Выглядишь на двадцать (джен)

Лютик не менялся. Всегда был свеж и румян, выглядя не старше двадцати. Даже спустя несколько лет их знакомства он ничуть не изменился, продолжал улыбаться, острить, петь свои дурацкие баллады и искать на свою неугомонную задницу приключения от разгневанных отцов и мужей, ну и иногда и монстров, на удивление, всегда полагаясь на своего самого лучшего в мире друга, как Лютик сам и считал, не спрашивая мнения Геральта.

Спустя несколько лет разлуки он также не изменился, лишь щеки стали более впалыми, подчеркивая тонкие скулы. А так, тот же Лютик, без изменений.

Вечер выдался особо ненастным, холодным. Липкий снег неприятно таял на лице, забирался под ворот ведьмачьего плаща и делал волосы неприятно сырыми и еще более серыми. Геральт терпеть не мог такую погоду, которая не так часто навещала те южные края, по которым он странствовал последние несколько месяцев. Остановиться в корчме, выпить пива и лечь спать ведьмак посчитал вполне неплохой идеей. Да и Плотва уже обессилела и упрямилась идти, не то что пускать Геральта в седло и везти куда-то в неизвестность.

Ох, холод твоих глаз,

Аннет, моя дева,

Сгубил меня за раз,

Стер из памяти строчки напева.

Посетители одобрительно-пьяно подпевали бодрым мелодиям лютни о какой-то бесподобной, но холодной Аннет, покорившей сердце певца. Не узнать его голос было трудно. Лютик. С розовым румянцем на щеках, в кричащей оранжевой одежке, расшитой бисером и явно стоящей больше, чем бард сможет заработать в подобной пьянушке. Такой родной и привычный Лютик, ничуть не изменившийся за последние несколько лет.

Геральт внутренне усмехнулся, наблюдая, с какой легкостью ловит бард булку и привычным жестом сует в задний карман, лишь на пару секунд отрываясь от лютни, но не переставая петь. Глупая любовная песенка в его духе, и ведьмак с удовольствием заметил, что даже немного скучал по бархатистому в исполнении голосу старого друга.

Лютик успел его заметить и сначала растерянно замер на месте, не зная: спасаться ему бегством или стоит не терять лица и заявить ведьмаку, какой он мудак и сколько неспетых стишков есть в запасе у барда о скверном характере Геральта.

И Лютик с удовольствием выбрал второе, ибо бежать — Геральт упрямо пойдет за ним и вытрясет всю душу, даже возможно обидевшись на барда, а прийти самому — шанс получить приглашение на очередное приключение. По крайней мере, Лютик надеялся, что эта бездушная гора мышц умеет скучать и скучала по его неподражаемой манере говорить, петь, сочинять и удирать.

Геральт расположился в углу, как и во время их первой встречи, но на этот раз едва заметно улыбался, как если бы снова пустил слушок о барде-евнухе. Он заметил замешательство барда, а потом и гордую походку в его сторону. Ну да, это же Лютик.

— Да это же сам Геральт из Ривии! Какими судьбами, мой старый друг? В этих краях и кикимор в болотах не водится, но погодка еще та, — он без приглашения плюхнулся на стул напротив ведьмака, вальяжно расположившись на том. — И да, я все еще жду извинений за мое глубоко и надолго разбитое сердце. Ну или, как минимум, признания, что ты просто обожаешь мое пение и слушал бы его каждое утро до конца своей жизни, — он весело подмигнул, вовсе не выглядя глубоко оскорбленным, но между тем продолжал. — Ты редкостный мудак, Геральт. Я чуть не помер, пока возвращался назад по тому короткому пути к смерти. Твое счастье, что я не умер от разрыва сердца прямо на мостике, наложив в штаны. Хоронить бы меня пришлось именно тебе, ибо так указано в моем завещании!

