Иди на зов сердца (джен)

Самая высокая степень человеческой мудрости — это умение приспособиться к обстоятельствам и сохранять спокойствие вопреки внешним угрозам.

Даниэль Дефо

Петуния Дурсль молча плакала, сидя на узком подоконнике и глядя на звёздное небо через оконное стекло. Сидевший рядом на диване муж одной рукой держал маленькую девочку, а другой — подпирал собственную голову, сосредотачиваясь хоть на каких-нибудь мыслях. Петуния, всхлипнув в очередной раз, с жалостью и плохо скрываемой яростью посмотрела на ребёнка в руках мужа:

— Вернон, как они могли? Как могли эти идиоты бросить такого маленького ребёнка на улице, даже не постучав? Как могли эти уроды даже не сообщить мне лично о гибели родной сестры?!

Вернон перевёл взгляд на жену и вздохнул:

— Пет, дорогая, только не переживай, прошу тебя. Мы разберёмся, полечим девочку, сделаем ей нормальные документы, в конце концов. Всё наладится, обещаю.

Петуния встала с подоконника, подошла к мужу с ребёнком и села рядом, рассматривая нежданную гостью. Девочка оказалась маленькой и худенькой, но симпатичной: большие серо-зелёные глаза и очень светлая, почти белая кожа контрастировали с короткими тёмно-каштановыми кудрями. Но взгляд притягивала ужасная рана на лбу: из свежего пореза текла кровь, развороченная кожа по его краям сильно воспалилась.

— Вызываем полицию и неотложку? — тихо спросил Вернон.

— Вызываем, — с обречённым видом кивнула Петуния и пошла к телефону.

На следующий день рано утром в дом Дурслей на Тисовой улице ворвался настоящий вихрь в виде Алисии Эванс, приходящейся Петунии кузиной. Яркая, взбалмошная и эмоциональная девушка без каких-либо предварительных приветствий заорала на весь дом:

— Какого хрена они творят?!

Петуния, не спавшая всю ночь из-за допросов полицейских, спешного оформления документации, лечения, кормления детей (собственного сына, Дадли, тоже никак нельзя игнорировать — он лишь месяцем старше) нахмурилась, закрыла глаза и потёрла виски:

— Лис, пожалуйста, тише, — проговорила она. — Дети спят, а у меня больше нет сил возмущаться.

— Ох, прости, дорогая, просто я…

— Не объясняй, — слабо улыбнулась Петуния. — Я понимаю. Ночью, когда всё это случилось, мы с мужем были в точно таком же состоянии. Он, кстати, взял выходной и сидит сейчас в детской с малышами.

— Рассказывай, что и как происходило, а то я чуть с ума не сошла, когда наконец вытрясла из полоумного идиота, куда они девали мою племянницу.

— Кого ты имеешь в виду под «полоумным идиотом»? — усмехнулась Петуния.

— Да всех! — фыркнула Алисия. — Но в данном конкретном случае я выпытывала крупицы информации из Хагрида. Помнишь, Пет?

— Хагрид? Лесник-великан? — удивлённо переспросила Петуния. — Хочешь сказать, он как-то замешан в этой истории?

— Не «как-то», а самым что ни на есть прямым образом, — скривилась Алисия. — Как раз он Кристен из дома вытащил и привёз тебе под порог. По его словам, конечно же. Я уверена, что он этим занимался не один, но подельников своих выдавать его лесничество не хочет.

— Кстати, одного подельника я знаю, от лица его седой бороды написано сопроводительное письмо, — вспомнила Петунья. — Сейчас принесу.

После вдумчивого прочтения письма сёстры сели на кухне с чаем и принялись делать наиболее правдоподобные выводы.

— Итак, что мы имеем, — начала Алисия. — После очень странной гибели нашей сестры и её мужа ребёнок был изъят Хагридом, Альбусом и Мерлин знает кем ещё…

— «Мерлин знает»? — засмеялась Петуния. ¬- Лис, каких ещё волшебных фразочек ты набралась у Роберта?

— Не только у Роба, с Лили я ведь тоже общалась всё это время…

Сёстры дружно всхлипнули и утёрлись платочками.

— Эх, Лили, — вздохнула Петуния, немного успокоившись. — И зачем тебе понадобилось выходить замуж за этого придурка, который даже семью нормально защитить не смог?

— Спасибо, что хоть не Блэк, который Сириус, тот вообще полный идиот, да ещё и предателем вроде как оказался.

— Предателем? Ты о чём?

— Ты в курсе, что такое заклинание Фиделиуса? — спросила Алисия.

— Нет, просветишь?

— Я сама точно не понимаю, как оно накладывается, Роб рассказывал сильно мудрёно, но суть в том, что дом становится невозможно найти, если хранитель тайны этого самого дома по собственной воле не выдаст его местоположение, — сбивчиво объяснила Алисия.

— Ты хочешь сказать, что чокнутого Блэка сделали хранителем тайны? — тут же сообразила Петуния. Дождавшись кивка сестры, она закатила глаза и начала медленно сползать со стула на пол.

— История очень странная, Пет. Лично мне никак не верится в предательство Сири, очень уж он был привязан к Поттеру. Андромеда, жена Теда, считает точно так же, хотя и согласна с тем, что у её кузена недостаточно мозгов.

— Ладно, надо думать, что делать дальше, — проговорила Петуния.

— А что тут думать? — удивилась Алисия. — Я просто удочерю девочку, «кровная защита», если её не придумал Дамблдор, вполне сработает и на мне. А так как я собираюсь замуж за мага, хоть и маглорождённого, то ей будет так гораздо комфортнее.

— Да, наверное, ты права, — согласилась Петуния. — В конце концов у нас тоже маленький ребёнок, а так каждому внимания будет предостаточно. Да и детские выбросы магии тоже не шутка, нужно страховать ребёнка, чтобы ничего не произошло. Как вспомню поджоги Лили, так вздрогну.

На том сёстры закончили этот болезненный разговор и принялись разбирать документы, попутно обсуждая, как бы провернуть все дела в максимально сжатые сроки.

Через десять дней после вышеприведённого разговора маленькая Кристен Лилиан Эванс, удочерённая ещё незамужней Алисией и поэтому получившая её фамилию, обосновалась в её лондонской квартире. В этом году Алисия уже закончила программу магистратуры в университете Гринвича и преподавала там же свою любимую органическую химию. Прикладной химик из Алисии получился бы тоже неплохой, но она всегда мечтала обучать, любила детей всех возрастов, поэтому с радостью откликнулась на предложение начать преподавательскую карьеру в стенах alma mater.

За два года до ужасных событий, приведших к трагической гибели любимой кузины Лили, Алисия совершенно случайно познакомилась с замечательным мужчиной Робертом Тонксом, который помог ей донести тяжёлую аппаратуру до лаборатории. Они разговорились, обменялись номерами и начали довольно часто встречаться в кино, кафе или парке. Роб оказался весёлым, остроумным, спокойным и совершенно добрым, так что Лис совершенно не заметила, как банальным образом в него влюбилась. К слову, Роб отвечал ей тем же, и их история стала совсем счастливой. Каково же было удивление Лис, когда Роб с виноватым видом признался, что является волшебником! Алисия тут же его успокоила и с довольной улыбкой разъяснила, что о волшебстве наслышана благодаря кузине и не имеет ничего против. Свадьбу Лили и Джеймса они, конечно, посетили уже в качестве пары, поэтому Роберт был в курсе всей сложившейся ситуации и поддержал решение своей невесты удочерить малютку Кристен. У них всех началась новая жизнь.

Неприятные сюрпризы — вот что больше всего портило Норме жизнь. Никогда не знаешь, что случится через минуту, а для Нормы самое страшное — неожиданности.

Фэнни Флэгг

Колдомедик из больницы св. Мунго Роберт Тонкс, специализирующийся на работе с тёмными проклятиями, носился по собственному кабинету, держась за голову и бормоча ругательства. Причиной данного состояния стало комплексное обследование годовалой девочки Тины, удочерённой его невестой несколько дней тому назад. Внимание мужчины привлёк расположенный на лбу шрам правильной зигзагообразной формы, который никак не хотел заживать и оставался ярко-красным, несмотря на всевозможные ухищрения как магического, так и магловского характера. В сказку Дамблдора, распространяемую «Ежедневным пророком», ни Роберт, ни какой бы то ни было другой высококвалифицированный колдомедик-антипроклятийник верить не хотел, так как шрамов от Авады Кедавры никто никогда не документировал. Поэтому Роберт забрал девочку на работу и, пользуясь служебным положением, организовал консилиум по поводу её состояния. Результат оказался ошеломительно пугающим: в голове ребёнка обнаружили непонятный сгусток энергии, а магическая аура несла явный отпечаток какого-то ритуала.

