Идеальный менвит (гет)

— Господин Мон-Со, вы обедать будете? — горничная заглянула в кабинет полковника. Тот вздрогнул и, оторвавшись от экрана визора (смотрел футбольный матч), обернулся, вопросительно приподняв брови.

— Вы обедать будете? Вот остынет всё, так сами потом недовольны будете!

— Иду, Лиинл, — Мон-Со нажал на кнопку, выключая визор, и легко поднялся с кресла. — Мне никто сообщений не присылал?

— От господина Баан-Ну было, потом господин Мью-Ка просил, чтобы вы с ним срочно связались, и вот ещё это... — Лиинл протянула полковнику длинный плотный конверт. — Наверное, что-то важное. Может, о присуждении вам очередной награды?

— Это на Баан-Ну награды сыплются, как прыгунцы с беззубого шнарка, — фыркнул Мон-Со, небрежно бросая конверт на диванчик. — Он у нас любимчик сильных мира сего, мне до такого уровня никогда не подняться... Что там у нас на обед?

— Ваше любимое рагу, — улыбнулась горничная. — И десерт "Горный снег". Уж поверьте, Наэль постарался на славу!

...Дом Мон-Со стоял немного на отшибе от всех прочих — полковник любил и ценил одиночество, не слишком стремясь к общению с немногочисленными родственниками, которых искренне считал тупыми и ограниченными (те, впрочем, платили ему той же монетой). Не особо дружил он и с сослуживцами, среди которых слыл самым точным и рьяным исполнителем указаний начальства, а таких обычно не слишком любят. Изредка к нему прилетал Баан-Ну, с которым они вместе начинали службу, но приятель вскоре начал стремительный подъём по карьерной лестнице, за каких-нибудь полтора-два года став из младшего лейтенанта генералом, а Мон-Со так и застрял в чине полковника... Впрочем, он был не особенно честолюбив и завистлив и продолжал поддерживать с Баан-Ну хорошие отношения. Кто знает, вдруг да когда и понадобится помощь?

— Господин Мон-Со, не забудьте про звонки, — напомнила Лиинл, складывая на поднос грязную посуду. — А то забудете, а потом будете на меня ворчать — почему не напомнила вовремя?

— Не забуду, иди уж... — Мон-Со проводил взглядом стройную фигурку девушки и хмыкнул, вспомнив, как она впервые пришла к нему устраиваться на работу горничной — худющее, глазастое существо, состоявшее, казалось, из одних только острых коленок и локтей... И вот на тебе — за какие-то три года она из невзрачного заморыша превратилась в девушку удивительной красоты, при одном только взгляде на которую захватывало дух. Длинные ноги, тонкая талия, нежное лицо, на котором сияли большие глаза непередаваемого медового оттенка, а уж ресницы... У Мон-Со сердце замирало и с уханьем проваливалось куда-то вниз каждый раз, когда Лиинл взмахивала ими, точно бабочка крыльями. Он даже самому себе не хотел признаваться в том, что влюбился в девушку, а чтобы ей признаться в своих чувствах... Неискушённый в подобных делах, полковник полагал, что такая красавица в лучшем случае просто вежливо улыбнётся, а в худшем будет оскорблена до глубины души и уйдёт навсегда, лишив его возможности хотя бы просто видеть её каждый день.

Лиинл была на редкость сообразительной и исполнительной, быстро навела в доме идеальный порядок... Как-то Мон-Со заикнулся о том, как сейчас трудно найти хорошего повара, который готовил бы вкусную и простую пищу, а не какие-нибудь вычурные блюда, от которого у полковника начиналась изжога, и она быстро решила проблему, пригласив на должность повара своего друга детства Наэля. Баан-Ну, который был сибаритом до мозга костей, искренне удивлялся тому, что у Мон-Со так мало прислуги, ведь тот прекрасно мог себе позволить если и не роскошествовать, то хотя бы пригласить ещё пару-тройку слуг для большего удобства.

— Меньше народу — больше кислорода! — отшучивался полковник, который не хотел признаваться в том, что его мало привлекает роскошь, а это, в общем-то, нетипично для менвитов. — Дом у меня небольшой... сам посуди, если я найму ещё прислугу, то куда мне её девать? В гараже поселить?

