Дружба - самообман (джен)

«Я вчера весь день сов посылал ко всем, с кем твои родители в школе дружили… да и после нее тоже. Чтоб фотографий прислали, потому как нет у тебя ни одной… Ну что, нравится тебе?»

Гарри был так поражён, что даже не ответил. Пролистав альбом, скользя взглядом по незнакомым улыбающимся лицам, он захлопнул альбом и поднял глаза на Хагрида. Что сказать, он не знал, но лесник понял всё по-своему и, добродушно пожелав счастливых каникул, простился.

Спрятав альбом в сундук, Гарри отправился с друзьями в Большой зал и некоторое время просто наслаждался окончанием учебного года, победой Гриффиндора в школьном соревновании и вкусной едой… Последний день в Хогвартсе принёс много радостных эмоций, но возвращаться к Дурслям пришлось и отмахиваться от мыслей стало невозможно.

Лили и Джеймс Поттеры были совершенно не похожи на придуманные Гарри образы. Все говорили, что мама — красавица, но улыбающаяся с колдографии девушка была обыкновенной. Симпатичной, но… обыкновенной. А папа... Гарри совсем не был на него похож! Сними очки — и ни за что не догадаешься, что они отец и сын.

Но больше непохожести Гарри поразило другое. За прошедший год он много раз слышал, какими замечательными были его родители, и наслаждался этими словами — после Дурслей пришлось постараться, чтобы поверить, — в альбоме было много групповых снимков, у Лили и Джеймса было много друзей, родители почти на всех карточках были окружены веселой компанией друзей. Так почему же за десять лет ни один из этих друзей не поинтересовался, как живётся их единственному сыну — сироте Гарри?

Доставая альбом из тайника под кроватью и перелистывая страницы с незнакомыми лицами, Гарри напряжённо размышлял о несправедливости жизни, думая, что дружба — самообман. У него раньше не было друзей, и потому дружбу Рона он принял как дар небес, а затем и для Гермионы распахнул объятия. И друзья, по мнению Гарри, у него были замечательные. И он был почти уверен, что мама с папой точно так же думали про своих друзей. Но… вот, например, широко улыбающийся брюнет с синими глазами, обнимающий маму и папу за плечи, то и дело встречающийся в альбоме, — где он? Или вот этот скромный парень, стоящий рядом с папой на многих снимках и машущий в объектив? А эта девушка, хохочущая вместе с мамой?.. Судя по лицам родителей, они искренне верили, что их друзья — замечательные. Но разве настоящие друзья отвернулись бы от Гарри?..

Жизнь у Дурслей не была приятной. Гарри приходилось рано вставать, готовить завтрак для всей семьи, а потом заниматься садом, пропалывая газон или подстригая колючие розы на солнцепёке, мыть машину пеной, от которой чесались руки, драить подгоревшие сковородки и жирные кастрюли и постоянно выслушивать недовольство своей нерасторопностью… Мысли о волшебстве стирались, Хогвартс казался сном, и лишь Хэдвиг — источник ярого недовольства дяди Вернона, доказывала, что магический мир — не выдумка. Зато отсутствие писем от друзей убеждало, что дружба — это самообман.

Гарри не знал, что случилось с друзьями Лили и Джеймса Поттеров, почему те бросили их маленького сына на произвол судьбы и допустили, чтобы Гарри оказался на положении прислуги в доме Дурслей, но с каждым днём всё сильнее убеждался, что рассчитывать он может только на себя. Он полюбил Рона и Гермиону, сблизился с ними, научился доверять им, хотя весь его предыдущий опыт предостерегал от такого, но вот закончился учебный год, и… где они? Ни одного письма за два месяца. И даже сегодня — в его день рождения — ни словечка.

В последний раз посмотрев на колдографию, где его родители смеялись в окружении трёх друзей, Гарри спрятал альбом обратно в тайник, вздохнул и вышел из комнаты. Начинался ещё один полный разочарований день. Начинался новый год жизни, полной унижений.

— Доброе утро, тётя Петунья, — привычно поздоровался Гарри, без понуканий принимаясь готовить завтрак.

Пусть Гарри Поттер не нужен ни тёте с дядей, ни магического миру, ни даже лучшим друзьям, он не сдастся. Не очень-то ему и нужны друзья. Подумаешь. Дожил же до одиннадцати лет без них, и с двенадцати проживёт. Гарри со всем справится сам, вырастет и не допустит, чтобы его дети узнавали о его жизни по колдографиям, подаренным лесником.

И начнёт он новую жизнь с того, что займётся учёбой. Делать всё равно нечего, письма из Хогвартса со списком учебников пока нет, но книги за первый курс у него остались, и нужно признать, он не усердствовал в их изучении в положенное время, предпочтя вместе с друзьями заниматься разгадыванием тайны Философского камня… Без друзей у него появится больше свободного времени, но и на помощь рассчитывать теперь не придётся…

Быстро позавтракав, Гарри поблагодарил Дурслей и бросился в свою комнату. До начала второго курса оставался ровно месяц, а выучить предстояло немало, но Гарри был твёрд в своём решении — справиться со всем и прожить прекрасную жизнь без самообмана.