Дверь кабинета приоткрылась, и внутрь просочился худощавый светловолосый юноша, работающий специалистом по связи с зарубежными коллегами.

— Доктор Тонкс, я сделал запрос в больницы Германии, Франции и России. Доктора Андреас Грайс, Филипп Лебрюн и Всеволод Захаров прибудут завтра в восемь часов утра экстренными международными порталами.

— Благодарю за оперативность, Майк, — кивнул Роберт, наконец-то остановившись и прислонясь к стене. — По специализации все — антипроклятийники?

— Лебрюн и Захаров — да, а Грайс — один из сильнейших менталистов Германии. Говорят, что он очень виртуозный легилимент, может не сносить барьеры, а проходить сквозь них. У нас в стране таких специалистов, кажется, нет вообще.

— Что ж, будем ждать, — проговорил Роберт и взмахом руки отпустил подчинённого. Когда дверь за ним наконец закрылась, Тонкс снова схватился за голову и сполз по стене на каменный пол — обследование отняло чрезвычайно много моральных и магических сил.

— Expecto patronum, — пробормотал Роберт с закрытыми глазами. Призрачный серебристый конь возник перед ним и вопросительно глядел, склоня голову. — Передай Алисии, что ночевать мы сегодня не вернёмся…

Буквально через десять минут из камина вывалилась испуганная, но при этом решительно настроенная Эванс. Тут же посыпались нескончаемые вопросы:

— Что случилось, Роб? Почему ты спишь, сидя на полу? Тебе плохо? Где Тина? Что у неё обнаружили? Не молчи!

— Да ты слова не даёшь вставить, — слегка улыбнувшись, но всё же не открывая глаз проговорил Роберт. — Дай мне укрепляющее, стоит на верхней полке в шкафу. Бирюзового цвета, да.

Тонкс проглотил весь флакон, не поморщившись, глубоко вздохнул, открыл глаза и, наконец, принял вертикальное положение.

— Можешь прочитать, — сказал он, передавая выписки из медицинской карты Кристен. — Какая-то дрянь сидит у ребёнка в голове и тянет из неё магические и физические силы. Завтра прибудут зарубежные специалисты, будем выяснять, что можно сделать.

— То есть это точно не от Авады? — нахмурившись, спросила Алисия.

— Лис, дорогая, я готов поклясться, что в жизни не видел, не слышал, не читал и не получал каким-либо другим образом информацию о шрамах от Авады. Другие доктора подтвердили, мы даже работников морга спрашивали. Так что тут явно попахивает мерзопакостным ритуалом, понять бы ещё, каким.

— Будешь ночевать в библиотеке? — понимающе посмотрела Алисия.

— Кажется, да. Мне не привыкать, ты же знаешь.

— Знаю. К Тине можно?

— Она под наведённым сном, так что ничего не надо делать. Сиделка при ней, всё в порядке. Возвращайся домой, дорогая.

— Всё же я сначала схожу к ней, — устало улыбнувшись, сказала Эванс. — В конце концов я отпуск брала для ребёнка, вот и буду использовать по назначению. Если что узнаешь — шли патронуса, сразу приду и выслушаю.

— Даже не сомневаюсь, — улыбнулся в ответ Роберт, поцеловал невесту в лоб и отправился в больничную библиотеку.

До утра так ничего и не произошло. Алисия уснула на кровати рядом с Тиной, Роберт пересмотрел гору старинных и не очень фолиантов, а сиделка раз в два часа контролировала состояние спящего под заклинанием ребёнка и переносила ей укрепляющие и питательные растворы непосредственно в кровь. Перед прибытием иностранных коллег Роб выпил ещё одну склянку бодрящего, прихватил с собой на всякий случай второй флакон укрепляющего и переместился в смотровую.

Доктора появились там один за другим ровно в восемь. Улыбнувшись друг другу и перезнакомившись, специалисты, не теряя драгоценного времени, взялись за дело.

— Вот это да, — ошарашенно проговорил примерно через четверть часа Захаров. — Вот это ничего себе…

— Что вы поняли, коллега? — трое присутствовавших в комнате магов воззрились на Всеволода.

— Посмотрите сами, это ведь кусок чужеродной сущности. Уже кокон начал формироваться, значит, организм девочки борется с ней, прилагая все усилия.

— Чужеродной сущности? — переспросил Лебрюн.

— Вы когда-нибудь слышали сказку о Кощее Бессмертном? — дождавшись отрицательных покачиваний голов, Захаров продолжил. — Кощей Бессмертный — славянский чародей, который перенёс половину своей души в физический предмет — иглу. Иглу эту он спрятал в яйце, яйцо — в утке, утку — в зайце, зайца — в сундуке, который зарыл под дубом. И жил бы он вечно, творя бесчинства, если бы не нашёлся добрый человек, уничтоживший всё это добро. Понимаете, к чему я клоню?

— Крестраж! — ахнул Тонкс и в который раз схватился за голову. — Волдеморт создал крестраж!

— Крестраж, — спокойно подтвердил Захаров. — Вы ведь менталист? — обратился он к хмурящемуся Грайсу.

— Уже понял, — тут же ответил тот, приближаясь к пациентке. — Legilimens!

После получаса напряжённого и молчаливого ожидания Андреас Грайс вынырнул наконец из сознания девочки и, пошатываясь, схватился за самого ближнего коллегу, кем оказался Лебрюн. Тут же подскочивший Тонкс влил в менталиста приготовленный флакон укрепляющего зелья и придержал его под руку.

— В сознании ребёнка никаких ритуалов не нашёл, следов обливиэйта — тоже. Авада действительно была, но луч заклинания исчез на полпути. На чужеродной сущности стоит мощнейший блок, пройти сквозь него не смог, ломать категорически не рекомендую — дрянь займёт слабое тело девочки, — кратко отчитался Грайс.

— Значит, остаётся одно, — медленно проговорил Всеволод. — Это, с позволения сказать, существо настрогало себе такую кучу крестражей, что его оставшийся в теле фрагмент души стал крайне нестабилен. По всей видимости, попытка убийства этой девочки стала переломным моментом — тварь самоуничтожилась, распавшись ещё на две части, но лишившись тела.

— Значит, Волдеморт всё ещё жив…

— Значит, жив, — согласился Захаров. — Если в вашем Министерстве наличествует Закрытый Отдел по изучению магии, крайне рекомендую немедленно туда обращаться.

— У нас это называется Отделом Тайн, — просветил собеседников Роберт и послал патронуса в Министерство.

Ровно через семь минут и двадцать четыре секунды сотрудник Отдела Тайн мистер Брукс материализовался в непосредственной близости от компании колдомедиков, рассевшейся за небольшим круглым столом в кабинете Тонкса. Представившись и выслушав краткую историю произошедшего, мистер Брукс тут же исчез, поставив в тупик всех присутствующих.

— Это что сейчас было? — оторопело поинтересовался Лебрюн.

— Отдел Тайн, — усмехнулся Тонкс. — На них антиаппарационные чары, видимо, не распространяются.

— Вы совершенно правы, — подтвердил секундой назад материализовавшийся человек. — Добрый день, господа, разрешите представиться — мистер Олдридж, начальник Отдела Тайн.

Вышеназванный начальник совершенно точно подходил собственной должности: все его физические параметры были настолько усреднены, что ничто не выбивалось из общей картины. Средний рост, нормальное телосложение, русые волосы, неопределённого цвета светлые глаза, негромкий и совершенно невыразительный голос — такого человека можно определённо запомнить только на десятый раз личной встречи. А ещё, кажется, он накладывал на себя какие-то чары — черты лица были несколько смазаны и плыли при движении. Одним словом, перед компанией светил колдомедицины стоял самый настоящий невыразимец.

— Мой сотрудник передал мне все сведения, которые получил от вас, — продолжил Олдридж практически без паузы. — Несомненно, дело требует нашего вмешательства. Теперь, когда мы практически уверены, что крестражей так называемого Лорда Волдеморта несколько, необходимо создать некий артефакт, с помощью которого по имеющемуся осколку души мы сможем узнать местонахождение каждого.

— Я правильно понимаю, что вы предлагаете провести процедуру изъятия крестража из черепа Кристен Эванс? — поинтересовался Всеволод, соображающий, по-видимому, быстрее остальных

— Абсолютно верно, — кивнул Олдридж. — Но перед тем, как обсуждать подробности, прошу всех присутствующих дать Непреложный Обет о неразглашении информации, касающейся возможного возрождения лица, именующего себя Лордом Волдемортом.

— Именующего себя? — нахмурился Роберт.

— Только после Обета, — извиняюще развёл руками невыразимец.

После произнесения последних строк одной из строжайших магических клятв Олдридж снова взял слово.

