Выпускной (джен)

В школе имени Красного Костного Мозга все гудело от возбуждения. Юные клетки были на взводе. Заканчивалось их счастливое детство, и начинался переход во взрослую, полную трудностей и опасностей, жизнь. Кто-то с нетерпением ожидал выпуска, кто-то нервничал, хватаясь за голову, кто-то боялся неизвестности.

Один из воспитателей-нейтрофилов пытался успокоить ребят рассказами о сложных выпускных экзаменах в военной академии Тимуса, где юные тимоциты, не прошедшие селекцию, подвергались уничтожению. А вот здесь все так или иначе выпустятся живыми-здоровыми, так что нечего волноваться. В общем, он хотел как лучше, но после таких рассказов, молодежь почему-то заволновалась еще больше.

В школе было несколько отделений, каждое со своими правилами, традициями и учебной программой. Также имелись детский сад и начальная школа, по окончанию которой клетки переходили в среднюю, каждая на свой поток. Получив аттестат о среднем образовании, юные, почти созревшие клетки, распределялись в группы профессиональной подготовки под чутким руководством инструктора. И только окончив курс, клетка получала билет на выход во взрослую жизнь. Это было верно для всех учащихся школы, за исключением будущих лимфоцитов: тех еще первоклашками распределяли по спецшколам в лимфоузлах и селезенке или отправляли в военную академию Тимуса, где те вынуждены были учиться столь усердно, что не все доживали до выпуска.

На миелоидном отделении ребята с гранулоцитарного потока уже знали, что большая часть из них станет нейтрофилами, и только немногих выберут в эозинофилы, и совсем уж редких везунчиков — в базофилы. Некоторые, правда, уже не сомневались в том, кем станут. Среди таковых были U-2001, U-2048 и еще один очень нелюдимый миелоцит, которого в классе считали белой вороной. Слишком белой даже для лейкоцита. Одноклассники нередко над ним подшучивали, и чаше всего довольно обидно. Тот старался не обращать на них внимания и отвечал настолько дико заумными фразами, что никто их толком не понимал. Так что его репутация чудилы лишь росла и крепла.

Славно посмеявшись над ним в очередной раз, компания друзей-миелоцитов устроила полуденный перекус и обсуждала планы на жизнь. Позади бегала их приятельница U-9090, отчаянно дергая себя за светлые хвостики и причитая: «Какой стресс, какой стресс! Неужели я не справлюсь?» Парни подхватили ее под белы рученьки, усадили и сунули бутерброд, пожевав который, она немного успокоилась.

— Выходить в большой мир так страшно! — вздохнула она, стряхивая крошки с колен.

— Да чего тут бояться? — пожал плечами U-2048. — Мы ж, пока не дозреем, будем обучаться по специальности с инструктором, так что выйдем хорошо подготовленными, — сказал он, жонглируя яблоком.

— Эх, скорей бы! — воскликнул U-4989, облизывая пальцы и с надеждой косясь на яблоко приятеля, с которым тот баловался, вместо того, чтобы съесть.

— Ага, мне уже не терпится! — согласился U-2048.

— Интересно, а во вешнем мире хорошо кормят? — задумчиво произнес U-4989.

— Ну кто о чем…

— Не забывай, что главное — хорошо выполнять свою работу, — напомнил U-1146.

— И совмещать полезное с приятным: пробовать на вкус сочных бактерий. Они ж наверняка очень вкусные! — настаивал U-4989.

— Да с чего ты вообще взял, что они вкусные? — недоумевали другие.

— Не узнаешь, пока не попробуешь!

Приятели посидели так еще немного, мечтая о том, как станут крутыми бойцами и отличатся в бою, и прочее в том же духе. И тут их радужные планы были слегка подпорчены ложкой дегтя: проходившие мимо однокашники напомнили, что завтра медосмотр.

— Будут выяснять, у кого какие гранулы, — хихикнули парни, а их приятельница моментально скисла.

* * *

Проводившая осмотр госпожа макрофаг обрадовала ребят тем, что они здоровы и развиваются нормально, ничего конкретного больше не пояснив. Что ж, похоже, их, в любом случае, на выпускной церемонии ожидает сюрприз в плане определения будущей специальности.

На самом деле эта церемония была лишь формальностью, а дифференциация подрастающих клеток уже давно шла полным ходом. Как только те стали миелобластами и перешли в среднюю школу. Но взрослые об этом умалчивали, видимо, не желая торопить события, а наивные ученики с замиранием сердца ждали часа окончания школы и выпуска после недолгих курсов профподготовки в «большой мир».

Церемония проходила в довольно непринужденной обстановке. Преподаватели решили, что ни к чему детям лишний стресс. Учащиеся просто выходили к столу президиума, когда называли их номера, и получали аттестат об окончании средней школы с направлением к определенному инструктору для профподготовки. Большую часть длинного стола занимали нейтрофилы и их помощники, меньшая досталась госпоже эозинофил и господину базофилу. Последние присоединились позже, так как работы у них все равно было меньше, а у господина базофила началась очередная депрессия, и эозинофил-сан отправилась его успокаивать.

