Немного о Высших (джен)

— Мэй, что это за курица? — скептически оглядывая странное существо, спросила молодая девушка в черном плаще.

Тьма вокруг совершенно не мешала двум фигурам шутливо переругиваться и показывать что-то друг другу. Создавалось впечатление, что в этой темноте им настолько привычно, что если вдруг кто-то решится ее разогнать — девушки мгновенно рассеются. Место, где они сейчас находились, напоминало волшебный лес из детской сказки. Высокие темные и немного жутковатые деревья напугали бы всякого, кто решился пройти мимо них, а гнетущая тишина давила бы на психику так, что сама мысль пройти через него вызвала бы у любого мгновенное отторжение. Здесь не было ни животных, ни птиц — только тьма, Смерть и Магия.

— Хель, не будь такой скучной! Ты видела свои создания? Это же мертвечина, разложение. Бе-е. Фестралы — что за страшные лошади? И русалки, это же страх какой-то! А некроманты, серьезно? Чего они так на скелетов-то смахивают? И это я еще не вспомнила инферналов, дементоров и этих твоих, как их… ну, страшненьких таких. Ну не суть. Я же не осуждаю, — быстро пролепетала Мэй и снова вернулась к оглядыванию своей птички.

Этот разговор повторялся каждый раз, как беловолосый «ангел» — Мэй — придумывал свое новое творение. И каждый раз она высказывала свое «Фи!» сестре, если ее не устраивал ответ оной.

— Не осуждаешь? Мэй, ты мне месяц под ухом зудела, что кентавры у меня вышли страшненькие и злые, а в итоге из боевой армии некроманта они превратились в предсказателей и толкователей, которые не помогли ни одному моему некроманту! — обиженно проговорила ее сестра. Иногда ей казалось, что Мэй сильно уж распустилась и не ставит её ни во что. Конечно, зачем следовать советам старших, если можно пренебрегать ими, сестра же все равно ничего не сделает ее любимчикам!

— Ну и что? При чем тут мой феникс и твои страшненькие кентавры? Тем более они теперь уже не такие и страшненькие, — с улыбкой ответила Мэй на шпильку сестры и отмахнулась от нее.

От такой наглости у темноволосой Хель не осталось слов. Хотелось пристукнуть наглую девчонку и, взмахнув своей шевелюрой, наконец, удалиться к своим творениям.

— Конечно, испортила мне армию и теперь «не очень-то и страшненькие». Мэй, я когда-нибудь обижусь и перестану с тобой разговаривать. Будешь общаться со своими «творениями», — все-таки обиделась Хель и, сложив руки на груди, отвернулась, чтобы сестра не видела ее слез — обидно было до глубины души.

— Ой, Хель, ты же меня любишь и никогда не обижаешься, — лукаво улыбнулась Мэй и захлопала своими длинными ресницами.

«И почему у нее это всегда срабатывает? Почему я — всегда холодная и неприступная — раз за разом ведусь на ее улыбки и невинные глазки? Почему у меня не получается злиться на нее больше пяти минут?» — эти вопросы задавала себе Хель уже пару сотен лет так точно, а то и больше.

— Вот не была бы ты моей младшей сестрой — выпорола бы, — все же с улыбкой сказала Хель. — А так не могу, и правда люблю, — она притянула к себе Мэй и обняла — обиду как рукой сняло. — Ладно, показывай, что за чудовище.

— Это не чудовище! — обиженно свела брови младшенькая, что выглядело очень комично. — Это символ огня и света!

— Огня и света? — скептически переспросила Хель. — Вот эта курица?

— Это не курица, это феникс! Он наделен способностью — сжигать себя и затем возрождаться из пепла.

— Заживо? — глаза старшей сестры округлились. — Мэй, я начинаю тебя опасаться. Сгореть заживо и восстать из пепла — тебе не кажется, что это… м-м-м — жестоко?

Некоторые идеи ее младшей сестры казались Хель уж слишком жестокими. Зачем так издеваться над людьми и животными? У них и так жизнь не сахар.

— Нет. Ты только представь, какое наследие! — мечтательно проговорила она.

