Мёртвый лес (джен)

Хрясь!

Топор для рубки мяса со звучным хряпом почти по самый обух вошёл в уродливую башку мерзкого монстра и тот, естественно, тут же испустил дух — не каждая тварь (даже потусторонняя) способна противиться "Эх, размахнись, кулак! Эх, раззудись, плечо!" домового... Да ещё когда в этой рученьке топор...

— Ну, вроде всё... — устало взмахнул рукой Домка и плюхнулся на удачно поваленный ствол (точно рядом!) сосенки. Впрочем, стволов этих рядом было повалено видимо-невидимо: домовой на мелочёвку обычно не разменивался. — Кокнули мы эту зверюгу... Иди сюда, Шурик, не боись — авось не тяпнет!

— Ты уверен? — тот подошёл вплотную, опасливо косясь на развороченную морду чудовища. — А вот мне что-то подсказывает, что вот так вот легко всё закончиться просто не может!

— Нострадамус, блин... — фыркнула Женька и тут же, охнув, потёрла ушибленный в драке бок. — Тот тоже своей жене и сыну долгую жизнь напророчил...

— И что? — тут же заинтересовался Домка, обожавший всякие истории. — Они жили долго и счастливо?

— Ага, как же... Этот дебил настолько был уверен в своих конгениальных предсказаниях, что с лёгкостью отправил своих жену и сына в чумной город... Итог, думаю, ясен? Ё-моё, что это?!

— Ясен перец, это кровушка загубленного нами монструоза, — сказала Маша, делая шаг назад, как можно дальше от всё расплывающейся и расплывающейся чёрной лужи, такой чёрной, что в ней не отражалась даже яркая луна. — И будь поосторожнее, вдруг она заразная?

Евгения, больше всего на свете боявшаяся подцепить какую-нибудь бяку из потустороннего мира, резво вспрыгнула на ствол дерева и уже с него продолжила свою речь:

— С тех пор я всяким предсказателям и предсказаниям не верю, ясно? Ну что, по домам?

— Позже, — сказал домовой, старательно вытирая лезвие топора о шкуру убитого монстра. — Ты что, забыла?

Евгения нахмурила гладкий лобик, старательно изображая муки усиленной работы мысли, но как ни старалась, так и не смогла ничего вспомнить.

— Ладно, напомни! — наконец сдалась она. — Сделай милость, просвети тёмную и неразумную... И не лыбься, а то пойдёшь домой с фонарём — сам себе дорогу озаришь!

— А Машука...

— А ей я скажу, что это тебя так убиённый тобой монстр погладил. И кому тогда влетит? И вообще, запомни на будущее: топор в руках — это ещё не повод хамить окружающим!

Домовой порозовел, фыркнул и, вскинув топор на плечо, исчез в чаще, предоставив нам самим как угодно выбираться из темноты, полной сухих веток, отчаянно кусающихся комаров и прочей пакости...

— Надо же, как свою ведьмочку боится... — фыркнул Шурик, наблюдая сие отступление, больше всего походившее на паническое бегство. — И чего это?

— Вспомни Фотографа! — сказала Маша, отводя от лица ветку сосны (или ели), которая упорно пыталась пройтись по нему иголками. — Именно с тех самых пор Машука ни на шаг не отпускает своего любимого и единственного.

— Это тебе помнить надо, а не мне! — пожал плечами Шурик. — Из-за кого Домка стал тогда портретом в рамочке?

Именно в это момент ехидину постигла кара небесная в виде глубокой лужицы, полной неароматичной воды и неэстетичных лягушек.

— Мне кто-нибудь напомнит, о чём всё-таки говорил Домка? — подбоченилась Женька, о которой за это время и Маша, и Шурик успели позабыть.

— Олег нас всех к себе в гости звал, в одиннадцать ноль-ноль! — буркнул парень, вылезая из лужи и пытаясь вытащить из штанины лягушонка. — У него какой-то там праздник, связанный с какими-то там воспоминаниями... А что?

— Всего-то? Тогда передай ему, что я занята по горло... А может, у меня свидание? С любовью всей моей жизни? И вообще, у него там какие-то воспоминания... а мы-то в чём провинились?!

— Тогда он тебя мехом внутрь вывернет и, поверь, я не собираюсь присутствовать при этом неприятном, мягко говоря, зрелище...— буднично сказала Маша, отмахиваясь от особо наглого комара. — Тебе это надо?

— Ни в коем случае! — затосковала Евгения, отлично знавшая характер их дорогого экстрасенса... а что, тот так и сделает! — Ну-у, скажи, что я заболела... Серьёзно заболела. Тяжело! При смерти лежу!

— Милая моя, Олега в твоей "тяжкой" болезни убедит лишь полномасштабное вскрытие с разбрасыванием внутренних органов и разбрызгиванием крови. Жить надоело? Тогда вперёд — флаг в руки и электричка тебе навстречу!

