100 дней: Первое поражение (джен)

Уилл смотрел на птиц, лежащих перед ним. Как и всегда у Ганнибала, сегодня всё выглядело идеально: ярко блестела посуда, множество блюд были красиво расставлены на столе, а овсянки — окружены фруктами и какими-то листьями. Потрясающий вид, если не думать, из чего это было приготовлено.

Сегодняшний вечер — нечто особенное. Уилл знал, что должен сыграть идеально, заставить Ганнибала поверить себе, но это не так уж просто. Уже долгие годы он никому не позволял себя кормить.

Он никому никогда не говорил об этом, даже Ганнибалу — когда ещё доверял ему. Уилл знал, что он хотел бы услышать от него рассказ о причинах. Слишком часто между ними стояла тема еды, а на попытки Ганнибала накормить себя Уилл уже давно перестал обращать внимание. Их было много, чересчур много. Ганнибал мог быть слишком упёртым.

Всё произошедшее лежало в далёком прошлом, ещё до того, как Уилл научился правильно обращаться со своей эмпатией. Наверное, паранойя относительно еды была не самым худшим, что он мог оттуда вынести. Но всё равно — достаточным. Не зря Уилл когда-то провалил психологические тесты в академию.

Уилл до сих пор мог вспомнить привкус гнили на языке, рождённый его мозгом. В его рот никогда на самом деле не попадало ничего подобного, но это не имело абсолютно никакого значения. То, что Уилл называл сопереживанием, имело свойство прилипать, оставаться с ним надолго. Не только видения — вкусы, запахи, ощущения. Его больной мозг восстанавливал картины слишком хорошо.

Возможно, именно поэтому Уилл так быстро смирился с мыслями о каннибализме Ганнибала. В конце концов, это был куда более цивилизованный вариант. Могло быть и намного хуже — кому, как не ему было знать.

Уже очень, очень давно Уилл ел только то, что готовил сам. Слишком много подозрений вызывала еда, предложенная другими. Он не готов был принимать еду от кого-либо и не собирался это хоть как-то объяснять. Какая разница — подумаешь, одной странной чертой больше. Окружающие и их мнения, на самом деле, достаточно мало волновали Уилла.

Это была одна из тех вещей, что помогала отделить себя от других. То, что Уилл однозначно мог назвать своим. То, что помогало ему вернуться и отличить видения от реальности. Как рыбалка или собаки. И сейчас он должен это преодолеть. Отказаться от важной части себя в пользу Ганнибала. Отдать ему эту власть, подарить ощущение победы. Подтвердить своё доверие.

Странно, но Уилл почти не ощущал внутреннего сопротивления. Наверное, потому, что он прекрасно знал, из кого именно Ганнибал приготовил этот ужин. А уж овсянки, если подумать, были самым невинным из того, что он собирался сегодня попробовать.

Уилл протянул руку и положил птичку себе в рот. Он ждал, потянет ли гнилью — как это бывало всегда, — вспыхнет ли отвращение и тошнота. Ничего не произошло. Уилл чувствовал лишь непривычный вкус, несмотря на всё, достаточно приятный. Впервые Уилл смог подтвердить то, что твердили ему все вокруг — Ганнибал даже подобное блюдо приготовил великолепно.

Закончив с овсянкой, Уилл взял в руки вилку и потянулся к своей тарелке. Он больше не сомневался, просто попробовал блюдо, приготовленное Ганнибалом из Рэндала Тира. Это было действительно вкусно. Уилл поднял взгляд на Ганнибала, сидящего напротив.

Он смотрел на Уилла странно — так, как никогда раньше — и молчал. Выражение его лица было каким-то непривычно мягким и счастливым. Искренне счастливым, сейчас Уилл мог отличить фальшивые эмоции на его лице от настоящих. Они встретились глазами.

И, несмотря на мрачное настроение, Уилл улыбнулся ему в ответ. Его план сработал идеально. Ганнибал думал, что выиграл — а на самом деле это было его первое серьёзное поражение.