— Итак, для понимания всей ситуации я должен вам вкратце пересказать биографию Тома Марволо Реддла, известного всем под псевдонимами Того-кого-нельзя-называть и так далее. Том был сиротой, но не маглорождённым — его матерью небезосновательно считается Меропа Гонт, которая являлась потомком Салазара Слизерина. К сожалению, она была слабой волшебницей, а также имела много проблем со здоровьем, что и привело к её смерти в родах. Том воспитывался в обычном приюте и, надо сказать, сразу имел огромный магический потенциал, как и большинство полукровок первого поколения — явлению гетерозиса магии противопоставить нечего. Сильные магические выбросы привлекли внимание тогдашнего начальника нашего Отдела, и с двухлетнего возраста невыразимцы следили за Томом. Быстро стало понятно, что ребёнок не только магически одарённый, но и умён в целом — всё, что он изучал, давалось ему легко. Реддл быстро научился направлять стихийную магию, опытным путём освоив несколько невербальных беспалочковых заклинаний — например, Манящие чары, некоторые разновидности заклинаний создания огня и воды. К тому же, как выяснилось немного позже, Том владел парселтангом на интуитивном уровне. Всё это позволило талантливому ребёнку стать лучшим учеником Хогвартса и после его окончания поступить на работу к нам в Отдел.

— Я не ослышался?! — изумлённо воскликнул Роберт, вскакивая. — Волдеморт — сотрудник Отдела Тайн, это же сюрреализм какой-то!

— Не ослышались, — усмехнулся Олдридж. — Сядьте, пожалуйста, я продолжу повествование. Несколько лет после поступления на работу Том честно трудился на благо всего магического мира в разных лабораториях Отдела Тайн, но наибольшее количество времени проводил, исследуя способы передвижения во времени и пространстве. Он руководил огромным количеством блестящих экспериментов, последним из которых стало исследование взаимодействия усовершенствованного Томом Маховика времени и Арки смерти. Маховик Реддла обладал исключительным свойством временного и пространственного портала с возможностью искусственной настройки — если простыми словами, то в момент перехода испытуемый переносится не только на чётко определённое до секунды время, но и в конкретное место. Том считал, что Арка смерти также является пространственным артефактом, но не внутри одной нашей реальности, как тот же Маховик, а как бы связующим звеном между бесконечным множеством реальностей. Том полагал, что единицей изменения одной реальности относительно другой является выбор. Таким образом, делая иной выбор при использовании Маховика времени, человек создаёт новую реальность и остаётся в ней, навсегда пропадая из собственной реальности. Его выводы были сделаны не из воздуха, а базировались на многовековых экспериментах волшебников всего мира — Реддл умел работать с информацией и знал множество иностранных языков. Ко времени начала своего последнего эксперимента Том стал заместителем начальника Отдела, а я — его ассистентом. Подробностей раскрывать не могу, да и не хочу — эти данные строжайше засекречены по причине непосредственной смертельной опасности для исследователей. До определённого момента всё шло нормально, но потом произошло непоправимое — по неустановленным причинам из Арки смерти вывалился безобразный двойник Тома, оглушил нас обоих и исчез из Министерства. Я пришёл в себя, а вот мой напарник… Настоящий Том Марволо Реддл нашей реальности находится в магической коме в этой самой больнице.

Ответом на рассказ мистера Олдриджа стала звенящая тишина. Немного помолчав, невыразимец решил перейти к изложению выводов.

— Я считаю, что Лорд Волдеморт — это то, что стало бы с Томом в результате череды неверных решений и ужасных ошибок. Не уверен, что в чудовище много общего с тем человеком, которого я знал. К сожалению, одна из общих черт есть точно — феноменальные природные способности. Пущенные во вред себе и окружающим, они привели к становлению неуловимого монстра. Все эти годы мы пытались обезвредить этого типа, так как есть небольшая вероятность возвращения сознания к нашему Тому в результате окончательной гибели его сумасшедшего прототипа.

— Сумасшедшего? — полуутвердительно спросил бесстрастно внимающий рассказу невыразимца Всеволод. — Вы хотите сказать, что именно создание первого крестража стало точкой отсчёта, тем самым выбором?

— Да, одним из, — кивнул Олдридж. — Мы сблизились с Томом в процессе работы, и он мне рассказывал о своём желании создать крестраж в школьные годы. Правда, после долгих раздумий он отказался от своей затеи, и вместо этого разработал сеть чар, с помощью которых можно превратить вещь в хранилище собственных знаний.

— Но, если Волдеморт проник в нашу реальность уже сумасшедшим, есть возможность, что крестражи остались за границей арки? — невозмутимо продолжил свою мысль Захаров.

— Зрите в корень. Именно это нам и предстоит выяснить с помощью крестража в голове малютки. Если мои догадки верны, то Волдеморт всё же зачем-то притащил все свои осколки с собой, поэтому надежда всё же есть.

— А что скажете по поводу процедуры извлечения этой гадости из живого человека? — спросил белый, как мел, Роберт.

— Идеи есть, будем работать, — кратко отозвался Олдридж.

Северус Снейп, не без оснований считающийся сильным духом человеком благодаря многочисленным жизненным тренировкам, этот удар судьбы вынести без потерь не мог. Острая боль, разлившаяся в груди и проникшая прямо в сердце, затихать или отступать не собиралась. Напротив, с каждой новой мыслью она усиливалась: Северус умудрялся находить всё новые причины для самоистязания и самоуничижения. Вспоминались давно забытые обиды, с каждым разом приближающие его к такому концу; перед глазами ясно представали образы собственных ужасных мыслей и отвратительных поступков, которые призваны остаться с ним на всю его никчёмную жизнь. Сейчас Северус понимал, как бы глядя на себя со стороны, что на многие слова можно было реагировать совсем иначе, став более толстокожим, не поддаваясь на провокации, не пытаясь что-то кому-то доказать, а просто жить ради себя и друзей. Но нет, стремление показать себя и обрести власть оказалось слишком сильным, чтобы побороть его. Теперь Северус знал, но было уже слишком поздно.

Лили… Одно лишь имя вызывало такую смертельную тоску, от которой хотелось выть, как последнему оборотню, не переставая. Милая девочка с рыжими косичками, зелёными, как любимая весна, глазами и совершенно доброй улыбкой, погибла из-за него. Он не хотел думать ни о том, что Тёмный Лорд окончательно слетел с катушек и без видимых размышлений принял за чистую монету пророчество совершенно чокнутой предсказательницы, ни о причинах, побудивших Альбуса отпустить его с запретным знанием, а не банально применить Обливиэйт, ни о хранителе Фиделиуса, предавшем Поттеров. Северус упивался ощущением собственной вины, будто это оставалось его единственным оставшимся ощущением в принципе, позволяющим чувствовать себя хоть немного живым. Он не пил, не ел, не принимал душ, не пытался читать уже на протяжении многих дней. Пробыв в камерах Аврората и Азкабана в целом две недели, снова и снова переживая свои самые ужасные кошмары, Северус напрочь отрешился от любых физических нужд. Он настолько глубоко закрыл сам себя в собственном сознании, что просто забыл о существовании внешнего мира.

Через какое-то неопределённое количество времени Северус почувствовал, что нечто тянет его назад. Какая-то тонкая нить, которая, казалось, порвётся, стоит только приложить минимальное усилие. Но нить не рвалась, и Северус озадачился: почему? Как может какая-то нитка тащить за собой целого человека, взрослого мужчину, и оставаться целой? Подумав и придя к выводу, что нить, вероятно, сделана из неизвестного высокопрочного материала, Северус снова отрешился от посторонних мыслей. Вернее, попытался отрешиться, но не смог: эта самая раздражающая нить тянула и тянула его из пучины боли, отчаяния и безысходности. По мере того, как его вытягивало из какой-то невообразимой чёрной дыры, образовавшейся в самом дальнем уголке сознания, Северус постепенно начал обретать контроль над телом и разумом, что привело его в замешательство. Он наконец понял, что находится в абсолютно невменяемом состоянии уже Мерлин знает сколько времени. Мысленно хмыкнув, Северус попытался открыть глаза и тут же снова закрыл их: белизна вокруг ослепляла. В следующую секунду вернулся слух, и на него лавиной обрушились окружающие звуки. Привыкнув к этому ощущению, Северус наконец услышал смутно знакомый голос:

— Сев, ты меня слышишь? Попробуй пошевелиться, если можешь.

Северус напрягся и пошевелил сначала правой рукой, затем — левой, а после, подумав, дёрнул обеими ногами сразу. Что ж, не парализовало — отлично, наверное.

— Хорошо, Сев, просто замечательно. Попробуешь ещё раз открыть глаза? — продолжал тот же голос. Северус пока не мог вспомнить, кому он принадлежит, но подсознательно чувствовал, что ему можно доверять. Открыв глаза снова и пытаясь противиться желанию тут же их закрыть, молодой человек попытался осмотреться.

