Возьму твою жизнь (джен)

«Вжик!» — горячий металл, сквозь мишень по центру, с тихим звуком врезается в отбойный щит и бессильно падает на бетонный пол.

«Вжик, вжик, вжик!» — довольный результатом, давлю и давлю на спусковой крючок, пуская раскаленные пули, что безжалостно разбрасывают щепки во все стороны. А когда обойма наконец-то пустеет, её место тут же занимает другая. Звонко щёлкает затвор «глока», метко выплёвывая ещё одну строчку. Отверстий в фигурке становится всё больше и больше, они сливаются в большую дыру, мишень наклоняется и переламывается с лёгким хрустом. Глухо жужжит моторчик, стенд в обломках мишени неспешно приближается к барьеру. Хм, и результатом я вполне доволен, если не сказать больше — удовлетворён.

Внезапно задний карман начинает ритмично вибрировать, и по знакомой мелодии я узнаю своего давнего приятеля Салли. Он не последнее лицо в нашем «Кондоминиуме»: координатор по статусу и напрямую подчиняется нашему боссу, которого мы называем мистер Хим (Mr. Him). Я не видел его ни разу и понятия не имею, что о нём знает Салли, потому что в нашем кругу подобные вопросы задавать не принято. Однако исполнительность и дисциплина всегда в почёте, и я обрываю навязчивую трель звонка.

— Хелло! — оружие положено на стойку, и потной, распаренной ладонью хлопаю себя по бедру.

— Здорово, Коул! — хрипловато грохочет Салли и коротко, но гулко усмехается. — Всё ещё дрыхнешь, старый морж? Неужели тебя всё-таки пригрела та смазливая цыпочка, или ты на радостях упился вдрызг? Как же это на тебя не похоже!

— Шутник… твою Пасадену… — вставив в пистолет свежую обойму, щелкаю затвором в самый микрофон. — Или ты никак не привыкнешь к тому, что я уже давно и со всем завязал?

— Да ладно тебе, дружище, — смачно отрыгнув, Салли громко сплёвывает. — Не стоит обижаться на старого друга, ведь он просит тебя о помощи.

Приятель делает паузу, заходясь натужным кашлем, но находит в себе силы продолжить речь.

— У мистера Хим возникла большая проблема. Он даже как-то обмолвился, что почти влетел в цейтнот, и поэтому хочет поручить тебе особую миссию, — голос Салли звучит на полтона ниже и становится серьёзным. — На всё-про-всё у нас с тобой одни сутки, и суть дела уже поджидает тебя в почтовом ящике. О’кей?

* * *

Жёлтая вощёная бумага недовольно хрустит под пальцами, плотная пачка фотографий скрупулёзно разложена по столу, но маленький листок с убористым текстом побуждает запомнить каждую фразу:

«Вот он, нервирующий шефа объект. Не обольщайся её внешним видом, она очень и очень опасна, и поэтому на тебя возлагаются большие надежды. Инструмент и гонорар ждут в условленном месте. Да хранит тебя морской бог!»

— Слова Господу, что он всегда меня хранит! — записка дочитана до конца, и я переключаюсь на крупное фото. Женщина, около тридцати лет. Красивое лицо, длинные каштановые волосы, свободно спадающие на плечи, и упрямая складка в уголке рта. Выглядит решительно, а что же там ещё?

Щепетильный в мелочах Салли сверстал для меня подробную справку, что значительно проясняет ситуацию. Мой объект — детектив убойного отдела Кэтрин Беккетт, добросовестный, грамотный и целеустремлённый коп. Имеет рациональный склад ума, мозгами ворочает дай бог, и по моему немалому опыту должна иметь адское терпение и отточенное чутьё. Не боится грязи и здраво рискует жизнью, имеет в жизни цель и планы на будущее. Личный мир таких людей, как Беккетт, сложен, многогранен и неповторим, и они свято верят в то, что творят. Именно поэтому они особо опасны, но только до тех пор, пока не найдётся тип вроде меня. Мне ничего не стоит внезапно и бесповоротно сломать им жизнь, сокрушить любую, даже самую сильную и стойкую духом личность, потому что именно в этом особый, неповторимый кайф моего ремесла.

* * *

Внимательный взгляд брошен на большие настенные часы: время ещё есть, и стоит как следует поработать со снимками. Большинство из них сняты крупным планом, и потенциальная жертва там на одна. Её постоянный спутник — высокий, крупный мужчина с открытым взглядом и манерами ловеласа, и теперь я знаю его, как писателя Ричарда Касла. Он увивается гибким хвостиком за Беккетт, и на месте преступления — они почти всегда рядом, что-то усиленно обсуждая за стаканчиком кофе. Наверно, ищут преступников, и чтобы там вокруг не происходило, Касл радушно улыбается Беккетт. Одному ли мне кажется, что между ними есть отношения? По крайней мере, Касл к этому точно стремится. Не знаю насчёт Беккетт, но её ответные улыбки просто завораживают. Ко всеобщему большому сожалению, я исполнителен и не сентиментален, и поэтому, крошка, мне ничего не стоит качественно и в срок смахнуть радость с твоего лица.

