Рана (гет)

Жанна лежала на постели в походном шатре. Ей казалось, что болит все ее тело, хоть рана была и неглубокой. Жанна Д'Арк — юная и красивая восемнадцатилетняя девушка из деревушки Домреми, призванная спасти народ Франции от захватчиков, снять осаду с Орлеана, короновать дофина в Реймсе. Жанна уверяла дофина Карла, что сделает его настоящим королем, правителем своей страны, что снимет осаду с Орлеана, ведь ее направляет сам Господь, она утверждала, что слышит голоса святых — святой Екатерины и архангела Михаила. «Какой вздор» — первая мысль, которая пришла Карлу в голову. Да, иногда ему все же приходили в голову какие-то мысли, но обычно Карл старался особо не забивать себе голову, проблем и так много, нет ни денег, ни настоящей короны, скоро он лишится последнего военного оплота Франции — города Орлеана, осада длится уже не првый месяц, и командующий войском, двоюродный брат дофина — граф Жан де Дюнуа, которого называют Орлеанским бастардом, собирается сдать город. Это конец. Англичане захватят всю страну! Что будет с дофином? От него конечно избавятся, поэтому нужно бежать. Бежать в Испанию, вместе с любимой тещей Иоландой Арагонской, которая заменила Карлу мать, и всегда помогала мудрыми советами. Правда, желание Карла сбежать она не разделяла, и была убеждена, что нужно бороться за власть до конца. Но как? На что? Казна пуста, армию содержать не на что. Разве что, снова попросить в долг у этого хитрого толстяка — архиепископа Шартрского? Он — Карл VII, сын короля, дофин , будущий король ( а наступит ли это будущее? ) просит в долг! Такого позора Франция наверное еще не видела. И зачем он родился в королевской семье? Раз он даже не может надеть на голову корону? Да, и саму корону проклятые англичане украли! Наверное лучше быть крестьянином, тогда хотя бы не нужно думать о судьбе Франции! И вообще, пусть решает теща, она намного умнее, решительнее, сильнее. Не повезло с родителями, так повезло хотя бы с тещей, на нее всегда можно положиться. Иоланда Арагонская решила в пользу Жанны, аргументировав это тем, что в древнем пророчестве написано о чудесном спасении Франции Девой из Лотарингии, и это может воодушевить павших духом солдат — « Хуже не будет, Шарло»...Хуже уже было просто некуда. Дофин согласился на эту , как он сам считал, безумную авантюру. И будь что будет...Он дал Жанне войско, оруженосца, провожатых, и отправил в Орлеан. Военачальники, поначалу скептически отнесшиеся к появлению девицы в их рядах, поверили в нее, увидев ее храбрость и решительность. Но вместе с тем, Жанна излучала свет, в ее красивых карих глазах светились любовь и вера в победу. Удивительно было то, что Жанна вовсе не желала уничтожать своих врагов, она всеми силами старалась избежать кровопролития, написала англичанам несколько посланий с просьбами добровольно вернуться в Англию. Естественно они не послушались ее, лишь посмеявшись над «французской шлюхой». Пришлось начать штурм неприступной крепости англичан — Турели. Штурм проходил успешно, казалось, что победа была близка, но английский лучник ранил Жанну в плечо арбалетным болтом. Почувствовав сильную острую боль, она потеряла сознание. «Неужели все кончено? Я ведь еще не исполнила волю Господню...» — промелькнуло в голове.

Жанна с трудом повернула голову на подушке, услышав, как кто-то вошел в походный шатер.

— Друг мой. — слабо улыбнулась Жанна подошедшему к ее ложу очень красивому, высокому, молодому мужчине с черными волосами и выразительными темно-карими глазами. Это был Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Ре, граф де Бриен — командир военного ополчения Жанны.

— Как ты себя чувствуешь, Жаннет? — на красиво очерченных, тонких губах Жиля появилась ласковая улыбка. — Слава Господу, твоя рана неглубокая, врач достал стрелу и обработал рану. Но тебе нужен покой, ты должна отдохнуть.

