Мастерство трактовки оговорок (гет)

— Не знаешь, какую погоду передали?

— Слышал, блюёт вождь.

Оттолкнувшись от земли и крепко схватившись за древко метлы, Гермиона взмыла в воздух, и тогда ей послышалось, как Гарри вдогонку крикнул ей: «...я люблю тебя».

Послышалось — а это и горному троллю понятно — потому что, совершенно очевидно, что Гарри не мог ей признаться сейчас. Не вообще, конечно, потому что вообще признаться он мог — когда-нибудь — в конце концов, они встречались, их отношения динамично развивались, повинуясь экспоненте неудержимой подростковой влюблённости, и когда-нибудь они должны были дойти до точки невозврата в виде признаний в любви и позволить параболе их отношений продолжить бесконечность в новом измерении близости, как любила говорить Лаванда. А ещё Лаванда любила измерять, меряться и была убеждена, что всё, даже чувства, можно измерить. Гермиона не особенно разбиралась в эпитетах, применимых к чувствам, особенно к влюблённости, но была убеждена не меньше Лаванды в диаметрально противоположном — если любовь настоящая, она параболистична, ergo неизмерима. И когда-нибудь Гарри и она смогли бы продолжить эту бесконечность, став её частью.

Когда-нибудь — не сейчас.

Поэтому, конечно же, ей послышалось.

Внизу, где пока ещё находился Гарри, было спокойно и тихо, но в воздухе неистовствовал холодный ветер и сквозь специальные квиддичные наушники, которые на неё надел Гарри, чтобы она не застудила уши во время полётов, до Гермионы доносился только неясный шум. Очевидно, что Гарри сказал ей что-то, что-то, что только звучало, как «я люблю тебя», но не было настоящим признанием. Что же звучит, как «я люблю тебя», но не является им, задавалась вопросом очень смущённая Гермиона, застывая в воздухе, но не обнаруживая в мыслях никаких убедительных предположений в решении этой загадки.

«А может это и не так звучало? — рассуждала про себя она, тщетно пытаясь мысленно воспроизвести сказанное Гарри и слыша в своей голове только бесконечное «я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя...», которое никак не получалось объяснить логически и ситуативно. Сама ситуация никаких признаний не подразумевала — Гарри и она просто решили полетать вместе. Однако люди же признаются, потому что любят, и не оглядываются на логику или событийный ряд. Они просто этого хотят. Гермиона пребывала в замешательстве. Никакой омофон на ум ей не приходил, а это могло значить одно — это был не омофон (*). — Может, он сказал что-то в духе: «Сегодня будет дождь», а тебе послышалось такое! Такое! И сейчас ты просто хочешь выдать желаемое за действительное».

— О чём задумалась? Гермиона! — позвал Гарри, вырывая её из задумчивости и останавливаясь напротив неё. — До тебя не докричаться! Э-э-эй, земля вызывает Гермиону! — он подлетел совсем близко, так что древки их мётел почти встретились в прикосновении.

— А? — она сняла наушники, чтобы на этот раз избавить их обоих от недопонимания. Одного, уже случившегося, было более чем достаточно.

— Эй, с тобой всё в порядке? — спросил Гарри даже встревоженно. — У тебя снова случилась паническая атака из-за полёта? Может, нам стоит спуститься вниз?

— Нет-нет, ничего такого, всё в порядке, я просто…

«Я просто думаю, что ты признался мне в любви, но ты совсем не выглядишь так, как будто ты признался мне в любви, к тому же, совершенно очевидно, что ты не признавался мне в любви, и я пытаюсь понять, что же ты в таком случае сказал, и снова думаю, что ты… И, возможно, мне просто не стоит думать об этом… Только как мне теперь об этом не думать?.. Как?»

— Ты же понимаешь, что, пока я здесь, с тобой ничего не случится, да? Я не позволю тебе сорваться с метлы, если ты снова волнуешься из-за этого.

— Я знаю, Гарри, я просто задумалась.

— О чём?

— Просто… ни о чём… — на этих словах она окончательно смутилась и, опустив глаза, стала разглядывать землю.

— Та-а-ак, вот теперь я, правда, начинаю переживать, — сказал Гарри и пустился в объяснения ещё до того, как Гермиона задала вопрос: — Ты осознаёшь, что использовала слово «просто» три раза? Слово-паразит. Ты их говоришь только, когда очень волнуешься. Или если ты растеряна, или если испугана, или ещё что-то такое... Гермиона, что не так? Мне-то ты можешь сказать, да?

И Гермиона поняла. Если она не сможет поделиться этим с Гарри, то о какой бесконечности вообще может быть речь? С кем о таком говорить, если не с ним? Не Лаванде же, в самом-то деле — ещё засмеёт.