Вновь шелестя передо мной, справка однозначно гласит о месте Рандеву. Оно состоится на кладбище, в одиннадцать часов утра следующего дня, и необычное свидание тут вовсе ни при чём. Просто хоронят капитана полиции, когда-то состоявшего в «Кондоминиуме». Никто до сих пор не знает, кой чёрт его дёрнул восстать против системы, но попытка защитить мой объект была весьма благородна и, надо сказать, бессмысленна. Конечно же, никто не подозревал об его тайном членстве, и поэтому капитан удостоится почестей, красивых слов и обильных слёз, от которых опухнут женские лица. В закрытом полированном гробу, передав флаг вдове, капитана опустят под землю, а с закаменелыми лицами копы обязательно поклянутся отомстить. Ну что ж, это их право, а я лишь посмеюсь над пустыми обетами. У них нет такого же, как у меня, боевого опыта, и чётко просчитанные действия приведут к закономерному финалу. Для начала, осмотримся-ка пока на местности, ну а прочее пусть подождёт.

* * *

Тяжёлый свёрток приятно оттягивает руки, и, положив его перед собой на журнальный столик, я поудобнее усаживаюсь в кресло. Несмотря на кажущуюся простоту, задачка выпала не из лёгких. Как назло, назавтра обещают солнце, и на таком открытом месте, как кладбище, нелегко выбрать точку прицеливания. Мне, по счастью, это удалось: могила капитана с лёгкостью окажется в крестике прицела, потому что раскидистый вяз отлично скроет меня от чужого глаза, а неприметная одежда позволит без опасений скрыться в толпе. Схему отхода, составленную очень подробно, я вызубрил наизусть, и знаю, что на пути отступления никаких камер и в помине нет. Теперь надо проверить инструмент.

В увесистой для меня посылке — полный набор: форма кладбищенского служащего, толстая пачка денег, ключи от машины, перчатки, новенькая «Мк-11», над которой я просто обожаю священнодействовать. На выкрашенном в защитный стволе нет ни соринки, но всё одно, я бережно протираю его, волнуясь совсем чуть-чуть, и вскидываю оружие наизготовку, прижав указательным пальцем спусковой крючок. И я знаю, что мы сработаемся: так уверенно лежит в руках приятно тяжелый ствол. Винтовка была заряжена, но отсоединив магазин и не забыв проверить патронник, я занимаю позицию у окна. Прицеливаюсь в окно здания напротив: в оптику хорошо видно какой-то офис и работающих в нём людей. Они говорят, двигаются и пьют кофе, ковыряют в носу и зубах, оживлённо спорят или долбят пальцами по клавиатуре, совершенно не подозревая обо мне. Вот так же и моя цель — проживёт свои последние секунды в абсолютно неведении. Слепая пуля внезапно подкосит её, и, вздрогнув от сильного удара, Беккетт рухнет на землю пластом. Поднимется нешуточная паника, и копы схватятся за пистолеты, совсем не понимая, куда стрелять, а я, тем временем, спокойно уйду, отдав растерянным копам смертоносную игрушку без клейма и отпечатков пальцев. Конечно же, полиция ради меня всех на уши поднимет, объявив внушительную награду за любую информацию, но всё будет тщетно. Я исчезну, растворюсь в тени аллей, потому что у меня нет лица и нет имени — вообще ничего.

* * *

Итак, приходит назначенный час. Я уже на исходной, и мне прекрасно видно небольшую трибуну, стройные ряды копов, замерших в скорбном молчании, и траурную процессию, несущую гроб. Легкий ветерок колышет приспущенные флаги, барабаны четко отбивают дробь, полицейские печатают шаг. Скорбная ноша поставлена на постамент, вдова капитана, приняв от комиссара звёздно-полосатый флаг, едва сдерживает слёзы. Она практически не смотрит на взошедшую на трибуну Беккетт, и та, помедлив, начинает говорить. Слова произносит с большим трудом, хмурится и косит глазами то на коллег, то на гроб перед ней, то смотрит на писателя справа от себя. Касл очень серьёзен и тоже хмурится, а морщинки делают его старше. Он смотрит на Беккетт почти безотрывно, с достоинством внимая её речам. Встречает её благодарный и многозначительный взгляд и слегка разворачивается всем телом, глядя куда-то в даль. Я вижу, как Касл щурит глаза, и вдруг выражение его лица резко меняется. Он тут же подаётся немного вперед, пытаясь пристально что-то рассмотреть, и меня пробивает пот. Твою мать, неужели он меня вычислил? Да, чёрт возьми, это блеск оптики из-за проклятого солнца, что сместилось по небосклону и наверняка выдало меня. Пора! Забеспокоившись, Касл дергается в сторону Беккетт, и в этот момент винтовка легонько вздрагивает.