— Наследие? — с ужасом переспросила Хель. — Ты собираешься заживо сжигать людей и давать им бессмертие?

— Тебя больше испугало то, что я буду сжигать их заживо или что они к тебе так скоро не попадут?

— Мэй, а ты не перегибаешь палку?

— Да не… — протянула та.

* * *

Спокойное и умиротворенное утро достигло-таки маленького домика на краю леса. Ничего не нарушало тишину и уют в этом милом месте, даже хозяйка дома, которая в данный момент что-то рисовала на большом холсте, не издавала ни звука.

— МЭЙ! — крик только что влетевшей в дом Хель разрезал такую волшебную тишину. — МЭЙ!

Разъяренная фурия — вот как кратко можно было описать девушку, которая сейчас кричала в доме своей сестры. Распущенные всклоченные волосы, съехавший на одно плечо балахон и темнее ночи глаза, готовые сейчас метать молнии, причем в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Не подожгла бы чего…

— Хель, ну что ты так кричишь? — отозвалась, наконец, ее младшая сестра, еле-еле оторвавшаяся от своего очередного «творения» — счастье, что не живого. — Думаешь, я не слышу? Что стряслось?

— Этот твой «феникс» совсем с катушек слетел! Вот что случилось! Мне кажется, или твое наследие не приносит ничего хорошего? — сощурившись, спросила Хель.

Как же ее достали эти фениксы! Такое ощущение, что они — ходячая концентрированная проблема. Причем младшую сестру, почему-то это не сильно волновало. Каждый раз, как они перерождались, возникала какая-то катастрофа. До чего же они нарциссичны! Из шести родов, несущих этот дар, прервались уже три! Но это еще ничего, а вот то, что по их милости прервалось двадцать других — вот что проблема! Ну, а когда они задели любимчиков Хель, тут её и прорвало. Всё! Достали!

— Ну сошел он с ума — забери его, что такого-то? — удивленно спросила Мэй. Причем в ее тоне было столько безразличия, что Хель всегда удивлялась, почему это ее считают бесчувственной.

— А то, сестрица моя, что он уже седьмой! Может, переведем твое наследие в спящий режим? — спросила она, все еще не взяв под контроль молнии.

— Ты думаешь, что есть просто выключатель? — взбеленилась Мэй, тоже переходя в боевое состояние. — Просто так взял и выключил, да? — распалялась она, видимо, ссоры снова было не избежать.

— А на меня-то ты что кричишь? Как будто это я их создавала! — снова сорвалась на крик Хель, уже вконец переставая контролировать свои эмоции и переходя к действиям, а именно — сжигая молнией стол.

— Нет, фениксов создавала я, а вот некромантов этих чертовых — ты! Они мне тоже уже поперек горла стоят! — кинула ей в ответ Мэй и сама направила в ее сторону парочку разрядов.

Прошло два часа.

— Значит, договорились? — уже порядком осипшим голосом спросила Мэй, осевшая на пол своего разгромленного в тысячу пятьсот первый раз дома.

— Да, — отозвалась Хель, обрабатывая оцарапанную руку и пытаясь пригладить взъерошенные и слегка подпаленные волосы. — Я стабилизирую и подавляю гены некромантов, а ты переводишь наследие фениксов в спящий режим, обещая никогда не активировать, и первая миришься с Форти.

— Договорились, — только и ответила младшенькая, но самая активная сестрица, потирая ушибленную ногу и восстанавливая утраченную прическу.

* * *

Звенящая тишина дома в самой чащи леса была прервана девчачьим визгом:

— Хель, ты же обещала! — гневу Мэй не было предела. — Зачем ты активировала у него гены? Мы же договаривались!

Хель, которая в это время тщетно пыталась уснуть, чуть не упала с кровати от такого визга. И чего это ее сестра надумала явиться к ней практически ночью? И это в канун Самайна! В ночь, когда она обычно набиралась сил и помогала магам проводить всевозможные ритуалы. Ну кто ее звал?

— Во-первых, ты мне мешаешь, а во-вторых, объясни толком, чего ты пришла? У меня нет времени выслушивать твои крики!