Женька посопела, обдумывая сказанное. Конечно, Олег Иванович не стал бы ни разбрасывать внутренности, ни выворачивать мехом внутрь, но... Он был хоть и добрым, но злопамятным и кто знает: вдруг когда-нибудь придётся попросить денежек "до зарплаты"? Кто тогда может ручаться — получит она желанные мани-мани или бо-ольшую фигу под нос?

— Ладно уж... Приду... Коктейльное платье надевать?

— Хоть ночнушку! — фыркнул Шурик и стукнулся коленом о корягу. — А-а-а, да когда же мы выйдем?! О, наконец-то!

Лес кончился как-то неожиданно и друзья очутились на окраине нашего городка, у дороги, по которой сновали туда-сюда автомобили и грузовики. Женька яростно махала рукой, безуспешно пытаясь тормознуть хоть какую-нибудь тачку, но видимо, внешний вид компанийки нисколько не располагал к чему-либо, что... Короче, ни одна машина рядом с ними не остановилась. Пунцовая от ярости (аж в темноте светилась!) Евгения заплевалась во все стороны, перемежая прицельные плевки поэтично элегантным матом, "добрыми и благожелательными "пожеланиями "доброго пути" всем проезжающим и непоэтичными обещаниями натянуть глаз на попу и прочее-прочее-прочее... Прочие вмешиваться даже не пробовали — пусть выдыхается, потихоньку брели себе и брели, слушая "арию" за своими спинами.

— Эй, такой красивый дэвушка и так нэкрасиво выражается! — внезапно раздалось позади, отчего Женька поперхнулась очередным "пожеланием" и оглянулась. Позади них стояла ослепительно-белая даже в темноте машина, из бокового окошка которой почти по пояс высунулся пожилой армянин (или грузин).

— Подвезти, что ли? — улыбаясь, спросил он. — Откуда такие нарядные?

— Из лесу, вестимо! — мрачно сказала Евгения, стряхивая с плеча сухой листок. — За грибами ходили...

— Хорошее дэло! — покивал седой головой грузин (или армянин). — Пожарить их с картошкой и луком... Ах, какая еда! Вам куда, в центр?

* * *

Чёрная лужа становилась всё больше и больше, противореча всем законам природы, ибо ни в одном существе не может быть такого количества крови. Сам же труп становился всё меньше, словно таял и растворялся в матовой черноте... Когда от чудовища не осталось и следа, жидкость забурлила, тонкими струйками устремляясь к росшим вокруг деревьям, вонзаясь в морщинистую и гладкую кору и... пропала. Луна скрылась за набежавшей серой пеленой из туч, а когда появилась вновь, то на земле не было уже ничего — ни единой капли...

Прошло десять дней, во время которых не произошло абсолютно ничего — лес так же шумел зелёной листвой вод дуновением ветерка, птицы так же прыгали по веткам, наслаждаясь последними тёплыми лучами осеннего солнца, мелкие зверьки всё так же сновали у корней деревьев, собирая всё съестное, что только попадалось в лапы... В общем, в природе царила полнейшая идиллия, прерываемая лишь редким появлением неутомимого племени грибников и последних, непонятно на что надеющихся ягодников.

Так было и в этот день...

* * *

Серёга осторожно срезал на редкость крупный гриб и, не слишком-то доверяя большому размеру, надломил шляпку, которая оказалась напрочь источенной червями и чуть ли не рассыпалась в руках.

— Тьфу ты! — сплюнул с досадой мужик, лихорадочно размышляя, как же ему теперь быть и чем объяснить разлюбезной жёнушке своё столь долгое отсутствие дома. С грибами теперь не прокатит — это было ясно как божий день (хотя бы потому, что в корзинке одиноко перекатывалась пустая чекушка, подпрыгивала половинка огурца, да сиротливо притулился один-единственный грибок, который явно просился "на волю, в пампасы"...). Можно было бы, конечно, купить грибов в магазине, но в единственном "супермаркете" где они продавались, работала подруга его дражайшей половины и... Ну, короче, вы сами понимаете, что после таких грибков мужичку светили бы только травмпункт и реанимация, ибо рука у Зины была на редкость тя-ажёлая!

Впереди что-то шевельнулось. Серёга пристально, насколько позволяли "залитые водярой бесстыжие зенки" (как говаривала не раз гневная супруга, стоя перед непутёвым муженьком с орудием пролетариата — скалкой в руке и метко нацеливаясь тому в лобешник), но так и не смог ничего разглядеть в подступающих сумерках... Поразмыслив и решив, что хуже уже точно не будет, он подхватил корзину, предварительно выкинув из неё пустую бутылку и пошёл дальше, всё больше и больше углубляясь в лес.

