Двести пятьдесят (джен)

…жаргонные словечки остались. То ли в силу армейских традиций, то ли в силу человеческого цинизма, то ли из-за нежелания каждый раз напоминать себе, что у каждого «груза 200» есть имя, позывной, адрес, друзья и семья. Иначе так и ёбнуться недолго.

Look Gorky, «250», або Груз Шредингера (парт зеро)»

Сержант медицинской службы отряда НЭСТ Смит наверняка был бы согласен с автором цитаты, приведенной выше.

Сейчас он угрюмо занимался медицинской сортировкой. «Зелёных» — способных передвигаться самостоятельно — из тех, кто на момент нападения находился на базе, было мало.

Смит помогал в стабилизации состояния «жёлтых» и оказывал немедленную помощь «красным», первые экипажи с которыми уже покинули территорию «министерства здравоохранения и социального обеспечения» и во весь опор мчались по направлению в ближайший военный госпиталь.

«Синими» — умирающими — взялись заниматься медики автоботов — Рэтчет и Джолт. Смит искренне пожелал им про себя удачи: он знал, что суровый майор медицинской службы и его ассистент, на публике позиционировавший себя как недалёкий недотёпа, сделают всё возможное и невозможное. Насчёт невозможного сержант предпочёл не спрашивать, ни у непосредственного начальства, ни у военмедиков кибертронцев.

Но так получалось, что и у кибертронской команды «синие» не всегда переходили в разряд «красных» и «жёлтых».

Ведь даже кибертронцы не боги.

Это звучало очень, очень нетолерантно, но он в такие моменты ненавидел чёрный цвет. Как и сейчас, впрочем, когда ему самому собственноручно приходилось выбирать в карточке медицинской сортировки именно этот цвет.

И таких карточек сегодня было очень, очень много.

* * *

Смит не мог сказать навскидку, не нарушают ли они какой-либо статут секретности или ещё какую бумажку, рождать которые горазды важные шишки по типу той же Миринг — просто как-то получалось, что тёмно-зелёный «Хаммер» и синий «Шевроле Вольт» среди их братии воспринимались как свои, и не было зазорным перекинуться парой фраз, травануть анекдот или даже просто после дико напряжённых суток постоять вот так, молча каждый о своём, прислонившись даже спиной к альтформе и не опасаясь, что за это дадут щелчка, способного если не оставить мокрое место, то уж точно переломать пару рёбер.

Может быть, это было правильным, потому что ощущалось всем твои естеством как… хм, «естественным» — будет тавтологией, тогда уж — «само собой подразумевающимся»? Нет?

Смит не был философом, и у него не начинала болеть голова от подобных размышлений — просто однажды он заключил, что размышления эти непродуктивны и ни к чему не ведут. Гораздо проще — и приемлемее, чего уж — оказалось принять ситуацию такой, какова она есть. Словом, так, как ощущает её твоя чуйка. А вот она-то никогда его не подводила.

* * *

И потому вполне объяснимой будет реакция сержанта медицинской службы на внезапное и совершенно безумное решение высшего (это значит — верховного, которому даже генерал Моршауэр вынужден подчиняться) командования.

Когда подполковник Леннокс объявляет перед строем личного состава о том, что автоботов правительство высылает с Земли и спрашивает, есть ли вопросы, Смит решается:

— Разрешите безудержно сблевать, сэр?

Да, это нарушение дисциплины, возможно, даже нарушение субординации, и ему с большой вероятностью влетит. Но в его стриженой голове не укладывается этот факт, преподнесённый командиром. Как такое вообще возможно, когда их главных союзников, без которых, что уж душой кривить, их потери возросли бы на порядки, высылают с Земли вон, в никуда?! Как ему теперь свыкнуться с фактом, что этих бравых ребят попросту не будет рядом с ними? Что не будет ворчливого, но опытного майора медицинской службы Рэтчета, который понимает и принимает их как никто другой, пусть и состоит из живого металла?

Ну давайте, попробуйте назвать его истеричкой. Что он может сделать в сложившейся ситуации? Ни-че-го. Но да, шлак, да, ему необходимо хоть что-то сделать, иначе он ёбнется!

Подполковник Леннокс сверлит его тяжёлым нечитаемым взглядом: в результате атаки на «министерство здравоохранения и социального обеспечения» (какой имбецил вообще придумал это название для секретной военной базы на восточном побережье США?) он потерял своего напарника и боевого товарища — Айронхайда. Оружейник практически сразу стал «чёрным»: инопланетная технология, примененная по отношению к нему бывшим автоботским командиром, оказавшимся предателем, не дала телохранителю Прайма никаких шансов.

И — даёт ответ, который почти не удивляет строй бойцов, так или иначе участвовавших в боевых действиях наряду с автоботами:

— Разрешаю, сержант. Вольно. Разойдись.

И когда строй начинает рассыпаться, сержант озирается, аккуратно отходит в сторону, засовывает два не слишком чистых пальца в рот и с усилием нажимает на корень языка.

Сержанта медицинской службы Смита неудержимо рвёт на Родину.