— И мундиры у тебя однотипные, — не унимался Баан-Ну. — Тёмно-синий, чёрный, тёмно-серый... Менвиту к лицу яркие, сочные цвета, а ты как отшельник! Вот, посмотри хотя бы на мой мундир — алый как кровь, золотое шитьё, драгоценные камни!

"Оттого-то тебя все и называют паулином, — беззлобно хмыкал Мон-Со, но про себя, а не вслух, поскольку не хотел обижать старого друга. — Хороший ты мужик... спеси бы только поменьше, да ума побольше. Был бы просто идеален!"

...Вспомнив о письме, которое терпеливо дожидалось его в кабинете, Мон-Со поспешил туда и, взяв в руки длинный узкий конверт, недоумённо приподнял брови: письмо было снабжено защитой против случайного вскрытия его посторонним человеком — если отпечаток пальца не совпадал с отпечатком адресата, то конверт моментально выделял нервно-паралитический яд, который во мгновение ока убивал не в меру любопытного... Мон-Со вскрыл конверт, быстро пробежал глазами по строчкам и нахмурился.

— Ничего не понимаю... — пробормотал он под нос. — Ах да, Баан-Ну звонил! Может, хоть он в курсе?

Мон-Со торопливо набрал номер генерала и через пару минут тот появился на экране, позёвывая и приглаживая встрёпанную бороду — видно, только что поднялся, хоть на дворе уже и полдень.

— Ты тоже получил? — полковник потряс письмом перед экраном, отчего с генерала мигом слетели остатки сна. — С каких это пор мы, менвиты, стали избранной расой?

— Потише, а то твои слуги-арзаки услышат! — прошипел Баан-Ну, вплотную приближаясь к экрану. — Сам понимаешь, комплекс неполноценности, то да сё...

— Не замечал, чтобы арзаки хоть как-то заморачивались по поводу каких-либо комплексов. Пусть они и не блещут мускулами, зато у них головы варят, будь здоров! — хмыкнул Мон-Со, сворачивая письмо. — Ладно, собрание так собрание... Заскочи за мной, а то гравилёт накрылся, а вызвать мастера всё руки не доходят.

— Давно бы новый купил! — буркнул генерал и отключился.

* * *

В огромном зале Дворца Верховного собралось великое множество менвитов — от мелкой шушеры до спесивого начальства — все в невероятно ярких мундирах всех цветов радуги, так что у любого постороннего, случайно заглянувшего сюда человека с непривычки мгновенно зарябило бы в глазах...

"Если бы здесь были одни арзаки, — думал Мон-Со, вслед за Баан-Ну проходя к своим местам. — То шум царил бы просто невообразимый... Всё-таки насколько мы, менвиты, более сдержанны и дисциплинированны. Пожалуй, нас и вправду можно назвать Избранниками!"

Баан-Ну, важно выпятивший грудь, усыпанную бесчисленными орденами, шёл впереди и все послушно расступались перед ним, понимая, что идёт любимец самого Верховного, баловень судьбы...

— Почему это я должен ходить без своего секретаря? — возмущённо спросил какой-то менвит по соседству, когда друзья уселись в мягкие кресла в первом ряду. — Занести нужную мысль в записную книжку, напомнить, чтобы я позвонил...

— То, о чём здесь сейчас пойдёт речь — не для ушей представителей низшей расы, — надменно заметил Баан-Ну, оглаживая свою роскошную, огненно-рыжую бороду. — Или ты считаешь их равными себе?

Оторопевший Мон-Со открыл было рот, чтобы высказать своё мнение о словах друга, но в этот момент свет в зале потух и на возвышении напротив притихших менвитов появился сам Верховный, правитель Гван-Ло.

— Именитые братья мои, — начал он. — Я собрал вас здесь совсем не для того, чтобы указывать неразумным на их ошибки, и не для того, чтобы читать мораль оступившимся... Нет, мы все должны быть выше этих мелочей, ибо мы Избранники!

Волна шёпота пронеслась среди собравшихся.

— Да, мы Избранный народ, а все прочие созданы небесами лишь для того, чтобы в восхищении слушать наши речи и беспрекословно повиноваться любым приказам. Мы сильны, закалены в тяжких условиях, в которых проживали до тех пор, пока не нашли это благословенное место у Серебряных гор, а что собой представляют арзаки? Слабые, изнеженные, идущие на поводу своих эмоций и страстей, пасующие перед любыми трудностями... Разве это справедливо, что ТАКИЕ считают себя равными нам, Избранникам?

