Стационар пограничных состояний (джен)

На проходе к отделению на площадке лежит, красуясь, некто. Некто нагло тянет лапы и старается поймать, если кто пытается дотронуться.

* * *

Стало, по-видимому, жарко. Некто перебрался в холл у регистратуры, растянулся там и стал вылизываться, поочерёдно перекатываясь то на левый, то на правый бок. Мощное сюсюканье постояльцев лишь добавило значимости и величавости неожиданному посетителю.

* * *

Кто-то зашебуршал. Нежданный посетитель вскочил, запрыгнул на скамью и начал без стеснения исследовать содержимое источника звука. Оным оказался пакет.

* * *

Открылись створки лифта. Некто, влекомый жаждой знаний, вмиг очутился там и поехал с доктором наверх. Путешествовать всё-таки хорошо.

На утро всё отделение в качестве побудки услышало под окнами духовой оркестр.

Казалось бы: чего уж тут такого? Дело всё в том, что подобное случается здесь весьма редко.

Было решено представить это сегодняшнему имениннику в качестве подарка на день рождения:

— Видишь, духовой оркестр играет в твою честь, поздравляет тебя, так сказать!

Все рассмеялись: действительно, получилось очень даже удачно и в тему. А кроме дня рождения, никаких красных дат в календаре на этот день не значилось.

Сразу подумали, что это может быть какая-нибудь запись. Но нет: каждый инструмент звучал отчётливо, громко и естественно, а магнитофон дал бы искажения, да и где взять такие колонки?

Оркестр, между тем, играл как мог, постепенно, судя по звукам, удаляясь вверх по улице. Но его не увидели: перед завтраком после дождя по слякоти мало кто выходит на улицу.

Так его и проводили, мысленно.

Разгадка пришла позже: через дорогу какое-то учреждение что-то праздновало.

Конса, не удалось в Москве, возвращение, филармония, коллектив, оркестр, концертмейстер, гимназия и ночная работа.

— И вот — руки трясутся... Каждый раз всё хуже и хуже, как будто в западню какую попал. Месяц назад кто сказал бы, что я окажусь здесь — не поверил бы!

Семь лет не отдыхая, ночные левые заказы, две всенощные в неделю. Очень здорово.

— Сон-нат. Ты пил соннат? А я вот пью. А иначе — не сплю. Не могу.

Если ты не сделаешь попытку настроить как-то себя сам — тебе не поможет никто и ничто.

— Я вот помню: шёл я как-то вечером возле театра, и был дождь. И вот меня, на абсолютно ровном месте, какая-то неведомая сила подымает вверх и со всего маху — в лужу. Весь вымок, весь. Видимо, уже тогда какое-то предупреждение было, что надо что-то менять в своей жизни.

Так и остался один по жизни.

— Как сказать, как сказать... что я ему скажу, ребята? О чём рассказывать?!.

Не мочь принять какого-либо решения — пренеприятнейшая штука. Крайне.

— ...Твоё счастье, что щёлкнул внутренний тумблер: стоп, хватит, прекращай, иначе тебя просто банально выпьют, как сосуд. И не вздумай сопротивляться этому естественному заслону: разрушишь собственную же защиту...

— Но почему...

— Никаких "почему". Знаешь, как поступали в старые времена с выпитым до дна сосудом? С досадою выбрасывали его вон. Объясняю. Когда ты был полон — ты был нужен. И страждущие прикладывали уста и утоляли жажду. Когда ты стал пуст, ты превратился в простой кусок глины, всего лишь особым образом обожжённой на огне. И только. И понимание этого пришло слишком поздно.

Что взять с пустого сосуда? Спрос с него мал, мизерен, ничтожен; сосуд сам нечист.

Сосуду потребно наполняться. Это естественно: ведь иначе для чего он был сделан, как не вместилище для живительной влаги? Ну а музыкальный инструмент из него довольно никудышный.

* * *

Exhausted [ɪgˊzɔ:stɪd] (англ.) — 1) исчерпанный; 2) истощённый, изнурённый; измученный; обессиленный (словарь В.К. Мюллера).

"1. Выпей ближнего твоего, и да не выпьет он перед тем тебя!

2. Доведи нытьём ближнего твоего, и да ткни его в дерьмо, ибо не смог он решить проблемы твои!

3. Сделай так, чтобы твоя проблема стала проблемой ближнего твоего!

4. Сделай послушным быдлом ближнего твоего, дабы выполнял он все самые извращённые желания твои!

5. Доведи до исступления ближнего твоего, буде он отрекаться от тебя!

6. Унизь ближнего твоего, буде он протестовать!

7. Растопчи ближнего твоего, буде он пойти против тебя!

8. Заставь постоянно мучиться ближнего твоего от твоей проблемы, ибо в этом есть наивысшее блаженство для тебя!

9. Заставь ближнего твоего постоянно чувствовать свою вину перед тобой!

10. Возвысься и самоутвердись за счёт ближнего твоего, ибо в этом суть твоя!"

* * *

Исписанный листок с поименованным лёг на стол завотделением, был внимательно прочитан и включён в карту. Две недели обследования были назначены явно не зря.

— Как человек я вас понимаю, но отпустить не могу.

— Почему?

— Приказ.

— Да, приказ есть приказ. А чей?

— Минздрава. Велено не отпускать.

— Во избежание?

— Можно и так сказать.

Разводит руками. Ничего не поделаешь: надо.

* * *

"Утро красит... нежным... цветом.... стены дре... внего-о-о Кремля-а-а..."