— Я тут из-за придурка, проводящего некромантские ритуалы и убивающего всех направо и налево! И из-за твоего нарушенного слова! Как ты могла нарушить клятву?

— Ну, вообще-то ты снова поругалась с Форти, да так, что она даже со мной видеться перестала, так что клятву разрушила ты. А вот по поводу недонекромантов, так это не я! Я даже сама не понимаю, КАК. Он не был потомственным! Ни по какой линии! — снова завелась Хель, хотя вроде бы только успокоилась. — И вообще, он не мой наследник!

— Мне все равно, сам или нет, но он убьет его! — заливаясь слезами, ответила Мэй.

— Кого? — спросонок Хель очень трудно соображала, впрочем, как и большая часть человечества.

— Малыша! — и Мэй добавила, видя удивленно поднятую бровь сестры. — Поттера!

— Кого? — снова повторила та, чувствуя, как холодеет на душе.

Певереллы… Ее лучшее наследие — одни из немногих, кто все еще нёс в крови ее благословение. Пусть и не активные, но некроманты. Да, конечно, у нее было много потомков на Востоке, в Америке и даже Африке, но Певереллы… Даже своим сестрам Хель не призналась, что первый Певерелл — не ее благословленный, а ее сын — настоящий. Нет, Форти, конечно, узнала, но девочкам не сказала. И вот что сейчас делать?

В голове у Хель была целая тысяча вариантов, но ни один из них не подходил. В каждом из них она применяла свою силу, но ведь они дали квартетную клятву — никогда ничего не делать по отношению к своим потомкам и потомкам сестер, а значит, она не сможет помочь малышу. Забрать недонекроманта она тоже не может — во-первых потомок сестры, пусть она и сама об этом забыла, а во-вторых — чертовы крестражи делали его недосягаемым.

Пока Мэй кричала что-то невнятное, Хель плакала. Мало того, что недавно скончался Чарльз, оставив после себя несдержанного и совершенно не беспокоящегося о безопасности своей жизни Джеймса, так еще и за малышом пришел маньяк. Ну за что? За что Форти так на нее обиделась, что готова убить ее наследника?

— Форти! — наконец придумала решение Хель и, перестав плакать, вылетела из дома.

Буквально через минуту две фурии ворвались в дом одной из своих старших сестер.

— Форти, милая, мне нужна твоя помощь! — сквозь слезы сказала Хель, причем сразу с порога. — Я умоляю тебя, спаси!

— Кого? Что ты несешь и… — та заметив Мэй, холодно добавила: — Что ты здесь делаешь?

Видеть в своем доме Мэй она была не рада. Мало того, что своими выкрутасами та постоянно нарушала ее работу, так еще и не извинялась за это! В последний раз она вообще вытворила такое, за что сестра ее чуть не прибила. Причем если бы не Хель — прибила бы. Однако сейчас было не время для вражды — Хель ревела и просила о помощи, чего не было никогда. Да, бывало, что девочки просили помочь потомкам, так как сами не могли, но Хель всегда была самой сдержанной и просила всего-то пару раз. Из трех ее сестер она всегда была самой понимающей, а тут — такое. Если только не…

— Поттеры? — понимающе спросила она ревущую сестру.

— Да, прошу, спаси хотя бы мальчика!

В глазах Хель было столько боли, что Форти не могла не помочь. Она, конечно, попробует вмешаться, но что из этого получится?

Закрыв глаза, она стала искать линию судьбы мальчика. Она была тоненькой и маленькой, но уже сейчас светилась золотом. «Интересно» — подумала Форти и углубилась в просмотр. Оказалось, что мальчишка является наследником двух ее сестер и крепко-накрепко связан со вторым наследником обеих. С помощью каких-то ритуалов, тот, что постарше, смог закрыться и от Мэй, и от Хель, так что обе вмиг забыли, что он их наследник. Такие ритуалы требовали огромного потенциала и были безумно трудными. Самая ужасное — это то, что влиять на таких магов больше не могла ни одна из сестер. Хель не могла забрать его к себе, потому как дух его был привязан к земле, Мэй не могла никак ограничить его потенциал — он просто «выпивал» силу других, Вида даже увидеть его не сможет, не то чтобы как-то навредить. Ну, а у самой Форти не получится никак изменить его судьбу — ни оборвать нить, ни выбрать другую из тысячи вариантов, даже просто сменить вектор — и то никак. Это уже третий такой маг за последние сто лет. Как же они раздражали! И старикашка этот, и блондинчик, с его голубыми глазками. Оба бесили, так теперь еще и этот! Ну уж нет, на это раз она так просто не сдастся!