— Хмм, — Геральт подавил усмешку в своем излюбленном ответе, на что Лютик лишь закатил глаза, почти недовольно обрушив на ведьмака новый набор слов.

— Ну да, на что я надеялся. Ты совершенно не меняешься, Геральт, — он недовольно фыркнул, больше походя на котенка, — Так и быть, я прощаю тебя, Геральт из Ривии, но ты мне должен кружку пива и прослушать все мои новые баллады и оценить каждую. Но давай обойдемся без метафор про пироги, теперь это мое нелюбимое блюдо. Но кстати! Здесь вкуснейшие яблочные пироги. Я не знаю, кто их готовит, но если это миловидная девушка, то я совсем не прочь высказать ей все свое восхищение.

Геральт как-то расслабленно откинулся на стену за своей спиной, слушая привычную болтовню Лютика, который и правда уже не злился, но периодически ворчал на грубость и несколько раз за короткие полчаса обозвал его редкостным мудаком. Геральт не отрицал, знал, что погорячился и был вполне рад тому, что Лютик не сбежал, как успел поведать тот свой изначальный план действий, когда увидел ведьмака.

Тише в корчме не становилось, непогода снаружи только усиливалась, Лютик пел на все помещение, а пиво было дрянным, но тем не менее пивом. Все было в порядке вещей, и Геральта абсолютно устраивало.

Когда Лютик в очередной раз приземлился на свое место, он уже опохмелел и, к счастью народа, петь устал. Геральт был в меру расслаблен и наблюдал за бардом. Тот был привычный: такие же розовые щеки, менее пухлые чем раньше, но такие же гладкие и блестящие, без намека на щетину, большие васильковые глаза и несменные темно-русые кудри, неровной челкой спадающие на лоб паренька.

— Сколько тебе лет? — вопрос вырвался сам собой. Геральт никогда не задумывался особо над этим, но стало интересно. Ему казалось, что Лютику не больше двадцати. Но и все прошлые годы, когда тот ходил за ним по пятам, ему было также. Тем не менее, свой возраст бард никогда не называл, как и что-то стоящее о себе вообще.

— Ммм… — он невнятно промычал, задумываясь, сколько ему лет, словно и не помнил, а потом выдал. — Тридцать с небольшим. Но в душе мне до сих пор двадцать. Прекрасный возраст, когда все дороги открыты, а душа окрылена и полна сил. Помню, когда в первый раз напился, мне было именно двадцать. Всю ночь со мной провела прекрасная Хелена, а какие у нее были груди, — Лютик довольно зажмурился от воспоминаний прекрасной девушки.

— Ты выглядишь на двадцать… — Геральт немного нахмурился, пытаясь понять, в чем проблема. Лютик едва заметно напрягся, но продолжил болтать без умолку.

— Я счастлив, что ты заметил, как я ухаживаю за собой. Свежий воздух, ромашка и сила духа действуют поистине волшебно. В конце концов приятно выглядеть на возраст, которым живешь внутри.

Треп Лютика продолжался, но уже был направлен на разные косметические процедуры, о которых он слышал: и простого люда, и знатных вельмож. Геральт не пытался вслушиваться, но интерес насчет молодости друга не иссяк. Хотя, его ли это дело. Мало ли что мог наплести извечный Лютик.

* * *

Не сговариваясь, они вновь пошли вместе. Лютик был привычным. Таким же шумным, с глупым трепом не по делу, но, как и всегда, отчаянно встающим на сторону ведьмака. Парочка встреч с Йеннифер делала привычно шумного барда недовольным и сверхнадоедающим, но обычно все обходилось малой кровью: небольшая словесная перепалка, и стороны расходились, теряя интерес. Правда, уже после таких встреч Лютик был еще более надоедливым и активно обсуждал чародейку, вслух не понимая, как такая женщина вообще могла заинтересовать Геральта и какого черта мужская солидарность и многолетняя дружба каждый раз становятся бессильными перед этой чертовой женщиной.