...Удача улыбнулась ему почти сразу — прямо впереди, у корней здоровенного дерева с тёмно-серой морщинистой корой притулилась целая семейка грибов непонятного роду-племени. Съедобные они или нет — Серёгу это не волновало ни в малейшей степени: сам он грибов не ел и поэтому совсем не разбирался в том, ядовитые они или вполне пригодные к поеданию. Из всех опасных грибов он различал (по внешнему виду) лишь мухомор и бледную поганку (последнюю, кстати, с большим трудом...), остальные же смело могли становиться в почётный строй вкусных-варёных-жареных.

Мужичок достал из кармана складной ножик, одной рукой ухватился за тугую шляпку и тут же почувствовал, как его ладонь... укусили! Вскрикнув, он выронил ножик и, не веря своим глазам, поднёс раненую ладонь к лицу, рассматривая на коже отпечатки мелких, но острых зубов, которые постепенно заполнялись кровью.

Никаких зверьков поблизости не было — это Серёга знал точно и поэтому того, кто его так тяпнул, здесь не... Внезапно шляпка гриба шевельнулась, повернулась, точно принюхиваясь, и в самом её центре открылся круглый рот, полный игольчато-острых зубов.

— Ё-моё! — вырвалось у мужика и он шарахнулся назад, опрокидывая корзинку и изо всей силы пиная зубастый грибочек тяжёлым сапогом так, что только шляпка разлетелась во все стороны.

Раздался дикий визг! Остальные грибы, росшие вокруг уничтоженного уродца, зашевелились, вытягивая ножки и скрежеща зубами, пытались дотянуться до Серёги, но тот сидел слишком далеко. Один гриб от усердия даже отломился от грибницы и на последнем издыхании прополз пару сантиметров до человека аки партизан на задании, пока не откинул шляпку...

— Хрен вам! — торжествующе выкрикнул мужик, выкидывая вперёд неукушенную руку дулей в сторону бешеных грибов. — Сорвал бы, так кто вас, дебильных, жрать-то будет? Тёщу разве угостить?

Внезапно грибы закрыли зубастые пасти и замерли, словно в ожидании чего-то. Вот только чего?

Древесный ствол за спиной Серёги дрогнул, изогнулся, что-то загудело как ветер в печной трубе и, когда оцепеневший от ужаса мужик осмелился поднять голову и посмотреть вверх, то успел увидеть лишь, как на него падает сверху шелестящая чёрная масса...

* * *

Пропал человек...

Когда-то, ещё во времена СССР, это было событием для окружающих! Ещё бы... Тогда нас не загружали прямо с утра и по уши чернухой с экранов телевизоров. Тогда были в почёте профессии учителей, врачей, воспитателей... Да что уж говорить, даже доярка-колхозница могла получить орден! Сейчас же это скорее прерогатива актёров и певцов — "славных тружеников" нашей огромной Родины. Тогда "Доброе утро" на ОРТ было "Добрым утром", а не пособием для боящихся выйти на улицу шизофреников.

В общем, пропал без следа мужик — самый обычный дядька, любящий выпить и подрыхнуть, изредка гонявший жену (хотя она гоняла его ещё больше). Ну, пропал и фиг с ним... Мало ли людей пропадают, а потом находятся? Тем более "горюющая" супруга вовсе не горевала, а была даже довольна тем, что её "дурак, лодырь и пьянь зашибленная" не является домой вот уже три дня. Ну, через три дня она, конечно, сходила в полицию, заявила о пропаже дражайшего супруга, там заявление приняли, пообещали сделать всё от них возможное... И на этом можно было бы поставить точку, но тут произошло нечто странное и ужасное.

* * *

— Я туда не пойду! — упрямо сказала Алёнка, топая ногой словно козлёнок. — Там темно, там могут быть змеи и... помнишь, что нам мама сказала? Далеко в лес не ходить, заблудиться можем...

— Да ты только посмотри, какие там грибы! — уговаривал сестрёнку Артёмка. — Сразу все корзинки наполним! А мама... Мама знаешь, как обрадуется, если мы ей много-много грибов принесём? Она нам тогда пирожков напечёт и шоколадки купит!

Слова о том, что мама купит им шоколадки, решили всё. Сладкоежка Алёнка, уже не сомневаясь и не опасаясь, первой ступила под густую сень деревьев и торопливо направилась к самому большому дереву, под которым виднелось целое гнездо чистых, крепких и на редкость крупных грибов.

Артём немного задержался, углядев под кустами целую россыпь земляники — алой, точно капли крови... Сорвал самую крупную ягоду, сунул её в рот... и тут же выплюнул, ощутив на языке вместо привычной сладости солоноватый металлический привкус. Он был очень знакомым, но где он его ощущал и когда — Артём додумать не успел, так как услышал визг сестрёнки и тут же увидел её саму — со всех ног бегущую к нему, без корзинки, отчаянно размахивающую одной рукой... Другую ручонку она крепко прижимала к груди, испачканной в чём-то красном. Мальчишка подумал было, что она упала на ягоды земляники и перепачкалась в их соке, но тут сестрёнка подбежала поближе, и он с ужасом понял, что это вовсе не безобидный сок — пятно становилось всё больше и больше, окрашивая голубую ткань платья в розмариновый цвет...