— Сев, ты хорошо меня видишь? — обеспокоенно поинтересовался голос. Северус медленно повернул голову в сторону звука и с усилием сфокусировал зрение на говорившем.

— Где я? — только и смог прохрипеть он.

— В Мунго, Сев, — продолжил спокойно говорить голос. — Ты ведь меня помнишь? Я — Роберт Тонкс, учился на шестом курсе, когда ты только поступил в Хогвартс.

Северус и вправду вспомнил этого человека, который всё это время, видимо, пытался до него достучаться. Роберт Тонкс был младшим братом Эдварда, из-за которого напрочь неадекватная в своём большинстве семейка Блэков выжгла с гобелена одну из самых вменяемых своих представительниц — Андромеду. Северус был осведомлён о внутренних делах Блэков благодаря дружбе с Регулусом, который также избежал участи всеобщего помешательства. Впрочем, Регулус совершил фатальную ошибку, за которую поплатился жизнью…

Мысли о Регулусе ненадолго отвлекли Северуса, и ему пришлось усилием воли вернуться к осознанию личности говорившего. Итак, Роб Тонкс, староста школы, блестящий ученик, а ныне — талантливый колдомедик. Кажется, до этого он работал с тёмными проклятиями. Неужели и менталистом стал?

— Роб… — сумел проговорить Северус, закашлявшись и захрипев.

— Ну слава Мерлину, значит, с головой у тебя в относительном порядке, — нервно засмеялся Тонкс. — Воды?

Северус сумел только кивнуть. Напившись, он задал вопрос, возникший в голове минутой ранее:

— Ты легилимент?

— О нет! — снова рассмеялся Роберт. — В ментальных науках я далеко не продвинулся, к сожалению. Да и с твоим сознанием обычный легилимент не справится — слишком уж ты силён в этой области.

Северус через силу улыбнулся и вопросительно приподнял бровь.

— Тебя возвращал доктор Андреас Грайс из Германии, у нас с ним одна пациентка…- Роберт нахмурился, тряхнул головой и продолжил: — В общем, он согласился помочь нашим коллегам, которые безуспешно бились с тобой несколько дней. Знаешь, после твоего оправдания лично Альбус Дамблдор перенёс тебя к нам, совершенно не справившись с твоей защитой.

— Меня уже оправдали? — удивился Северус.

— Да, Сев, суд был неделю назад. Неужели ты ничего не помнишь?

Северус нахмурился и попытался сосредоточиться, но последним его ясным воспоминанием был факт гибели Лили и её мужа.

— Нет, Роб, я совершенно ничего не помню, — признался Северус. — Кажется, я настолько утонул в собственной боли, что не замечал ничего вокруг.

— Оно и понятно, — сочувственно пробормотал Роберт. — Не каждому хватит сил пережить такое…

— Вы с Лис были на похоронах? — вдруг спросил Северус, прикрыв глаза.

— Да, — коротко ответил Тонкс. — Наверное, тебе стоит знать, что Лис удочерила Тину. Она теперь Эванс, а не Поттер.

Снейп кивнул и внимательно посмотрел на собеседника:

— Как она? Последствия есть?

— Хороший вопрос, Северус. Это довольно тяжёлая история, ты точно хочешь её услышать? Предупреждаю, что это знание годится к распространению в узком кругу и только под Непреложный обет

— Конечно, я бы хотел ознакомиться, если это возможно.

— Тогда я сообщу о твоём желании начальнику Отдела Тайн, этот вопрос находится в его юрисдикции.

— Даже так? — удивился Снейп.

— Ты даже не представляешь, насколько. Я тебе говорю всё это только потому, что Отдел Тайн сильно заинтересовался твоими ментальными возможностями. Кажется, в Британии таких специалистов почти нет — ты понимаешь, что это значит? Если согласишься, сразу же возьмут в сотрудники. Я, кстати, тоже уже числюсь внештатным невыразимцем, как и ещё несколько докторов, участвующих в истории с малюткой Кристен.

Северус слушал Роберта и пытался осознать свалившуюся на него кучу информации. Раз уж невыразимцы совместно с менталистом, антипроклятийником и Моргана знает кем ещё взялись за лечение (или изучение?) ребёнка, значит, всё по крайней мере очень странно. Эта маленькая девочка — всё, что осталось от любимой женщины, которую он не смог защитить. Стоит попробовать искупить свою вину, используя для этого весь свой потенциал. Раз необходимо стать невыразимцем — что ж, он точно не будет возражать.

— Я согласен, — просто сказал Северус. — Готов обсудить все нюансы работы с начальником.

— Я так и думал, что согласишься, — улыбнулся Роберт. — Ты очень нужен нам, Сев. Не смей снова закрываться, этим ты ничего не добьёшься. Вряд ли Лили обрадовалась бы твоей всепоглощающей депрессии…

Впервые за последние недели Северус почувствовал себя нужным, а, значит, живым.

Музыка к главе — саундтрек Исаака Шварца к фильму "Мелодии белой ночи"

Вот бы понять людей — так проще их спасать.

Zero People

Впервые за последний год, выдавшийся мучительным и беспощадным, Северус смог быстро уснуть без применения зелий, лишь очистив сознание. Но этого, как выяснилось, оказалось недостаточно для сна без сновидений. Северус почувствовал, что его затягивает в какую-то полупрозрачную белую дымку, и решил попытаться осмотреться, что удалось ему далеко не сразу. Спустя какое-то время Северус наконец увидел нечто расплывчатое, приближающееся к нему в этом нескончаемом тумане. Он решил остановить свой блуждающий взгляд на движущемся очертании и замер, боясь потерять его из вида. Но этого не произошло: невесомая фигура приближалась одновременно с тихой и нежной мелодией, созвучной обволакивающей действительности. Завораживающие звуки благотворно действовали на психику, и Северус окончательно расслабился: вряд ли что-то плохое будет происходить под аккомпанемент такой душевной музыки.

— Ты кто? — внезапный тихий вопрос, прозвучавший везде и нигде одновременно, озадачил. Казалось, что эти слова даже словами по своей сути не являются, а представлены в виде понятного, первобытного образа. Вопрос висел в пространстве вне пространства, он не подчинялся законам времени, не ведал постулатов физики. Он просто был и требовал ответа.

— Я — Северус Снейп, — незамысловато ответил молодой человек.

— Я знаю, — ответило ему нечто. — Кто ты?

Северус задумался. Действительно, кто он? Просто человек, биологический вид Homo sapiens sapiens, неоантроп? Довольно сильный волшебник, талантливый зельевар? Раскаявшийся преступник, Пожиратель Смерти? Сын жестокого магла и несчастной ведьмы, Принц — полукровка? Подсознательно он понимал, что всё это — пустые звуки, и изо всех сил пытался найти правильный ответ.

— Cogito ergo sum (1): даже если всё это мне только мерещится, я об этом рассуждаю, — пробормотал Снейп, особо не рассчитывая на правильность собственных суждений.

Нечто эфемерное, обитающее в этом неучтённом измерении, отчётливо хмыкнуло.

— Ты — Защитник, — бесстрастно прошелестело пространство. — Я покажу тебе.

С этими словами всё окружающее вспыхнуло искрами самых разнообразных цветов: переливаясь радугой, и здесь, и там начали возникать яркие картины чьей-то жизни. Приглядевшись, Снейп понял, что ему транслируют некоторые моменты его собственного бытия. Вот маленький Сев бросается перед испуганной матерью непосредственно под занесённый кулак разъярённого чем-то пьяницы-отца. Следующее изображение показывало, как уже немного повзрослевший Северус утешает девочку-первокурсницу, над которой жестоко подшутили безмозглые старшекурсники, и варит ей в своей тайной лаборатории, устроенной в пустующем классе, лично им улучшенное зелье для чистой кожи. Чуть далее он, шестнадцатилетний худой парень, бросается на защиту растерянной и немного дезориентированной красивой женщины от кучки явно подвыпивших магов в Лютном. И, наконец, Северус своими глазами видит себя, умоляющего Лили скрыться, исчезнуть, уехать из страны, предлагая ей любые ресурсы, на которые он только был способен. Боль снова прожгла его сердце и вынудила закрыть покрасневшие от непролитых слёз глаза.

— Это лишь немногое, — ровно продолжал голос. — Ты готов пожертвовать собой, не задумываясь, поэтому ты — Защитник.

— Я — просто преступник и предатель, у которого нет никакого оправдания ужасным поступкам, — горько возразил Северус, ещё не совсем понимая, что имеется в виду.

— Нет, — с той же интонацией робота не согласился голос. — Ты — потомок Ариадны, твоя нить может вывести из ниоткуда. Всех, кроме тебя самого. Любым Защитникам нужен якорь, поэтому я дарую его тебе.

