Старое зеркало (джен)

Оно простояло много лет на задних полках магазинчика, торгующего антиквариатом — небольшое зеркало в серебряной, почерневшей от времени витой рамке, которую никто давно не чистил… Зеркало было мутным, поцарапанным, кое-где амальгама облупилась и почернела... В общем, ценности в нём только и было, что рамка. Впрочем, и она никого не привлекала...

Постепенно магазинчик разорился, хозяева его быстренько свернули свой "бизнес" и часть вещей пошла за бесценок, а часть очутилась на свалке. Попало туда и зеркало. Так бы оно и сгинуло среди ломаной мебели, битых бутылок и пакетов с мусором, если бы однажды...

* * *

— Вы только посмотрите! — Шурик ворвался в гостиную, где, упиваясь покоем, сидели Машука, Олег Иванович и Домка и затряс перед оными небольшим круглым зеркалом в витой почерневшей рамке. — Класс, правда?

— Было бы чем восхищаться... — пробурчала ведьма, с насмешкой поглядывая на парня. — Что-то от этого твоего "класс!" пованивает как-то странно... Где ты эту дрянь откопал?

— На свалке. Понимаете, я пошёл...

— Так мы уже по мусоркам побираться начали? Дожил, бедняжка... Что ты там забыл?!

— Да Женька мои шмотки повыбрасывала, вот мне и пришлось...

— Женька?!

Шурик начал сконфуженно объяснять и через минуту всё прояснилось. Оказывается, Евгению давно бесил гардероб этого недотёпы а, если быть точнее — некоторые предельно износившиеся шмотки, которые пора бы выбросить, да только жалко было. Куча изодранных джинсов, растянутых и выцветших маек, стоптанных кроссовок, дырявых носков... Их постеснялся бы надеть и бомж, но у Шурика вкуса было меньше, чем у самого последнего оборвыша. В конце концов разъярённая журналистка пламенно поклялась во что бы то ни стало изничтожить весь этот хлам и ей это удалось! Как-то, когда хозяина не было дома, она прокралась в его квартиру, воспользовавшись ключом, который Шурик легкомысленно оставлял под ковриком, и совершила-таки своё чёрное дело. Вернувшийся хозяин обозрел почти опустевший шкаф и, сообразив, чьих это рук дело, помчался к рыжей варварке, но был жестоко осмеян и поплёлся на свалку, надеясь отыскать свой "шикарный" гардероб. Его он так и не нашёл, зато откопал старое зеркало, пришёл в щенячий восторг и тут же помчался к Олегу, чтобы похвастаться перед ним своей находкой.

— Ну, и за каким фигом ты его сюда припёр? — осведомился экстрасенс. — По-моему, на нём миллион бактерий скачут, а ты...

— Вам-то чего бояться? Я его сейчас домой отнесу, вымою, почищу... оно же небось старинное... Раритет!

— Это ты раритет, дубина! — рассердилась Машука. — Только такой дебил как ты, способен припереть с помойки какую-то пакость... и ещё радоваться при этом!

— Она права, Шурик! — сказал Олег. — Если зеркала выкидывают, то значит, что они никому не нужны. Их владелец или умер, или ещё что... И домой их таскать не надо, мало ли какому человеку они служили!..

— Ну и пусть! — буркнул "помоечный кладоискатель", заботливо заворачивая зеркало в тряпку и пряча его в сумку. — Я особым суеверием не отличаюсь, так что... До завтра!

Он вышел из гостиной, на прощание хлопнув дверью как можно громче и направился домой, старательно оберегая сумку от толчков. Дома в ванной Шурик нашёл коробку зубного порошка и, усевшись на кухне, принялся обихаживать рамку, которая вскоре приняла свой первоначальный вид и заблестела, радуя глаз и сердце своего нового хозяина. Она и впрямь оказалась на редкость красивой — гибкие веточки, резные листочки, всякие завитушки... а вот зеркало немного огорчало — мутное, облупившееся... Сколько парень над ним не бился, всё было без толку.

— О, Шурок! Привет! — внезапно донеслось из-за спины, и Шурик подпрыгнул на стуле, едва не выпустив из рук своё сокровище. — Я стучу, стучу... А у тебя дверь открыта! Что делаешь?

Он обернулся и увидел весело улыбающегося Василия — своего товарища по работе. Обычно он никогда просто так не заходил, значит, и сейчас...

— Денег нет! — прямо заявил парень. — Вчера последние в магазине оставил!

— Что это? — внезапно севшим голосом спросил Васька, во все глаза уставившись на зеркало. — Это твоё, да? Продай мне, а?

— Продать? У тебя же в кармане ни шиша, ветер гуляет! Ты ведь денег занять пришёл?

— Нет. Понимаешь, мне завтра надо кое-куда съездить, так не мог бы ты за меня отдежурить, а я бы потом... Ну, продай мне зеркало, будь человеком!