— Ленка, что с тобой?! — закричал Артёмка, лихорадочно думая о том, что же теперь делать и что он скажет маме, которая ему строго приказала во все глаза следить за сестрёнкой, чтобы она не дай Бог не поранилась. — Упала? Порезалась?

— Они меня укусили! — ревела Алёнка, уткнувшись ему в грудь, отчего майка мальчишки мгновенно промокла. — Вот!

Девчушка сунула ему под нос точно ободранную тёркой ладошку, в чашечке которой собиралась густая кровь и капала оттуда на землю.

— Ленка, кто это сделал? Змея? — растерянно спросил Артёмка, хотя прекрасно понимал, что никакая змея не смогла бы сотворить такое. — Ну, кто тебя укусил?!

— Грибы! Это всё те противные грибы! Я только до них дотронулась, а они открыли рты и укусили меня! — плакала сестрёнка, пока её брат доставал носовой, ни разу ещё не использованный платок и торопливо перевязывал раненую ладошку. — Не буду больше собирать их, раз они такие противные!

— Корзинку зачем бросила?

— Я ис... испугалась! — шмыгнула носиком уже слегка успокоившаяся Алёнка. — Мама заругается, да?

Артём вздохнул, посмотрел туда, где валялась корзинка, затем, решившись, сделал несколько шагов в её сторону...

— Не ходи туда! Там страшно... Тебя грибы съедят!

— Подавятся, я большой, — буркнул мальчишка, отстраняя Алёнку в сторону. — Стой здесь и никуда не уходи, поняла?

Девчушка яростно закивала головой:

— Ага, не уйду, только... Можно я в тенёк, вон туда, встану?

Её тоненький пальчик указал на раскидистое дерево, росшее неподалёку.

— Иди, только никуда от него не отходи, что бы ни случилось. Я пошёл...

Мальчишка секунду помялся на месте, потом рванул вперёд и, очутившись возле корзинки, на минуту задержался, оглядываясь. Вокруг всё было спокойно: мирно покачивались кусты от лёгкого ветерка, пестрели лесные цветы, грибы стайкой сгрудились у корней старого дерева... Грибы как грибы. Пожав плечами, Артём наклонился к ним, протянул руку за самым крупным, но тут раздалось угрожающее шипение, и середина шляпки гриба превратилась в круглый рот, полный острых зубов! Артём вскрикнул, пятясь, чуть не упал и, напрочь позабыв о корзинке, помчался назад к дереву, где его ждала сестрёнка.

Алёнки не было.

Не веря своим глазам (ведь он велел ей ни в коем случае никуда не уходить!), Артём обежал все близрастущие кусты, заглядывая под каждый из них... Алёнки ни под одним из них не было. Мальчишка бросился к дереву, под которым она должна была его ждать, обежал его один раз, другой... На третьем круге его кроссовок зацепился за что-то, торчавшее из земли. Артёмка глянул вниз и замер в ужасе, увидев торчавшую среди густой травы маленькую ногу в до боли знакомой сандалии, которая, подёргиваясь, медленно уходила под землю... Пока он, застыв, смотрел, нога полностью исчезла и через пару секунд на том самом месте мирно зашелестела трава. Опомнившись, мальчишка закричал и, упав на колени, принялся разрывать почву там, где пропала его сестрёнка. Он копал, копал, копал... Наконец в сплетении корней трав и дерева мелькнула маленькая нога, вся оплетённая белесым корнем. Артём, разрывая мелкие корешки, ухватился за ногу сестрёнки, что есть силы потянул на себя и вытащил... одну ногу. Пока он сидел на траве, пытаясь прийти в себя, над его головой что-то загудело и Артёмка, глянув вверх, увидел, что на него падает что-то тёмное, шелестящее и жутко, жутко огромное...

То, что не удалось подвыпившему мужику, получилось у маленького худенького пацанёнка. Клубком прокатившись по траве, он выскочил на открытое место и, кое-как поднявшись, поплёлся домой, по-прежнему крепко прижимая к себе ногу — то, что осталось от его сестрёнки...

Артёмка был уже на полпути к дому. Он шёл, не обращая внимания на испуганные крики и полные ужаса лица людей, попадающихся ему навстречу, шёл и шёл, вспоминая тот мерзкий металлический вкус земляники... Теперь он был ему хорошо знаком, этот вкус крови.

* * *

— Это ужас какой-то! — лепетал бледный Шурик, поддерживая Женьку, ноги которой то и дело подкашивались и лицо было изумительного по чистоте зелёно-голубого оттенка. — Он шёл по улице и нёс её!

— Кого её? — непонимающе спросил Олег, откладывая в сторону газету. — Кто шёл? Кого нёс?