Когда преподавательский президиум был в сборе, нейтрофилы уже объявили номера с тысячных по трехтысячные включительно. Впрочем, они не все шли подряд. Друзья радовались, что оказались в одной группе. Очередь оставалась за U-4989. Вызвавший его нейтрофил согласно покивал на вопрос, можно ли ему обучаться в одной группе с друзьями, и что-то чиркнул у себя в журнале и на листке с направлением. Счастливый U-4989 вернулся в свою теплую компанию, радостно подпрыгивая на одной ножке.

Убедившись, что господин базофил в состоянии заняться своим делом, эозинофил-сан вызвала тех немногих учеников, которые числились в ее списке, под конец объявив U-9090. Та сперва впала в ступор, а потом на негнущихся ногах, подталкиваемая в спину приятелями, дотопала, чтобы получить аттестат. Направление к инструктору ей не требовалось: госпожа эозинофил брала к себе в группу всех присутствующих.

— Молодец! — поздравляли ее ребята, заставляя розоветь от смущения. U-9090 все еще никак не могла прийти в себя.

Внезапно в аудитории воцарилась необычная тишина, и все с интересом уставились на того странного миелоцита, который все время сидел один в своем углу, предпочитая общению с другими чтение жутко заумных книг. Многие из присутствующих аж раскрыли рты от удивления, когда того вызвал явно воспрявший духом господин базофил.

— U-9535, поздравляю вас, — сказал он, пуская слезу умиления. — С этого дня вы — полноправный базофил, — он зашмыгал носом, — и мой единственный ученик. Обещаю научить вас всему, что знаю сам. Вы — мое будущее и моя надежда… — всхлипывал он, начиная распространять вокруг себя сырость.

Госпожа эозинофил вздохнула, извинилась перед учениками и вновь потащила того пить успокоительное под сочувственными взглядами нейтрофилов.

* * *

После разделения по специальностям ребята переехали жить в новый корпус. Они продолжали встречаться с бывшими одноклассниками после занятий и активно хвастались друг другу успехами. Нейтрофильная часть потока, впрочем, и так часто виделась на тренировках.

U-1146, U-2001, U-2048, U-2626 и U-4989 вскоре заметно окрепли и прибавили в росте. Они показывали U-9090 свои новые навыки борьбы и умение пользоваться рецепторами, правда, еще не до конца освоенное. Подруга рассказывала им всякие интересные вещи о том, сколько разных обязанностей на самом деле бывает у эозинофилов. Она искренне удивлялась, почему их, эозинофилов, так мало. И как только она будет везде успевать? Но больше всего ее пугала предстоящая борьба с многоклеточными паразитами. Они ведь огромные и страшные! Наставница рассказывала, что некоторые плоские черви могут достигать нескольких метров в длину! Говоря это, U-9090 едва не рыдала.

— Но ведь твоя задача — уничтожить их, пока они еще не выросли, — успокаивал ее U-1146, — если будешь работать оперативно, успеешь убить их, пока они маленькие и не страшные.

U-9090 это утешило, но не очень.

— А вот нейтрофил должен быть всегда начеку и первым бросаться в бой, презирая страх и опасность, — вставил U-2048.

— В любое время дня и ночи. Забыв про собственные нужды! — покивал U-2001.

— Даже про сон, — зевнул U-2626.

— И даже про еду! — добавил U-4989, потирая бурчащий живот.

— Настоящий фагоцит должен быть голодным и злым, как говорит инструктор, — тут же подкололи его приятели.

— А я не хочу идти в бой, не позавтракав, — надул губки U-4989.

— А я от волнения и есть не смогу, — вздохнула U-9090, с завистью косясь на приятеля с вечно прекрасным аппетитом. — Ладно, — она встала и понуро поплелась, — пойду отрабатывать коронный прием пробивания брони паразита…

— Удачи! У тебя все получится! — напутствовали ее парни.

— Хе-хе…

* * *

Курсы профессиональной подготовки подходили к концу. Наши друзья сдали зачеты по всем техникам на «отлично». Ну почти: U-4989 немного напутал там, где надо было использовать адгезию и прилипнуть к снаряду, и улетел, что в условиях реального боя наверняка могло стоить ему жизни. Зато его способности к фагоцитозу тренер отметил как просто превосходные для микрофага.

U-9090 тоже оказалась неплоха в своем деле, просто ей не хватало уверенности в себе. Из-за чего на последнем тесте та оказалась не на высоте. Но госпожа эозинофил нарочно поставила ей высший бал, чтобы подбодрить. К тому же U-9090 на совместных занятиях лучше всех сработалась с будущим базофилом. Похоже, она была единственной, кроме базофила-наставника, кто вообще его понимал.

* * *

— Не верится! Завтра нас выпускают во внешний мир! — воскликнул U-2001.