Шурик задумался. Жадность и расчёт в его душе катались клубком, точно поскользнувшиеся борцы сумо и никак не хотели сдавать своё первенство. Дружба в итоге не победила... Победил расчёт.

— Ладно уж... — вздохнул он, прикинув, что зарплата ещё ой как не скоро, у Маши снова занимать стыдно, а Олег... Если он и ссудит нужную сумму, то перед этим проест всю плешь. — Продам... Тысячи за... ну, скажем, три! Согласен?

Василий радостно закивал, вытащил кошелёк, отсчитал три тысячные купюры, схватил зеркало и был таков. Шурик немного покручинился, что не назвал цену побольше, но быстро утешился тем, что зеркало всё равно испорчено, а рамка... Что ж, всё равно — не он покупал, не ему и жалеть! На внезапно появившиеся деньги парень купил кило вермишели, курицу, пачку масла (так как в холодильнике хоть шаром покати и там даже мышь не вешалась — грызуну было стыдно кончать жизнь самоубийством в столь неприветливом месте), сытно поужинал и напрочь забыл о зеркале.

За Ваську на следующий день он честно отдежурил, и всё бы на этом закончилось, но рано утром раздался телефонный звонок.

— Алло? — зевая, спросил Шурик. В трубке молчали, сопели и говорить явно не собирались. — Я слушаю!

В ответ тишина. Он брякнул трубкой о телефон, и только было направился в спальную, как телефон запел опять. Шурик глубоко вздохнул, успокаиваясь, и снова снял трубку:

— Алло!

Опять молчание.

— Слушай, Герасим без Муму! Я сейчас брошу трубку и, если ты опять позвонишь, то я всеми правдами и неправдами узнаю твой адрес, и ты не представляешь, что я с тобой тогда сде...

— Шур, это я! — послышался слабый голос.

— Кто "я"? "Я" бывают разные!

— Васька. Ты меня не узнал?

— А как тебя узнаешь, если ты только в трубку пыхтишь? Что случилось? Перепил с радости?

— Нет. Я вот что звоню... Ты не мог бы меня ещё раз выручить? Всего пару дней... Я потом расплачусь!

— Точно пару дней? — подозрительно спросил Шурик, зная о слабости своего товарища по работе — коньячке и ликёрчиках. — Ты уж только не загуди по полной, а то кто тебя потом из запоя опять выводить будет?

— Да я, похоже, заболел... И с памятью что-то. Помню, как купил у тебя зеркало, принёс домой, отчистил его...

— Рамку? Так я её уже...

— Нет, само зеркало. Там и делов-то было: намочил тряпочку, протёр — и оно как новенькое!

— Странно... — недоверчиво протянул Шурик, вспоминая исцарапанную, мутную и облупившуюся поверхность зеркала и свои безуспешные попытки привести его в божеский вид. — И что дальше?

— Да ничего... Точнее, ничего не помню — что делал вечером, что делал ночью... Как ножом отрезало! Понял только утром, что страшно устал и что очень хочется спать... Так подменишь меня?

— Ладно уж... Но с тебя причитается!

Не дослушав благодарностей, он положил трубку и, позавтракав и переодевшись, отправился на работу.

...Вечер, как всегда, был насыщенным: Олег Иванович пространно рассуждал о каких-то дильматэ, появившихся в окрестностях нашего городка. Вреда эти самые дильматэ не творят, но встречаться с ними всё равно не стоит — запутают в трёх соснах похлеще самого дядьки лешего... Домка листал журнал "Мир автомобилей", пускал слюнки и постоянно тыкал Машуку острым локтём в бок, Маша уткнулась носом в толстый том, Дмитрий ковырялся в поломанном CD-плеере... Единственно, кого не было, так это Женьки, но и та грозила вот-вот вломиться и затопить всех кучей новостей. Вскоре хлопнула дверь, простучали быстрые шаги, и в дверях гостиной возникла, точно дивное виденье, Евгения — малость всклокоченная, курточка свисала с левого плеча... Типа художественный беспорядок — признак творческой натуры!

— Сидите? — воинственно спросила она, смерив всех негодующим взглядом. — Не знаете, что у нас происходит?!

— Просвети нас, убогих! — кротко сказал Олег. — Ибо блаженны мы духом и...

— И умом не в меру дебильны... У нас маньяк объявился!

— Да ты что?! — оживилась ведьма, отпихивая домового. — И что он конкретно делает, этот твой маньяк?

— Как что? Что и все порядочные маньяки — людей мочит! А если быть точнее — девиц лёгкого поведения. И знаете, по-моему, он один из приезжих!

— С чего это такая дискриминация? — спросила Маша. — А что, если это у кого-то из местных крыша поехала?

— Нет. Это кто-то из приезжих, ведь до этого у нас никаких маньяков не было, а убийство произошло сутки назад... Кстати, по почерку очень похоже на Джека Потрошителя — девчонку буквально выпотрошили! У меня и снимки есть, показать?

