо её во сне было таким по-детски счастливым, что Маша будить её не стала, хотя на часах было уже больше десяти, а тихонько встала и, подойдя к двери, стала осторожно отодвигать засов. Тот моментально безбожно заскрипел... От этого звука её подружка взлетела с постели как ошпаренная и с криком: "Не надо!", бросилась к двери... но по пути до неё дошло, что уже утро и она остановилась, так и не добежав до цели.

— Так... — сурово сказала её подруга. — Ну-ка, быстро рассказывай, что здесь происходит?!

— Всё нормально! — буркнула Сашка и зевнула. — Сон плохой приснился... Чего застыла, открывай!

Маша наконец-то отодвинула засов, открыла дверь и заорала: на пороге лежал освежёванный трупик какого-то животного, голова которого таращилась в никуда пустыми глазницами... Она, едва преодолевая отвращение, наклонилась над тельцем и тут ободранные лапки зверька дёрнулись и из его горла вырвался дикий, какой-то и не человеческий и не звериный вой!

...Машка не помнила, что было дальше. Очнулась она оттого, что кто-то легонько шлёпал её по щекам и время от времени поливал холодной водой.

— Пить... — хрипло попросила Маша и тут же почувствовала, как прохладная влага полилась в горло.

— Как ты? — заботливо спросил девичий голос. Она моментально пришла в себя, села и с опаской огляделась. Ободранного тельца, к счастью, уже не было (видимо, Сашка унесла) и о нём напоминало лишь въевшееся в доски пятно крови.

— Теперь-то ты мне всё расскажешь?

— Ну-у...

— Не мямли, дурёха! Тебе что, кто-то угрожает? Кто принёс этот подарочек? Кто топтался ночью у двери и хихикал? Говори, кто?!!

— Кто? Да я этого "кто" ни разу и не видела! Сначала решила было, что это какие-нибудь не в меру дебильные подростки развлекаются, под "нечисть" косят, а потом поняла, что некому здесь дурить, одна я тут...

— Что же ты сразу-то не сказала по телефону, убогая?! Предупредить не могла?

— И что бы ты сделала? Захватила бы с собой ружьё с солью, как братья Винчестеры из сериала "Сверхъестественное"?

— Нет, кое-кого другого... Рассказывай по порядку.

— Ну, слушай... Приехала я сюда несколько дней назад. Сначала всё было вроде бы спокойно...

* * *

Избушка не понравилась Саше с первого взгляда. И не только потому, что раньше она принадлежала её бабушке, которую все упорно величали ведьмой. Да и бабка-то была ей не совсем родная — мать отчима... Нет, сам отчим был хороший мужик: падчерицу не обижал, даже заступался за неё перед женой, если та чересчур уж сильно начинала грызть дочку, давал деньги, даже подарил на день рождения навороченный ноутбук, а вот его мамочка... Если и есть на свете два человека, способные невзлюбить друг друга с первого взгляда, так это были Саша и Пелагея Трифоновна. Новоиспечённая бабуля каждый раз по приезде к сыну и его жене, старалась испортить "любимой" внучке жизнь на тот короткий срок, что она пребывала в их доме. Правда, получалось это плохо, так как Александра попросту не реагировала на все выпадки старухи и старалась как можно реже сталкиваться с ней. В итоге жертвой своей злости становилась сама бабка — она худела и лечилась у невропатологов. Тем более все были удивлены, когда после кончины Пелагеи Трифоновны в её завещании вдруг оказалось, что она "избушку и небольшой участок земли оставляет своей любимой внученьке Сашеньке, чтобы она отдыхала там и радовалась...". Отчим был растроган, мама пустила слезу и только сама "любимая внученька" сразу почуяла здесь какой-то подвох... Но всё равно поехала посмотреть на свои новые владения.

"Владения" оказались так себе. Серые, обветренные стены, покосившаяся крыша... Это ещё ничего, но в доме, кроме пыли и пропахшего сыростью воздуха, витало ещё что-то... Непонятное и даже страшноватое.