— Мне лучше, Жиль. Все хорошо. Не волнуйся обо мне. Как проходит штурм? — Жанна попыталась чуть приподняться на постели, в глазах появилось беспокойство.

— Жанна, прошу тебя, не двигайся, полежи спокойно. — Жиль присел на краешек постели и осторожно взял Жанну за руку.

— Почему ты не отвечаешь мне? Что случилось? Скажи мне правду. — Жанна чуть нахмурила темные брови.

— Мы отступили. На этот раз нам не удалось взять Турель. Дюнуа приказал трубить отбой, он считает, что план атаки нужно продумать более тщательно. Может быть он прав. Но тебе не о чем волноваться, Жаннет, мы возьмем Турель, я тебе это обещаю. Ты же веришь мне? — Жиль чуть сжал руку Жанны и улыбнулся.

— Я верю тебе, друг мой. Ведь ты первый поверил в меня, я всегда могу на тебя положиться. Прошу тебя, обещай, что вы снова пойдете в бой, прошу тебя, Жиль. — Жанна чувствовала поддержку Жиля, она ощущала тепло его руки, и сама невольно переплела свои пальцы с его. «Я могла бы вечно держать его за руку» — подумалось ей. Странная мысль. Думать сейчас нужно совсем о другом. Им нужно взять Турель, освободить Орлеан. Ей непременно нужно встать и вести солдат в бой.

— Я должна скорее встать, Жиль. Мне некогда лежать, пока Турель не отбита, и Орлеан не освобожден.

— Конечно ты встанешь, ты скоро поправишься, но сейчас полежи и отдохни, наберись сил. Я обещал тебе, что мы пойдем в атаку, а ты обещай мне, что отдохнешь, и не будешь пока вставать. А не то, мне придется приковать тебя цепями к постели! — Жиль рассмеялся и подмигнул Жанне.

— Что ты такое говоришь, Жиль? — Жанна покраснела и вырвала свою руку из его ладони. — Не шути так.

— Тогда обещай! — смущение Жанны показалоь Жилю забавным, он опустил голову, пряча улыбку.

— Я обещаю, мой друг. Я отдохну и проведу ночь в покое.

— Тогда и я не буду больше утомлять тебя. Отдыхай, Жаннет. — Жиль взял руку Жанны, поднес к губам, поцеловал и вышел из шатра.

Жанне показалось, что этот поцелуй обжег ей кожу. Какое непривычное и странное ощущение. Приятное. Жанна поймала себя на мысли, что была бы не против, если бы он сделал так еще раз. Губы Жиля были красивы, наверняка ощущать эти губы на своих губах еще приятнее. Жанна невольно подумала, о том, как же повезло жене Жиля — ведь она имеет право на поцелуи этих губ, тепло этих ладоней, близость этого тела...Жиль де Ре был женат на своей кузине — Катрин де Туар, богатой наследнице знатного древнего рода, по слухам очень красивой. Правда про Жиля де Ре ходили и другого рода слухи, например, что он вовсе и не интересуется красавицей-женой, а предпочитает ей своих юных пажей. Правда это или нет, Жанна не знала. Да она и не хотела знать. Иногда ей казалось, что на её привязанность к своему верному соратнику ничто не сможет повлиять. Что бы он ни сказал, что бы он ни сделал...Она примет любой его поступок. Жанна знала только одно — когда она видит Жиля или разговаривает с ним, то чувствует себя по настоящему счастливой. Ей хотелось бы смотреть на него вечно, слышать его голос, любоваться благородными тонкими чертами, черными глазами, таящими в себе какую-то... опасность? Жанна не могла точно ответить себе , что именно она чувствует к Жилю, но одно она знала наверняка — что никогда прежде, ни к кому она не испытывала таких чувств. Вот и сейчас, Жанна никак не могла уснуть, хотя и обещала ему отдыхать и набираться сил. Странно, но после разговора с Жилем всегда сильно бьётся сердце, так, как будто хочет выскочить из груди.

