Мордаунт (джен)

Атос втянул бледного, промокшего юношу в лодку и помог устроиться на корме. Его друзья молча сидели на носу, не желая что-либо говорить по поводу произошедшего. Только Портос пробормотал себе под нос что-то вроде: "Чует моё сердце, мы об этом еще пожалеем".

— Благодарю вас, граф. Я обязан вам жизнью. В любой ситуации вы можете рассчитывать на меня.

* * *

Прошло уже несколько часов, а меня всё никак не отпускало. Я многое успел передумать и переосмыслить за это время, а потому чувствовал настоятельную необходимость объясниться с Атосом. В первую очередь — именно с ним. Надеюсь, его друзья не скинут меня за борт, если я с ним заговорю. Они и так-то не особо меня жалуют. И, надо признать, у них есть на то все основания. Впрочем, я должен хотя бы попытаться.

— Задумывались ли вы когда-нибудь, граф, как сложилась бы ваша жизнь, если бы на той злополучной охоте, разрезав платье своей жены, вы не обнаружили бы у неё на плече никакого клейма?

* * *

Атос страшно побледнел и вцепился в борт лодки, глядя на сидящего к нему спиной юношу. Мордаунт, глядя в чёрную пучину, продолжил свои рассуждения, не обращая внимания на состояние своих слушателей. Негромкие слова разносились над водной гладью, лишая возможности что-либо не услышать.

— Разыскивая убийц своей матери, я узнал много фактов, казавшихся мне тогда незначительными. У меня просто не было времени, чтобы задумываться об этом. Юная девочка-подросток, на свою беду родившаяся в далеко не состоятельной семье. Три старших сестры, для которых родители с трудом наскребли приданное. На ней просто решили сэкономить, отдав в монастырь. Каково это, в пятнадцать лет стать монахиней, потеряв всякую надежду обрести когда-нибудь любящего мужа и родить ему детей? Ведь именно об этом мечтает практически каждая нормальная девушка. Бетюнский палач сказал вам, что она была любовницей его брата, вот только откуда ему было об этом знать? Он что, свечку держал? Или вы, граф, — Мордаунт резко повернулся к Атосу, — получили её не девственницей? — он испытывающе смотрел на собеседника. Атос сглотнул.

— Нет, — тихо ответил он. — Она была чиста.

— Они никогда не были любовниками, граф, хотя несчастный священник действительно любил её больше жизни. И любовь эта была самой настоящей. Знаете ли вы отличительный признак настоящей любви? Для того, кто любит по-настоящему, счастье любимого всегда будет важнее собственного.

Священник проникся состраданием к судьбе бедной девушки и пошёл на преступление ради того, чтобы ей помочь. Палач сказал, что она соблазнила тюремщика, чтобы сбежать. Но и здесь он ошибался. Этот человек также пожалел несчастную и решил помочь ей бежать. И вот здесь в дело вступает всем нам знакомый палач. Движимый желанием отомстить за брата, он находит девушку и насильно клеймит — без суда, без приговора. Сомневаюсь, что брат просил его об этом, следовательно, он сам взялся решать, что и для кого будет благом. Он сломал моей матери жизнь, лишив единственного шанса когда-нибудь обрести счастье с любимым человеком. Ведь не будь этого поступка, вы, граф, никогда не отказались бы от неё. А ведь она искренне вас любила. И ваш поступок стал настоящим ударом для неё, заставив навсегда потерять веру в людей, а также надежду на собственное счастье. В тот день вы убили Шарлотту Бакстон, и на свет стало появляться то чудовище, что повстречал когда-то в Менге господин д'Артаньян. Я не виню вас. Вы были молоды и подвержены предрассудкам. Юности свойственно следовать первым порывам сердца. Тогда от смерти её спас верный друг, который, дабы спасти любимую, покончил с собой, чтобы и под пыткой никто не смог выяснить, что она осталась жива. Выйдя замуж за моего отца, она преследовала лишь корыстные цели, поскольку не верила уже в серьёзность мужской любви. Но после моего рождения ей овладел страх. Ведь если бы её тайна случайно открылась, опасность грозила бы уже её ребёнку. А какая мать не будет всеми силами защищать своё дитя? И она без колебаний отравила нелюбимого мужа.

— Она действительно любила меня, — тяжело вздохнул Мордаунт, устремив взор на дно лодки. — Быть может, это единственное хорошее, что в ней ещё оставалось. Ведь не может быть абсолютно плохих людей, как не может быть и абсолютно хороших.

Он решительно поднял голову и, глядя в глаза мушкетёру и двум его друзьям, твёрдо произнёс:

— Я, Мордаунт, сын Шарлотты Бакстон, от её имени прошу прощения у вас, господин д'Артаньян, за то, что она дважды пыталась вас убить, и за то, что отравила вашу возлюбленную. От своего имени я также прошу прощения у всех вас за мои попытки отомстить, и за то, что из-за меня сорвался ваш план по спасению короля. Я действительно сожалею об этом. Я не прошу верить мне на слово, тем более что ваша подозрительность в данном случае мне кажется более чем уместной.

* * *

— Я хотел поговорить с вами без свидетелей, граф. Очень удачно, что ваши друзья наконец уснули. Мне нужно многое с вами обсудить.

— Я вас слушаю, мальчик мой, но не помешает ли нам мой слуга?

Я покачал головой.

— Нет, в Гримо я полностью уверен.

— Так что же вы хотели мне сказать?

— Что вы чрезвычайно доверчивы, граф. Нет, у меня степень вашего благородства вызывает неподдельное восхищение. Но оно же делает вас уязвимым. Слишком уж хорошо вы думаете о людях. Вы действительно поверили в весь тот бред, что я кричал, подплывая к лодке? Это была ложь от первого до последнего слова.