Открыв глаза, в которых читалась такая злоба, Форти отошла от сестер и взяла спицы — перебирать нити ими удобнее. Снова погрузившись в мир судьбы, она стала перебирать нити судьбы мальчишки — должны же они хоть как-то повлиять на этого… этого… жулика! И такая нить была: убить — не убьет, но развоплотит точно! Во всех других вариантах мошенник оставался жив-здоров и прекрасно себя чувствовал. Нет, был, конечно, вариант, в котором он погибал окончательно, но там погибал и мальчишка, а она все-таки обещала. Вариантов, где Поттер не погибал, а жулик развоплощался, было не больше десятка, и Форти просто вытащила наверх один из них, даже не потрудившись посмотреть, что она выбрала и к чему это дальше приведет. А надо было…

Но, что уж говорить, даже Судьба иногда ошибается.

Случайности случались. Хотя… Кто сказал, что случайности — случайны? Да, пусть боги и меняли историю, пусть они считали себя самыми сильными, но разве бывает что-то сильнее случайности? Да, судьба предопределялась ими, но тысячи линий и вероятностей появлялись именно из-за случайностей. Так что высшее и самое сильное — это случайность, но никто же не говорит об этом вслух? Никто.

Вот и мы помолчим…

* * *

Выбранная богиней судьбы нить оказалась не самой плохой из всех — мальчишка выжил, но оказался у родственников со стороны матери — не самый лучший выбор, но она спешила, и перебирать не приходилось. Они оказались теми еще гадами-магглами — ненавидели мальчишку и держали за домового эльфа. Однако тот все вытерпел. Попал в школу, и вроде бы все должно было наладиться, но… Случайность за случайностью, потрясение за потрясением — тролль, собака, метла, препятствия, Квиррелл, его убийство, эльф, побег из дома, поездка в школу, мяч-убийца, огромные пауки, травля всей школой, обвинения, окаменение подруги — все это не давало мальчишке спокойно жить и учиться. Да еще и Дамблдор навешал ограничителей. Именно из-за них излишки магии, которые происходили вследствие эмоциональных всплесков, не выходили, а копились внутри. За десять лет их накопилось слишком много, и к концу его второго курса они вышли из-под контроля. Если бы мальчишка не был потомком Смерти и Магии, то из него вышел бы обскур, который уничтожил бы школу и прилегающую к ней деревню подчистую. Но мальчишка им был, и все, что произошло — ранняя частичная активация наследия, заблокированного самой Магией. Теперь Поттер был похож на стихийника — огонь был для него тем самым стабилизирующим фактором, что помогал сохранить магию внутри и не разнести все вокруг.

Казалось бы, ну и слава Мерлину, что все прекрасно, но опять-таки случайность… Василиск: его яд и кровь, и Феникс, с его слезами — все это опять вскипятило кровь ребенка, активируя еще одну часть наследия — теперь уже от Хель. Ну и подселило еще одну сущность — теперь у мальчишки были не только подарки от души Тома Риддла, которые совершенно случайно подарила ему Судьба, но и частица тысячелетнего Василиска, которая перешла ему с кровью оного. Произошла своеобразная привязка фамильяра, пусть уже и мертвого. А с кровью законсервировались душа и знания существа, которого при должной подготовке, как наследник Смерти, он сможет оживить. А может и не оживить — все решит случай, даже не судьба…

Открытие, пусть и частичное, обоих наследий сильно влияло на ребенка, пусть и не критично. Но вот дементоры… они очень неоднозначно относились к мальчишке. С одной стороны, он был их врагом: огненная сущность, наследник Магии — Хель создала их во время ссоры с Мэй — и они должны были убить его, а с другой стороны, от него несло чем-то родным и домашним, чем-то напоминающим Госпожу, все-таки он являлся наследником Смерти. Дементоров тянуло к нему и это снова взбудораживало кровь мальчишки — одно наследие боролось с другим, переворачивая все с ног на голову и, вопреки желанию Мэй и Хель, все больше их активировало.