— А их ум и изобретательность? — крикнул сидевший рядом с Мон-Со менвит с задорно торчавшим светло-русым хохолком. — Пусть арзаки и не крепки физически, но головы-то у них соображают не в пример нашим! И, к тому же, нельзя мерить всех под одну копирку!

Гван-Ло покачал головой и мягко усмехнулся.

— Да, они талантливые учёные и изобретатели и... не более того, — ласково, словно неразумному дитятку, сказал он. — Разве это дело, что они искусство превращают в науку, а науку — в искусство? Всё должно идти отдельно — и наука, и искусство, иначе даже из самых благих намерений не выйдет ничего, кроме хаоса. Я знаю, Кау-Рук... так ведь зовут тебя?.. что ты хорошо относишься к этим несчастным и склонен считать их равными себе, но поверь — ты глубоко заблуждаешься, поскольку низшая раса не может быть наравне с высшей!

Кау-Рук хотел было что-то возразить, но прочие менвиты зашикали на вольнодумца, и тому поневоле пришлось умолкнуть, но это не значило, что он мгновенно поменял своё мнение.

— Вспомните, что говорится в наших легендах о богах и героях! — продолжал Гван-Ло и его удивительно завораживающий бархатный голос легко проникал в умы и сердца менвитов. — Спустившиеся на нашу планету из неизведанных глубин космоса высшие, идеальные существа нашли на ней горстку жалких и слабых аборигенов, трусливо поклонявшихся грозным силам природы, не способных защитить себя и своё потомство от хищников. Видя такое, великодушные пришельцы решили помочь несчастным и твёрдой рукой оградили слабых и беспомощных от всех опасностей этого мира, дав им возможность развить свой ум на пользу спасителей... Надо ли мне говорить, что верховного пришельца звали Мен-Вит, и именно от него и его собратьев пошли все мы, менвиты?

— Но это означает, что мы — потомки небожителей? — вдруг выкрикнул какой-то менвит в небесно-синем мундире и глаза его сверкнули фанатичным огнём. — Тогда мы — высшая раса, а все арзаки — недочеловеки!

— В этом нет их вины, — мягко сказал Гван-Ло, подавив радостное ликование по поводу того, что его слова, проникшие в души сородичей, быстро нашли благодатную почву и уже начали давать первые всходы. — Они слабые, неразумные дети, не способные постичь нашего величия и идти рука об руку... да это и не нужно тем, кто самими небесами предназначен для верного служения сильнейшим!

Мон-Со как завороженный слушал эти речи, с каждой минутой понимая, что до сих пор он был слеп и духовно, и физически и только сейчас наступило долгожданное прозрение... И действительно, как он только мог считать арзаков равными себе?! Полковник вспоминал, как вели себя Наэль и Лиинл — их быстрый, захлёбывающийся говорок, торопливые, зачастую бестолковые движения, пламенная жестикуляция, совершенно неподобающая для взоров менвитов... Арзаки жили, радостно и доверчиво глядя на окружавший их мир, излучая в него доброту своих сердец и ожидая в ответ того же. Они будто не желали признавать того, что в жизни существует не одна только радость, а ведь всем известно, что излишне восторженные и доверчивые, слепо верящие в справедливость и благородство зачастую больше всех и страдают от грубой реальности!

— Пора всем признать, что арзаки — низшие существа! — внезапно жёстко произнёс Гван-Ло. — Довольно считать их равными себе и закрывать глаза на то, что они не годны ни на что другое, кроме как на грубый физический труд. Разве это правильно, что в школах наших детей воспитывают эти ничтожества? Что они могут дать неокрепшим детским умам, что могут вложить в податливые детские души? Щенячий восторг, неприличествующий высшей расе, привычку спорить по любому поводу и сомневаться в непреложных истинах? Менвит, воспитанный арзаками, вырастет ущербным и будет всю свою жизнь мучиться этим, в то время как его собратья станут целенаправленно идти к своей цели, не тратя времени на жалкие сантименты!

— Но они хорошие преподаватели... — заикнулся кто-то и Гван-Ло холодно усмехнулся:

— Что ж, пусть преподают и дальше, но под строгим и чутким руководством своих старших собратьев-менвитов, а чеканить души наших детей будем мы сами!

Он ещё долго говорил о том, что браки между высшими и низшими расами преступны и противоестественны, что полукровки, рождённые от такого постыдного союза, подлежат полнейшему остракизму или, что ещё лучше, немедленному уничтожению, ибо только одно их рождение уже противоречит морали Избранных...