Сегодня он прикоснулся своими губами к её руке. Никогда прежде Жиль так не делал. Быть может жалеет её и переживает? Да, Жиль всегда был доброжелателен, приветлив и внимателен к Жанне, любил шутить, и смешить её, но никогда не оказывал знаки внимания, как к женщине, скорее, как к своему дорогому, хорошему другу. Жанна не сомневалась, что Жиль ценит её. Но как? Разве это имеет значение? Если она будет думать о чем-то большем, нежели дружба, Господь накажет её! Такие мысли — грех, и поддаваться им нельзя. Жанна прекрасно знала об этом, поэтому становилась на колени и долго молилась, если вдруг невольно думала о поцелуях с красавцем Жилем. За это она просила прощения у Господа. И ей казалось, что Господь слышит её, и отвечает ей, что прощает. Однажды Жанна заметила, как Жиль смотрит на пленного английского солдата — совсем ещё юного и красивого мальчика лет шестнадцати. Жиль никогда не смотрел на неё...так. Он прожигал мальчишку взглядом насквозь, в глазах горел странный огонь, Жанна лишь смутно догадывалась, что означает этот взгляд. Но в ту минуту ей показалось, что она отдала бы все на свете, лишь бы Жиль хоть раз посмотрел на неё так же. Поэтому её молитва той ночью была очень долгой.

Лёжа на постели, Жанна чувствует, как тяжелеют её веки, наконец она сможет заснуть, отогнав все ненужные мысли. Она чувствует горячую ладонь, накрывающую её руку, смутно слышит низкий приятный голос "А не то, мне придётся приковать тебя цепями к постели!" "Английского мальчишку, своего пленника он тоже приковал цепями? Что он с ним сделал?" — пронеслось в голове у Жанны.

— Ты правда желаешь это знать, Жаннет? — Жанна видит знакомый силуэт, она различает прекрасные, тонкие черты, черные, как вороново крыло волосы, бездонные тёмные глаза. Они смотрят на неё. Смотрят так, как смотрели на юного англичанина.

— Жиль? Жиль, ты здесь? Ты снова пришёл ко мне? Зачем ты здесь? — Жанна не может объяснить себе, что она чувствует в этот момент. Тревогу? Да. Но и радость тоже, и волнение. Жиля Жанна рада видеть всегда.

— Разве ты не хочешь меня видеть, моя Жаннет? — Жиль ласково улыбается и мягко прикасается своей ладонью к её щеке.

— Я хочу видеть тебя всегда, я хочу быть с тобой. — Жанна слышит свой собственный голос как будто со стороны. Как она может говорить такое? Она бы никогда так не сказала. "Я хочу быть с тобой" — но это было правдой, этот голос будто бы шёл из глубины её души, будто бы это говорило её сердце, а не язык.

— Так будь со мной. Здесь, сейчас, и всегда. — Жиль опускается на постель и берет её горячие ладони в свои руки.

— Но это невозможно, Жиль — шепчет Жанна. — Ты...ты ведь женат, ты принадлежишь другой женщине. Мы никогда не сможем быть вместе, мы никогда не станем друг другу ближе, чем друзья и соратники. Ты ведь любишь мужчин, Жиль. Тот мальчик...английский пленник, которого ты захватил...Ты предавался с ним...содомскому греху?

— Греху? — Жиль усмехнулся и приподнял свою чёрную бровь. — Разве это грех? Я в своём праве. Этот юнец принадлежит мне, и ему было хорошо со мной, очень хорошо. И тебе будет так же хорошо, не бойся, моя Жаннет, доверься мне, отдайся своим чувствам. Я знаю о твоих чувствах ко мне. Но я чувствую то же, что и ты. Я хочу быть с тобой этой ночью. Этой ночью и всегда. У нас будет столько ночей и дней, сколько отмерил нам Господь. — Жиль придвинулся ближе и провёл рукой по волосам Жанны. Нежное прикосновение, будто бы лёгкий ветерок прикоснулся к зелёной траве. Иногда Жанне очень хотелось коснуться черных, смоляных волос Жиля. Она протянула руку, все ещё не решаясь дотронуться.