Снова приключения, снова стрессы — чемпионат, нападение, Метка, Турнир — все это подтачивало самообладание ребенка, и подселенец периодически захватывал власть над телом. Избиения тоже не способствовали рациональному мышлению, что приводило к тому, что в какой-то момент он начинал перенимать мысли, желания и способности других, ранее ему не свойственные. Например, зельеварение, к которому у него было стойкое отвращение, ему начинало нравиться, да и информация усваивалась просто невероятно быстро. Почему? Да потому что Том Риддл был прекрасным зельеваром, который вполне мог бы получить мастерство, а из-за поврежденного барьера души он начал борьбу за власть, постепенно насаждая мальчишке свои предпочтения. Во время ЗоТИ было видно, что мысли и желания Тома уж слишком сильно стали заполнять голову Поттера. Одно только трансформированное воспоминание Тома с масками и троном чего стоило! Да и во время показа Непростительных мысли Тома четко звучали в голосе Поттера, но тот даже не заметил.

Возможно, со временем все бы и стабилизировалось, но вот опять эта глупая случайность — наложенные несколькими людьми чары ненависти привели к тому, что Поттер оказался избитым почти до смерти и получил множество проклятий. Из-за чего его наследия вступили на путь уничтожения друг друга и подселенцев, а ослабленный организм, усугубленный проклятьем разрыва связей души и тела, стал погибать. Выбранная Судьбой линия оказалась не такой уж и хорошей: мальчишка должен был погибнуть в Тайной комнате от множественных повреждений, его душа — разрушиться, а тело сгореть дотла…

* * *

— Хель, прости, так вышло… — оправдывалась Форти, сидя в гостях у своей сестры в домике в чаще леса.

— Так вышло? Серьезно? То есть ты выбрала самую идиотскую линию, а теперь говоришь — прости? Это как вообще? — не унималась Хель, слезы текли у нее по щекам, а руки дрожали.

Один-единственный. Последний ее наследник, родная кровь, умирал сейчас в Тайной комнате, а она ничего не могла сделать. Мэй, конечно, отправилась к их сестре — Виде, но согласится ли та помочь? Да и что она сделает? Если уж ни она, ни Мэй, ни Форти ничего не смогли, то что сделает она? Ничего, утешит если только.

Через четверть часа на пороге домика в чаще появилась рыжеволосая красавица. Высокая нимфа, с ярко-зелеными глазами, маленькими ножками и нежными ручками, плавно вплыла в дом и рухнула в кресло около камина.

— Ну и как вы тут? Веселитесь? — слишком жизнерадостно произнесла Вида, отчего получила в свою сторону один несчастный и два злых взгляда.

— Ты пошутить пришла или помочь? Если пошутить, то можешь катиться куда подальше! Нам тут не до смеха! — в сердцах сказала Форти. Ей было что терять. У нее, конечно, не было благословленных родов, но был наследник, о котором не знали сестры. Они были уверены, что со смертью Елены ее род прервался, но это было не так — ее ребенок выжил и продолжил род. И вот, если Риддл возродится — он умрет, и это произойдет в девяноста девяти вариантах из ста. Так что это ребенок нужен был ей живым.

— Конечно, я пришла помочь! Как же иначе? — лукаво улыбнулась Вида. — И я уже помогла!

— Как? — на этот раз все три сестры были единодушны.

— Как-как… Он болеет, а значит, ему нужен доктор, — все также загадочно улыбалась она, а у Хель от этой новости задергался глаз. Доктор… Самое умное, что она придумала — направить к нему врача?!