— Эти отродья не должны позорить светлый образ Избранника одним только своим существованием! — патетично выкрикивал Гван-Ло, прижав руку к сердцу и вдохновенно сияя бледным лицом и менвиты, затаив дыхание, внимали его речам. — Разве это возможно, что рядом будут ходить и дышать одним с нами воздухом выродки, появившиеся в позорных браках? Что же, нам надо забыть об их отвратительном родстве с низшей расой?! Нет, нельзя, ибо они несут в себе заразу грязной крови, которая будет распространяться и дальше, если не положить этому конец! Нам остаётся только одно...

— Но ведь наложницами-то арзакские девки быть смогут? — хохотнул знакомый Мон-Со майор Мью-Ка, слывший безудержным распутником, и не делавший различий между менвитками и арзачками, даже предпочитая последних ввиду их горячего темперамента. — Это-то не возбраняется?

— Арзаки обязаны служить нам и повиноваться во всём... — коротко ответил Гван-Ло, который был сторонником аскетического образа жизни и продолжил свою пламенную речь.

"Бедные арзаки! — думал Мон-Со, вполуха продолжая слушать Верховного. — Какой простор открывается для извращенцев и маньяков, а ведь ещё и педофилов не до конца извели... Взять хотя бы Эль-Фира — его уже не раз ловили с несовершеннолетними, и только дружба с двоюродным братом Гван-Ло помогала ему избегать неприятностей! А теперь насилуй — не хочу, и ничего ему за это не будет..."

— А вы не думаете о том, что произойдёт, когда арзаки узнают, что им предстоит стать бесправной скотиной? — спросил Кау-Рук, гневно прищурив глаза.

— Им вскоре всё станет безразлично! — сухо произнёс Гван-Ло. — Дело в том, что в каждом из потомков небожителей, коими мы и являемся, дремлет мощный гипнотический дар и нужен лишь небольшой толчок, чтобы пробудить его. Один взгляд Избранника, одно его слово — и арзаки с восторгом будут служить ему, забыв обо всём... Ты доволен моим ответом, Кау-Рук?!

Тот молча склонил голову, видимо, не желая сердить Верховного.

— Значит, мы обладаем силой, способной сломить волю любого арзака, заставляя его повиноваться, да? — восторженно спросил Баан-Ну и в глазах его загорелся жадный огонь. — И они будут всё за нас делать?

— Мы — Избранники и этим всё сказано! — величаво кивнул Гван-Ло. — А теперь слушайте меня внимательно, и я открою вам древний секрет власти над людьми...

* * *

Сначала дар гипноза пробудился у тех, кто присутствовал на тайном собрании, потом они передали его под большим секретом своим родственникам и так далее, по цепочке... В неведении остались лишь арзаки и те, кто имел несчастье родиться полукровками. Последних ждала участь намного более страшная, чем просто рабство и унижения: приказом Гван-Ло их было велено повсеместно арестовывать без каких-либо объяснений и развозить по медицинским институтам для изуверских опытов и испытаний различных лекарств и средств массового уничтожения.

За каких-нибудь полгода всё изменилось до неузнаваемости. Арзаки перестали существовать как личности: они забыли всё — и прошлое своего народа, и свой музыкальный, распевный язык и, что самое страшное — то, что совсем недавно они были свободными людьми... По всей Рамерии прокатилась волна насилий и жестоких убийств, жертвами которых были несчастные арзаки. Менвиты, не особенно любившие своих талантливых соседей и, чего скрывать, всегда завидовавшие им, поняли, что теперь можно безнаказанно вытворять с обращёнными в рабство всё, что вздумается и выпустили на волю свои самые тёмные инстинкты — пытали ради удовольствия, насиловали как взрослых, так и детей, убивали просто так, по прихоти... Лишь немногие Избранники пока что хорошо относились к своим рабам, совсем недавно бывшими свободными гражданами, и Мон-Со был одним из таких. Из всей прислуги у него только и было, что Наэль и Лиинл, да и те давно стали чем-то вроде семьи...

— Если ко мне будет кто-то приходить, то вы должны немедленно принимать вид покорных рабов, — строго сказал он, пригласив повара и горничную к себе в кабинет, когда началось поголовное превращение арзаков в рабов и последовавшие за этим бесчинства. — А ещё лучше — стараться не попадаться им на глаза, так как я не хочу, чтобы обо мне прошёл слух, что я проявляю к рабам жалость, понятно?