— Не бойся, Жаннет, не думай ни о чем, этой ночью можно все, эта ночь принадлежит нам. — Жиль осторожно и нежно обнял Жанну. "Как странно, я совсем не чувствую боль от раны" — подумала она.

— Я готова... — прошептала Жанна, до конца ещё не осознавая, к чему именно она готова. Жанна знала лишь одно — она любит Жиля, она любит его! Теперь она знает, что такое любовь. Пусть это грех, пусть она будет гореть за это в аду, но она готова отказаться от вечного райского блаженства за возможность целовать любимые губы, гладить шелковистые волосы, чувствовать объятия сильных рук. — Я люблю тебя... — прошептала Жанна совсем тихо, почти неслышно, так, чтобы только он один услышал, только лишь он один, только ему одному на этой грешной земле предназначена ее любовь, эти слова. Разве думала Жанна, что когда-нибудь скажет такое?

— Я тоже люблю тебя, Жаннет. Ты для меня дороже всех на свете. Дороже моей жены, моих родственников и всех смазливых мальчишек вместе взятых. — Жиль поцеловал Жанну в щеку, потом переместился к её губам, провёл языком по верхней губе, затем стал осторожно и нежно целовать, пока Жанна сама не приоткрыла рот навстречу его губам. Поцелуй стал более настойчивым, страстным. У Жанны закружилась голова. Это был первый поцелуй в её жизни, и она готова была поклясться, что никогда, ничего прекраснее в своей жизни не испытывала. Когда Жиль оторвался от её губ, Жанна взяла в ладони его лицо и стала покрывать поцелуями — скулы, нос, глаза, лоб, подбородок. Она гладила его волосы, зарывалась в них своими тонкими пальцами, пытаясь запомнить каждое ощущение от прикосновения к ним, навеки сохранить в своём сердце. Жиль улыбнулся, потом переместил руку под ткань её рубашки, и нежно погладил грудь. С губ Жанны сорвался лёгкий стон наслаждения. Она приподнялась и сняла рубашку вовсе. Странно, что она совсем не смущалась, как будто она провела в объятиях любимого много ночей, как будто она была с ним вместе всегда, как будто они единое целое... Они и были одним целым сейчас, этой ночью, и будут всегда. Жиль обещал ей. Ещё более странным было то, что рана на груди — чуть ниже правого плеча, совсем не болела. Жанна прикоснулась к ней, но раны не было. Жиль нежно дотронулся кончиками пальцев до скулы Жанны , оставил на ней поцелуй и приник губами к груди, потом его рука скользнула ниже по её телу, он погладил её внизу живота, затем взял её лицо в свои ладони, и внимательно посмотрел на нее, будто бы спрашивая разрешение переступить последнюю черту. В эту минуту Жанне казалось, что в этом мире нет никого счастливее неё, из глаз покатились слезы. "Я так счастлива, так счастлива, Господи! Прости мне мой грех! Но разве мы совершаем грех? Разве любовь это грех? В этом мире нет никого счастливее меня сейчас. Разве счастье — тоже грех?" В этом мире...И тут Жанна задумалась — а в каком она мире сейчас? В том мире, где она любит и любима в ответ, где она желанна, где она счастлива, где она...здорова. Жанна ещё раз дотронулась до своей раны. Но её не было. Что это значит? Жанна разжала кольцо крепко обнимавших Жиля рук. Жиль, целовавший Жанну в шею, поднял голову и вопросительного посмотрел на неё.

— Что-то не так, Жаннет, милая? Не бойся, родная, я буду осторожен. — Жиль ласково улыбался, но смотрел с уже нескрываемым желанием. — Я люблю тебя, Жаннет, ты же знаешь.

— Я тоже очень люблю тебя, Жиль, но...где моя рана? Я была ранена. На моей груди была окроваленная повязка. Ты же сам взял с меня обещание поспать, отдохнуть, и набраться сил. Я точно помню, и точно знаю, что была ранена. Почему сейчас у меня нет раны, почему у меня ничего не болит? — Жанна почувствовала нарастающее беспокойство и тревогу. Здесь было что-то не так.

