Душа (джен)

Он спокоен. Он совершенно спокоен.

Ни криков, ни стонов, ни прочего шума. Все шумные, обречённые на вечное страдание души далеко. Здесь, в Клетке, лишь двое проклятых архангелов, а у ангелов души нет и не было никогда, как у каких-нибудь демонов — его неудавшихся творений. Люцифер создавал их по-своему подобию, наверное, потому им ничего стоящего и не досталось. Благодати — зажадничал, души — не сыскал.

А ведь у людей она есть. Душа эта. Значит, и у Него, людей создавшего, она тоже имеется? Можно ли её мучить? Можно ли медленно напитывать тьмой, заставляя сжиматься беспомощно в агонии? Можно ли разбить на крупицы могущества и...

— Кхе, — равнодушно выплёвывает порцию кашля Михаил.

Грёбанный кашель ломает стройный поток дьявольских мыслей как всегда не вовремя. Грёбанный кашель ввинчивается в них здоровенным ржавым болтом, заставляя каждую спрятаться по разным углам сознания, оставляя в центре только его самого и Михаила, сидящими в одной на двоих Клетке, из которой не выйти. До чего ж романтично.

Люцифер не спокоен. Не спокоен совершенно.

Наверное, поэтому он вскакивает с места и гибкой тенью скользит к ненавистному сокамернику. Наверное, поэтому хватает его за грудки, несколько раз неслабо прикладывая затылком о плотно спаянные ячейки Клетки.

Но Михаил почти не реагирует. Только чуть приподнимает голову и морщит нос. Мол, тебя тут вообще, братец, нет. Ты мне, братец, чудишься. Вот придёт кто-нибудь из младшеньких — всё на свои места встанет...

Нет, Михаил, никто не придёт.

Думал, ты им всем так нужен, любят они тебя, уважают? Думал, на тебе весь свет клином сошёлся и Небесам без тебя и дня не выстоять? Люцифер вот тоже когда-то... думал.

Он разжимает пальцы. Садится перед братом на корточки, так чтобы их глаза оказались на одном уровне. Улыбается почти ласково.

— Я тебя ненавижу. А знаешь почему? — Михаил с ленцой ловит его взгляд. Люцифер нарочито вздыхает. — Потому что ты скучный. Невыносимо скучный, но при этом как-то умудряешься здорово достать. Это моё жизненное пространство. Без жизни и почти без пространства, но моё. А это значит, что здесь должна быть тишина. Мне нужна ти-ши-на... Понимаешь?

Михаил смотрит на него почти серьёзно.

— Зачем? — выдыхает тихо.

«Зачем?» — повторяет про себя Люцифер. Зачем, зачем, зачем... зачем? В тишине ли дело? В ней ли вся проблема? Когда-то он считал, что да, именно что в тишине. Когда-то он проклинал её каждую секунду своего нахождения здесь и вжимался в ледяной металл до предела, только чтобы услышать хоть стон, хоть чью-то мольбу о прощении. Чтобы не оставаться больше в давящей, загоняющей его вглубь воспоминаний тишине. И что же: теперь один единственный Михаил своими постоянными покашливаниями доводит его до ручки.

Может дело в том, что именно Михаил, его сюда запихнувший, теперь делит с ним его тишину? О нет, это забавно, очень забавно. Первые дни Люцифер не мог успокоиться, в красках разъясняя всю иронию сложившейся ситуации.

— Люди в подобных случаях говорят «пошёл ты». Но нам ведь некуда отсюда идти, а, брат?

Михаил смотрит на него недоумённо, а потом зачем-то смеётся. Смеётся, заливается в хриплом кашле, но остановиться не может. Кажется на секунду, будто он всё понял.

Но когда Люцифер садится у прохладной стены напротив, брат возвращается к излюбленному занятию — продолжает сверлить взглядом мрак.

— Мне есть куда, — он говорит. — За мной придут. Придут... Я же не ты? Я не такой как ты, не чудовище?

— Я тоже не был чудовищем. Я просто...

Михаил не слышит, не может. А если б и мог — не слышал бы всё равно. Это в его стиле...

Люцифер резко вскидывает голову, закалённый магией металл чуть вибрирует от удара. Везде абсолютное ничто, он в самом центре пустоты, он и сам пустота, без чувств, с одним лишь яростным желанием. Выйти во что бы то ни стало. Качнуть маятник времени, чтоб оно не душило, такое неясное и густое.

— Мы не чудовища, Михаил. У нас нет души, нам не нужны ничьи страдания. Удовольствия от них никакого, ведь правда?

Михаил снова кашляет. Люцифер, наверное, сидел так же глупо первые лет сто после паденья. Бездействие утомляет, а предательство тех, кто всегда смотрел на тебя с любовью и трепетом, сжигает всё существо даже без души.

— У наших братьев, кстати, её тоже нет. Души. Просто мозгов, чтоб самостоятельно думать, им тоже не перепало...

— Они придут за мной, — твердит.

Люцифер фыркает и прикрывает глаза.

— Нет. Ты за мной так и не пришёл.