Лиинл подавленно кивнула и опустила голову, пытаясь скрыть выступившие на глаза слёзы.

— Что такое? — спросил Мон-Со, ожидавший, что девчонка тут же преисполнится благодарности к нему, своему господину, за то, что он не лишает их свободной воли и заботится, чтобы этого не сделали другие... и, возможно, даже предложит своё тело в качестве вознаграждения. А что, это вполне достойная награда за достойное дело идеальному менвиту, каким он и является!

— Вы добрый, господин Мон-Со, а вот моей подруге Аларне так не повезло... — всхлипнув, с трудом произнесла Лиинл. — Вы не слышали? Вчера её тело со следами изнасилования и пыток обнаружили на окраине города — господин Сел-Тем с друзьями позабавились на славу. Говорят, было страшно смотреть — на ней живого места не осталось... Бедная Аларна, её даже не похоронили, а сожгли в мусорной печи, как бездомное животное!

Наэль ласково обнял плачущую девушку и тихо сказал:

— Я отведу Лиинл в её комнату... можно?

Мон-Со коротко кивнул и, подавив злость и ревность, шевельнувшуюся в глубине души, набрал номер Баан-Ну, чтобы хоть немного отвлечься.

"Могла бы ответить добром на добро, арзакская дура! — думал он, ожидая, пока генерал ответит на звонок. — Я ведь тоже рискую всем — и своим положением, и своей свободой, заботясь о них, как о людях... но, быть может, ещё ответит, как только придёт в себя? Великие Небожители, я веду себя как арзак — трепетно надеюсь на ласковый взгляд вместо того, чтобы взять своё по праву!"

— Что нового? — спросил Мон-Со, когда Баан-Ну наконец-то появился на экране. — Я давно никуда не выбирался, так что...

— Новостей полно и все разные. Тебе какие рассказать — попохабнее или же чисто деловые?

— Все выкладывай.

— Наш общий знакомый Мью-Ка завёл себе гарем из малолеток — дорвался до запретного плода! — фыркнул брезгливо Баан-Ну. — А Фай-Рис... Никогда бы не подумал, что он у нас по мальчикам ходок, да не просто, а с садомазо! А как поживает твоя милая горничная? Лиинл — так её зовут, кажется?

Непроницаемое лицо Мон-Со даже не дрогнуло.

— Работает, и даже очень хорошо, — спокойно сказал он. — Я доволен.

— О! — Баан-Ну игриво подмигнул. — Понимаю! Но, если она когда-нибудь тебе надоест, то ты всегда можешь подарить её мне... или продать... или обменять!

— Да неужели? — внезапно Мон-Со стало смешно. — И на кого же? Может, на Ильсора? А что? Он у тебя сообразительный малый, мне такой слуга всегда пригодится!

— Ильсора?! — всполошился генерал. — Как можно? Да он лучше любого парикмахера ухаживает за моей бородой, и изобретатель талантливый... и... и вообще!

— Не понял... — уже откровенно смеялся полковник. — Только не говори мне, что ты и Ильсор...

Баан-Ну намёка сначала не понял, а когда до него дошёл смысл этих слов, то начал медленно багроветь, сравниваясь по цвету со своей знаменитой бородой.

— Ты на что это намекаешь?! — придушенно завопил он. — Чтобы я, да с мужиком... Ты за кого меня принимаешь?!!!

— Да пошутил я! — поспешил сказать Мон-Со, пока генерала не хватил удар. — Но Лиинл мне нужна самому, понял?

— А то! — снова подмигнул Баан-Ну. — Да, совсем забыл сказать, что мой слуга теперь ещё и главный инженер, и под его чутким руководством начали строить космический корабль. Дело в том, что наши учёные обнаружили возле одной невзрачной жёлтой звезды несколько планет, а на одной из этих планет предполагаются вполне приемлемые условия для жизни... Уже начали набор экипажа, меня назначили командиром экспедиции, и я в качестве одного из своих помощников предложил твою кандидатуру — как весьма благонадёжного, исполнительного и вообще самого идеального менвита из всех, кого я знаю!

— Благодарю вас, мой генерал! — слегка наклонил голову Мон-Со, искренне тронутый словами генерала. — Я почту за честь разделить с вами все тяготы и испытания! Кто ещё полетит с нами?