— Ногу!!! — истерически взвизгнул парень так, что экстрасенс сморщился от внезапной головной боли. — Мальчик нёс оторванную ногу сестрёнки, и всё время твердил про кусачие грибы и кусты, которые утащили его сестру!

— Олег... — слабым голосом произнесла Женька и кое-как отлепилась от своего провожатого. — Я... Мне бы в ванную... Можно?

— Проводить? — предложил Олег Иванович. Рыжуля отрицательно покачала головой и, едва переставляя ноги, потащилась через зал.

— Чего это с ней? Неужели вид оторванной ноги так подействовал? Вроде бы должна уже привыкнуть...

— А может, она того... — осенило вдруг Шурика и он, округлив рот и глаза, уставился на Олега. — Ну, сами понимаете...

Тот, пожав плечами, взялся было за газету... и тут до него дошло!

— Беременна?! — не хуже Шурика возопил он. — Но когда? И кто?!!!

— Может, Домка? — предположил парень. — А что? Он же тот ещё котяра и от своей Машуки не прочь налево сходить...

— У домовых не может быть детей от людей! — категорически заявил экстрасенс. — Это противоестественно!

— Это они так говорят, чтобы потом алиментов не платить!

— Я тебе сейчас отрежу то, чем ты вместо головы думаешь! — раздался разъярённый голос Евгении. — Стоило мне травануться сосиской в тесте и на тебе — беременной обзывают!

— А я думал...

— Поменьше думай — тебе это вредно, могут извилины на мозге появиться! Олег, это недоразумение поставило вас в известность о том, что мы сегодня видели?

— Уже оповещён. Что ты об этом думаешь? Может, опять Дзюбокко?

— Вряд ли. Тот поганец нападал только ночью, днём у него листики дрожали. Не-ет, тут что-то другое...

— Может, некромант-любитель какой опять объявился? — предположил Шурик. — А что? Я вот тут где-то недавно прочитал, как один идиот, откопав невесть откуда книгу по вызову мёртвых, решил проверить, каково оно — жмуриков поднимать... Правда, оказался немного умнее, чем тот любитель, что на нашем кладбище экспериментировал — пошёл на местный мясокомбинат и прочёл заклинание там...

— И что, получилось?

— Да ещё как! Когда туши полезли из морозильных камер, то сотрудники этого самого мясокомбината сильно удивились, а некоторые на них с топорами полезли... Не додумались, что тем теперь эти самые топоры — до фени, а вот обидеться... коровки очень обиделись! Ну, их понять можно — кушали себе сено, гуляли по лугу, никому ничего плохого не делали, а их на бойню, потом на крюк и в морозильник. Ну, вот и отомстили по полной!

— Слушайте, а помните, неделю или больше назад какой-то мужик пропал? — вспомнил вдруг Олег. — Пошёл в лесок, грибочков пособирать... Может, эти грибочки его сами и снямкали?

— Почему обязательно в лес? — с досадой спросила Евгения, заслушавшаяся было Шурика. — Очень может быть, что он где-то забухал в одиночестве, булькнулся в реку — и адью!

— В лесу... Но ведь и мальчишка тоже был в лесу... Совпадение?

— Да не был тот мужик ни в каком лесу! — завопила Женька, смутно начиная догадываться, что их запросто могут заставить в этот самый лес отправиться — рассматривать все варианты. — Что вы, в конце концов, привязались к этому лесу?!!

— А мальчик? А его сестра?

— Мальчик... Может, его сестрёнка нарвалась на какого-нибудь маньяка, а у мальчишки при виде этого зрелища крыша поехала!

— Всё может быть... Возможно, ты и права. Знаешь что, расскажи обо всём Машке... и Дмитрию. Пусть будут поосторожнее.

* * *

Прошло несколько дней. Артёмку увезли в город, в психиатрическую лечебницу — у мальчугана помутился рассудок, и полиция ничего не смогла из него выдавить больше, чем он мог сказать. Да и плёл-то он про кусачие грибы, траву и кусты, которые своими корнями утащили его сестрёнку под землю и разорвали на куски, про дерево, которое пыталось убить его самого... В общем, полная чушь. Конечно, полицейские пытались найти то место, где погибла девочка, но слова её брата, когда он описывал полянку, были такими туманными, такими запутанными, что в конце концов они бросили это занятие и списали всё на маньяка-гастролёра, который и убил Алёнку.

Хоть многие и не верили в то, что у них появился маньяк, в лесок стали ходить реже, да и то обхаживали его с краю, вглубь шастать не решались... Так сказать, бережёного Бог бережёт!

Однако всегда находятся смельчаки (или дураки), которым и море по колено и горы по плечу. Нашлась-таки парочка непуганых идиотов, которым приспичило осенних грибков с ягодками...