Геральт не особо задумывался над этим вопросом, довольствуясь тем, что серьезно они больше не ругались, да и сильных эмоциональных потрясений не было. Он резал монстров, бард пел, они вместе скитались от деревни к деревне, иногда попадая по нужде Лютика в богатые знатные дворы.

Их вполне спокойное путешествие оборвалось внезапно. Ранним утром они покидали место их ночевки — небольшую таверну в деревеньке по пути. Лютик бесстыдно в стихах описывал свою бурную ночь, наигрывая незамысловатый мотивчик на лютне; Геральт готовил Плотву в путь.

— Виконт де Леттенхоф! Сир, мы наконец разыскали вас! — мелкий пузатый мужичок на вороном скакуне приблизился к ним, заставляя барда смолкнуть. Лютик неестественно нахмурился, выглядя настороженным и одновременно недовольным.

Геральт взглянул на мужчину, отмечая дороговизну одежд и парочку рыцарей в начищенных латах с гербом рода, которому и принадлежали. Всадник в упор смотрел на Лютика, ожидая от того хоть какой-то реакции, но тот на удивление молчал, не произнося не слова.

— Виконт Юлиан, не в ваших интересах сейчас играть в молчанку, — он вздохнул и достал платок, которым утер вспотевшее лицо. — Ваш отец желает видеть вас. Помимо этого, я вынужден сообщить вам, что ваш старший брат трагически погиб в бою, а ваша сестра тяжело больна и тоже изъявила желание встретиться с вами перед своей кончиной.

Лютик фыркнул, демонстративно поправляя лютню. Ситуация ему не особо нравилась, но больше напрягал тяжелый взгляд ведьмака, который словно говорил: «Ну и в какое же дерьмо ты вляпался на этот раз?»

— Понятия не имею, о чем вы сударь, — Лютик провел пальцами по лютне. — Я бедный бард и не знаю ничего о вашем виконте. Может, вы поищите в другом месте. Думаю, он будет очень обеспокоен вестями, что вы несете ему.

— Сир, не осложняйте мне работу. Мы и так с большим трудом вас отыскали, — мужичок и правда выглядел уставшим, но не собирался уступать и гнул свою точку зрения, намереваясь увезти Лютика с собой. — Мы прекрасно знаем, что вы после своего ухода стали называть себя Лютиком. К тому же, ваш эльфийский дар хорошо развился. Как вижу, вы даже инструмент отыскали себе сделанный вашими собратьями…

Лютик закусил щеку изнутри, напряженно смотря на всадника и не понимая, какого черта тот сказал так много лишнего. Искоса взглянув на молчащего пока ведьмака, он передернул плечами. Кого-то ждет допрос с пристрастиями. Конечно, если Геральт сейчас пошлет их далеко и надолго и заберет барда с собой.

К родне не хотелось. Получать от Геральта тоже. Но меньшим из двух зол, конечно, он посчитал ведьмака, ведь не убьет же он его, а вот родной папаша и не на такое способен.

Лютик подозрительно долго молчал, то ли придумывая ответ, то ли считая, что так весь разговор закончится сам с собой. Геральта это напрягало не меньше, чем озвученная информация об эльфийском даре. О таком бы бард точно молчать не стал бы и растрепал об этом в первый же день знакомства, но об этом Геральт ничего не помнил, а между тем вид у Лютика был достаточно напряженный.

— Бард пойдет со мной.

Лютик ощутимо выдохнул на невозмутимость в голосе друга, ощущая на себе его взгляд последние несколько минут.

— Если бард и пойдет с вами, то виконт — нет. Сир, не принуждайте меня использовать силу. Путь не так близок, и я настоятельно рекомендую вам не прикидываться дурачком, а пойти с нами.

Рыцари наконец двинулись ближе, собираясь в любой момент взять Лютика под руки и увести в одном им известном направлении.