— Ох, я сегодня не усну, — разволновался U-2626.

— Инструктор проводит нас в кровоток и сдаст на руки семпаям из нейтрофильной дивизии, — сказал U-1146, хотя все и так это знали. Он никак не мог решить, стоит ли повесить выданный инструктором диплом об окончании профподготовки по специальности нейтрофила на стену или ну его.

— Зуб даю, устроят они нам дедовщину, — мрачно заметил U-2048.

— Да не боись, это у наивных Т-клеток дедовщина, а мы, нейтрофилы, — цивилизованные люди, — махнул рукой U-4989, доставая из заначки маринованный огурчик.

— Свежо предание, — дружно протянули остальные.

— Зато, если не сдохнем в первом же бою, мужиками будем!

— Круто быть сегментоядерным, — мечтательно произнес U-4989, с огорчением замечая, что огурчик слишком быстро закончился.

— А то! — хором откликнулись прочие.

* * *

Последний день перед отбытием праздновали, кто как мог. Наши без пяти минут состоявшиеся нейтрофилы пораньше улизнули с тренировки и решили устроить напоследок ну хоть какую-нибудь шалость. К сожалению, в голову ничего криминального не приходило. В итоге кто-то выдал идею подсмотреть, как выпускная церемония проходит у других учеников. По счастливой случайности и согласно графику, как раз сейчас выпускались эритроциты. Рассчитав «правильные» окна, приятели выстроили живую вышку, в самом низу которой находился U-1146, а наверху — U-4989. Последний прилип к окну и с интересом стал наблюдать, как рыдающие эритробласты по одному подходят к преподавателю-макрофагу, и та отхватывает у них часть с ядром.

— Обалдеть! — сказал он вниз приятелям и достал из кармана печенье: такое зрелище надо было чем-то заесть. — Мать моя, стволовая клетка, это ж больно, наверное, — прошамкал он с набитым ртом.

— Эй, я тоже хочу посмотреть!

— И я!

— Эй, меняемся.

— Погодите, тут самое интересное… — U-4989, наблюдая, как госпожа макрофаг собирается закусить извлеченными ядрами, не успел договорить, потому как живая вышка покачнулась, и он едва не улетел с нее со всеми печеньками.

U-1146 и так тяжело было удерживать на плечах троих приятелей, а тут еще в него врезался какой-то заплутавший эритробласт. Столкнувшаяся с ним девчонка начала извиняться. U-1146, не глядя в ее сторону, ответил, мол, ничего, бывает. Его сейчас полностью занимало то, как бы не уронить друзей. Он постарался удержать равновесие, но бестолковая красная клетка зацепилась за него ногой и упала, потянув за собой лейкоцитов. Падение вышло эпическим!

На место катастрофы уже спешил инструктор. С криком: «Ага, вот вы где, негодники!» он ловко ухватил ближайших двух за уши и начал отчитывать.

— Ребята, я все понимаю, переходный возраст, ядро начинает сегментировать… за девочками подглядывать охота, — он сделал паузу, заговорщически подмигнул и добавил: — Сам таким был. Но давайте все-таки доживем до завтра без происшествий. Отправитесь в кровоток, обещаю, впечатлений вам хватит.

— Угусь, угусь, — дружно кивали его подопечные, как китайские болванчики, следуя за ним гуськом. U-1146 шел последним. Он обернулся и увидел, как бестолкового эритробласта провожает воспитательница-макрофаг, как светятся от радости у той глазенки, и как смешно топорщится у нее непослушная красная прядь на макушке. В этот момент его охватило чувство дежавю. «Показалось», — подумал он.

* * *

Рано поутру толпа выпускников с немногочисленными пожитками мигрировала из костного мозга. На выходе строгие эндотелиоциты, которые пропускали в кровоток только зрелые клетки, дотошно проверяли у каждого пропуск и вручали на дорогу бутылку энергетического напитка, содержащего факторы роста.

Оказавшись на свободе, приятели рванули вперед с криками «ура!», едва не сметя отвечавшего за них инструктора, а заодно группу неудачно подвернувшихся ретикулоцитов, и тут же начали изучать обстановку. U-2626 успел попробовать прием адгезии, прилипнув к стене одного здания, а U-4989 нацелился на ларек со сладостями, у которого крутились уставшие эритроциты. Оставшиеся трое проверяли работу рецепторов в надежде, что им повезет наткнуться на что-нибудь интересное.

Удача не преминула им улыбнуться. Над кепками всех троих дружно «зазвенело», и вскоре в поле зрения появилась бацилла. Не весть какая большая и страшная, но юные нейтрофилы тут же, забыв обо всем, рванули за ней с радостным криком: «Сдохни, микроб!» В общем, шанса на спасение у того не было.

Пока приятели разглядывали свой трофей, над ними навис инструктор и, по уже сложившейся доброй традиции, ухватил за уши и потащил сдавать новым руководителям. Чем скорее, тем лучше, чтобы головной боли меньше было.