— Ну, кроме мелкой шушеры в виде военных и штатских, в экспедицию с нами отправляется Лон-Гор в качестве врача...

— Знаю, хороший специалист, хоть и бабник, каких поискать! — кивнул Мон-Со. — Трудновато ему будет, среди сугубо мужского коллектива... А ещё кто?

— Кау-Рук... — нехотя произнёс Баан-Ну.

— Что?!! Этот вольнодумец и выскочка?! Да кто только осмелился предложить его кандидатуру?!

— Гван-Ло…

— ?!!

— Его кандидатуру предложил сам Верховный, — буркнул Баан-Ну. — Дескать, он весьма образованный и начитанный, и вполне мог бы стать командиром экспедиции, но уж слишком любит всё делать по-своему. Ну, у меня он не повольнодумствует! Ладно, я отключаюсь, пора ехать в ювелирный за заказанными перстнями... Всего хорошего!

— И вам того же, мой генерал.

* * *

Прошло ещё несколько месяцев...

Страсти, кипевшие на Рамерии, несколько поутихли: власти, всерьёз обеспокоенные тем, что творили прежде такие сдержанные менвиты, ввели штрафы и уголовные наказания для излишне ретивых, заявив во всеуслышание, что арзаки являются весьма ценным имуществом, которое приносит пользу не не только своим хозяевам, но и государству и поэтому их нельзя уродовать, избивать до полусмерти, калечить, а всё прочее — пожалуйста!

"Значит, изнасилования и групповые оргии с участием арзаков запрещать никто не собирается... — мрачно подумал Мон-Со, разворачивая газету. — И педофилию никто не отменил... А кто будет отменять, если сам племянник Верховного любит маленьких мальчиков? Та-ак, и что тут у нас написано?"

В статье, что привлекла его внимание, говорилось о том, что если арзачки-наложницы случайно родят от господина, то ребёнка после родов следует немедленно отобрать, а провинившуюся рабыню подвергнуть стерилизации.

"Идиоты, — угрюмо хмыкнул полковник. — Стерилизовать, если бедняжки родили от своих господ... Ха, можно подумать, они это по доброй воле делают! Если этот закон утвердят, то откуда тогда взяться новым рабам? Хотя... Арзаки плодятся как кройлы, так чего жалеть о том, что некоторые из них не смогут присоединиться к сему увлекательному процессу?"

— Господин Мон-Со, к вам можно? — дверь приоткрылась и в кабинет заглянула Лиинл. — Простите, если я побеспокоила вас, но у меня к вам просьба...

— Заходи, Лиинл, — кивнул полковник, решив, что девушка наконец-то решила отблагодарить его за всё, что он сделал для неё и Наэля. — Что ты хотела?

Горничная вошла и остановилась у порога, робко теребя край фартучка.

— Ну, что случилось? — улыбаясь, повторил Мон-Со. — Говори, не стесняйся!

— Господин, мы с Наэлем хотим создать семью и просим у вас на то разрешения! — скороговоркой выпалила Лиинл и перевела дух. — Мы... мы любим... очень любим друг друга, а сейчас без разрешения господина рабам нельзя... быть вместе, но ведь вы у нас такой добрый и наверняка разрешите...

Она говорила что-то ещё, но Мон-Со её уже не слышал, неподвижными глазами уставившись куда-то вдаль.

"Так значит, — яростно думал он, — ты предпочла этого смазливого недотёпу мне, идеальному менвиту?! И это он, а не я, проведёт с тобой первую ночь любви? А я-то тебя жалел, ждал, что ты всё-таки отблагодаришь меня за то, что живёшь в этом доме свободным человеком, а не бесправной рабыней, как у прочих менвитов... Надо было сразу взять своё, как господин и Избранник! И я возьму!"

— Господин? — осторожно спросила Лиинл. — С вами всё в порядке?

— Смотри мне в глаза, — прохрипел Мон-Со и впечатал свой холодный взгляд в расширенные от нахлынувшего понимания того, что сейчас произойдёт что-то очень нехорошее, глаза девушки. — Смотри и повинуйся... Раздевайся!