В первую же ночь Саша поняла, что была права: по дому скользила чёрная бесплотная тень, видимая даже в ночной темноте, и прогнал её только свет керосиновой лампы... Во вторую ночь новоиспечённая наследница крепко заперла дверь спальни, предварительно посыпав солью порог. Как потом оказалось, соль тут была абсолютно ни при чём, а вот дверь почему-то стала для тени непреодолимой преградой и та удалилась, предварительно оставив на двери несколько глубоких царапин...

— Что же ты, дурёха, не уехала сразу?! — взвилась Маша, представив, что могла бы запросто столкнуться глазки в глазки, носик в носик с этой не такой уж и нематериальной тенью.

— Не могла... Максимум, до чего я могла дойти — это остановка, где я тебя встретила, меня потом начинало душить что-то, ноги сами сворачивали с дороги и я опять оказывалась перед домом...

— Понятно... И тогда ты решила вызвать меня, чтобы было не так скучно откидывать копытца... Ладно уж, рассказывай, что было дальше?

— На третью ночь я перед дверью обнаружила мёртвого кролика... Точнее то, что от него осталось.

* * *

Наскоро похоронив несчастное животное, Александра поспешила к дому и, подойдя ко входной двери, отшатнулась, только сейчас заметив, что на ней засохшей кровью были выведены какие-то слова. Она в панике бросилась в дом и, схватив первую попавшуюся тряпку и ведро с водой, начисто вымыла дверь.

* * *

— Что за слова?

— Подожди, где-то тут была бумажка, я их записала... — Саша засуетилась, зашарила по карманам и наконец достала скомканную в комочек бумажку. Машка развернула её и принялась изучать корявые, написанные второпях буквы.

— Я ничего не поняла, что там написано...

— Зато я поняла. Многие буквы просто кверху ногами и перевёрнуты слева направо. Та-ак, и что же здесь? Ага, "поиграем в прятки"! Что за чушь?

— Не знаю... Да и не всё ли равно? Лучше давай уберёмся здесь, а то я была здесь одна и почти ничего не делала.

Они принялись за уборку и дел, скажем честно, было выше крыши! Серая пыль, слипшаяся от времени в плотный войлок, гирлянды паутины в углах... Когда подружки подметали пол, пришлось открыть окна, иначе бы просто задохнулись. Сашка натаскала воды из колодца, что был за домом, вымыла полы и поставила чайник на керосинку.

— Хорошо здесь... днём! — сказала она. — Здесь, кстати, есть и подвал, только я не решалась заглянуть в него, пока была одна... Пойдёшь со мной?

— С ума сошла? По дому бродит монстр, а она в подвал собралась... к нему в гости. Нате, кушайте меня! Да в любом фильме ужасов любые уважающие себя чудища только и делают, что сидят в подвалах и поджидают придурков, которые ищут приключений на свою пятую точку! Там свет-то есть?

— Ну-у, если лампу взять...

— И света нет. Чего же тебе ещё надо?

Александра не удержалась, фыркнула, а через минуту, глядя на неё, засмеялась и Маша.

— Помнишь, как у Максима Галкина? "И что, спрашивается, ей там надо? Не-ет, идёт... Да ещё и руку суёт, чтобы откусили по самое "не балуй"! Ну что, полезли?

— Ладно уж... Неси лампы!

Саша приволокла две лампы, потом открыла крышку и придавила её старым сундуком, который еле доволокла к люку. Как говорится, бережёного Бог бережёт... И исследовательницы стали медленно спускаться вниз.

Подвал их немного разочаровал — ни тебе разбросанных косточек, ни полураскопанных могилок... Сухо, чисто, немногочисленные вещи аккуратно расставлены по самодельным полочкам — ничего особенного и ужасного... но внезапно Машино внимание привлёк портфель — обыкновенный детский портфельчик старых добрых советских времён, поблекший и облупившийся. Она подошла к нему, сняла с полки и тут наверху что-то грохнуло! Подруги отреагировали мгновенно: спотыкаясь и едва не падая, взлетели по ступенькам наверх и во все глаза уставились на сундук, который каким-то невероятным образом сполз с крышки люка и перестал её придерживать.