— Что, головка бо-бо? — сочувственно склоняется над болящим медсестра.

— А-га, — с вымученной улыбкой отвечает тот. Вчерашний день помнится смутно.

* * *

Под кроватью остались лишь кеды. Выбор был сделан в пользу режима А.

Не кафе, а именно кофейня. Маленькое, размером с комнату, помещение, какого-то тёмного дерева, не более четырёх столиков с небольшими деревянными стульями-скамьями. Больше и не нужно, иначе всё разрушится. Останется на своих местах, но какого-то особого ощущения больше не будет...

* * *

И — фотографии. Много фотографий на стенах: корабли, города, порты, диковины. Значки. Есть отдельно часть фотографий с благодарственными надписями. Вон и фотоаппарат в футляре висит. Тот самый ещё, с затвором.

* * *

Турка ходит по настоящему тёмно-шоколадному песку, заказанный напиток изготовляется по всем канонам, и вкуснейшие пирожные, вроде бы простые на вид, но так и тают во рту...

* * *

Измотанные долгим ожиданием и тревогами нервы путешествующих по этой жизни успокаиваются, дурной хмель постепенно выветривается. Наконец-то находятся ответ на несколько раз повторявшийся вопрос "куда мы едем?". Двухтомник Плутарха уютно расположился на полочке...

* * *

Сон был прерван звонком будильника. Близился утренний обход.

— ...Полное эмоциональное выгорание к предмету первоначального воздыхания суть благо для болящего. Прошлые пережитые моменты кажутся если не смешными, то стыдными и даже вызывающими отвращение.

Наступает осознание. Скверно, конечно, осознавать, что тобою всё это время пользовались в качестве доступной жилетки и кошелька. Однако ж в том и твоя вина есть.

Явдат Ильясов в "Тропе гнева" описывает гибель армии Александра Македонского в Согдиане. Заведённые народным героем (впоследствии) Шираком в безводные пески, достигнув, как им показалось, озера с водой, солдаты принялись жадно пить, на первых порах одурев от счастья: они страдали от жажды уже не один день. Но через несколько мгновений все окрестности озера огласились воплями ужаса: озеро оказалось горько-солёным, и вместо воды там была почти что рапа⁽¹⁾.

Подобно этому озеру, меняется и твоё внутреннее содержание, а значит, и ты сам. Ты становишься в конце концов сливным баком для чужого негатива, и начинаешь генерировать его сам, благо материала у тебя теперь достаточно.

— С каким-то воодушевлением открываешь для себя, что и ответно можно не звонить и вообще не подавать вестей неделями, не отвечать на письма, буде таковые появляться. Не отвечать на пропущенные звонки и вообще ограничиваться лишь скупыми замечаниями. Кажется, это называется "зеркалить". Ах да, можно теперь также, наоборот, звонить и требовать к себе внимания, выливать накопившееся, особо не церемонясь, не принимая никаких отказов о "занятости" и прочем: их потребности высказаться удовлетворялись чуть ли не беспрекословно.

— Также написано, что больше уважают того, кто не снимает боль, а способен её причинить и от неё же избавить. И так не один раз. "Что ж, — сказал Николай Васильевич Гоголь, — припряжём подлеца!"

В долговременной перспективе бывший болящий вызывает зависимость у предмета терзания. Ах, каким елеем на его израненную душу льются слова "Я не могу тебя потерять!", какой музыкой в его ушах они звучат!

— Чем-то подобным занимался в "Красном и чёрном" Стендаля Жюльен Сорель. Правда, он плохо кончил.

— А о мёртвых либо хорошо, либо ничего.

1) Hаствор с концентрацией солей свыше 300 г/л.

Вернуться к тексту

"Продукты распада чужого и своего эмоционального шлака способны отравлять, медленно и неотвратимо. Если их не выпускать из себя каким-либо образом, то отравление будет ещё более ощутимым. Это всё равно как некая чужеродная жижа, день ото дня всё более загустевающая и сковывающая твои помыслы и порывы.

Как ни странно, но это и есть обратная сторона эмпатии. Забавно, но поначалу это вполне добровольно. Кто-то назовёт это даром, кто-то проклятьем. Это просто есть и столь же естественно, как и любые человеческие эмоции и переживания. Более точно это можно было бы назвать сопереживанием, но такое именование будет неполным: эмпатия — это "вживание" вкупе с сопереживанием. "Возьму твою боль" — именно из этой оперы."

* * *

Хотя письмо и было отправлено адресату, сколь-нибудь внятного ответа получено так и не было. Это лишь добавило отправителю убеждённости в том, что кошки в этом плане лучше людей. Кошкам пофигу, как ты одет, сколько у тебя денег, какое у тебя настроение, когда ты к ним приходишь; они просто радуются тому, что ты пришёл, и своими обнимашками показывают, что им важен ты сам, а не вкусности, которые ты с собою им приносишь в качестве благодарности, хотя от вкусностей тоже не отказываются; кошки не бросают трубку, у них не "отрубается телефон" и они не "заняты" именно в тот миг, когда ты звонишь или пытаешься перезвонить.

А ещё им нет дела до "ереси" в том, что ты делаешь, и они не превращают тобою сотворённое в ничто, уничижая и тебя как создателя. Не превращают в пустышку, такую же, как молекулы-"пустышки", неспособные переносить кислород.

Быть может, именно по этой причине жёлто-полосатое чудо с поломанным хвостом, сейчас уютно прикорнувшее у отправителя письма на коленях и вовсю пользующееся естественным подогревом снизу, особенно никто и не гонял.