Шурик глянул на глянцевый снимок, позеленел, молча передал его Олегу и тут же удалился в ванную.

— Нежный какой! — буркнула Женька и повернулась к экстрасенсу. — А вы что думаете по этому поводу?

— Похоже! — одобрительно сказал экстрасенс, вглядываясь в фотографию. — Даже очень! У нас явно появился поклонник Джека, который мастерски копирует каждую деталь преступления...

— С чего ты взял?

— Да уж знаю, читал книги по этому делу... Он убивал только проституток, но со смертью его последней жертвы Мэри Келли всё прекратилось. Многие даже думали, что именно эта Келли и была Джеком Потрошителем, а сутенёры, у которых убивали их подопечных и которые терпели большие убытки, об этом узнали и сами замочили её.

— Я тоже читала об этом... — сказала Маша. — Кого только в этих преступлениях не обвиняли — и художника Сиккерта, и даже была версия, что под личиной Джека скрывался сам герцог Кларенский, якобы заразившийся неприличной болезнью от одной из шлюх и страстно вознамерившийся отомстить... но это не так!

— Почему? — поинтересовалась Женька.

— Говорят, что герцог был лицом нетрадиционной сексуальной ориентации и потому сама посуди — зачем ему убивать баб и тем более спать с ними?

— В этом ты права... — вынуждена была согласиться Евгения. — Но о чём же мне тогда писать? О неизвестном дебиле — поклоннике маньяка девятнадцатого века?

— В нашем городке маньяков нет! — вмешался Шурик.

— Ага, нет... зато есть вампиры, оборотни, привидения и тому подобная фигня. И, к тому же, где обитает нечисть потусторонняя, то там непременно появится и нечисть человеческая. Давно заметила, что чем выше развито технически общество, то тем больше в нём средневековых пережитков, таких, как ворожеи, колдуны, гадалки и тому подобные шарлатаны...

— Ты, к сожалению, права! — вздохнул экстрасенс. — Но я лично считаю, что...

— А что нам теперь делать? — поинтересовался Шурик. — Дрожать из-за этого урода и не выходить ночами на улицу?

— Чего? — засмеялась ведьма. — Тебе-то чего опасаться? Или ты уже по ночам подрабатывать начал?

Побагровевший Шурик начал было оправдываться, возмущаться но, видя вокруг хохочущие физиономии, плюнул и побыстрее убрался из этого, как он выразился, бедлама.

На улице не было видно ни зги. Парень поёжился, поплотнее запахнул жиденькую куртёнку и заспешил домой, стараясь держаться поближе к освещённым витринам и редким фонарям.

— Куда спешишь? — послышался хрипловатый голос и из-за магазина вышла аляповато одетая девица — кожаная мини-юбка, чулки в сеточку, высокие сапоги, меховая курточка, по плечам небрежно разбросаны пряди чёрных волос. Яркие алые губы призывно улыбались. — Развлечёмся? Недорого возьму...

— Я этим не интересуюсь! — буркнул Шурик.

— Невезуха, блин... — тяжело вздохнула проститутка. — Что за день? Закурить хотя бы найдётся?

— А ты чего одна бродишь? — спросил парень, доставая пачку сигарет и зажигалку. — Не слышала разве, что маньяк объявился — вашу сестру только так режет?

— Брехня всё! — отрезала девица и, затянувшись, закашлялась. — Бросать пора, а то астму заработаю... Так точно не хочешь?

— Чего? — не понял сначала Шурик, но потом до него дошло, и он побагровел как рак. — Нет, не хочу!

— Ну и житуха! Как ни встретишь симпатичного парня, так он или импотентом оказывается... или гомиком! Как в песне поётся: "Гомики бывают разные — чёрные, белые, красные…"! А ты у нас какого цвета, пассажир без билета?

Шурик что-то пробормотал и, позабыв про сигареты и зажигалку, рванул прочь. Правда, уже через несколько десятков шагов вспомнил и закручинился: зажигалка была подарком Олега ко дню рождения — дорогая, навороченная. Хочешь не хочешь, а придётся возвращаться...

Возле магазина никого не было.

— Эй, ты тут? Я у тебя случайно зажигалку оставил... Отдай!

Из темноты вылетел какой-то металлический предмет и, ударившись о грудь парня, упал к его ногам. Это была зажигалка, только вымазанная в ярко-красной губной помаде.

— Вот блин! А поаккуратнее нельзя было? Могла бы и вытере...

Слова замерли у него на губах, когда он понял, что красное — это вовсе не помада, а... кровь. Трясущимися руками Шурик нажал на кнопку на зажигалке и тонкий яркий лучик, прорезав темноту, уткнулся в распростёртое изувеченное тело той самой проститутки, с которой он всего пару минут назад беседовал и угощал сигаретой.

"Кто же тогда мне бросил мою зажигалку?" — пронеслось у парня в голове, он поднял зажигалку повыше и осветил лицо мужчины сорока пяти лет, с викторианскими бакенбардами и в старомодном костюме...

