Волки тихой ночи и ясной луны (джен)

Старый оборотень похож на человека ровно настолько же, насколько сам Гарри похож на Селестину Уорлок — то есть, вообще ничего общего, кроме усредненных данных: руки, ноги, голова, волосы на голове, глаза, губы — и на этом, в принципе, сходство и заканчивается.

Фенрира время слепило в кривую смесь волколака из его оборота по полнолуниям и того человека, которым он мог стать, но никогда не был — слишком рано становиться ликантропом вредно для еще формирующихся деток, это негативно отражается на их внешних данных.

Природа давно намекнула, что за насильственную раннюю мутацию она отыгрывается по полной. Но когда-то кто-то из оборотней предупреждению не внял — природа в ответ слепила Фенрира в качестве наглядного пособия, как поступать не надо.

К несчастью, мальчик вскоре вырос и быстро сделал так, что вразумлять стало некого.

Фенриру не повезло больше всех известных оборотней — с человеком его спутать нельзя даже с большого подпития, со спины, издалека. Все в нем кричит, что он не человек и воспитан был не людьми.

Широкоплечий, крепко сбитый, поджарый, его лицо чем-то напоминает сплюснутую морду, а заостренные жёлтые зубы, через один неровные, сообщают, что руки дантиста они не знали никогда. Хорошо, если за последнее месяца три у них было свидание с зубной щеткой. Плохо, что зловонное дыхание воняет кровью и грязью, а это уже звоночек: от паразитов никакая ликантропия не спасет.

Воспитание тети Петуньи не позволяет Гарри спокойно смотреть на этого «красавца», но Поттер тут не то что по своей воле, да и вообще — он тут не пить с Грейбеком на брудершафт явился.

Он просто мимо проходил, но не дошел.

Сарказм в своей голове — единственное, что Гарри может себе позволить в эти минуты — ничто другое ему уже недоступно.

Сосновая кора больно впивается в спину, свитер уже почти не греет, и Поттер трясется, белыми губами едва-едва втягивая воздух. Оборотень наворачивает круги на расстоянии в добрые пятнадцать метров, но Гарри не обманывается — Грейбек за один прыжок сократит дистанцию, и тогда все — привет маленькой пушистой проблеме.

Пока что такому повороту событий мешает только отданный оборотню приказ, но, зная чувство юмора Темного Лорда — тот просто захочет лично посмотреть, как оборотень загрызет его врага.

Чтобы наверняка увидеть, что тот умер.

Гарри в очередной раз через силу моргает, пытаясь избавиться от сонливой пустоты, с ужасом понимая: или Том явится посмотреть на казнь, или опоздает настолько, что посмотреть сможет только на закоченевшее тело. И то, и другое самого Поттера убьет уж наверняка.

При взгляде на Фенрира выбор смерти кажется невиданной роскошью.

Сломанная палочка из остролиста, которую он держит закоченевшими пальцами, плюется жалящими искрами, но когда часть из них прожигает джинсы, Гарри уже не чувствует боли. Он вообще тело ниже пояса не чувствует, и уже давно.

Еще одна причина, по которой он не бежит.

Последнее, что помнит Поттер перед тем, как неожиданно для себя начать заваливаться набок — ошарашенное выражение на морде замершего Фенрира, а потом — его полный ярости и бессилия устрашающий вопль, который почти не тревожит угасающее сознание.

Поттер вдруг улыбается — спазм мышц чуть ломает замерзшие губы, и когда через мгновение на поляну ступает нога Волдеморта — эта блядская улыбочка становится первым и последним выражением, которое он видит на лице мертвого Гарри Поттера.

Ни поток Круцио, ни попытки согреть мальчишку ни к чему не приводят. Гарри Поттер вероломно ускользнул туда, откуда его гарантированно не достать никому, включая Лорда, и тот, едва не облысев заново от охватившей его злобы, долго орет, круша все вокруг. Потом, не справляясь с эмоциями, пытает какого-то егеря, удачно подвернувшегося под горячую палочку.