...Он насиловал её долго и исступлённо, словно вымещая на теле Лиинл все свои несбывшиеся надежды и разбитые мечты. Пятна крови расцветили светлую кожу дивана, на котором всё и происходило, девушка уже почти потеряла сознание, хоть и находилась под гипнозом, и пора было бы остановиться, но Мон-Со вспоминал, как она пришла к нему с той проклятой просьбой и, стиснув зубы, вновь набрасывался на бедняжку. Наконец он совершенно выдохся и, шумно дыша, плюхнулся на диван, спихнув с него Лиинл. Та безвольно скатилась на пол и замерла там, бесстыдно раскинув ноги, измазанные кровью.

— Всё запачкала... — недовольно процедил сквозь зубы Мон-Со и легонько пнул девушку в бедро. — Эй, вставай, одевайся и приведи здесь всё в порядок!

Лиинл зашевелилась, неловко поднялась и, как-то неуклюже двигаясь, оделась, сходила за водой и салфетками и принялась чистить диван.

— И ноги вытри, — приказал Мон-Со, внимательно за ней наблюдая. — Надо было сразу предупредить, что ты девственница...

Девушка, всё ещё находившаяся под гипнотическими чарами, молча, как автомат, протирала кожу дивана, изредка присаживаясь на корточки, чтобы отчистить мелкие кровавые пятнышки с пола. Не выдержав, полковник подошёл к ней сзади, толкнул в спину, заставляя нагнуться пониже, рывком задрал юбку...

— Мой господин, что вы делаете?! — истошный, полный гнева и горя крик заставил его обернуться. На пороге стоял встрёпанный, прижавший руки к груди Наэль, и глаза его были полны слёз и бессильной ярости.

"Не иначе устал ждать, — насмешливо подумал Мон-Со, продолжая толчками двигаться в теле горничной — нет, рабыни! — и до синяков стискивая её бёдра и вывалившуюся из полурасстёгнутой кофточки грудь своими железными пальцами. — Пошёл узнать, смогла ли эта дурочка уговорить своего господина... а тут такое восхитительное зрелище!

— Я скоро закончу, — цинично произнёс он, стараясь дышать ровно. — Можешь подождать, а потом последовать моему примеру, если хочешь... Она будет не против!

Наэль, застонав, сполз по стенке и приткнулся в углу, против своей воли наблюдая расширенными от отчаяния глазами за тем, как господин насилует его любимую, а та даже не сопротивляется этому...

— Я уже всё, — сказал Мон-Со, выходя из тела Лиинл и, шлёпнув её по запачканной ягодице, приглашающе махнул рукой. — Хорошая, послушная девочка... Чего застыл? Или для тебя это тоже в первый раз? Ну, так я тебе сейчас объясню весь процесс...

— Вы... вы подлец! — отчаянно выкрикнул Наэль. — Вы животное!

Он вскочил и бросился прочь.

* * *

Под гипнозом Лиинл была послушна, проделывая всё, что ему только хотелось, но как-то раз Мон-Со пришла в голову блажь переспать с ней безо всяких чар, и это едва не стоило ему глаза. Девушка визжала, отбиваясь что есть сил и пустив в ход острые ноготки, но полковник успел посмотреть ей в глаза и рабыня моментально угомонилась, сделавшись тихой и покорной. Наэль, которому господин строго-настрого запретил приближаться к своей наложнице, поначалу плакал и пытался бунтовать, но быстро притих, когда Мон-Со пригрозил отдать его в каменоломни, откуда, как всем было прекрасно известно, живым не возвращался ни один арзак...

"Жалкий слабак, — думал Мон-Со, тиская безвольное тело Лиинл. — Ни один менвит не потерпел бы такого издевательства, жестоко отомстив тому, кто посягнул на его имущество! Я бы убил точно... но ведь вы, арзаки, на убийство не способны!"

Вскоре полковнику пожаловали орден Луны (не без протекции Баан-Ну) и тот, не особенно любивший рестораны, решил обмыть его дома, в небольшой компании самых близких друзей.

Осунувшийся Наэль один неслышно передвигался среди гостей, разнося напитки и закуски, убирая грязную посуду. Лиинл была уже на шестом месяце беременности, и Мон-Со пока что прятал её от любопытных глаз, понимая, впрочем, что рано или поздно рабыню заберут на детферму, где та и родит, тут же подвергнувшись принудительной стерилизации... Но какое ему, Избраннику и идеальному во всех отношениях менвиту, до этого дело?

— А он у тебя симпатичный! — Фай-Рис подтолкнул в бок задумавшегося полковника. — Скажи, а он хорош в постели?