— М-мама! — пискнул бедолага и в ужасе бросился бежать прочь.

Никто за ним не гнался...

* * *

— Что-то Шурика который день нет! — сказала Евгения, сидя на кухне и потягивая компот. — Уж не кокнул ли его маньяк? Ведь он, когда надевает свои идиотские шмотки, сзади на девку становится похож. Да и спереди, в принципе, тоже...

— Дуется! — отозвалась Маша. — Ты мне лучше скажи, зачем у него всё барахло повыбрасывала? Он ко мне приходил тогда и ныл, ныл...

— Да у него этого барахла — выбрасывать не перевыбрасывать! Все шкафы лохмотьями забиты! Их только на тряпки для полов пускать... и то жалко. Полы, разумеется, а не тряпки. Стыд-то какой этой ветошью линолеум мыть! И, к тому же, он сильно и не переживал... Представляешь, пошёл на свалку, чтобы разыскать свою рвань, и откопал какое-то зеркало. Олег сказал, что похоже на старинное, девятнадцатого века, в серебряной оправе.

— Везёт дуракам... Интересно, оно красивое?

— Кто?

— Да зеркало! Может, пойдём, проведаем его... а заодно и на находку посмотрим!

— Пошли... Кстати, ты слышала, что ещё трёх проституток убили? Представляешь, почку одной подкинули вместе с запиской в полицию!

— И что в ней написано?

— Фиг его знает. — пожала плечами Евгения и допила компот. — У этих полицаев хрен узнаешь...

— Полицейских.

— Чего?

— У полицейских хрен узнаешь.

— У полицаев! — упрямо сказала Женька. — Полицейские — это в Америке, а у нас одни полицаи водятся! Чего сидишь? Поднимайся, и пошли Шурика навестим!

Они вышли на улицу и неторопливо направились к двухэтажке, в которой жил искомый.

...На стук в дверь никто не отозвался.

— Он что, куда-то уехал? — удивилась Женька и постучала вновь, погромче. — Шурик, это мы, открывай!

— Его нет! — высунулась из-за соседней двери всклокоченная голова. — Его забрали вчера!

— Кто?

— Полицейские! — словоохотливо пояснила соседка. — Вы разве не знаете, что это именно он убивал тех девах?

Женька так и села — в самом прямом смысле этого слова! — на грязные ступеньки.

— А вы кто ему будете? — вдруг бдительно сощурилась соседка. — Где-то я вас видела... Зачем к нему пришли?

— Я в редакции работаю! — торопливо сказала Евгения. — Мне надо статью написать о...

— Об этом маньяке? — возмутилась соседка. — О хороших людях надо писать, а не о всякой гадости! Вот в моё время...

Подруги торопливо удалились, чтобы избежать воспоминаний о славном прошлом, ибо бабка уже закатила глазки и затоковала словно глухарь...

— Ничего не понимаю... — растерянно сказала Маша, когда они вышли на улицу. — При чём здесь Шурик? Он же не мог никого убить!

— Этот болван, как всегда, оказался в ненужное время в ненужном месте! Погоди, у меня в ментуре есть хорошие знакомые... Счас всё узнаем!

Журналистка вытащила сотовый, с кем-то переговорила, поахала, поойкала и, поблагодарив, отключилась.

— Дело дрянь! — сказала она. — Во-первых, Юрика видели возле того места, где нашли убитую проститутку... Вот полудурок, в кои-то веки решил девочку склеить и — на тебе!

— Ты по делу говори!

— По делу? А по делу получается так — свидетель сказал, что он видел, как наш непутёвый друг убегал и что руки у него были в крови... Кстати, при нём нашли зажигалку со следами крови убитой и теперь менты думают, как бы на него все висяки повесить!

— Это... твоя знакомая так сказала?

— Я в этом просто уверена! Ты что, наших представителей закона не знаешь?

— Жень, твой максимализм тебя когда-нибудь погубит... Кстати, где сейчас Шурик?

— В КПЗ сидит. Орудия убийства при нём не нашли, сам Шурик говорит, что эту зажигалку он одолжил прикурить погибшей. Потом на полпути вспомнил, вернулся, чтобы забрать... Ему эту зажигалку из темноты кинули, а потом он, как говорит, и убийцу видел...

— И что теперь делать?

— А ничего! Будем ждать, что или Шурика признают невиновным, или... одно из двух!

И ведь как будто предчувствовала!

* * *

Ветер дул так, словно хотел сорвать с неба звёзды или, по крайней мере, погасить их... Однако это ему не удалось и ветер, разорвав в клочья редкие жидкие тучи, резко похолодел — от злости... Две ярко накрашенные девицы зашли за угол дома и, ёжась и кутаясь в коротенькие, чисто символические курточки, попытались хоть как-то укрыться от его пронизывающих до самых костей порывов.

