Та, что видит (джен)

"Здесь так странно пахнет… Травами, плесенью и… одиночеством", — сморщив нос, подумала Джесс⁽¹⁾.

В этот тёмный неуютный дом её принесли ещё котенком на Рождество. Сидя на руках мага, выкупившего её у охотника на книззлов, она трогала лапкой колокольчики в его бороде, слушала, как они звенят, и старалась заглушить тоску по своей семье.

У неё были чудесные ловкие и красивые родители и дюжина шальных братьев. И Джесс тогда ещё не знала, какая ей предстоит миссия, но не сомневалась: очень важная и ответственная.

"Каждый уважающий себя книззл рождён для чего-то важного. Или предназначен судьбой какому-то хорошему человеку, — самодовольно мурлыкала Джесс, бегая по лестницам и залезая в укромные уголки. — Мне нужно только немного подрасти".

В доме пахло старыми досками и пылью, в занавесках иногда мелькали пикси, за которыми было так весело охотиться. А в сундуке на втором этаже притаился боггарт, которого Джесс обнаружила случайно, сунув свой любопытный нос под неплотно прикрытую крышку. Впрочем, шипением она быстро загнала боггарта обратно. Поначалу Джесс считала это место странным и загадочным, пока к лету её, запихнув в неудобную сумку, не перевезли в другой дом, к пожилой сквибке.

Вот где было воистину странное место, и речь была даже не о самом доме.

"Все дома и дворики будто родились от одной кошки. Странные люди и мерзкие запахи железных ящиков, в которых эти люди куда-то ездят", — Джесс фыркала и трясла лапкой.

Понаблюдав за жителями городка, она поняла, что те намного ужаснее богарта и пикси. Они мило улыбались на улице соседям, а потом за закрытыми дверьми могли их бранить вовсю, хотя соседи ничем не провинились: они не драли ковров, не гадили по углам, не орали по ночам, как беспородные коты. Многие люди выглядели красивыми, но даже самый распрекрасный бантик или ошейник не может прибавить породистости — Джесс это точно знала.

"А ещё люди могут тебя пнуть. Как они смеют пинать её — чистокровного книззла? — нервно вылизывалась Джесс. — И как же в таких условиях можно понять, какова моя миссия? За кем тут можно приглядывать без риска, что мне не наступят на хвост?"

Пока она исследовала территорию, сквиб успела завести ещё с десяток разномастных книззлов и — о, ужас! — все они оказались самцами. Они, конечно, были красивыми, но скучными. Книззлы с важным видом расхаживали по дому, но периодически убегали на улицу, словно повинуясь мановению нетвёрдой руки хозяйки.

"Их даже не интересует, за чем они наблюдают. И — самое главное — за кем и какой в этом смысл, — удивлялась Джесс. — Просто служат. Одно слово — мужчины".

За полгода бородатый приходил ещё дважды, гладил её и говорил о мальчике-который-выжил, о необходимости наблюдения за ним и его маггловскими родственниками, об общем благе. Если про наблюдение Джесс всё было понятно, то про благо — не очень. В чем для неё лично измерялось это мифическое общее благо, было совершенно не ясно. Но наконец-то Джесс услышала, что её миссия — это маленький детёныш в доме неподалёку.

— Это очень важно, Джесс, — заглядывая ей в глаза, внушал бородатый.

Джесс демонстративно махнула хвостом и фыркнула.

"Нет, этот бородатый ничего не понимает в книззлах. Каждый уважающий себя книззл справляется со своей миссией на отлично. Иначе какой же он книззл? Ах, да, эти лохматые мужланы…"

Она наблюдала издалека, заглядывала в окна, сидя на дереве или на заборе, и мучилась вопросом: какой же из детенышей её подопечный? В доме жили четверо: самка, самец и два детёныша.

Поначалу она симпатизировала светловолосому карапузу, но постепенно всё её внимание сосредоточилось на тёмненьком детёныше. Чем тише и спокойнее становилось его поведение, тем больше тёмненький ей импонировал, и, сама того не заметив, Джесс привязалась к нему. От детёныша исходила сила, от него пахло магией, и иногда магия выплескивалась в окружающий мир — и творилось волшебство. Тёмненького малыша самка с самцом постоянно ругали, а Джесс, видя все это, лишь возмущалась про себя и мстила в меру своих сил за его тихие слёзы. Но лишь пока детёныш был совсем маленьким, она могла позволить себе в качестве мести обгрызать мерзкие колючие розы, что шипами вредили её красивой шерсти, когда она проходила слишком близко к ним. А порой, если детеныш плакал особенно горько, она оставляла недостойные воспитанного книззла "сюрпризы" на пороге их дома. И утром, идя к своему железному ящику, самец обязательно вляпывался в "сюрприз", и следом раздавалось возмущённое:

— Петунья! Это опять случилось!