— Геральт…

— Бард идет со мной.

— Да-да, я иду с ним. С великим ведьмаком, и вот если пальцем меня тронете, то мало вам не покажется, — голос Лютика обрел привычные нахальные нотки, как и всякий раз, когда Геральт стоял за его спиной и одним своим взглядом давал понять: «Не лезь». С ним он чувствовал себя куда увереннее, чем без него.

— Виконт, не испытывайте мое терпение, — взгляд мужичка стал более мерзким и угрожающим. — Если вы так не хотите расставаться с этим монстром, тащите его с собой. У всех свои ручные питомцы, не так ли?

Лютик раскрыл рот, а после закрыл. О нем самом могли говорить все, что угодно, но называть его друга монстром и его ручным питомцем!

— Значит так, с вами я ни-ку-да не поеду, а на Геральта не смейте говорить подобную чушь! — он подошел вплотную к всаднику, гордо вскидывая голову. — Я не позволю сравнивать моего лучшего друга с каким-то животным, а если и говорить о питомцах, то чей-то питомец однозначно вы, милорд.

Геральт вовремя оттащил Лютика, перехватывая руку одного из рыцарей и многозначительно смотря на них.

— Как мило, — процедил мужчина. — Разберитесь с ведьмаком и забирайте виконта. У нас нет времени на это… Что?!

Лютик гордо хмыкнул за Геральта, видя, как тот раскидал горе-рыцарей меньше, чем за минуту. И не вспотел даже. Следом он встряхнул мужичка, поднимая того за расшитый воротник в воздух.

— П-приношу свои извинения… Н-н-но… — ему не хватало достаточно воздуха, чтобы закончить фразу. — Виконт Юлиан действительно нам необходим… Он последний сын и… и должен положить конец… аах… да пусти же!

Геральт отбросил его к коню, пока Лютик напряженно вслушивался, не понимая, что он должен. Его выгнали и лишили права на наследство. Что от него еще может быть нужно?

— Виконт должен принять меч своего деда и жениться.

* * *

Лютик напряженно ехал на коне, которого ему выделили, часто косясь на Геральта, который и правда поехал с ним, хоть Лютик и уверял, что все в порядке. Но, похоже, у ведьмака было немало вопросов. А Лютик не особо хотел на них отвечать.

Его напрягало другое. Принять меч его деда, значит, возглавить род. Да отец в жизни бы ему это не позволил. Но если любимчик мертв, а сестра тяжело больна, то и правда некому это сделать… Только вот отец может спокойно снова жениться и сделать себе нового сына. Зачем ему нелюбимый неумеха и неудачник Юлиан, он искренне понять не мог. Сначала с позором выгнал, а теперь совесть проснулась? Ну, нет. В это Лютик точно поверить не мог.

День заканчивался, и сумерки все больше сгущались на них, пока не было решено сделать привал. Геральт не вмешивался в дела рыцарей и просто наблюдал, но когда Лютик сел в стороне и даже не притронулся к лютне, он все же подошел и сел рядом с ним.

— И что ты хочешь спросить, Геральт? — Лютик поднял на него взгляд сразу, — Хотя можешь не озвучивать, и так все ясно. Но если хочешь знать мое мнение, тебя я бросать не собираюсь. Увижу сестру, расскажу, какой у меня замечательный друг, а потом по-тихому смотаемся. Жениться уж точно не в моих планах, как и выполнять чьи-то прихоти.

— Мне казалось, это твоя работа, бард, — он беззлобно подколол его, и Лютик наконец расслабленно улыбнулся.

— Сегодня тебе повезло. Я не стану играть, а то еще эти жлобы услышат. Они не стоят того, чтобы слушать мое восхитительное пение.

— И слышать эльфийский дар?

Лютик нервно закусил губу и выдохнул.