— Дождались... — пробурчала одна из них — ослепительно белокурая, с щедро намазанными перламутровой помадой пухлыми губами. — В такую погоду хороший хозяин и собаку на улицу не выгонит, а вот мы топчемся, ждём... Кого только?

— Слышала, Людку убили? — шёпотом спросила вторая — рыжая, коротко стриженая, с серёжкой в носу. — В центре, почти у всех на виду!

— Это какую Людку? — насторожилась блондинка. — Уж не чёрненькую ли?

— Её. Говорят, что того парня, который это сделал, уже поймали и...

— Ну что же за день сегодня такой? — огорчённо сплюнула блондинка. — Людка мне пять штук была должна... а кто мне теперь их отдаст?!

— Да фиг с ними, с этими деньгами... Главное, что нам теперь бояться нечего! — философски заметила рыжая.

— Ага, фиг! Если бы это твои деньги были, то ты так бы не сказала... Блин, я сейчас! Приспичило...

Она сунула сумочку своей товарке и заспешила поглубже в тень. Рыжая осталась одна и, уставившись куда-то вдаль, глубоко задумалась.

— Знаешь, что я подумала... — тихо сказала она через несколько минут. — Брошу, на хрен, всё это и уеду домой! Лен, тебе эта жизнь не надоела?

В ответ — ни слова...

— Лена, ты там что, уснула? — рассмеялась рыжая, хотя её вдруг ни с того ни с сего пробрал холод. — Шутить вздумала?

Молчание.

Уже начиная нервно постукивать зубами, рыжая дрожащими руками зашарила в сумочке, кое-как нащупала фонарик, вытащила его и включила. Бледно-жёлтый луч света, дрожа, пополз по земле, цепляясь за кочки и камни и... уткнулся в знакомые полусапожки ярко-алого цвета. Прополз ещё выше... Распластался по ярко-алому мини-платью, которое ещё несколько минут назад было ядовито-розовым... Послышалось чьё-то свистящее дыхание и рыжая, едва увернувшись от блеснувшего в луче фонарика лезвия ножа, бросилась бежать, стараясь как можно быстрее добраться до освещённого места, где, несмотря на непогоду, ходят люди и где её не дадут в обиду...

* * *

Шурик на следующий же день вернулся домой.

— Отпустили? — с иронией спросил Олег Иванович.

— Пока только под подписку ... Хотя дураку ясно, что это не я!

— Да кто тебя знает... Вот так живёшь рядом с человеком, живёшь... а он — бац! — и серийным маньяком становится! Что, свидетельница не опознала?

— Она сказала, что тот, кто убил её подругу, был старше и с бакенбардами... Да и я, к тому же, в это время в камере сидел! — поёжился Шурик. — И что мне теперь делать?

— Ждать, пока этого маньяка поймают! — съязвила Евгения. — Да, Шурик, мы вот что хотели...

— Ты уже о себе во множественном числе говорить начала? — ехидно поинтересовалась Машука. — Ну и самомнение...

— Мы — это я и Машка! — вздохнув, терпеливо, словно говорила со слабоумной, сказала Женька. — Шур, ты, говорят, нашёл красивое зеркало... Покажешь?

— Тоже мне, красивое... Мутное, поцарапанное... Да и нет его у меня!

— Как так?

— Я его Ваське продал за три штуки. У меня как раз с деньгами было туго, ну я и...

— За три тысячи?! — ахнул Олег. — Вот ты дубина... Тебя развели как распоследнего лоха!

— А что, оно разве дороже стоило?

— Девятнадцатый век, серебро... И ты ещё спрашиваешь?!

— И что мне теперь делать? Не забирать же его обратно... К тому же само зеркало было испорчено. Правда, Васька сказал, что отчистил его, но я ему не верю.

— Почему?

— Олег, да вы же сами видели его: облупившееся, почерневшее, обшарпанное... Как его можно отчистить? Скорее всего, он просто заменил само зеркало и дело с концом!

— Возможно, ты и прав... — задумчиво протянул экстрасенс. — Что будешь дальше делать?

— Ничего... Пойду домой и залягу спать. Какие ещё будут вопросы?

— Шурик, мы хотим на зеркало посмотреть! — взмолилась Евгения. — Может, ты нас к этому Васе проводишь?

— Зачем?

— Что значит "зачем"? Вдруг мне это зеркало понравится и я его захочу у него выкупить? Ну, Шу-урик!

— Ладно уж... — махнул рукой тот. — Собирайтесь и пошли!

Подружки попрощались с Олегом и Машукой, вышли на улицу и быстро зашагали за парнем, который, нахохлившись и сунув руки в карманы, о чём-то задумался. Они прошли одну улицу, другую...

— Шурик, мы скоро придём? — спросила Женька. Тот словно очнулся и, оглядевшись, остановился.

— Мы уже на месте. Во-он тот подъезд, крайний... Второй этаж, шестнадцатая квартира... Сами дойдёте?