При этих словах Гримо насторожился. Атос же, напротив, остался внешне спокоен. А Мордаунт между тем продолжал:

— Моей единственной целью было утянуть вас под воду и таким образом отомстить, хотя бы и ценой своей жизни, тому, кого я считал наиболее виновным в смерти дорогого мне человека. Но когда я ушёл под воду в последний раз, произошло невероятное. Вы вряд ли поверите мне, граф, но я вспомнил свою прежнюю жизнь. Всю, от первого мгновения до последнего. Вспомнил, как родился, рос, учился, работал... — Мордаунт сделал небольшую паузу и закончил чуть более тихим голосом. — И умер в возрасте восьмидесяти двух лет в окружении любящих меня детей и внуков.

* * *

— Вы сейчас наверняка думаете, что я повредился рассудком. Я вижу это по жалости, появившейся в вашем взгляде. Вот только в данном конкретном случае мои слова легко проверить. Я действительно живу свою вторую жизнь, граф. Именно из-за этих вернувшихся воспоминаний я оказался способен взглянуть на ситуацию под другим углом. Я жалею, что потратил значительную часть своей молодости на месть. Добра мне это точно не принесло. Однако это не всё, что я хотел вам сказать. Дело в том, что в той, другой жизни, одной из моих любимых книг была книга достаточно известного писателя, Александра Дюма. Он написал множество книг, но наиболее популярными по праву считаются "Три мушкетёра", "Двадцать лет спустя" и "Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя".

Граф тихо охнул, расширившимися глазами глядя на своего собеседника.

— Вы всё верно поняли, граф, — с грустной улыбкой кивнул я ему. — Главными героями этих книг были вы и ваши друзья. И конкретно вы были моим любимым персонажем. Когда в детстве мы играли в мушкетёров, я всегда исполнял вашу роль. Хотите знать, чем в книге окончилась ваша попытка помощи господину якобы раскаивающемуся Мордаунту? Вы убили его, всадив кинжал в грудь.

Атос отшатнулся.

— Так получилось, граф де ля Фер, что я знаю будущее, ждущее вас и ваших друзей. И это будущее при желании можно изменить. Потому что более-менее славная смерть ждёт лишь господина д'Артаньяна. Он умрёт, схлопотав вражеское ядро в грудь, сжимая в руке только что полученный маршальский жезл. Вы же, граф, не сможете пережить смерть сына, все предпосылки к которой наблюдаются уже сейчас. Быть может, ещё не поздно это предотвратить.

— А остальные? — тихо спросил Атос.

— Господин дю Валлон падёт жертвой интриг шевалье д'Эрбле. Нет, он не планировал подставлять своего друга. Здесь всё случилось как в той поговорке: "Хотели как лучше, а получилось, как всегда". Для Портоса мне бы подобной участи также не хотелось.

Сам Арамис, в конце последней книги, единственный из друзей остаётся в живых. И даже, если мне не изменяет склероз, занимает какое-то важное место при дворе испанского короля. Герцог д'Алмеда, так, кажется, его называют в одной из последних глав. Впрочем, всё это ещё пока очень далёкое будущее. Оно может и не произойти, тем более сейчас, когда мы знаем, что именно нужно менять. Но есть более близкие проблемы. По прибытию во Францию, по предложению д'Артаньяна, вы разделились. Они с Портосом поехали кратчайшей дорогой в Париж и были арестованы примерно на полдороге. Вы же, с шевалье д'Эрбле, направились в Нормандию и добрались благополучно. Мой вам искренний совет, граф: если вы хотите избежать этого ареста, то должны убедить своих друзей ехать в Нормандию вместе.

— А вы? — спросил в свою очередь Атос. — Вы отправитесь с нами?

— Если вы согласны терпеть моё общество, граф. Я был бы счастлив иметь такого друга. Жаль, что это невозможно. Слишком уж много зла я причинил вам и вашим друзьям.

— Не судите себя столь строго, юноша. Вот вам моя рука. Забудем прежние обиды, что были между нами, и попытаемся сделать эту жизнь чуточку лучше для нас и наших детей.

— В любой момент вы можете потребовать мою жизнь, граф. Знайте, что за вас я отдам её без колебаний.

* * *

— Что вы думаете об этой странной истории, друзья? — спросил Арамис, когда Атос, Мордаунт и Гримо, наконец уснули.

— Хотелось бы мне думать, что эта очередная уловка гадёныша, Арамис, — задумчиво произнёс д'Артаньян, — но вы заметили, как изменилось его лицо, пока они говорили. Оно явно приобрело совершенно несвойственные господину Мордаунту черты. Он как будто враз постарел не на один десяток лет. И меня это приводит в ужас.

— Говорите, что хотите, д'Артаньян, — вступил в разговор и Портос, — но мне отчего-то кажется, что он говорил правду. Но я, хоть убей, не смогу объяснить, почему так считаю.

— В одном господин Мордаунт несомненно прав, — произнес Арамис. — Мы действительно легко можем проверить его слова.

— И каким же образом? — заинтересованно спросили друзья.

— Вы последуете его совету и отправитесь с Атосом через Нормандию, а я осторожно проедусь той дорогой, что должны были ехать вы, и проверю, действительно ли там ждёт засада.

— Здорово! — восхитился Портос. — Эк, вы, Арамис, всё ловко придумали. А я вот не догадался.

* * *

"Вот и хорошо, — думал я, успокаиваясь и засыпая. — Процесс пошёл. Надеюсь, нам удастся написать для этой истории более счастливый конец".