Далее произошло нечто совершенно необыкновенное: все краски, которыми, как казалось, были нарисованы воспоминания о некоторых поступках Северуса, хлынули в одном и том же направлении, сжавшись до небольшой абсолютно чёрной точки. Буквально через мгновение эта точка будто взорвалась, создавая полный и неописуемый Хаос: казалось, что неупорядоченность этой странной системы достигла своего максимума. Затем с еле заметным течением времени из цветных обломков и осколков стала формироваться другая картина. Она была настолько расплывчатой и эфемерной, что пришлось напрячь воображение для понимания изображённого. Приглядевшись, склоняя голову и так, и эдак, Северус начал различать стройный женский силуэт, длинные, вьющиеся и немного спутанные волосы, светлые, почти прозрачные, глаза и немного грустную улыбку. Женщина внимательно, как показалось Северусу, посмотрела на него и едва слышно прошептала:

— Я приду, чтобы спасти тебя. Я буду выглядеть совершенно иначе и не смогу тебя помнить, но ты сможешь узнать. Ты должен узнать! Не пропусти…

С последним словом видение рассеялось, словно дым, и пространство вновь заволокло белым полупрозрачным туманом. Голос, вещающий изначально, коротко пояснил:

— Это была Энея, дочь Эос. Amor et fides (2) — её жизненное кредо. Она смертна и вечна одновременно.

— Её мать — богиня рассвета? — спросил Северус, спешно вспоминая любые факты из мифологии, известные ему.

— Богиня? — с едва заметной усмешкой переспросило пространство. — Нет, я не ведаю о существовании богов. Эос есть магия утренней зари, а Энея — её порождение. Энея, в каком бы виде ни пребывала, всегда светла и чиста, добра и милосердна.

Немного осмыслив полученную информацию, Северус вновь задал важный, как ему казалось, вопрос.

— Ариадна — тоже порождение магии?

— Верно. Быстро схватываете, молодой человек, — одобрил голос.

— А вы… Вы, выходит, сама Магия? — внезапно сообразил Снейп.

Но ему уже не ответили. Где-то вдалеке, кажется послышалось торжествующее хмыканье, и видение исчезло, не оставив ни малейшего следа.

(1) (лат.) Мыслю, следовательно, существую — философское утверждение Рене Декарта.

(2) (лат.) Любовь и верность

Всё не то, чем кажется, и не наоборот.

Конфуций

Северус Снейп не был бы Северусом Снейпом без всестороннего анализа происходящего. Особенно теперь, когда его сознание окончательно прояснилось благодаря умелому легилименту, со знанием дела притупившему отрицательные эмоции после тесного общения с дементорами Азкабана, он был к этому способен как никогда. Идея стать невыразимцем была очень даже заманчивой: Северус понимал, что таким образом помочь дочери Лили он сможет в максимальной степени. К тому же чувства, обуревавшие его последние несколько лет и заставляющие беспрерывно страдать, притупились: осталось лишь сильное сожаление о гибели лучшей подруги детства, которому он в какой-то степени поспособствовал, но никак не та горькая тоска о собственной потерянной жизни. Северус задумался: он помнил о наличии этих чувств в себе, помнил об ощущениях незамутнённого восторга от единственной ночи, проведённой с Лили, но всё это было взглядом со стороны. Снейп бесконечно удивлялся себе: неужели он был настолько слаб и жалок, что зациклился на той, которая никак не могла принадлежать ему? Возможно, такое изменение эмоционального фона произошло из-за странного магического сна, которому он почему-то искренне поверил? Недоумение сменилось проблеском понимания, и он принял единственно верное сейчас решение — обратиться за разъяснениями к тому, кто его лечил.

Северус сел на кровати и осмотрелся: палата, предоставленная ему в единоличное пользование, была небольшой, но уютной: присутствовали и картины, и букет цветов, и симпатичные светло-зелёные шторы. На прикроватной тумбочке, помимо стакана с водой и склянок с зельями (успокоительное — сразу понял молодой зельевар), лежал небольшой приплюснутый шар. Поразмыслив, Северус пришёл к выводу, что на этот предмет навесили следилку и необходимо просто дотронуться до него.

Не прошло и минуты, как в палату вошла молодая женщина в светло-розовом одеянии с милой улыбкой:

— С пробуждением, мистер Снейп. Меня зовут Валенсия Скамандер, я — помощница медиковедьмы Риммы Альтон, можете обращаться ко мне просто по имени. Чем я могу вам помочь?

— Здравствуйте, Валенсия, вы также можете опустить официальные обращения и называть меня Северусом, — улыбнулся Снейп. — Позволите полюбопытствовать?

— Заинтриговала фамилия? — понимающе усмехнулась целительница.

— Она означает наличие родственных связей с автором знаменитых учебников, монографий и более развлекательных литературных произведений? — ничуть не смутился Северус.

— Конечно, означает, — вздохнула Валенсия. — Кажется, это самый популярный вопрос, который мне задают. Да, я на самом деле внучка Ньюта Скамандера, да, родная, да, я его хорошо знаю…

— Остановитесь, Валенсия, я не собирался вас допрашивать! — воскликнул Снейп, вскинув правую руку ладонью вперёд. — Неужели настолько надоели подобные вопросы?

— Да что уж там, — махнула рукой девушка. — К самому интересу о дедушке я отношусь с пониманием, всё-таки гений в своей области… Просто отдельные личности поражают: начинают выспрашивать подробности, предназначенные лишь для круга родных и друзей. Даже в женихи чисто из-за фамилии набиваются!

— А что вы хотели? — неожиданно широко улыбнулся Северус. — Чистокровная волшебница, по-видимому, сильная и талантливая, так как других в Мунго не возьмут, к тому же ещё и привлекательная.

— И вы туда же, — рассмеялась Валенсия. — Хоть серенады петь не будете?

— Не буду, — решительно покачал головой Снейп. — Я вообще ничего не имел в виду, просто констатировал факт.

— Ладно, — согласилась девушка. — Северус, с вами очень интересно беседовать, но не для этого же вы меня позвали?

— А как же обойтись без беседы в приличном обществе? — наигранно удивился Снейп. — Ладно, шутки в сторону. Вы можете пригласить ко мне того менталиста, который работал со мной? Мистер Грайс, кажется.

— Ох, Северус, кто с вами только не работал! — всплеснула руками Скамандер. — Вы просто не представляете себе, сколько колдомедиков бегали к вам, как ошалелые: задали вы задачку. Конечно, я приглашу к вам Андреаса — он давно уже приготовился ответить на все ваши вопросы. Думаю, вы узнаете гораздо больше, чем рассчитывали. Как закончите — позовите меня снова, мне будет необходимо провести диагностику и откорректировать лечение.

С этими словами Валенсия удалилась на поиски Грайса, а Северус решил пока встать и умыться, не пытаясь раньше времени вникнуть в смысл сказанного. Впрочем, уже через час, ошалело глядя на пришедшую к нему компанию в лице нескольких невыразимцев и колдомедиков, он пожалел, что заранее не подготовил свою психику к возможным потрясениям…

Примерно в то же самое время директору школы чародейства и волшебства Хогвартс Альбусу Персивалю Вульфрику Брайану Дамблдору пришло крайне странное письмо. Во-первых, оно внезапно материализовалось перед ним, когда он преспокойно сидел за столом своего кабинета и занимался текущими школьными делами. Во-вторых, письмо не содержало ни строчки, кроме двух причудливо изображённых букв «ОТ». В-третьих, наконец, содержание письма каким-то невообразимым методом попало ему непосредственно в голову, после чего вспыхнуло и сгорело, не оставив после себя даже пепла.

Альбус поднапрягся и стал осознавать смысл произошедшего — благо, ментальные способности позволяли крайне быстро запоминать и перерабатывать огромные массивы информации, что уж говорить о небольшом послании. Вызвав на поверхность сознания вложенное воспоминание, директор принялся вновь «читать» его.

«Уважаемый мистер Дамблдор! — обращался к нему неведомый собеседник. — Должен проинформировать Вас о наличии некоторых обстоятельств, связанных с Т. М. Реддлом, С. Т. Снейпом и К. Л. Эванс (Поттер) и требующих вашего непосредственного участия. В случае согласия присоединиться к нам прошу незамедлительно отправить Патронуса на имя начальника Отдела Тайн Дж. О. Олдриджа в Министерство Магии. С наилучшими пожеланиями, А. К. Брукс».