— Шур, да ты что?! — возмутилась Маша. — К незнакомому парню... Нет уж, пошли с нами!

Шурик вздохнул, но всё же подчинился и они, войдя в подъезд и поднявшись на второй этаж, постучали в коричневую поцарапанную дверь. Никто не ответил...

— Похоже, его дома нет. Может, уехал...

— Ещё раз постучи! — фыркнула Женька и сама забарабанила что есть силы. Результат не заставил себя ждать: за дверью послышались шаги, что-то лязгнуло, заскрежетало, и дверь медленно открылась. На пороге стоял небольшого роста парень такого вида, словно он решил баллотироваться в предводителя бомжей — заросший невесть какой недельной щетиной, всклокоченный, в грязной рубашке, одна нога босая...

— Привет, Васька! — вежливо сказал Шурик, но тот его не услышал, потому что безумными глазами уставился на Машу с Женькой.

— Шлюхи! — нараспев протянул он, расплываясь в какой-то ненормальной улыбке от уха до уха. — Дочери разврата... Блудницы!

У "дочерей разврата" отвисли челюсти.

— Шур, чего это он? — заикаясь, спросила рыжуля. — Выпил лишнего?

— Всех вас... убить! — внезапно взревел Васька и, схватив какую-то палку, валявшуюся в прихожей, бросился на девчонок, но Шурик, отпихнув их в сторону, ловко поднырнул под руку безумца и что есть силы двинул ему в челюсть. Удар возымел своё действие: Васька тряхнул головой, глаза его прояснились, и он изумлённо уставился на гостей:

— Шурка? Что случилось?

— Это я тебя хотел бы спросить, что случилось! — сердито сказал тот, потирая ушибленную руку. — С какого перепугу ты на нас набросился?

— Я? — растерянно захлопал глазами его приятель и, рассмотрев палку в своей руке, выронил её. — Да я в жизни никого не бил...

— Ладно, проехали... Вась, девчата хотели бы взглянуть на то зеркало, что я тебе продал. Ты как, не против?

Какая-то тень пронеслась по лицу Василия, но он улыбнулся и, посторонившись, вежливо сказал:

— Пожалуйста, проходите!

Гости осторожно прошли через прихожую, в которой царил полнейший кавардак, в зал, где их встретил бардак ещё больший: стенка покрыта толстенным слоем пыли и вся заляпана, покрывало на кровати смято, на столе, на креслах и на полу мусор, изорванные газеты, пустые пакеты от чипсов, словно хозяин квартиры только ими и питался...

— Н-да! — задумчиво произнесла Евгения. — Ну и чушатник... А ещё обзывается!

Васька открыл дверцу шкафа и бережно вытащил оттуда зеркало в круглой витой оправе.

— Вот... — тихо сказал он. — Оно прекрасно, не так ли? Не трогай!!!

Евгения отдёрнула руку, которую было протянула к зеркалу и поспешно отошла в сторону.

— Вася, а вы его продать не хотите? — спросила Маша. Лицо того внезапно перекосило и он, бормоча что-то, судорожно сунул зеркало обратно в шкаф и, захлопнув дверцу, привалился к нему спиной.

— Пошли! — со вздохом сказал Шурик и направился в прихожую. Уже открывая дверь, Маша заметила на вешалке какое-то странного вида пальто — длинное, чёрное, просторное... У самого низа виднелись буроватые пятна, очень похожие на... Додумать она не успела, потому что хозяин пинком в спину выпроводил её на площадку и с грохотом захлопнул дверь.

— Хам какой-то! — возмущалась Евгения, распаляясь всё больше и больше, когда они шли к дому Олега Ивановича. — Блудницы, шлюхи! Это надо же такое сказать?! И даже не извинился!!! Вот я сейчас пойду обратно и... Чего дорогу загораживаешь?!! Пусти! Нет, пусти... я его гантельку ему по шарики загоню и никакой хирург не поможет это исправить! Нет, пусти... я его без наркоза кастрирую и он у меня Витасу подпевать сможет и Фаринелли обзавидуется! Нет, пусти-и-и!!!

Неизвестно, чем бы всё это закончилось, но совместными усилиями Маше с Шуриком удалось рыжую фурию утащить подальше ...

— Не похоже на Ваську... — пожал плечами Шурик. — Обычно он всегда такой вежливый... правда, скуповатый немного. Но чтобы обзывать незнакомого ему человека — нет, я такого не припомню!

— Ага, и теперь ты увидел его истинное лицо, так? — съязвила Женька, немного успокоившись. — Кстати, зеркало вы разглядели?

— Ну, не то чтобы очень... — неуверенно произнесла Маша. — Он сильно-то и не дал рассмотреть...

— А я разглядела! Шур, чего это твой друг плёл о том, что он отчистил его? Рамка и вправду чистенькая, а вот зеркало — нет!

— Ничего не понимаю! Он же сам сказал мне, что вымыл его... А я ведь ему тогда не поверил, потому что сам ничего не смог поделать!