Когда злоба немного стихает — Лорд сплевывает на землю в сторону окоченевшего Поттера, кутается в свою мантию, и — аппарирует с места, оставляя отбежавшего оборотня наедине с холодным телом мертвого врага.

Луна почти полна, и Фенрир сам не знает, чего он хочет и чего ждет, когда позволяет своему волку прорваться раньше срока; не понимает, чего хочет вырвавшийся волк, когда тот, оттеснив подальше разум человека, кусает мальчишку за ледяную лодыжку; когда уже волк волоком тащит не сказать, чтобы тяжелое тело куда-то — не зная куда, одержимый одной только мыслью о том, что им нужно логово.

Волк интуитивно знает больше человека, а тот никогда и не пытался быть главенствующим, позволяя занять изрядную долю места в своем человеческом облике. В Фенрире Грейбеке три четверти волка, и только одна четверть — тот ребенок, которого когда-то загрыз одинокий волколак. Ребенок, который не вырос, но так и остался подобием человека — одержимым инстинктами, волчьей жаждой крови и волчьей же бессильной злобой.

Сейчас волк задвинул с концами эту последнюю четверть, отчего-то уверенный, что это еще не конец, и, стоило найти местечко — затаскивает туда недостаточно мертвое тело, после чего сворачивается вокруг него клубком, отогревая и веря, что все получится — из укушенной ноги мальчишки после серии Круцио и одного укуса сочится кровь, и запах этой крови — сильнее всех других инстинктов, вроде голода и бешенства — вечного спутника этих созданий.

×××

Следующей ночью, когда полная луна занимает свое место в небесах, оборотни стаи Фенрира завывают — их вожак был мертв, и последний, кто был рядом с ним — это Темный Лорд.

Достоверность этого факта выясняется чрезвычайно быстро.

Репутация скорого на расправу психа играет против Волдеморта — в смерти Фенрира от его руки ни у кого нет ни малейшего сомнения.

Лишенные жесткого поводка, оставшиеся без своего командира, оборотни моментально поднимают бунт, опьяненные свалившейся на них свободой и вседозволенностью, опьяненные силой полной Луны на небесном полотне.

Дом, полный высокородных волшебников, за несколько часов становится домом, полным трупов. Многие оборотни убиты, но мертвы и все волшебники; уцелели только их щенки, но их вскоре ожидала первая смена шкуры — и потеря права по-снобски зваться чистокровными волшебниками.

К волчьим недобиткам у остальных магов стойкое презрение.

Словно некто свыше не пожелал и дальше смотреть на отвратительное побоище, — спустя несколько часов Великобританию накрывает снежным куполом, и долгие несколько дней снег заметает города и села, кутает покровом леса и пустоши, загоняя всякое зверье по укрытиям.

А в снежном-снежном лесу, под корнями деревьев, в гнезде из сухой листвы и еловых игл, свернулись бок о бок двое волков. Старший — черный, матерый зверь, со следами старых шрамов на морде и на поджаром теле, греет своим жаром белоснежного волчонка, — слишком большого, чтобы зваться щенком, и слишком мелкого, чтобы считаться взрослым.

Стоит только снежному бурану, неделю сбивавшему с курса птиц и зверей, окончиться, как эти двое покидают свое убежище, отправляясь на первую в жизни белого волчонка настоящую охоту.

Спустя несколько часов волчонок, только-только твердо вставший на лапы, гордо демонстрирует старшему убитого зайца и подставляет окровавленную морду под длинный мокрый язык своего черного партнера.

У белого волчонка зеленые глаза и среди шерсти на лбу затерялся шрам-молния.

Белому волчонку, уплетающему в пищу свежатину зайца, уже никогда не стать вновь Гарри Поттером.

Черному волку, его спутнику, никогда уже не стать вновь оборотнем Фенриром Грейбеком, но — безымянному черному волку, играющему в снегу со своим юным протеже, этот довесок, мешавший стать нормальным зверем, уже и не нужен.

Для всего волшебного мира Фенрир Грейбек, Гарри Поттер и Темный Лорд Волдеморт

умерли на пасхальной неделе 1998 года.