— Вовремя! — медленно сказала МАша. — Ещё бы чуть-чуть и... Давай уж посмотрим, что в этом портфеле может быть необычного? Ох, чует моё сердце, что неспроста этот сундучок шутить так не вовремя вздумал...

Они прошли в спальную, уселись на кровать и Машка, открыв портфельчик, достала оттуда пачку старых, пожелтевших бумажек и газетных вырезок и подруги погрузились в чтение...

"...оно ходит по ночам. Спасает только то, что я запираюсь на засов. Странно, но дверь оно сломать не может... Поэтому ходит за ней и мерзко хихикает, доводя меня до истерики..."

"...с содранной кожей. Похоже, что он был ещё жив, когда оно обдирало его, но воплей я не слышал. Моей вины тут нет, ведь я предупреждал его, что выходить ночью нельзя ни в коем случае!"

"...я думала, что всё это выдумки! Подружки уговорили меня пустить их на ночь в дом, решили поиграть в медиумов. Никогда не забуду, в каком виде я нашла их на следующий день: содранная кожа, которую кто-то прибил на стену, вырванные глаза, которые лежали рядом на тарелочке... Следователь сказал, что это, вероятно, поработал какой-то маньяк. Самое страшное, что они были ещё живы, когда я нашла их и пытались мне что-то сказать... Но и языки у них были вырваны..."

"...убийца где-то рядом! Мужик я или не мужик?! Вот сейчас выйду и набью этому ублюдку морду!.."

"...известно, что 15 июня 1943 года, в окрестностях деревни Усмертово бесследно исчезла группа немецких диверсантов в количестве десяти человек. Жители соседней деревни утверждают, что их убил проклятый дом, который издавна пользуется нехорошей славой. Но, как известно, наши советские граждане не верят в подобные..."

— И что ты собираешься теперь делать? — Маша аккуратно сложила записки обратно в портфель. — Дело-то хреновое, и пахнет для нас большими неприятностями!

— Сама знаю... Может, выйдем во двор? Подышим свежим воздухом, а то мне что-то не по себе...

Подруги по несчастью вышли на улицу, присели на крылечке и задумались: что делать? Выход, естественно, был только один — бежать, бежать и ещё раз бежать, что Маша и предложила сделать тотчас же.

— А вещи?

— Какие, на хрен, вещи?! Тебе что, жить надоело? Тут бродит какая-то тварь, снимающая с людей кожу, точно кожуру с мандаринки, а она о тряпках беспокоится... Бежим!

— Вечер скоро... Не думаю, что нам будет безопаснее ночью находиться на улице, чем в доме. Оно же как раз по ночам и ходит...

Саша была права — н-да, вот будет-то монстру радость, если они сами прыгнут прямо к нему в загребущие лапки... Лучше и вправду переночевать в безопасном месте, а утром и попытаться сделать ноги. На том они и порешили. Александра притащила ведро воды — если вдруг захочется пить, тщательно заперла дверь на засов, задёрнула занавески на окне и подружки, наспех поужинав, улеглись спать.

...Как назло, сон не шёл совершенно. К Маше, разумеется. Шурочка же, устав после дневных трудов праведных, свистела в обе дырочки и во сне, разумеется, и думать забыла о монстре...

Ск-р-р-р-р! Что-то острое со скрежетом прошлось по двери, раздалось мерзкое хихиканье и низкий утробный голос тягуче произнёс:

— Поиграем в прятки?

Какие уж там прятки! Машка мгновенно похолодела и с головой залезла под одеяло, надеясь хоть там укрыться от своего же страха.

— Выходи, малышка! — хихикнул монстр. — Будет весело! Прячься, а я буду искать...

И в дверь вновь что-то ударило. От этого стука тут же проснулась сама хозяйка дома, мгновенно побелела, торопливо перебралась к подружке в кровать и они, прижавшись друг к другу и накрывшись одеялом, принялись ждать, когда же придёт утро...

...Когда Маша наконец-то проснулась, в окно уже вовсю било солнце. Она глянула на часы и ахнула: был уже второй час!

— Сашка, вставай!

Та дрыгнула ногой и, не просыпаясь, что-то пробормотала.

— Вставай, идиотка! Второй час дня! Хочешь, чтобы нас сожрали?!