* * *

— Собрали всё до нас, з-заразы... — сплюнула с досадой Ирина, пинком отбрасывая в сторону кем-то забытую детскую сандалию, украшенную бабочками — всю в грязи и ржавых пятнах. — Дашка! Дашка, ты где?

Подруга молчала, что могло означать либо: "Я нашла грибы и фиг с тобой поделюсь!", либо: "Заткнись, дура. Грибы шума не любят!" Хотя при чём тут шум? Это же не охота, где дичь пугливая...

Тропинка, виляющая под её ногами то влево, то вправо как хвост рассерженной кошки, внезапно кончилась. Пропала без следа, как в мультике Диснея "Алиса в стране Чудес". Только там она была нарисованная, а здесь... Впрочем, нет... поправила она себя, тропинка-то есть, только заросла изрядно, точно по ней давно не ходили. Ирина огляделась. Вокруг было пусто и как-то по-особому тихо — так тихо, как бывает разве что на кладбище: ни шума листьев, ни пения птиц, ни жужжания насекомых... Ничего, что должно бы быть в лесу.

Девушка медленно побрела от куста к кусту, наклоняясь и пристально всматриваясь в царящий под ними полумрак, каждый раз надеясь, что вот сейчас, под этим ... нет, вон под тем... Пройдя таким образом несколько метров, углубясь в лес и даже не заметив этого, Ирина вдруг увидела под одним из кустов что-то белое, округлое, выступающее среди травы — очень похожее на огромный шампиньон, который каким-то чудом не попался на глаза ни одному одержимому любителю грибов с картошкой. Не веря своему счастью, любительница "тихой охоты" бросила корзинку, полезла под куст, протягивая руку, чтобы побыстрее откопать его и показать Дашке (авось та от зависти слюной подавится...), пальцы её дотронулись до белой макушки гриба... и ощутили холодную гладкую поверхность, больше похожую на кость, чем на мягкий упругий гриб.

Уже понимая, что лучше бы ей поскорее уйти отсюда и ничего больше не трогать (мало ли что?), Ирина тем не менее с каким-то тупым любопытством принялась откапывать это белое, ей абсолютно не нужное. Земля была мягкой, отгребать даже пальцами было легко... Ирина копнула ещё пару раз и на неё глянули забитые корнями и почвой глазницы черепа.

— Вот блин... — простонала она сквозь зубы, ползком пятясь назад. — Череп... Уж не той ли девчонки, что тогда пропала? Не дай Бог, ещё и этот маньяк окажется поблизости!

Ирина отползала всё дальше и дальше, но видно, взяла немного не туда, потому что внезапно наткнулась подошвами кроссовок на что-то большое и твёрдое. Ствол дерева. Она подозрительно оглядела его, словно то могло спрятать в себе того самого маньяка, о котором все только и говорили в течение последних дней, но ничего не обнаружила и снова посмотрела на куст, под которым белел полураскопанный череп.

Там ничего не было.

Не веря своим глазам, Ирина пристально всматривалась в сумрак, царивший под раскидистой листвой куста, но там было пусто: ни раскопанной земли, ни гладкого купола черепа... ничего! Прибежать и быстренько закопать находку не смог бы никто — всё это время она не сводила с того места глаз... да и отвлеклась лишь на пару минут. За это время добежать-то нельзя, не то что закопать и уничтожить за собой все следы! От размышлений Ирину отвлекло лёгкое прикосновение к её левому запястью. Девушка раздражённо дёрнула рукой, но ощущение никуда не пропало, лишь стало ещё явственней. Ирина глянула вниз и замерла, увидев обвившийся вокруг её левого запястья тонкий белёсый корешок.

Выругавшись сквозь зубы, девушка дёрнула руку на себя, пытаясь оборвать корень... но не тут-то было — тонкий корешок, такой хлипкий и непрочный на вид, оказался крепким точно стальной трос и тянул этот "тросик" вниз — хоть и медленно и ненавязчиво, но тянул. Едва ладонь Ирины коснулась земли, как из неё вырвалось ещё с десяток таких корешков, которые во мгновение ока оплели сначала её левую, а потом и правую руки и с силой потянули к стволу дерева, кора которого вдруг забурлила и зашевелилась. Все попытки вырваться оказались тщетными... Вот её спина коснулась ствола... и легко вошла в неё, словно это был кисель, вот и голова почти наполовину ушла в казавшуюся до этого такой твёрдой кору...

"Похоже, я буду первым в мире человеком, которого съела сосна..." — мелькнула в мозгу Ирины мысль, прежде чем её сознание провалилось во тьму.

* * *

— По грибочки пойдём? — спросил Олег Иванович, аккуратно складывая газету и небрежно бросая её на столик у дивана. — Говорят, урожай хороший...

— Вы что, граф, совсем... того? — поинтересовалась Евгения. — Какие ночью грибы? Ночью порядочные люди спят!