— Отдел Тайн, значит, — пробормотал лишь немного удивлённый Альбус. — Что ж, этого следовало ожидать, компания гениев там собралась ого-го какая. Не сравнить с нами, простыми профессорами…

С этими словами Дамблдор отправил в полёт призрачно мерцающего феникса, погладил его материальный прототип и трансфигурировал фиолетовый халат с золотистыми звёздами в тёмно-коричневый костюм-тройку: обычному в последние пару десятков лет одеянию явно никто не удивится, а вот таким незамысловатым образом можно внести и толику неожиданности. Ждать пришлось совсем недолго: уже через четверть часа в кабинет директора влетела неприметная серая сова с небольшим свёртком. Развернув коричневую бумагу, Альбус сжал в ладони оказавшуюся в посылке небольшую бусину, несомненно, являющуюся порталом, и невербальной беспалочковой магией его активировал.

После довольно-таки мягкого и быстрого перемещения (умеют, однако, в секретных отделах изготавливать качественные порталы!) Дамблдор оказался в просторном кабинете, отделанном оттенками серого. Вдоль стен располагались многочисленные полки с самыми разнообразными предметами, о назначении большинства из которых Альбус мог только догадываться, а в середине стоял огромный стол, за которым сидели как его бывшие ученики, так и несколько неизвестных магов. Но, что самое главное, сбоку, немного позади всех, сидел осунувшийся, крайне бледный, но живой (и, кажется, вполне в своём уме) Северус.

— Добрый день, господа, — с неподдельным волнением начал директор. — Северус, мальчик мой, я так рад тебя видеть!

— Директор, — холодно кивнул Снейп, сверкнув обсидиановыми глазами. — Вы появились весьма кстати: лично у меня к вам есть парочка крайне неприятных вопросов…

— Как и у всех нас, как мне видится, — оборвал его начальник невыразимцев, извиняюще улыбнувшись Северусу. — Все находящиеся здесь, включая нашего молодого зельевара, уже в курсе происходящего и находятся под действием клятв. Прежде, чем я начну повествование, я должен взять с вас Непреложный Обет, мистер Дамблдор, — информация засекречена.

— Я предполагал подобный исход, — спокойно согласился директор. — Северус, засвидетельствуешь?

Удивлённый таким предложением Снейп вопросительно посмотрел на Олдриджа. Тот кивнул, протягивая руку Дамблдору, и Северус достал палочку.

— Я, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, клянусь, что вся информация, полученная мной сегодня в этой комнате, никогда не будет передана третьим лицам ни в каком виде.

— Свидетельствую, — тихо отозвался Северус.

Палочка выдала привычный сноп искр, а запястье Альбуса пополнилось сверкающим браслетом, который, впрочем, стал невидимым через пару мгновений. В течение следующего часа Дамблдора, выглядящего непривычно серьёзным и строгим, вводили в курс дела.

— Джон, — обратился к Олдриджу Альбус (за время обсуждения насущных вопросов джентльмены и не заметили, как перешли к практически дружеским обращениям). — Ты уверен, что Волдеморт действительно пришёл с крестражами?

— Не уверен, — вздохнул начальник. — Но остаточный магический фон, считанный в течение получаса после того происшествия, ясно показал, что темномагические артефакты при Волдеморте были. Там несколько месяцев фонило так, что даже лучшие приборы отказывались адекватно работать — уровень магии просто зашкаливал.

— Их должно быть семь, — вдруг сказал Альбус. — Если их действительно несколько, то именно число семь привлекало Тома всегда.

— Божественное число? — усмехнулся как всегда ироничный Всеволод. — Нумерология не настолько однобока, чтобы одна простая семёрка влияла на уровень удачи.

— Всё так, — подтвердил Альбус, — это просто личностная черта, причуда. Когда я пришёл к Тому в первый раз, на его подоконнике лежало именно семь камней. Затем он всегда носил с собой связку с семью перьями. Застёгивал мантию именно на семь пуговиц… Не знаю, почему это число для него так много значило — мог же он обладать каким-то знанием, ведомым только ему?

— Ага, змейки нашептали, — прокомментировал всё это Джон. — Эх, жаль, у Тома не спросишь…

— Как давно это случилось? — внезапно спросил Северус. — Я имею в виду продолжительность магической комы.

— Прошло около десяти лет, — ответил Роберт. — После того, как я всё это узнал, поднял архивы — Реддл лежит в Мунго с декабря семьдесят первого.

— А я осмотрел его, — продолжил медицинскую тему Андреас. — Одному не справиться, но, если бы нашлись ещё двое, равные мне по ментальной силе, вашего Тома можно было бы достать с вероятностью благоприятного исхода в тридцать-сорок процентов.

— Он ведь и сам неслабый менталист, — Олдридж поднялся со своего места и принялся расхаживать по комнате.

— Поэтому и шанс есть, — кивнул Грайс. — Если бы не его способности, умер бы на месте.

— Три сильных легилимента, говорите? — прищурился Дамблдор, просчитывая варианты. — Как вам наши с Северусом кандидатуры? Конечно, нам обоим необходимо тренироваться, а Северусу — вдобавок получить степень Мастера, но есть и ещё один факт, который является моим личным секретом. Я — эмпат.

На этих словах вскочили все, кто ещё сидел (кроме Захарова, естественно), и Альбус широко улыбнулся.

— Убойное сочетание, — присвистнул притихший было Лебрюн.

— Что ж, коллега, поздравляю, вам крайне повезло, — с одобрением в голосе проговорил Андреас. — Раз уж у нас сегодня вечер признаний, открою и свою тайну — именно эмпатия помогает и мне пролетать сквозь блоки, будто по воздуху.

— А я как бы протекаю под ними, — тут же поддержал стихийную ассоциацию Дамблдор. — Правда, давно уже не практиковался — не было повода.

— Осталось найти третьего гения, и дело в шляпе, — прокомментировал реплики эмпатов-менталистов Захаров и так выразительно взглянул на Снейпа, что тот вздрогнул.

— Я не эмпат, — развёл руками Северус, — но менталист от рождения, никогда этому не учился специально. Закрыться от меня практически невозможно — я просто испаряю блоки. Но никаких эмоций не ощущаю, голые факты.

— Кажется, у Тома появился реальный шанс, — произнёс Олдридж. — Если вы действительно сможете сработаться, и всё пройдёт успешно, то он один в состоянии сделать в разы больше, чем все мы. Хотя бы потому, что знает себя и помнит собственные мысли, желания, пристрастия.

— Но сначала, если позволите, мы с Робертом хотели бы всё же задать свои вопросы директору, — вновь посуровел Снейп. — Роб, вперёд.

— Хорошо, — прокашлявшись, начал Тонкс. — Мои самые главные вопросы таковы: как вы могли бросить малышку Кристен в холодную ночь на пороге в одиночестве? Она вам что, кошка? Почему не явились лично и не рассказали несчастной перепуганной Петунье, что погибла её сестра? Зачем распустили сплетню о шраме от Авады?

— Подождите, молодой человек, дайте сосредоточиться, — перебил Роберта не ожидавший такого напора Альбус. — Начнём с простого — я не бросал девочку, а находился рядом с ней всё время до того, как миссис Дурсль обнаружила её. В анимагической форме, естественно. На самом ребёнке, всей её одежде, а также одеяле были мощнейшие согревающие чары — наша с Минервой двойная работа, продержались бы и в самый лютый мороз. А что до личного разговора… Я, гхм, просто побоялся сообщать такие шокирующие новости в лицо. Присутствие только лишь младенца помогло женщине мобилизовать все свои силы и не поддаться истерике.

— Психолог доморощенный, — пробормотал немного успокоенный Тонкс.

Альбус продолжал, сделав вид, что не заметил этой неуважительной реплики:

— Что касается содержания газет — вы удивитесь, но я ничего такого и не говорил. Я вообще не давал никаких интервью, кроме пары слов о гибели Поттеров и исчезновении Волдеморта. Небезызвестная Рита Скитер, как всегда, отличилась и насочиняла небылиц.

— Каково же ваше видение произошедшего? — спросил Северус.

— Ставлю на ритуал кровной защиты, хоть и не уверен до конца. Лили была очень талантливой волшебницей и вполне могла его применить, во всяком случае, явных противоречий, кроме крестража в ребёнке, нет. А тут я целиком и полностью согласен с теорией Всеволода — нестабильность оставшегося осколка души и привела к очередному распаду и развоплощению. Я ответил на ваши вопросы, молодые люди?

— Остался только один, — посмотрел на директора Снейп. — Почему вы не стёрли мне память о пророчестве?

— Пророчестве? Каком пророчестве? — тут же посыпались вопросы со всех сторон, и Северус опустил голову.

— Дело в том, что примерно год назад Сибилла Трелони, ныне профессор Прорицания в Хогвартсе, произнесла пророчество, текст которого гласит: «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...».

— Во бред! — вскричал Роберт. — Сев, ты из-за этого что ли себя так винишь?