Никакой реакции. Зарычав, Маша схватила ковш с водой и от души окатила подружку холодным душем. Это подействовало... да ещё как! Александра пружиной подскочила на кровати, глянула в окно и, не говоря ни слова, принялась одеваться. Они выскочили на крыльцо, огляделись и дунули с места так, словно у нас выросли крылья. Да, сначала всё было хорошо: ноги несли их легко и быстро, но потом... потом они начали спотыкаться, пару раз чуть не упали, а когда добрались до остановки, то Маша с ужасом поняла, что поворачиваю назад, к дому и тут же вспомнила недавний рассказ подруги.

— Это всё моя бабка-ведьма! — в отчаянии крикнула та. — Это она вызвала сюда мерзкую тварь и заманила меня в этот дом... Машка, прости меня!

— Успокойся! — пропыхтела Маша, стараясь справиться с ногами, но те упорно отказывались мне подчиняться. — Вряд ли твоя бабуля сама призвала эту нечисть... Многие записки очень старые... Ты на газеты внимание обратила? На дату?

— А что?

— А то, что на одной значится тысяча девятьсот двадцать пятый год, а на другой... Короче, она выпущена во время Второй Мировой! А твоей бабке всего шестьдесят восемь... Нет, тут кто-то другой до неё постарался... Блин!

Они, с трудом переводя дыхание, остановились перед крыльцом дома.

— Отдохнём и сделаем ещё одну попытку, ладно?

И подружки сделали ещё одну попытку. А потом ещё одну... и ещё... и ещё... и ещё...

— Оно нас не отпустит... Просто так не отпустит... Я не хочу умира-ать!

— Тише! Слышишь?

В лесу, в надвигающихся сумерках, раздалось мерзкое хихиканье. Сначала оно было приглушённым, еле слышным, но постепенно становилось всё громче и громче. Кто-то от души веселился, время от времени просто захлёбываясь от восторга... Вместе с хихиканьем до девчонок донеслись слова:

— Поиграем в прятки? Чур, я буду искать!

От тёмных деревьев на них двинулась чёрная тень, гоня перед собой волну ужаса и невыносимого смрада — настоящий запах смерти...

— Бежим! — крикнула Саша, хватая подружку за руку. — Прячемся!!!

Та очнулась от оцепенения и, с трудом передвигая враз ослабевшими ногами, вошла в дом и хозяйка задвинула засов.

— Что будем делать? — спросила она. — Вряд ли эту тварь сейчас остановят двери. Представляю, что она с нами сделает, если доберётся...

— Я тоже представляю...

Одновременно с этими словами в дверь ударило что-то очень тяжёлое. Маша заткнулась на полуслове, глянула на Александру — на той лица не было... Ещё удар — и по крепкой древесине побежали лучи трещин. Третьего удара дверь уже не выдержит, это было ясно даже самому тупому. Подруги сорвались с места и заметались по дому в поисках более или менее надёжного убежища... А куда бежать? И где прятаться? В спальной? Что ж, можно... Но придётся там сидеть до тех пор, пока не кончится вода, а про еду уж и говорить не надо... Укрыться в лесу? Вряд ли эта тварь не знает такого места, где они могли бы спастись... Играет с ними, издевается! В конце концов Сашка бросилась в спальную, забыв запереть за собой дверь, Маша собралась было последовать за ней, но, повинуясь какому-то внезапно нахлынувшему наитию, подбежала к люку в подвал, распахнула его настежь и бросила перед ним шлёпанец (словно бы соскочивший впопыхах...), сама же юркнула за наваленные в большой комнате к стене доски и замерла там, затаив дыхание... И очень вовремя. Дверь разлетелась на куски и в комнату хлынул пронизывающий до мозга костей холод. Одновременно с этим вокруг разлился омерзительный запах тления и распада — было такое впечатление, что в комнату вошло что-то разлагающееся на ходу и одновременно живое... Маша сжалась в комочек, зажмурилась и почти перестала дышать в надежде на то, что эта тварь не найдёт сейчас ни её, ни Александру...