Удар! На пробитой синей ткани мгновенно набухает пятно, женщина останавливается на полуслове, непроизвольно подавшись вперед, её глаза наполняются страхом и болью. Момент замешательства длится доли секунды, потом в поле прицела мелькает темный силуэт, сбивающий детектива на землю. Это писатель запоздало заслоняет её собой, но, увы, уже слишком поздно.

Упавших заслоняет постамент, но мне удаётся увидеть часть её лица. Со щеки скатывается крошечная слезинка, мертвеющие губы дрожат и беззвучно шевелятся, не то моля о помощи, не то прощаясь. Да, и это единственное, что осталось у них двоих. Прощаясь с жизнью, жертва смотрит перед собой невидящим взглядом, а мужчина, склонившийся над ней, что-то говорит, обнимая её плечи, терзаясь от бессилия и отчаяния.

Обрывается тоненькая ниточка жизни, время истекло, и я бесследно исчезаю, отбросив ненужную более вещь.

* * *

Пронзительная трель звонка разрывает тишину, отпугнув сон. С трудом дотянувшись до вибрирующего телефона, опять откидываюсь на подушку. Телефон не унимается, истерично вереща, и мной овладевает нехорошее предчувствие. Черт возьми, это опять Салли, а значит, значит, что-то произошло.

— Хелло, — глаза слипаются, сон всё ещё копошится в моей голове. — Что случилось, Сал?

— Коул, она жива! — шумно выдохнув в трубку, он пытается унять сбившееся дыхание и говорит взволнованно и торопливо: — Мне неприятно это говорить, но если бы ты только знал, как жутко расстроен шеф! Ты понимаешь, к чему я клоню?

— Черт возьми, да! — мной овладевают раздражение и злость, потому что цена ошибок в «Кондоминиуме» — это собственная жизнь. Правда, сие совсем не значит, что у меня нет ещё шанса. Стиснув телефон, я хватаю в охапку одежду. Салли всё это время терпеливо ждёт, и когда я удовлетворённо хмыкаю в трубку, продолжает уже более спокойным тоном:

— Этой суке необычайно повезло. Её успешно прооперировали и, напичкав лекарствами, поместили в отдельную палату. Все необходимые координаты я выслал тебе на электронную почту, форму медперсонала и инструмент найдёшь в известном тебе месте. Поторопись, пока копы не выставили охрану. Удачи!

* * *

Громадное здание окружной больницы неспешно вырастает передо мной. Лестница чёрного хода пустынна, моя поджарая фигура неслышно движется по обшарпанным каменным ступенькам. Мертвенный свет неоновых ламп заливает площадку третьего этажа, и пластиковая дверь легонько клацает, впустив меня в пустынный коридор. Вокруг царит безмолвие, толстая резиновая подошва кроссовок скрадывает шаги. Посетителей и персонала не видно, охраны — тоже, и лишь неподвижный человек одиноко замер на одном из кресел. Бесшумно проскользнув мимо спящего, я бросаю на него мимолётный взгляд. Сгорбившись, пожилой мужчина сидит возле двери нужной мне палаты, и, привалившись к подлокотнику, беспокойно дремлет. Его морщинистое лицо выглядит усталым, мужчина что-то бормочет во сне, бессознательно подёргивая руками. Шагов моих он не слышит, и я призрачной тенью проскальзываю в приоткрытую дверь.

Небольшая палата слабо освещена, негромко попискивают приборы, поддерживая жизнь, висящую на тоненькой силиконовой трубочке. Бледное, без единой кровинки лицо Беккетт спокойно и безмятежно, роскошные волосы собраны в пучок, одеяло тихонько движется в такт дыханию. Да, детектив, меня здесь совсем не ждут, и не каждый подстреленный мною может похвастаться таким везением..

Всего несколько шагов отделяет меня от шанса исправить оплошность, а женщину — от вечного забвения. Время подгоняет, и, навернув глушитель, я прицеливаюсь в область сердца. Палец уже практически нажал на спуск, как вдруг карман форменной куртки начинает вибрировать. Дьявол, ну что ещё, Салли?

Не отводя пистолета, я морщусь от хриплого крика, несущегося из трубки.

— Отбой, Коул, отбой! Ты слышишь? Отбой, чёрт возьми! — разборчивая речь мешается с обрывками фраз, неистово матерясь, Сал глотает окончания, злясь и яростно сплёвывая. — Коул, Коул, скажи мне, что ты не успел этого сделать, ради всех святых, только скажи, что не успел!

В горле встаёт тугой ком, на лбу выступает испарина, с губ срывается беззвучный мат. Дьявол, что же за день-то сегодня такой? Отерев лицо, я прячу под одежду «глок» и, направившись к выходу, произношу в трубку всего несколько слов:

— Она ещё жива, Салли!