— Брешет твой Васенька! Только зачем ему это надо — ума не приложу!

Олег был дома один. Когда друзья изложили ему всё, что удалось узнать о зеркале, он глубоко задумался.

— Олег, вы что? — толкнула его в бок Женька. — Что-нибудь серьёзное?

— А? Нет, всё нормально... Я забыл, что мне надо Машуке позвонить. А вы, если хотите, можете сходить на кухню, там в холодильнике шоколадный торт и мороженое с цукатами...

— Класс! — завопила Евгения и с грацией юного бегемотика умчалась в указанном направлении, Шурик последовал за ней, а Маша задержалась.

— В чём дело? Что на самом деле происходит?

— Иди лопать торт! — почти грубо сказал экстрасенс и подтолкнул её в сторону двери. — А то эти двое умнут всё и... Иди, кому говорят!

* * *

К углу дома жались две пухленькие девицы в коротких, чисто символического вида юбчонках, которые они то и дело одёргивали.

— Дебилы, блин! — выругалась одна из них — в ярко-малиновом парике. — В такую погоду... И зонтика, как назло, нет!

— Терпи, такова уж наша женская доля! — смиренно вздохнула вторая, с ярко-синими волосами. — Только к чему...

— Д-девчонки, сколько за ночь берёте? — откуда-то сбоку подкатил вдрызг пьяный мужичок и остановился, покачиваясь, аки былинка в чистом поле. — Я с-сегодня богатый!

— Отвянь, мужик, у тебя таких денег в жизни не найдётся! — буркнула малинововолосая. — Иди себе дальше!

— А если найдутся? — не унимался мужик, шаря в карманах в попытке хоть что-нибудь оттуда выудить. На свет Божий вылезли лишь сиротливая десятирублёвая бумажка и зажигалка. — Ч-чёрт, опять жена всё выгребла... Может, в долг?

— В долг у жены проси! — неприступно заявила малинововолосая проститутка. — Я тебе не Евросоюз, чтобы в долг давать!

— А в кредит?

Синевласая напарница отвернулась к стене, и плечи её затряслись от еле сдерживаемого смеха.

— Ты отстанешь или нет?! — обозлилась малинововолосая и сделалась одного цвета со своей шевелюрой. — Нет денег? Тогда пошёл вон!!!

— Пампушечка моя, что же ты такая злющая? Точь-в-точь моя жёнушка! — скорбно сказал мужик и, шатаясь из стороны в сторону, ретировался в неизвестном направлении.

— Зря ты с ним так! — сочувственно протянула синевласая. — Какой-никакой, а всё же клиент... Ты куда?

— Недалеко... — буркнула её подруга. — Не уходи только никуда, ладно?

Она скрылась в темноте и буквально через минуту раздался её визг! Что-то грохнуло, выматерилось хриплым голосом и на свет Божий выскочила малинововолосая — растрёпанная, с выпученными от ужаса глазами, располосованное на животе платье разошлось в стороны, обнажив... кольчугу из мелких серебристых колечек.

— Женя, что случилось?! Кто так тебя?!! — в ужасе воскликнула синевласая.

— Он... он там! — задыхаясь, крикнула Женька. — Машка, беги!!!

Маша сорвала с головы надоевший и всё время сползающий парик и швырнула его, метя в искажённое, обрамлённое всклокоченными бакенбардами лицо мужчины, который выскочил из темноты вслед за моей подружкой, размахивая длинным ножом.

— Попался, скотина?! — послышался голос Домки и домовой, прыгнув с росшего поблизости дерева, сбил с ног маньяка и заломил ему руки так, что тот взвыл от боли и выпустил нож.

— Машука, Дмитрий, бегите к нему домой, и облейте зеркало вот этим! — приказал Олег Иванович, выходя из укрытия и протягивая Димке серебряную бутылочку. — Смотри, чтобы жидкость залила всё стекло, понял?

Тот кивнул и вместе с ведьмочкой скрылся в темноте.

— К кому домой? — спросила Евгения, стягивая с головы малиновую шевелюру. — К Джеку Потрошителю? Но откуда...

— Твари! Скоты! Потаскухи!!! — бушевал скрюченный в три погибели маньяк. — Всё равно... всех перережу!!!

— Это вряд ли, — спокойно заметил Домка и, подойдя к Потрошителю, дёрнул его за волосы, которые легко подались вверх... вместе с бакенбардами и кожей лица.

— Мама! — взвизгнула Женька. — Ты что творишь?!

— Это всего лишь маска! — усмехнулся домовой, всматриваясь в истинное лицо убийцы. — Да-а, вот уж не подумал бы...

— Васька?! — в ужасе спросила Маша. — Но как?

— Зеркало, — коротко ответил Олег. — Наш Шурик, к счастью, оказался крепче и не поддался на уговоры, не увидел в зеркале своего лица...