— По-твоему, я непорядочный? — нахмурился экстрасенс. Видя, что дело может запахнуть не просто палёным, но и горелым, Женька в панике завращала глазами и тут же нашлась:

— Так вы же и не человек, ваше сиятельство! Вам-то грибы зачем? Решили прошлое своих родственников-аристократов вспомнить?

— ?

— Ну, как же? Я читала, что раньше дворяне со свиньями грибочки эти самые искали... Что, разве не так?

— Всё не так! Дворяне сидели на лошадях, а со свиньями бегали их слуги... И искали они не шампиньоны с лисичками, а трюфели — самый деликатесный гриб во все времена!

— Готова поспорить... — пробормотала Маша. — Знаете что, Олег, не финтите! Вы и сами способны набрать в ночном лесу хоть мешок грибов — и без нашей помощи! Что, не так?

— А если эти грибы реагируют только на живого человека? — вмешался Домка, сидевший до этого чистым паинькой в углу и — ни гугу!

У Машки и Женьки отвисли челюсти.

— Как... реагируют? На живого че...

— Уж не те ли это грибочки, что напали на бедную Алёнку? — сощурившись, спросила Маша. — Чего молчите, охотники чёртовы?!

— Те самые... — нехотя ответил Олег. — Но мы ни в чём не уверены!

— Тогда при чём тут мы?

— Вы помните, как убили в лесу варлона?

— Кого?! Ах, ты про ту зверюгу?

— Про неё самую. Если вы не забыли, то та тварь просто растворилась, оставив после себя лишь лужу крови...

— И что? Это повод, чтобы скормить нас грибам-невегетарианцам?

— А что будет, если кровь тёмной твари проникнет в живое существо... хотя бы в дерево? Или в кусты? Или в траву? Или...

— В грибы, — закончила за него Женька. — Хочешь сказать, что теперь тот милый лесок опоганен нечистью и будет отныне и впредь охотиться на людей?

— Возможно, что и так. Ну что, пойдёте по грибы?

— Скорее уж по дрова...

* * *

В воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка.

Позднее (когда все уже добрались до дома) поднялась настоящая буря... но в тот момент воздух был абсолютно неподвижен.

— Духота жуткая! — простонала Евгения, с трудом переносившая жару. — Откуда? Осень же!

— Всё дело в глобальном потеплении! — с мудрым видом заявил Олег Иванович. — Оно...

— Ой, хоть вы-то мозг мне не выносите, а? Придумали сказочку и дерут с людей деньги... Вспомните хотя бы свиной и птичий грипп. Сборы в аптеках были больше, чем в кассах кинотеатров, когда шли "Сумерки. Сага. Рассвет. Часть вторая". Задолбали, на хрен...

— Тише! — прервал разошедшуюся Женьку Домка, предостерегающе поднимая руку с зажатым в ней топором. — Слышите?

Все старательно прислушались. Природа словно застыла в жутком оцепенении, но то, что вселилось в чёрные ветви росших поблизости деревьев, кажется, не имело к природе абсолютно никакого отношения... потому что иначе объяснить тот факт, что они двигались на фоне всеобщего безмолвия, было невозможно! Они судорожно дёргались и извивались как одержимые, тянули к нам скрюченные ветки, пытались вцепиться в низкие облака, свивались в клубки... как если бы их что-то невероятно чужеродное дёргало за связывающую с корнями невидимую нить.

— Мам-ма! — пролепетала Евгения, делаясь под светом луны молочно-голубой. — Как это? Они же... Они деревья, они не должны так делать!

— Кровь той твари оживила их... если это только можно назвать жизнью! — хмуро произнёс домовой, отбрасывая топор в сторону. — Боюсь, тут и бензопила не поможет...

Набежавшая на луну тучка на несколько минут скрыла силуэты оживших деревьев...

— Что будем делать? — растерянно спросил Дмитрий. — Как я понимаю, кол и святая вода тут бесполезны...

— Правильно понимаешь... — процедил сквозь зубы экстрасенс, вглядываясь в темноту. Внезапно он сделал резкое движение и мгновенно скрылся среди оживших деревьев. Послышался хруст ломаемых веток, скрежет... и Олег, пролетев в воздухе аки птичка, рухнул у ног Женьки, которая стояла чуть впереди всех.

— Как это мило! — усмехнулась та. — Слышала я, конечно, что мужики должны к нашим ногам падать... но чтоб так и в прямом смысле этого слова!

— Они не воспринимают меня... ни как добычу, ни как угрозу, — сказал Олег Иванович, поднимаясь и тщательно отряхивая джинсы. — Я сломал пару веток, конечно, но толку мало — они почти сразу приросли на место... Рубить их бесполезно.

— Да гори всё синим пламенем! — внезапно разъярилась Евгения. — Что за жизнь такая — ни сна, ни отдыха, ни развлечений нормальных, человеческих... И что нам теперь делать? Сидеть тут до самого рассвета и думать, чем бы кокнуть этот взбесившийся лесок?!