— Ты не отстанешь, да? Вот только не пытай меня, ладно? Лицо, руки и горло должны быть целыми, иначе как мне на жизнь зарабатывать? Ну и мои яйца оставь на месте, я хоть и не хочу жениться, но не радовать дам не могу…

— Лютик…

Бард вздохнул и вытянул ноги, положив свою излюбленную лютню на колени, нежно поглаживая. Историю надо было рассказать красиво. Так, чтобы все было понятно и Геральту не надо было задавать лишние вопросы, а сказать свое красноречивое «хмм» в конце.

— Помнишь, когда эльфы брали нас в плен? Ты тогда совершенно не заметил, что я частично понимаю их… Даже болтнул им ответ… Никакой же простой бард не может этого знать, а я знал…

Я родился младшим и… Понимаешь. В отличие от моего старшего брата или сестры, во мне не было ничего от эльфов. Вот такой я недомерок с эльфийскими корнями родился, а ничего не умею… Прикинь, даже уши человеческие, но зато сказочно красив, а? — он усмехнулся, зачесывая рукой свои мальчишеские кудри. — Мой далекий предок был сыном эльфа и женщины, и от него пошел наш славный род Леттенхоф. Через каждые два поколения дети получали эльфийский дар, какую-то силу. Как ты понимаешь, я попал под это «каждое второе».

Геральт внимательно слушал, постепенно понимая эту моложавость Лютика. Он выглядел лет на десять младше своего возраста, и стареть дальше явно начнет не раньше, чем лет через пять, но и то он будет выглядеть куда моложе того, чем должен быть.

Лютик меж тем продолжал, выглядя задумчивым и сосредоточенным, словно скрывал свою какую-то старую рану:

— У меня ничего не проявлялось. Все, что я мог, это петь, но это было до такой степени ужасно, что обычно я был один и пел сам с собой. Знаешь, когда дети тебя избегают, ты становишься критичнее к себе и к миру и начинаешь мыслить глубже и понимать больше. Отец никогда меня не любил, а все возился с братом. Он был старший, от первой жены и жутко похож на эльфа, а я с сестрой в нашу мать пошел, на человека похож. Да и считаю я себя человеком, а не каким-то там эльфом. Ну, старею медленно, да глаза не совсем человеческого цвета. Я так думал всегда. И, университет, когда окончил, тоже.

Отец тогда решил отправить меня на службу, чтобы я хоть какую-то пользу нес, сделал себе карьеру, а ему удачный шанс сблизиться с кем-то повлиятельнее, но я — свободная душа, поэт! Мы разругались, а в результате меня без гроша в кармане выгнали из дома. Видела бы это матушка… Ну, тогда-то, дар мой по нужде большой и открылся. Но без этой малышки, — он нежно провел кончиками пальцев по инструменту и улыбнулся почти так же, как и обычно, Геральту. — И тебя тоже, между прочим, мой друг, я бы не смог так очаровывать публику. Музыка и без дара — волшебство, потому что она держит в себе всю твою любовь, печаль и радость… Но так она и правда приносит людям куда больше светлого, а нам куда больше монет, — он подмигнул другу. — Ну, а еще мне сейчас тридцать два, я в самом рассвете своих сил и рад, что смогу идти с тобой куда дольше, чем обычный человек.

— Хмм… — Геральт отвел взгляд, а после поднял тот в небо, обдумывая все сказанное Лютиком. Последний весело фыркнул на его ответ, ткнув его локтем в бок.

— Ты не меняешься, хоть бы словом больше сказал, а! А то вечно один только я говорить и должен, Геральт. И вести монологи, между прочим, не так интересно, если тебе не отвечают.

— Ты всегда можешь помолчать…

— Не дождешься. Пока я жив, и мы вместе — не дождешься!

Лютик блаженно улыбнулся, чувствуя себя в своей тарелке. Он точно знал, что Геральт от него никуда не денется, а их приключение продлится еще очень долго.

Конечно, если ведьмак украдет его прямо из-под венца.