Совесть тёмного императора (джен)

Из всех на свете злодеев самый презренный,

гнусный и опасный злодей —

каждую ночь засыпающий с чистой совестью.

Артуро Перес Риверте, "Чистая кровь".

Мама всегда говорила, что пока у человека есть совесть и способность сожалеть о сделанном, он не совсем плохой. Умирая, она взяла с меня слово, что я буду хорошим мальчиком и вырасту в хорошего человека. В детстве я любил свою маму и со слезами на глазах поклялся магией тьмы, что буду хорошим. Теперь мне кажется, что я её ненавижу. Потому что каждый вечер, перед тем, как лечь спать, я ищу у себя зачатки совести.

— Бэркер!

Дворецкий входит, как всегда, бесшумно и застывает в почтительном ожидании.

— Ругай меня! — приказываю я.

— Сэр, вы поступили плохо, — начинает нудеть он. — Не нужно было уничтожать всех повстанцев, да ещё и с детьми. Детей вполне можно было помиловать, хотя бы на первый раз.

— Бунт нужно подавлять в зародыше! — сквозь зубы рычу я.

— Конечно, сэр, — невозмутимо соглашается дворецкий, — но вы ведь даже не попытались вникнуть в обстоятельства, сподвигнувшие их на эту крайность. А знаете ли вы, что...

Далее следуют подробные перечисления проблем и обстоятельств чуть ли не каждой семьи террористической группировки, гордо именовавшей себя повстанцами. Несмотря на нудный тон, делает это Бэркер мастерски, так что я невольно проникаюсь, и сладко спавшая до этого совесть невольно поднимает голову — я начинаю раскаиваться, допуская, что и в самом деле, возможно, поспешил.

— Достаточно, Бэркер. Я всё понял. Можешь идти.

Оставшись один, я с чувством выполненного долга растягиваюсь на широкой кровати. У инсектоидов нет своей совести, их эмоции немного другие, но слегка перестроиться, чтобы понять собеседника, можно. Моя совесть — Бэркер. Как же я ненавижу тебя, мама! Своей клятвой ты сильно усложнила мне жизнь. Хорошо хоть в моей империи множество рас, так что можно обращаться за помощью. Мой отец был менее дальновиден, предпочитая править лишь инсектоидами. Я пошёл гораздо дальше. Несколько порабощённых миров — причём я захватывал лишь те, что могли представлять угрозу для нашей расы. Впрочем, тех, кто пытался напасть первым, ждал не менее бесславный конец. Самыми гибкими оказались люди. И самыми неспокойными. Наибольшее количество бунтарей выходило из их среды. Тем не менее, я научился извлекать пользу даже из этих существ. В конце концов, я помню, какой была мама, а ведь она почти на четверть была человеком. Может, именно поэтому такое понятие, как совесть, было ей не чуждо. Тем не менее, проблем от людей слишком много. Они никак не могут понять, что мы руководствуемся совсем другими правилами. У инсектоидов чёткая иерархия, обусловленная степенью развития. Чем выше твоя ступень, тем больше привилегий. Наши короли не дерутся за трон. Правителем автоматом становится инсектоид, находящийся на самой верхней ступени. Потому у нас всегда порядок, а у них хаос. Оттого и войну они выиграть не смогли. А попытались бы понять суть системы, в которой оказались, и потребность в восстаниях отпала бы сама собой.

* * *

Я не находил себе места, бегая по тронному залу и сжимая кулаки. Столько жертв! Несколько тысяч людей, ящерлюдов, эктоплазмов и даже часть инсектоидов из полукровок. Всех убили по моему прямому приказу. Я сглотнул. Детей среди них также было много. Я нарушил клятву тьмы. Мне конец.

В зал вошла Ариша. Человеческая девушка, спасённая моими воинами с пиратского корабля. Предыдущий корабль уничтожили без захвата, но после очередной лекции Бэркера я уяснил, что на кораблях пиратов иногда бывают пленники, к преступлениям последних не имеющие никакого отношения. Ариша осталась жить во дворце, так как её родной мир был далеко, а она опасалась снова попасть в руки пиратов по дороге.

— Ваше Величество, чем вы так расстроены? Быть может, я смогу помочь?

— Они все убиты, Ариша. Все. Я их убил. Я отдал приказ это сделать.

Она удивлённо распахнула глаза.

— Ваше Величество имеет в виду планету Вулканов, которую расстреляли ваши штурмовики?

— Да.

— Но вы же поступили правильно! — почти возмущённо воскликнула она.

— Да. Но факт убийства это не отменяет. Я плохой человек, я нарушил клятву тьмы.

Не знаю, что на меня нашло, но я рассказал ей всё. Про маму, про клятву, про совесть.

— Ваше Величество, — более мягко произнесла она, — все эти существа в любом случае были обречены. Они бы всё равно умерли — болезнь не оставила им шанса. Уничтожив их, вы воспрепятствовали распространению эпидемии на другие миры.

— Но их могли вылечить! Целители обещали составить лекарство.

— Они бы не успели, — печально вздохнула Ариша, — я сама целитель и знаю, как проходит процедура составления и сколько времени она отнимает. Мы не могли столько ждать. Вы правильно поступили, Ваше Величество, и вы очень хороший.

Она быстро приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в уголок губ.

— Ты очень хороший, — шёпотом добавила она, смущённо глядя в пол.

От волнения у меня выдвинулись жвала, глаза сменились с человеческих на... На мои, в общем. Всё тело преобразовалось. Она... Неужели она... Я ей нравлюсь?!

— Посмотри на меня, Ариша! — проскрипел я.

Она подняла голову и с нежностью посмотрела мне в глаза.

— Ты находишь меня привлекательным?

Она тихо рассмеялась и обвила мою шею своими тонкими руками.

— Нет, Айк. Я тебя люблю. Каким бы ты ни был.

— Наши дети не будут людьми в полной мере, — растерянно произнёс я.

— Пусть! Какая мне разница! — она счастливо вздохнула и чуть слышно пробормотала, крепче прижавшись ко мне: — Только не бросай меня. Никогда не бросай.

Я застыл в изумлении. Бросить свою пару?! Кого не раздражает абсолютно ничего в обоих обликах?! Такая удача среди инсектоидов слишком большая редкость, чтобы ей можно было пренебречь. Что я ей и сказал.

— А вдруг ты найдёшь ещё одну такую? — не поверила она.

— Исключено, милая, после магического обряда связи мы будем настроены на ауру друг друга, и все остальные перестанут нас интересовать.

— А он подействует? — нахмурилась она. — Я ведь человек.

— Это магический обряд, Ариша. Он призван соединять представителей разных рас. И, пожалуй, не будем медлить. Вдруг ты передумаешь.

Легко подхватив свою теперь уже невесту, бодро понёс её к алтарному камню, по дороге высвистывая призыв распорядителю свадеб.