— Что? Кто хорош?

— Этот твой слуга... Ты с ним спишь?

— Я мужчинами в этом смысле не интересуюсь, — сухо сказал Мон-Со. — А что?

— Он мне понравился... Не продашь?

Мон-Со взглянул на понурого Наэля, и в глазах его вспыхнул мстительный огонёк.

— Можешь забрать мальчишку просто так, мне уже изрядно надоела его стряпня! — криво усмехнувшись, произнёс он. — Эй, раб!

Ничего не подозревающий Наэль приблизился и вопросительно посмотрел на полковника.

— Я дарю тебя вот этому достойному господину, и теперь ты будешь служить ему не только на кухне, но и в постели! — злорадно бросил Мон-Со, наблюдая за тем, как глаза арзака наполнились ужасом, а из его вмиг ослабевших рук выпал поднос. Вскрикнув, Наэль упал на колени и обнял ноги полковника, который искренне наслаждался страхом своего раба.

— Мой господин, только не к нему! — отчаянно выкрикнул он. — Разве вы не знаете, ЧТО он вытворяет со своими рабами?!

— Он у тебя, что, не под гипнозом? — удивился изрядно захмелевший Мью-Ка. — Распустил ты своих слуг... Но так ещё веселее! Эй, Фай-Рис, а слабо тебе этого раба прямо сейчас и у нас на глазах? Если сможешь, то я тебе подарю перстень с радужным алмазом, на который ты давно облизываешься!

Остальные, обрадовавшись нежданному развлечению, принялись пьяно скандировать: "Давай! Давай!", отбивая такт ладонями.

— Под гипнозом или без него? — спросил Фай-Рис, деловито расстёгивая брючный ремень.

— Без гипноза намного забавнее, ведь так они чувствуют страх и боль! — захохотал Мью-Ка. — Действуй, Фай, награда тебя уже ждёт!

И он стащил с пальца драгоценный перстень...

Под гогот пьяных менвитов отчаянно кричащего и сопротивлявшегося изо всех сил Наэля раздели, бросили на стол и Фай-Рис, расстегнув брюки, подошёл к нему, попутно приказав, чтобы ноги жертвы держали покрепче и...

Мон-Со, не выдержав, вышел из гостиной и закрылся в кабинете, но даже туда доносились рыдания и дикие крики насилуемого... Впрочем, вскоре всё стихло, и полковник вернулся обратно, но застал в гостиной одного только Фай-Риса, который тщательно вытирался. Мон-Со скользнул взглядом по пятнам крови на столе и полу и, дёрнув плечом, отвернулся.

— Сопротивлялся очень, поганец, — криво усмехнулся Фай-Рис, застёгивая брюки. — Не хотел доставить удовольствие господину, вот я его и порвал немного... Невоспитанный он у тебя!

— Перевоспитаешь, — буркнул Мон-Со. — А где остальные?

— Вышли во двор подышать свежим воздухом, а заодно погрузить ко мне в машину моего нового раба. Ладно, завтра встретимся во дворце Верховного, и я там расплачусь с тобой за этого мальчишку... И не возражай, лишние деньги ещё никому не мешали!

...Вскоре Лиинл подошёл срок рожать и её забрали на детферму, откуда она вернулась через неделю — похудевшая, подурневшая, с запавшими глазами, двигающаяся словно тень... Мон-Со, купивший к тому времени новую рабыню, теперь не обращал на свою первую любовь никакого внимания, равнодушно проходя мимо девушки, словно та и не существовала... и однажды она действительно перестала существовать — повесилась в подвале. Впрочем, Мон-Со было на это наплевать: он усердно готовился к предстоявшему в скором времени полёту на далёкую Беллиору и не собирался сожалеть о какой-то там ничтожной рабыне-арзачке.

Он прослыл среди будущих членов экипажа самым рьяным и точным исполнителем приказов начальства и идеалом, на который должны равняться все без исключения. Теперь Мон-Со искренне считал свои прежние мысли и чувства грубейшими заблуждениями и был рад тому, что избавился от таких ненужных истинному Избраннику эмоций, как сострадание, жалость и любовь...

"Я Избранник и идеальный во всех отношениях менвит..."

"Я, не раздумывая, повинуюсь мудрейшим указаниям нашего Верховного, а он думает за всех нас, неразумных..."

Хороший способ оправдать убийство своей совести...