— Да, — кивнул Снейп, поднимая взгляд. — Я услышал первую часть пророчества и передал её Тёмному Лорду. Клянусь, я и понятия не имел, что Лили может попасть под удар!

— Мы тебе верим, Сев, — попытался успокоить парня Роберт.

— Отвечу на твой вопрос, Северус, — продолжил Дамблдор. — Я не откорректировал твою память по одной простой причине — я не верю в предсказания, как и ты сам. Ты ведь не стал умалчивать это происшествие, потому что счёл его, как изящно выразился Роберт, бредом?

— Ваша правда, директор, — вздохнул Северус. — Реакция Тёмного Лорда на слова полусумасшедшей женщины, подверженной алкогольной зависимости, вышла в крайней степени непредсказуемой. Кстати, зачем вы её вообще наняли?

— Побоялся, что умрёт от голода, — честно признался Альбус. — Одним словом, просто пожалел. Какая разница, кто ведёт ненужную дисциплину? А тут есть шанс помочь неплохому в целом человеку.

— Да, Альбус, ваше желание облагодетельствовать весь мир впечатляет, — изрёк в своей изысканной саркастичной манере Захаров. — Может, и ребёнка — он кивнул на Северуса — на работу возьмёте? Откормите, подлечите…

Все присутствующие, включая и самого Снейпа, засмеялись — всё же как хорошо удаётся разрядить обстановку русскому знахарю! А Альбус выглядел даже довольным:

— А почему бы и нет, мой мальчик? Гораций давно просится на пенсию, а ты у нас — настоящий гений. Заодно в ускоренном темпе приведу тебя к званию Мастера менталистики — имею право. И представительство Отдела Тайн в школе расширится.

— Соглашайся, Северус, — присоединился к предложению Олдридж. — Пока будешь числиться внештатным сотрудником моего Отдела, сильно работой не загружу — успеешь всё.

— Я подумаю, — кивнул улыбающийся Снейп.

— Вот и отлично. Всё, господа, давайте на сегодня заканчивать — всем нужно как следует подумать, утрясти полученные знания. Северус, прошу тебя, вернись в Мунго хотя бы на пару дней — долечишься, наберёшься сил. Всех остальных я тоже буду ждать там завтра — обсудим в деталях предстоящую операцию по извлечению крестража из ребёнка. Альбус, вас я прошу захватить соответствующую литературу по обрядам кровной защиты — уверен, что она у вас есть, — раздал задания своим новым сотрудникам шеф.

На такой деловой ноте стихийное собрание окончилось, подарив всем присутствовавшим надежду на благополучный исход.

…Но ты-то ведь другой, потому-то я и пришёл к тебе, издалека, не веря в то, что ты существуешь на самом деле. Так неужели я тебе не нужен? Нет, я буду говорить правду. Боюсь, что ты мне тоже не нужен. Мы увидели друг друга, но ближе мы не стали, а должно было случиться совсем не так. Может быть, это они стоят между нами? Их много, я один, но я — один из них, ты, наверное, не различаешь меня в толпе, а может быть, меня и различать не стоит. Может быть, я сам придумал те человеческие качества, которые должны нравиться тебе, но не тебе, какой ты есть, а тебе, каким я тебя придумал…

Аркадий и Борис Стругацкие

Как и предписывалось возникшим вышестоящим начальством, Северус в тот же час вернулся в больницу. Так как за окном был уже поздний вечер, коридоры оказались практически пустыми — лишь колдомедики в лимонных одеждах (и их помощники-стажёры в розовых и серых) сновали туда-сюда с довольно высокой скоростью. Северус уже подошёл к двери своей палаты и хотел её открыть, как вдруг наработанное шпионское чутьё завопило: внутри кто-то есть!

Снейп моментально подобрался, с нечеловеческой скоростью выхватил палочку и в первую очередь наложил на себя крайне сильные Дезиллюминационные чары, а на окружающее пространство — модифицированное Муффлиато, создающее звуковой вакуум вокруг заклинателя.

— Homenum revelio, — прошептал Северус и едва заметно вздрогнул, когда через несколько мгновений воздух вокруг его волшебной палочки засветился. И тут же криво усмехнулся: — Что ж, посмотрим, кто это пришёл в гости…

С осторожностью и грацией, которым позавидовала бы любая кошка, зельевар слегка приоткрыл дверь, предварительно сняв Запирающее заклятие, и протиснулся в палату. Худой и гибкий, он, казалось, мог просочиться в любую мало-мальски пригодную для этого дыру, поэтому незаметное вхождение через дверь для Северуса не составляло вообще никакого труда.

На кровати сидела, сгорбившись, неизвестная женщина, крайне напоминающая…кого? Северус потряс головой, проморгался и даже больно ущипнул себя за плечо, но никакого эффекта его действия не возымели — картина осталась прежней. Перед ним, по-видимому, во всей какой-то удручённой и отчаявшейся красе предстала его родная бабушка Рогнеда Принц.

Криво усмехнувшись, Снейп одним движением палочки снял с себя все чары и прокашлялся. Женщина медленно обернулась к нему и, увидев, вошедшего, несмело улыбнулась.

— Здравствуй, Северус, — практически прошептала его бабушка. — Рада тебя видеть.

— Не могу сказать того же, леди Принц, — склонился в ироничном поклоне Северус. — Зачем пожаловали? Кажется, высокопоставленный лорд ясно дал понять, что не намерен поддерживать общение с такими отбросами общества, к коим причисляют меня.

— Не надо, Северус. Пожалуйста, послушай… Элиас скончался три дня тому назад… — так же тихо проговорила Рогнеда, но затем взяла себя в руки и продолжила более уверенно. — Я никогда не разделяла взглядов мужа, Северус, но у меня не было ни гроша за душой — он обезопасил всё своё состояние. Не учёл только то, что может внезапно скончаться. Жаль только, что я не успела увидеть Эйлин…

— Она погибла одновременно с моим отцом четыре года назад. Утечка газа, — кратко проинформировал Северус. — Если вы вообще понимаете, о чём речь, — добавил он, усмехнувшись.

— Конечно, понимаю, — вздохнула Рогнеда. — Я же родилась и росла не в Британии, у нас нет такого чёткого разделения на мир волшебников и магглов.

— Вы не из Британии? — искренне удивился Северус, подходя к бабушке и садясь рядом с ней на кровать. — Признаться честно, мать ничего никогда о вас не говорила…если опустить ругательства и жалобы, конечно.

— Оно и понятно, — кивнула женщина. — Мать, которая не смогла защитить собственного ребёнка, не стоит того, чтобы её вспоминали.

— Рассказывайте по порядку, леди Принц, — попросил Северус. — Раз уж пришли.

— Я — чистокровная русская ведьма из семьи Волхвовых, — начала Рогнеда, предварительно прокашлявшись. — Родилась и выросла в небольшой деревушке под Царицыном, который ещё в моём раннем детстве был переименован в Сталинград…

— Сталинград? — перебил крайне удивлённый и заинтригованный Снейп. — Кажется, я где-то уже слышал это название.

— Конечно, слышал, — кивнула бабушка. — Сталинградская битва была одной из наиболее кровопролитных во всей Второй мировой войне, правда, у нас в Союзе её называют Великой Отечественной. Но я немного позже ещё затрону военную тему.

Итак, мои родители были чистокровными более чем в десятом поколении, хотя специально к этому никто не стремился. Просто так выходило, что большинство браков совершались между ведьмами и волшебниками — общность культуры, образования, взглядов играют огромную роль. Моя мать Мирослава, в девичестве Воронова, была потомственной травницей и знахаркой — я уверена, что львиная доля твоего зельеварческого таланта досталась тебе отнюдь не от Принцев. Она была довольно известной целительницей нашей местности — до самого конца отбоя от страждущих не было. С отцом она, кстати, познакомилась именно таким образом — тот пришёл к ней за помощью с сильнейшим магическим истощением, которое получил в результате проведения каких-то сложных обрядов. Звали его Яросвет Волхвов, и был он одним из сильнейших стихийных колдунов того времени.

— Стихийных? — переспросил слушающий крайне внимательно Северус. — Никогда не слышал. Что это значит?

— Конечно, ты не слышал, — улыбнулась Рогнеда. — Здесь об этом почему-то не говорят.

— Объясните подробнее, леди?