— Своего лица? Но оно же было мутным и исцарапанным... Что там можно было увидеть?

— Зеркало это — своего рода тюрьма для души знаменитого Потрошителя, в которую тот, по-видимому, он обрёк себя сам!

— Но говорят, что Потрошителем была Мэри Келли! — сказала Маша. — Или... или это не так?

— Думаю, что душе Джека без разницы — мужчина или женщина, главное, чтобы носитель был вне подозрений! — усмехнулся экстрасенс. — Скорее всего, Потрошитель почувствовал (когда был в теле Келли), что многие догадываются об истинной сути происходящего и, совершив последнее убийство, спокойно ушёл в зеркало, оставив глупую и, скорее всего, уже обезумевшую Мэри на растерзание... А сам стал ждать. И дождался-таки!

— Но почему ты сказал, что Шурик не поддался?

— Видишь ли, во всех людях зла и добра поровну... Бывает, что добро перевешивает, и появляются святые, бесхитростные и бескорыстные люди, а бывает и наоборот... Это хоть понятно?

— Но ведь... — начала было Женька, и тут Василий страшно закричал. С его губ пополам с пеной лезли ругательства и невнятные проклятия... и вдруг всё закончилось. Тело парня обмякло и распласталось на земле.

— Он умер? — испуганно спросила журналистка.

— Нет, умерла только душа Потрошителя, — сказал Олег Иванович. — А душа этого Васьки, надеюсь, уцелела...

— Мы всё сделали! — задыхаясь, проговорил подбежавший Дмитрий и плюхнулся на камень, стараясь отдышаться. — Даже рамка растаяла... Как там наш Потрошитель? Можно взглянуть? Шурику тоже интересно... Эй, Шурок, иди, погляди на маньяка!

— Пожалуйста! — спокойно ответил экстрасенс и слегка посторонился, давая обзор подошедшему Шурику.

— Васька?! — потрясённо завопил тот. — Но... Это невозможно! Этого не может быть!! Он, конечно, зануда и жлоб, но ведь не убийца!!!

— Скажи, а ты, когда чистил зеркало, видел в нём своё отражение? — спросил экстрасенс.

— Нет, конечно. Оно же испорченное! А вот Васька его... Значит, всё дело в зеркале?

— Вот именно.

— Если бы я только знал... — тихо произнёс Шурик, глядя на бесчувственное тело своего друга. — С ним всё будет нормально?

— Надеюсь. Думаю, лучше оставить его тут.

— Ты с ума сошёл? — возмутилась Маша. — Он же без сознания!

— И что?

— Ночь же холодная! А если он простудится и умрёт? Может, отнесём его к нему домой?

— И всё забудем? — жёстко поинтересовался Олег. — И то, что он убивал, и то, что он глумился над телами своих жертв?

— Но он же не виноват! — попытался оправдать своего друга Шурик. — Это же всё дух Потрошителя и зеркало!

— Ты тоже держал зеркало в руках, но всё же не позволил Джеку войти в твою душу. А Васька твой даже не сопротивлялся соблазну стать вершителем судеб... Я позвоню в полицию и сообщу, где находится убийца женщин...

Экстрасенс вынул из кармана сотовый и, набрав нужный номер, сообщил, что на улице Центральной, у дома номер пять лежит убийца, прозванный Джеком Потрошителем. Имени своего, понятное дело, доброжелатель назвать не пожелал и быстро отключился.

— Они всё равно тебя вычислят! — ехидно сказала Евгения. — По номеру! Обратятся в компанию и...

— Ты когда-нибудь слышала о незарегистрированных симках? Слышала? Вот и умница... А теперь давайте-ка отсюда побыстрее, сейчас менты понаедут!

И все удалились, оставив связанного Ваську Потрошителя на земле...

* * *

Ваську судили и отправили в психиатрическую больницу, так как оказалось, что он сошёл с ума. При обыске в его квартире обнаружили человеческие внутренности в банках со спиртом, отрезанные пряди волос и части одежды убитых проституток...

— И ты ещё говорил, что он не виноват! — укоризненно сказал Олег Иванович, протягивая газету, где всё это было написано, Шурику. — Сам посуди! Ведь днём твой друг был почти полностью свободен от влияния Потрошителя... так почему же он не сдался? Ему понравилось убивать — вот почему! Джек подыскал себе отличного носителя!

— Но теперь всё закончилось? — спросил Дмитрий. — И Джек Потрошитель больше не вернётся?

— Он — нет. Но мало ли на свете всяких других уродов, считающих, что они вправе распоряжаться чужими жизнями?

К сожалению, экстрасенс был прав. И, если вампиров, оборотней и прочую нечисть ещё хоть как-то можно понять и оправдать в их желании убивать людей, то какое оправдание может быть у человеческого отребья, возомнившего себя божеством, а всех прочих людей — скотом и быдлом, годным только для того, чтобы насиловать их, убивать и всячески издеваться?

Никакого.