— Значит, всё-таки поиграем? — раздался отвратительный скрежещущий голос. Машка осмелилась открыть глаза (ожидая, впрочем, что увидит перед собой свою смерть), зыркнула туда-сюда, глянула в щель между досками и с облегчением поняла, что тень направилась вниз, в подвал, прихватив с собой и шлёпанец. Дождавшись, пока та спустится пониже, девчонка выскочила из своего укрытия, захлопнула люк и навалила на него все доски в надежде на то, что это хоть ненадолго, но задержит неведомую жуть, пока они... Что им делать дальше, Маша пока не знала, поэтому и не особо задумывалась над этим. Там посмотрим по ходу событий...

— Шурка, ты здесь? — она влетела в спальную и заметалась, заглядывая под кровати, в сундук... Её подружка кое-как выползла из-за шкафа и остановилась посреди комнаты, мелко дрожа всем телом.

— Кончай зубами щёлкать, лучше помоги мне!

Та вмиг ожила, захлопнула дверь, заперев её на засов, и подруги привалили к ней шкаф, невесть как сдвинув его с места.

— Что дальше? — спросила она, утирая пот со лба трясущейся от усталости и страха рукой. Маша подскочила к окну, остервенело задёргала шпингалет, распахнула створки настежь.

— Опять бежать? — со стоном поинтересовалась Саша. — А какой смысл? Всё равно мы опять...

— Лучше бежать снова и снова, чем покорно сидеть и ждать, пока с нас спустят шкуры... Шевелись, ты!!!

Подруги перелезли через подоконник, спрыгнули на землю и в тот же миг услышали грохот разлетающихся досок — тень выбралась наружу и явно жаждала пообщаться с ними поближе! Вмиг вернулись силы и куда только подевались усталость и сковывающий страх! Девчонки бодро помчались вперёд, но вскоре... ноги у них стали заплетаться и сами поворачивать назад — туда, где их ждала чёрная тень... И в тот миг, когда казалось, что всё, конец всему и всё уже кончено, вспыхнул слепящий свет и знакомый голос насмешливо произнёс:

— А весело тут у вас, оказывается! Олимпийские игры, не иначе? Я не помешаю?

— Домка, До-о-омушка-а-а!!! — заревела Маша, спотыкаясь и падая на землю. — Ты пришёл, мой миленький, мой хорошенький! Радость-то какая!!!

— Дело, очевидно, совсем дрянь, если ты так восторгаешься! — хмыкнул домовой, выскакивая из машины и забрасывая девчонок, точно кутят, на заднее сиденье. — Ничего, всё будет хорошо!

Он прыгнул за руль и рванул с места так, что колёса свистнули по слою опавших листьев, а немногочисленные камушки полетели во все стороны, точно пули, срезая с деревьев кусочки коры и веточки. Сначала всё было хорошо и Маша даже наивно порадовалась, что они всё-таки ушли от смерти, хотя жутко сводило ноги, но потом... стало не хватать воздуха, сердце забилось так, словно хотело выскочить из груди, всё тело скрутило судорогой...

— Вот дьявол! — отчаянно закричал Домка, резко выворачивая руль. — Держитесь!

Машина развернулась и помчалась назад. С каждым метром, что приближал их к проклятому дому, подружкам становилось всё лучше, сердце успокаивалось, тело расслабилось и, когда машина затормозила у крыльца, они окончательно пришли в себя. Домка выскочил и, настороженно озираясь по сторонам, помог нам вылезти.

— Вам, девчата, лучше бы пока спря... — он не договорил. На пороге возникла чёрная тень и домовой с воплем отлетел в сторону, с треском врезавшись в ствол дерева, что росло неподалёку.

— Я вас нашёл! — проскрежетала тварь и, скользнув в сторону девчонок, замерла, словно не зная, кем бы из них заняться в первую очередь. Те даже не кричали... Что толку? Если даже домовой не устоял перед этой тенью, то что смогут сделать они — простые смертные? Тень, пакостно хихикая, описывала вокруг своих жертв круги, которые становились всё уже и уже, вот она протянула к Маше когтистую лапу... и вдруг всё вокруг озарилось ярким светом!