Лицо экстрасенса, до этого хмурое и озабоченное, неожиданно просияло.

— Ну, конечно же! — радостно крикнул он. — И как же я сам не догадался, ведь всё гениальное — просто! Ты умница, Женечка!

— Спасибо, конечно, но... Что я такого сказала?

— "Гори всё синим пламенем", вот что ты сказала, золотая моя! Его просто можно сжечь! У кого есть зажигалка или спички?

Дмитрий растерянно похлопал по карманам и развёл руками:

— Нет... Наверно, дома забыл...

— Женька, ты же куришь! — обратился Домка к хмурой Евгении. — Чего кривишься? Ты же как паровоз ды...

— Не береди мне душу! — буркнула та. — Бросила я, бросила!

— Не вовремя ты решила здоровье поберечь... Что же делать? Днём нельзя — могут увидеть, ждать следующей ночи тоже опасно — вдруг кто-нибудь снова сунется в этот лесок...

— Что за гадство-то, а? — крикнула Женька, от души пнула лежавшую сбоку коробочку, чтобы хоть на ней сорвать злость. Та послушно отлетела в сторону... и из неё выпали початая пачка папирос и старая ободранная зажигалка!

— Обалдеть... Есть всё-таки Бог на небе!

Домовой поднял зажигалку, отбрасывая подальше папиросы (чтобы Женька не соблазнилась!) и повертел её в пальцах.

— Почти полная! — сказал он. — Тут на ней что-то нацарапано... Сеге... нет, не так. А, Серёга!

— Так, по-моему, того мужика звали, который пропал месяц назад. — вспомнил Дмитрий. -Выходит, и он приходил сюда.

— Н-да, собрал мужик грибочков... — вздохнула Маша. — Ну, кого удостоим чести разжечь Олимпийский огонь?

Вместо ответа Домка с треском оторвал рукав своей футболки, чиркнув зажигалкой, поджёг его и, подбежав поближе к деревьям, что есть силы запустил пылающий комок в их кроны.

Пламя вспыхнуло мгновенно — деревья словно облили бензином! Домовой с криком отскочил назад, прикрывая глаза и с трудом увернувшись от огненных языков, которые с рёвом потянулись к нему.

— Осторожно! — крикнул Олег Иванович, подхватывая Машу и Женьку за шкирки и с лёгкостью отбрасывая подальше. — Домка, ты как?

— Нормально... — ответил тот, потирая слегка опалённый лоб и ощупывая обгоревший пучок волос спереди. — Злится, зараза... Ты только посмотри, как занялось!

Горело всё — и трава, и кусты, и грибы, и деревья — ничто не смогло избежать очищающего пламени — странно багрово-чёрного и тусклого, несмотря на то, что было довольно темно... И тут раздался дикий вопль! В самой гуще пламени появилось несколько человеческих фигур, которые с мольбой тянули к нам руки, точно взывая о помощи.

— Там кто-то есть! — испуганно воскликнула Маша, оборачиваясь к своим друзьям. — Да что вы стоите, идиоты?!

— Нет там никого... — устало сказал Олег, отступая подальше — жар был просто ужасающий. — Это деревья. Вернее то, что вселилось в них...

...Горящие деревья и кусты, полыхая, исходили скрежещущим криком, в котором было всё — и ярость, и боль, и ненависть ко всем, а больше всего к ним, убившим его во второй раз. Он бы, может, и попытался добраться до мелких людишек... но не было сил вырвать корни из земли и подобраться к своим врагам, иначе разорвал бы горящими ветвями и набил пылающей листвой...

Постепенно крики и визг начали стихать, и пламя постепенно прояснилось, став ярко-жёлтым и нестерпимо сияющим...

— Вот и всё! — вздохнул Домка, поднимая с земли топор. — Эта дрянь сдохла... во второй раз.

— Сдохла-то сдохла, только... Смотри, как разгорелось! — озабоченно произнёс Дмитрий. — Так ведь весь лесок сгорит, жалко... Может, пожарных вызовем? Пусть водичкой...

— Не надо! — внезапно сказала Маша. — Всё уже потухает и без воды. Глядите!

И в самом деле — пламя становилось всё ниже и слабее, словно какая-то сила утягивала его под землю, не давая натворить ещё больших бед. Ещё несколько минут — и от него остался только клубящийся удушливый дым, который медленно поднимался к круглому блюдцу луны...

— Вот теперь точно всё! — потянулась, зевнув от души, Евгения. — Эх, жалко, что картошечку не захватили... Такой костёр зря пропадает!

— Костёр?! Здесь тебе, что Артек? — возмутился Олег. — Вот смотрю я на вас и диву даюсь — до чего вы всё-таки безалаберные, на всё чихающие и... и...

— Безмозглые? — с улыбкой спросила Маша.

— И, несмотря ни на что, смелые! Ладно уж, пошли домой... авантюристки фиговые!