Место в этом мире (гет)

Не то чтобы она не могла заснуть; в конце концов, ничто человеческое не было чуждо ей. Но, похоже, именно сейчас в этом не было смысла. Она не нуждалась во сне, как Росс, и было много о чём подумать.

Она смотрела на распростёртую фигуру своего бывшего напарника, наблюдая, как с каждым вздохом воздымается и опадает его объёмная грудная клетка. Она вслушивалась в его негромкий храп, такой мирный и настолько непохожий на то, что происходило последние несколько дней. Если бы их нашли, им бы вновь пришлось бежать. Сейчас же можно было утешаться мыслью, что большая часть Марса полагает, что они мертвы, или же, более уместно будет сказать — уничтожены?

Часть разума, ответственная за выбор слов, указала ей, что Росс не является бывшим напарником: они больше не относятся к полиции, что, по большей части, правда, но вот их партнёрство осталось. Это просто был другой тип партнёрства, и Наоми Армитаж изо всех сил пыталась найти ему правильное название.

Были ли они женаты? Едва ли. Какая судебная власть, какая религия признают союз между человеком и Третьей, особенно сейчас? Одно дело, когда Третьи впервые создавались: первые роботы, способные к размножению! Марс мог бы заселяться мужчинами — эмигрантами с Земли и вот этими выносливыми женщинами-Третьими. Однако в связи с воссоединением правительств Земли само присутствие Третьих в качестве воспроизводителей стало оскорблением феминистских нравов Земли. Как символ порабощения женщин, Третьих надлежало… убрать до того, как на Земле будет ратифицировано соглашение между двумя планетами. Мало того, что её отношения с Россом были вне закона — само её существование перестало быть законным.

Ей следовало бы назвать его любовником, если бы ей вообще понадобилось его как-нибудь называть.

Она решила, что, на самом деле, лучше вообще обойтись без каких-либо вот этих вот ярлыков. В конце концов, ярлыки были лишь частью проблемы. Никто не был против Наоми Армитаж как таковой; она была поистине одной из лучших полицейских, и даже присутствовала в списках отличившихся, чтобы это доказать. Но вот в качестве Третьей… Ну, даже Росс как-то сказал: «Нельзя доверять роботу…»

Это было до того, как он узнал, что Армитаж — Третья. А когда узнал, то был слишком впечатлён, чтобы быть против. Она, в какой-то мере, показала ему, что у неё и её собратьев Третьих есть сердце, душа, эмоции. Уничтожение Третьих, за которое взялся Рене д’Анклод, было натуральным убийством — не просто устранением неудобных механических неприятностей.

И Росс связал свою судьбу с ней, дабы бороться за её выживание против воли двух планет. Она уставилась на него в изумлении. Он отказался от своего места в мире, от своих жизненных целей ради неё. Он больше не был детективом, на которого учился и чему отдал свою жизнь. И всё, что у него было сейчас… это она. В глазу стала формироваться влага, и это у робота, у которого в данном мире функция не была заложена. Что, если это — любовь?

Она решительно сжала кулак. Что же, тогда… я обязана ответить ему любовью настолько хорошо, насколько могу. Она улыбнулась. Наверное, это не было уж чем-то таким особенным, но это стало предназначением… впервые за всё время существования у неё появилась чёткая и определённая цель.

И, наверное, этого достаточно. Она забралась обратно к нему под одеяло и обхватила его торс. И вновь улыбка осветила её лицо, когда она закрыла глаза. Оказывается, это не так уж и сложно…