И девчонки, и тень, забыв обо всём, обернулись и просто остолбенели: дом окутался плотной стеной огня, брёвна, иссушенные временем, полыхали как хорошие спички, потрескивая и время от времени выпуская снопы искр.

— Нет!!! — завизжала тварь, отбрасывая несостоявшихся жертв в сторону и кидаясь к дому. — Как же так?!! Кто это сделал?!!!

— Чем недоволен? — с насмешкой спросил Домка, выходя откуда-то сбоку. — Ну подумаешь, старый дом горит... И что тут такого?

— В нём моя жизнь предатель! — взревела тень. — Убью!!

Она бросилась на домового, но тот оказался проворнее и отскочил в сторону. Тогда тварь развернулась к замершим девчонкам с явным намерением утащить с собой хоть кого-нибудь и непременно утащила бы... но тут с треском лопнули доски и балки перекрытий и крыша со стоном и скрежетом обвалилась внутрь дома. Тень рванулась к подружкам... и медленно растаяла в воздухе.

— Ты зачем дом-то поджёг, убогий? — устало спросила Маша. — Как догадался?

— Сам не знаю... Просто позлить эту тварь захотелось... а оно вон как вышло! — вздохнул Домка, постоял немного, глядя на лениво горящие руины того, что некогда было избушкой, потом чуть ли не пинками загнал подруг в машину, сам сел за руль и они поехали домой.

* * *

Родители Саши решили, что во всём виновата керосиновая лампа — из-за неё, дескать, и сгорел дом. Впрочем, они не очень-то и расстроились этому: были уже счастливы оттого, что никто не погиб в огне. Через какое-то время Александра уехала в Москву, они несколько раз перезванивались, а потом всё как-то затихло.

...Как-то уже под утро Маша проснулась в холодном поту, увидев во сне перед собой голодные глаза и услышав смех:

— Поиграем в прятки?

Медлить после такого "приятного" сна она не стала и тут же, наскоро позавтракав, направилась к Олегу Ивановичу в надежде на то, что он, как всегда, всё и вся разъяснит.

— Домка мне всё рассказал ещё тогда, после вашего "триумфального" возвращения! — сказал экстрасенс. — Знаешь, я покопался в старых книгах и записках вампиров-путешественников и узнал кое-что интересное.

— Что именно?

— Несколько столетий назад, недалеко от того места, где сейчас находится та деревня, росли деревья, которые были объектом поклонения какой-то секты. Они верили, что деревья служили обиталищем для их духа-покровителя и приносили ему жертвы — оставляли в кольце священных деревьев связанных людей, а наутро... Можно догадаться, что оставалось от этих несчастных, когда их поутру находили.

Маша поёжилась, вспомнив освежёванного зверька и те записки и статьи в газетах, что мы нашли в подвале.

— Прадед Пелагеи Трифоновны срубил эти деревья и поставил себе из них избу, но жить там сам по непонятным для нас причинам не стал, а принялся сдавать её внаём. Естественно, жильцы гибли один за другим...

— Знаю, читала... Но почему же он сам мог спокойно входить и выходить из этой избы, а все остальные... Или они могли выйти только вместе с хозяином? И, выходит, Пелагея Трифоновна прекрасно знала обо всей этой чертовщине?

— Наверняка, — пожал плечами Олег. — Иначе зачем бы она завещала этот дом внучке, которую, как ты говоришь, она терпеть не могла? А насчёт остального... что ж, дом сгорел и теперь, боюсь, мы ничего уже не узнаем.

— Почему же эта тень не могла сломать дверь спальной?

— Не знаю. Может, она была из какой-нибудь церкви? А что? В те времена что только не делали — ломали церкви, разрушали монастыри... Вот прадед Пелагеи и притащил выломанную дверь и поставил. Ладно, Мари, иди-ка ты домой, мне спать пора... Дай хотя бы днём отдохнуть от вас! — и с этими словами Олег Иванович выпроводил её из дома.

* * *

Горелые, почерневшие брёвна шевельнулись, и угольная чернота стала светлеть, словно деревянные стены излечивали сами себя... Вот что-то хрустнуло и за пустотой рамы мелькнуло чёрное, чернее самой ночи нечто...