Домик погрузился в тишину. Казалось, что если хоть кто-нибудь сдвинется с места или пикнет, то Хель просто не выдержит и проклянет свою сестру. И на эту она надеялась? На эту… эту… даже слов таких у неё не было.

— Просто скажи, зачем? Зачем ты издеваешься надо мной? Чем ему поможет доктор? — всхлипывая через слово, спросила Хель.

— Мэй, — позвала Вида сестру, совершенно не обращая внимание на то, что ей задали вопрос, — скажи, он ведь и твой наследник, да? — дождавшись кивка, она продолжила: — И Блэки входили в число наследников фениксов, да? — снова согласный кивок. — А Певереллы были наследниками Хель и потомственными некромантами, так? — снова кивок от недоумевающей Мэй. И зачем она переспрашивает и так очевидные факты? — Мальчишка умирает от проклятия разрыва души и несовместимости наследий, так?

— Ну да, да, ближе к сути, не дразни быка! — взбеленилась Форти, а Мэй молчала, переваривая информацию и понимая, что что-то они упустили, а Вида нашла.

— После той ночи на Самайн в нем осталась частица души Тома, а после второго курса еще и Василиска, так? — не обращая внимания на неестественно красную от гнева сестру, продолжила Вида и, дождавшись кивка, сказала: — Тогда не вижу проблем! Пара ритуалов от доктора, и вуаля! Если конечно повезет. Но это ваш единственный шанс, так что выбирать не приходится.

— Да какой шанс, ты скажешь, наконец? — снова не выдержала Форти.

— А я, кажется, поняла… — протянула Мэйи хитро улыбнулась. — Решила устроить жизнь своему наследничку, Вида? Этот, как его, Баталер — тот доктор, да?

— Батлер, — поправила ее сестра и улыбнулась. — Ты как всегда проницательна, Мэй, как всегда.

— И проведет он ритуал объединения души, отчего к душе Поттера присоединятся все осколки Тома, плюс та, что от Василиска, и та, что от змеи Риддла. Тогда наследие феникса проснется в душе Тома и стабилизируется фамильярной связью с его змейкой, а наследие некромантов — в душе Поттера, и стабилизируется его связью с Василиском, так? — спросила ее уже переставшая плакать Хель.

— Да, но вероятность удачного исхода — один к пяти, так что остается только ждать…

* * *

В маленькой душной комнатке около камина стояли четыре кресла, в которых располагались сестры. Самая молодая из них — блондинка с ярко-синими глазами — была сейчас веселой, но в уголках глаз виднелись дорожки от слез. Девушка, которая сидела от нее по правую руку, была ярко-рыжей и глаза у нее были зелеными, как сочная летняя трава. Хитрая улыбка говорила о том, что она провернула какое-то успешное дельце, а лукавый взгляд давал понять, что добилась она этого, немного схитрив. Ее соседкой с другой стороны была шатенка с карими, практически шоколадными глазами, по ней было видно, что переживает она не самый лучший разговор.

— Нет, да вы что, издеваетесь? — подала, наконец, голос четвертая девушка, с черными, как ночь волосами и такими же угольками-глазами. Она сидела по левую руку от блондиночки у самого камина, как раз напротив шатенки. На ней было недлинное, где-то по колено, платье с небрежно накинутым на плечи черным балахоном. — Я вас спрашиваю, мы вас помочь просили или устраивать жизнь своим наследникам?

— Что тебя не устраивает, Хель? — отозвалась рыжая. — Ваш мальчик жив-здоров. Блэки тоже получили наследника, так что род Мэй не прервется. А то что вдобавок к этому на свет снова выйдут наши наследники, так это только плюс, а то ваши опять наделают глупостей, — она усмехнулась и лукаво посмотрела на мигом стушевавшуюся сестру. — Наблюдай и радуйся, все равно больше ничего не изменить…

— В смысле? — переспросила ее Мэй.

— В том смысле, что исход будет один, сколько бы противоречивых решений им не встречалось и как бы вы не старались им помочь… Конец только один, иного пути нет. Сожалею…

— Все будет печально?

— Посмотрите и решите сами… — загадочно сказала Форти и растворилась в воздухе вместе с рыжей Видой.