А Джесс, отряхивая лапы от росы и посмеивалась, шла к дому сквибки.

"То ли ещё будет", — думала она гордо.

Время шло, детёныш рос, у него на глазах появились странные стёкла, а Джесс пришлось отказаться от мелких пакостей: исправлять нанесённой ею ущерб теперь заставляли детёныша и ругали его ещё больше. Месть стала противоречить миссии, и Джесс снова стала лишь пассивным наблюдателем. Но она ничего и никогда не забывала.

Джесс несколько раз повезло: магия, выплеснутая из детёныша, доставалась ей, её шерсть стала блестящей и шелковистой и, кажется, она ещё больше поумнела, поскольку другие книззлы стали казаться ей грязными и тупыми животными. Первый раз это произошло, когда детёныш работал в саду, а Джесс лежала под кустом и наблюдала за ним. Светловолосый детёныш, вымахавший к тому времени на голову выше её подопечного, проходя мимо, сильно толкнул его и вызвал неконтролируемую вспышку магии. Джесс словно обдало тёплой волной, и она вскочила.

"Нужно срочно отвлечь этого драного котёнка", — подумала она и с воем кинулась мимо светловолосого по тропинке. Укусить его она всё же не решилась — тогда детёныша бы точно наказали ещё и за это.

Так детёныш заметил Джесс и позже, когда она приходила к его дому, стал рассказывать ей о своей жизни, тихо жаловался, делится тайными желаниями. Она стала его первым другом, он и назвал её Джесс, и это имя ей очень понравилось.

"Какой славный котёнок", — щурилась она, лёжа на солнышке.

Так они потихоньку и зажили. Иногда Джесс перепадала магия, а детёнышу — ругань самца, то есть его дяди, и сидение взаперти в чулане. Она приносила ему пойманных ею мышей и птиц и украденные со стола сквибки бутерброды. От мышей и птиц детёныш всегда почему-то отказывался. Он гладил Джесс и неосознанно делился с ней магией, и сам от этого успокаивался.

Несколько лет всё было тихо.

Покой был нарушен, когда снова появился тот, бородатый, с колокольчиками. Он долго махал палочкой перед домом детёныша, но его никто, кроме Джесс, не видел. Бородатый осмотрелся по сторонам, заметил Джесс и подмигнул ей. Затем он исчез, просто растворился в воздухе, а поутру дом детёныша атаковали совы всех расцветок и размеров. Парочку особо крикливых сов Джесс придушила по-тихому, ещё нескольких поймали другие книззлы из дома сквибки.

"Какой стыд, — сконфуженно думала Джесс, чихая и отплёвываясь от совиных пёрышек. — Взрослая книззла с ответственной миссией, а ведёшь себя, как неразумный котёнок. Но в самом деле, нельзя же так вопить!"

После нашествия сов жизнь её детёныша изменилась, и он рассказал ей про волшебный мир, о том, что знаменит и богат. О том, как хочет поскорее уехать в школу и как боится. А ещё в доме детеныша появилась она: мерзкая, но дорогая для детёныша белая сова. Когда тот посетовал, что не может взять Джесс с собой в школу — потому, что у него уже есть подаренная Хагридом сова… Она не расстроилась, нет. Она испытала желание просто придушить эту сову вместе с этим загадочным Хагридом — невыносимое, вот просто до кончика хвоста. И лишь понимание, что подопечный расстроится, остановило Джесс и спасло жизнь этой несчастной выпендрёжной птице.

"Не бойся, малыш, там за тобой присмотрит этот бородатый, — подумала Джесс, — а я подожду тебя здесь".

Детёныш уехал в школу, и его не было долго. Стащенные на Рождество конфеты некому было подарить.

Малыш вернулся только летом; он немного поправился и, кажется, совсем забыл о Джесс. Когда же она пришла в сад наблюдать за ним, её любимое место было занято… странным существом в грязной наволочке. Существо пнуло Джесс, щёлкнуло пальцами, и её отбросило в соседний палисадник.

"Значит, нашли наблюдателя с магией", — подумала она, развернулась и покинула Тисовую улицу. Её детёныш вырос и находился под защитой. Её больше ничего не держало здесь.

Она уходила с лёгким сердцем и уносила в сердце приятные воспоминания о времени, проведенном на Тисовой улице. Мало кто из её соплеменников мог похвастаться, что катался на спине пса, похожего на сардельку на ножках. А она, мстя за то, что её подопечного детёныша этот пёс загнал на дерево, прыгнула тому на спину. Впилась когтями в шкуру, чтобы он не мог сбросить, и каталась по заднему дворику на визжащем от боли и страха псе — под крики и возмущение хозяйки пса и смех светловолосого карапуза.

"Да, мне определённо будет что вспомнить. Не грусти без меня, малыш".

Миссия была выполнена, пришла пора подумать и о себе.

1) Джесс, Джессика — "та, что видит".

Вернуться к тексту