— Ты уверена, что хочешь это знать, пока не мы не испытали блаженство любви? — Жиль очень внимательно смотрел на неё, Жанне показалось, что она видит в его глазах сожаление.

— Да Жиль, скажи мне правду. — Жанна беспокоилась все больше. — Где я , Жиль, где?!

— Ты в том мире, где нет ран, нет крови, нет боли и разочарований, где есть лишь любовь, лишь счастье и блаженство. Ты в том мире, в каком бы хотела жить, в том мире, о котором ты мечтаешь. Здесь ты любишь, и любима в ответ, ты желанна и дорога. Ты любима мной, Жанна. Ведь ты любишь меня, и желаешь моей любви в ответ. Здесь ты можешь её получить. Здесь нет крови и войны. Здесь радостно и светло. Ведь сейчас ночь Жанна, а ты можешь ясно видеть моё лицо.

— О Боже, Жиль! Так значит это был обман? Это все обман? Твои слова о том, что ты всегда желаешь быть со мной? О том, что отдашь мне все дни и ночи, которые отмерил нам Господь? О том, что я тебе дороже всех на свете?! — Жанна в отчаянии закрыла лицо руками, из глаз потоком хлынули слезы. На этот раз это были слёзы отчаяние и боли, а не счастья, как ещё считанные минуты назад.

— Это не обман, Жаннет. — вздохнул Жиль. — В этом мире я сказал тебе правду. Ведь я лишь плод твоего воображения. Я — лишь отражение того Жиля де Ре, о котором ты мечтаешь. А ты мечтаешь о любящем и желающем тебя Жиле, о том, для кого ты будешь дороже всех на свете, который будет чувствовать к тебе, то же, что ты чувствуешь к нему.

— Что это за мир? — Жанна отняла руки от лица и посмотрела на Жиля глазами, полными слез.

— Это мир ваших человеческих грёз, Жаннет. — ответил Жиль. — Мир ваших снов. То, что в реальном мире кажется несбыточным, здесь кажется простым и доступным, те, кого вы любите, отвечают здесь взаимностью на ваши чувства, те раны, которые болят в вашем мире, Жанна, здесь проходят и исчезают бесследно. Но, к сожалению ненадолго. Пребывание в мире грёз ограниченно лишь временем вашего сна. Ты сейчас спишь, Жаннет, ты просто спишь. Это твой сон, лишь сон. Я — твой сон.

— Тогда я бы спала вечно, лишь бы всегда быть рядом с тобой, обнимать тебя, гладить твои волосы, слышать этот голос, голос , говорящий, что любит меня...Что любит... — Слёзы вновь потекли из карих глаз Жанны. И тут вдруг она почувствовала злость и обиду. Прежде всего на себя. О чем она вообще думает? Господь доверил ей важную миссию, а она думает о любви, да ещё и о земных, низменных её проявлениях! Орлеан в осаде, ей нужно отбить Турель у англичан, короновать дофина, а она при этом позволяет себе лить слёзы по поцелуям и объятиям своего боевого соратника. Нет, сейчас нужно думать вовсе не об этом! Нужно просыпаться и идти в бой! Господь накажет её за пренебрежение своей миссией. Нужно просыпаться, нужно возвращаться из мира грез.

— Прощай Жиль. Я должна вернуться из мира грёз. Мне здесь было хорошо. Но я должна жить в своём мире — там, где у меня ещё много важных дел. А моя рана...моя рана заживет...Я излечусь...От всего излечусь. — Жанна последний раз прикоснулась своими губами к губам Жиля и открыла глаза. Она по прежнему лежала на своей постели, полностью одетая, с повязкой на груди. Но рана уже не болела. Это было удивительно, но она действительно не болела. Помогло ли снадобье врача? Помог ли Жиль из её сна, который прикасался к её груди горячими губами, или она сама излечилась? Но вероятнее всего Жанне помог сам Господь, который доверил ей столь важную миссию. Она его не подведет. Она принесёт победу своей армии, освободит Орлеан, и коронует дофина в Реймсе. Теперь Жанна была твёрдо в этом уверена.