В отблесках пламени (джен)

Глухой переулок горит как звезда, озаряя ночь синим светом. Горят стены и люди.

Последние крики и стоны стихли — кричать больше некому, и лишь дикий рев раздается повсюду.

Последний выживший человек в испуге жмется к стене, закрывая лицо руками, только бы не видеть несчастной участи других. Старик трясется от ужаса, желая лишь сжаться в точку и исчезнуть, исчезнуть из этого ада. Его крик сменяется хрипом, когда окровавленная рука с загнутыми когтями сжимаются вокруг горла и поднимает его над землей.

Он умер быстро.

Сквозь звериный рык раздаются удары. Беспорядочно, яростно, исступленно. Это даже уже не тело, а кровавое месиво из сломанных костей и кусков мяса, но это не останавливает демона и кулаки обрушиваются на асфальт.

Удар за ударом пока не придет боль, а вместе с ней осознание.

Но боль придет слишком поздно, когда уже никто не сможет эти воспользоваться, а пока за пеленой ярости…

Впрочем, вот и она.

Боль приходит вместе с усталостью, ломает кости и нервы, накрывает волной, заставляя почувствовать на себе как вместе с душой разрывается тело.

Но если честно… он ждет ее.

Ждет, как одно из немногих, что его останавливает.

— Успокоился?

Демон резко поворачивает голову, чтобы встретиться с холодным блеском бирюзовых глаз за линзами очков.

Юкио. Последний, кто его не бросил.

Кого он не убил.

Парень стоит неподвижно, смотрит на него почти равнодушно, словно причудливый узор крови на лице и на рубашке брата не более чем интересный рисунок.

Смотрит без страха, без презрения и отвращения, но Рина больше не обманывает это спокойствие. Он знает о пистолетах, спрятанных под плащом.

Но не бросается, ждет. Потому, что кроме оружия он принес кое-что еще, что-то, что он жаждет.

Экзорцист протягивает пакет и Рин быстро хватает его. Разрывает — зубами, когтями, не важно, — лишь бы быстрее достать заветный наркотик. Его лекарство, затишье среди беспросветной злобы, когда он может стать ненадолго собой.

Вот только… зачем?

Ради друзей? Их больше нет.

Ради мести за отца? Он слишком бессилен.

Ради новой боли? Возможно.

В конце концов, боль — это все что осталось от прежней жизни.

Он помнит каково это было впервые — очнуться в крови, среди обоженных трупов и раненых тел.

Его трясет. Боль отзывается спазмами в животе, сгибая пополам. Он не должен был смотреть на них… Не должен! Но он не смог.

Бон, Изумо, Рензо, Конекомару, Годаин — обезображенные трупы, пустые оболочки, тех кто некогда были друзьями, и среди них Шиеми.

Милая, нежная Шиеми. Такая доверчивая, такая смелая, светлая

и такая сладкая…

Боль пришла слишком поздно.

Только один человек видел демона, когда он был уязвимым.

Но не убил.

И когда Рин прячется в подворотнях, избегает людей, боясь причинить им вред, когда с каждой новой вспышкой безумия теряет контроль и разрушает все, что не хотел трогать, когда пытался покончить с собой — он был рядом.

Именно тогда он принес ему наркотик. Юкио не дал ему умереть: приносил еду, прятал от других экзорцистов, прострелил ему ногу, когда тот пытался спрыгнуть с моста. Рин чувствовал его взгляд тогда, чувствует и теперь.

Рин его ненавидит.

За то, что не остановил, за то, что до сих пор не пустил пулю в сердце, за те воспоминания, что проносятся в его жилах вместе с микстурой, пропитывая собой каждую клетку тела, за ту боль, что он ждет и не дает его убить.

Он вспоминает хруст позвоночника, как когти вонзались в податливую плоть. Слезы стекали по щеке, смешиваясь с кровью от царапин на нежно-белой коже. Светлые, золотистые локоны измазаны в грязи. Она кричала, стоная и захлебываясь слезами, пыталась вырваться из-под него.

«По-а-жалуйст-а-а! А-а-а… не надо! Рин… не надо… Это не ты!».

Да. Не он.

Его вообще больше нет. Есть только жалкая тень, что сбегает из плена демона.

Действие лекарства пройдет и он снова не сможет себя контролировать. Но даже так, он собирает по крохам эту минутную возможность стать человеком.

Всего лишь иллюзия, но до чего же желанная!

Чувствовать бегущие по щекам слезы, бьющееся в агонии сердце! Чувствовать не безумие, а боль. Заслуженную, жгучую, звенящую боль!

Чудовище! Монстр!

Демон еще не наигрался с этим телом.

Юкио следит за ним. Он смотрит как уменьшаются клыки и заостренные уши, как гаснет синее пламя, как его брат падает на колени, заливаясь слезами.

— Оставь меня! Уйди! Когда ты поймешь что это проклятье?

Голос брата дрожит, от холода, от слабости и от страха. А по губам Юкио расползается усмешка. Он подходит к Рину и поднимает его голову за подбородок.

— Мне нужна твоя сила, брат. Пока я ее не найду способ ее добиться, ты — мой…