— В общем, — смущённо начала она, снова глядя на Гарри. — Знаешь, как оно бывает, тебе что-то говорят, но ты слышишь что-то другое, потому что слова звучат очень похоже друг на друга, а вокруг тебя какой-то отвлекающий шум. И ты переспрашиваешь, и оказывается, что тебе говорили совсем не это. И получается как-то неловко. Например… например, тебе сказали «Сегодня будет дождь», а ты услышал: «Сегодня блюёт вождь» — и переспрашиваешь: «Кто блюёт?» И тот, кто спросил, даже не понимает, как так получилось, что вообще кто-то блюёт.

— Да, ты права, я не понимаю, — подтвердил Гарри, с трудом сдерживая смех, пряча лицо в ладонях. — Как блюющий вождь вообще связан с нами?

— Что ты сказал мне там, внизу, когда я только взлетела? Ты что-то крикнул напоследок… — выпалила она прежде, чем подумала бы пойти на попятный и замолкнуть на веки вечные.

— Что я?.. — Гарри серьёзно задумался. — Х-м-м… А я сказал что-то, что напомнило тебе «блюющего вождя»?

— Да забудь ты про вождя уже, Гарри, это был просто пример! — нетерпеливо воскликнула Гермиона, закатывая глаза. Теперь это выданная экспромтом несусветная ахинея останется с ней до конца жизни — «я люблю тебя» будет всегда ассоциироваться с блюющим вождём. Тьфу! Чтоб она ещё раз пыталась объясняться образно!

— Ещё одно «просто», Гермиона, ты начинаешь меня по-настоящему пугать, блюющие вожди, слова-паразиты… — Гарри покачал головой, но в последний момент рассмеялся и испортил попытку нравоучения. Нахмурившись и сложив на груди руки (на самом деле одну руку, потому что Гермиона пока не готова была совсем не держаться за метлу во время полётов), она сверкала на него пронзительным взглядом. Но вряд ли выглядела хотя бы чуточку грозно с одной рукой, судорожно цепляющейся за метлу взмокшей ладошкой. — Ладно-ладно, дай я подумаю… Внизу… я сказал тебе...

Однако прежде, чем Гарри подтвердил все её предположения и бесконечное признание в её голове замолкло, обратившись тихой пустотой, Гермиона уже знала, что никакого «Я люблю тебя» он не говорил. Что-то в его лице, в голосе ясно давало об этом понять — он даже не волновался, был спокойным, обыкновенно собранным и решительным, как если бы ничего не случилось.

— Не уверен, но кажется, это было: «Не переживай, если что, я ловлю тебя», — наконец, объяснил он, даже не смутившись на том-самом-слове. «Я ловлю тебя». Вот кто бы знал! Конечно, он же ловец команды по квиддичу. Он ловит. Ловить — это его рутина, он делает это лучше всего и лучше всех на свете! Он бы не смог спутать это слово ни с каким другим.

Если честно, какая-то её часть надеялась на то, что всё-таки бы смог и признание было. Права она была — она просто хотела выдать желаемое за действительное. Какая-то часть Гермионы уже сейчас хотела оказаться в том новом нелогичном измерении.

И хотела сказать об этом.

— Это оно? — переспросил Гарри. — Это то, что ты расслышала неправильно?

— Да, — с улыбкой подтвердила Гермиона, чувствуя, как её наполняет прежде незнакомая уверенность, что да, она смогла бы сказать. Хоть сейчас.

«Я люблю тебя».

— Не хочешь сказать, что же тебе послышалось? Я вообще-то умираю от любопытства!

— Я скажу, — улыбнулась она, подлетая ещё ближе. — Когда-нибудь. А пока просто знай, если что, я тоже тебя ловлю.

Гарри нахмурился, с улыбкой проговаривая это снова и снова, только молча — чтобы разгадать эту загадку самостоятельно. Гермиона не сводила взгляд с его губ, и то, как они двигались, проговаривая по слогам «Я ловлю тебя», можно было ошибочно принять за «Я люблю тебя». Эти фразы не только звучали, но даже выглядели похоже! В какой-то момент губы Гарри застыли на слоге «ло». Гермиона подняла взгляд к его глазам, наконец, забавно округлившимся в осознании. Она поцеловала его, молча позволив признанию дозвучать до конца.

(*) Омофоны — фонетическая двусмысленность, слова, одинаково звучащие, но имеющие разные написание и смысл. Например: лук / луг; плот / плод; кот / код, и др. Термин использован некорректно, потому что слова «ловлю» и «люблю» звучат не одинаково.

Фишка про оливковый сок.

По-английский «оливковый сок» пишется как "Olive Juice". При произношении движение губ выглядит так же, как когда говорят "I Love You" («Я люблю тебя»), если пытаться читать это по губам. Если говорить быстро и непонятно, то звучать это тоже будет похоже.

Поэтому:

"Olive juice."

"Olive juice you too."

Почему я пишу "Olive juice you too", если технически там должно "Olive juice too"? Потому что это цитата вот из этого момента: https://www.youtube.com/watch?v=VjsK5i7bXj4