— Магия каждого человека имеет какую-то собственную направленность. Вот твоя магия, например, в большей степени лечебная, хотя ты в принципе талантлив и можешь быть универсалом (по версии Британии, конечно). Как ты уже понял, магия может быть боевой, защитной, преобразовательной. В зависимости от силы волшебника и его помыслов источником магии может быть он сам или окружающие люди — вот то самое подразделение на светлую и тёмную сторону. Самые же сильные колдуны черпают магию из природы, используя возможности стихий. Мой отец был как раз одним из таких уникумов — огненным стихийником. Он мог без каких-либо видимых усилий управлять Адским Пламенем, создавать Огненных големов, моментально кипятить и таким образом выпаривать большие объёмы воды… Да много чего он мог, всего и не перечислить. Но самой главной его силой была, пожалуй, огнеупорность. В его роду Неопалимых было много — благодаря этому повышенная выживаемость Волхвовых стала нашей своеобразной визитной карточкой. Немаловажным преимуществом принадлежности к Неопалимым является знание драконьего языка — специальной разновидности парселтанга, если выражаться местными категориями. Я его, кстати, тоже знаю… Тебе никогда не казались понятыми отдельные слова на классическом парселтанге?

— Так вот в чём дело! — замер Северус, смотря на свою бабушку расширенными от глубочайшего удивления глазами. — Мне иногда чудилось, что змеи шипят мне вслед что-то вроде «гос-с-с-сподин» или «уваж-ш-ш-жаемый» …

— Вот-вот, — засмеялась Рогнеда. — И ты, конечно, сейчас не заметил, как перешёл на драконий язык?

— Я говорил на парселтанге? — вскочил Снейп от переизбытка чувств (правда, совершенно непонятно, положительных или отрицательных).

— Конечно, — всё ещё посмеиваясь, кивнула бабушка. — И я тебя прекрасно поняла. Это, конечно, не совсем парселтанг, но общий смысл змеиных бесед уловить можно. Вот бы пообщаться с настоящим драконом…

— Вы никогда не вели бесед с такой милой зверушкой? — съязвил Северус.

— Нет, почему? — ничуть не обиделась леди Принц. — Разговаривала несколько раз, пока жила дома, в Красной Слободе. Правда, драконы прилетали редко — они не любят степную местность. На Урале они живут, в горах.

— А как же Румыния?

— Так это заповедник, — пожала плечами Рогнеда. — Их туда насильно привезли. А главное — драконов в Румынии очень мало, по несколько особей лишь самых распространённых видов. Уральского Трёхглавого, например, драконологи Европы вряд ли когда-либо видели.

— А вы видели? — спросил Северус, впрочем, уже чувствуя правильный ответ.

— Видела, — снисходительно кивнула бабушка и засмеялась, глядя на слегка обиженного такой интонацией внука. — Правда, всего один раз, но незабываемое впечатление осталось со мной навсегда. Северус, не надо на меня так пристально смотреть, вряд ли я сгорю под твоим взглядом.

— А вы… — начал Снейп, но его тут же перебили.

— Да, — коротко ответила Рогнеда. Я тоже — Неопалимая. И да, предсказывая твой следующий вопрос, сразу дам ответ — жизнь этот факт проверяла.

— Это был дракон? — задумчиво поинтересовался Северус.

— Да нет, — пожала плечами бабушка. — Обыкновенный летний степной пожар. Не успели отвести огонь от деревни — отец, который улетал на Урал, узнал об этом и прибыл слишком поздно. В том пожаре погибли многие, в том числе и моя мать. Мне было четыре, брату — семь.

— Мне жаль, — просто, но искренне произнёс Снейп.

— Спасибо, мой хороший. Пожалуй, я продолжу рассказ…

После того случая мы с братом остались по сути предоставлены сами себе — отец имел слишком высокое положение в магическом сообществе, чтобы постоянно нянчиться с детьми, хоть и по-своему любил нас. Крайне повезло, что в новой стране, после Гражданской войны и всех ужасов, её сопровождавших, воцарилась хоть какая-то стабильность. Начали открываться школы, средние учебные заведения и даже институты, так что образование мы получали обычное — в дополнение к тому, конечно, чему нас учили старики в деревне. Когда мне было уже пятнадцать, в Сталинграде открылась замечательная школа славянского ведовства «Ведьмина Изба», состоящая из трёх отделений: начального, среднего и высшего. Брат сразу пошёл учиться на отделение Защитной магии — ему к тому времени исполнилось восемнадцать, а я окончила там последние два класса среднего отделения, а затем поступила в Сталинградский медицинский институт и, одновременно с этим, в высшее отделение Знахарства. Казалось, что жизнь наладилась, но… счастье, даже относительное, не может длиться вечно. Началась война.

Тот ужас, который мы пережили (но в большинстве своём всё же не пережили), невозможно описать словами. Волшебство совершенно не спасало — магические щиты разлетелись после первой же бомбёжки. В одну из таких бомбардировок наша Красная Слобода была стёрта с лица Земли, погибли практически все, включая брата и отца. Я, естественно, тоже участвовала в битве — врачей был абсолютный дефицит, и нас, ещё совсем юных и зелёных студентов, привлекли к оказанию помощи раненым. Боюсь, более подробно об этом я рассказывать не в силах — до сих пор, спустя практически сорок лет, эмоции берут верх…

После окончания боевых действий непосредственно в Сталинграде среди нашей братии встал вопрос о восстановлении магической части города и близлежащих поселений. Восстановление — слишком громкое слово, честно говоря: созидать всё пришлось с полнейшего нуля. Магический Совет, состоящий из самых могущественных, образованных и уважаемых ведьм и колдунов того времени, попросил о помощи у всех неравнодушных государств, в число которых вошла и Магическая Британия, отправившая нам несколько довольно сильных волшебников для участия в процессе возобновления многоуровневой магической защиты. Таким незамысловатым образом, собственно, я и познакомилась с твоим дедом Элиасом.

Не влюбиться в такого колоритного персонажа было решительно невозможно: высокий, подтянутый, спокойный, умный и несколько мрачный Элиас сразу завоевал моё истерзанное потрясениями и потерями сердце. Я была на седьмом небе от счастья, когда думала, что он отвечает мне взаимностью. Реальность, как казалось тогда, превзошла все ожидания: твой дед оказался невероятно терпелив и галантен со мной, сам учил меня многим вещам (мой неплохой английский, как можно догадаться — целиком его заслуга), а также проявлял недвусмысленные знаки внимания. Казалось бы, что может быть проще и прекрасней? Поэтому ничего странного в том, что молодая девушка потянулась к первому же встречному, который выделил её из массы других, не было. Конечно, я согласилась уехать с ним в Британию, бросив всё. Хотя, признаться честно, бросать мне было нечего и некого — все, кого я любила, ушли в мир иной, школа и институт были разрушены до основания.

Иллюзии рассыпались практически сразу после свадьбы. С удивлением и ужасом я осознала, что… Элиасу всё равно. Ему абсолютно безразлична я, моих чувств, мыслей и интересов для него просто не существует. Я обнаружила, что влюбилась не в него, а в тот образ, который сама и придумала и который не имеет ничего общего с реальным человеком. Это было… больно. Никакими словами не передать моих эмоций, когда я действительно узнала его. Надменный и жестокий, он не гнушался ни перед чем, не боялся использовать любые методы для достижения своих целей.

Какое-то время я тешила себя надеждами, что он всё же как-то по-своему, в весьма своеобразной манере, но любит меня. Но затем разбились и они — я случайно подслушала беседу Элиаса с каким-то из его противных дружков. «Рогнеда, — говорил тогда он, даже не заботясь о том, что я в доме и могу его услышать, — действительно оказалась идеальной. Я проверил её родословную с помощью первой крови — там нет ни малейшего изъяна. Вырождение моему роду теперь не грозит, и вместе с тем чистокровность не попрана».

В тот момент мой уже расколовшийся, но продолжающий существовать мир, в котором я жила и даже была счастлива, исчез окончательно. Я почувствовала себя одинокой песчинкой, убогой и… неживой. Агрегат для производства потомства — что может быть хуже, чем считаться просто полезной вещью? Естественно, знаний мне хватило, чтобы сопоставить узнанный факт с поведением Элиаса до и первое время после свадьбы — для полной и точной магической проверки родословной должна пролиться добровольно отданная девственная кровь. Боюсь представить, что бы он со мной сделал, если бы я оказалась полукровкой. Вера во что-то хорошее окончательно умерла во мне именно тогда.

После зачатия ребёнка Элиас окончательно перестал меня замечать. Более того, с того момента он больше никогда не притрагивался ко мне, словно я — какая-нибудь мерзость, находящаяся в рейтинге самых противных вещей где-то между слизью флоббер-червей и выделениями анальных желез джарви. Впрочем, так было даже лучше. В силу того, что я была буквально заперта в Принц-мэноре, мне не оставалось ничего другого, кроме как проводить всё своё свободное время в библиотеке.

Огромную библиотеку рода Принц на сегодняшний день я осилила всю. К тому времени, как родилась наша дочь Эйлин, я была уже подкована в некоторых вопросах, касающегося магического права, и это оказалось весьма своевременно: Элиас потребовал с меня кучу клятв, включающих моё полное невмешательство в воспитание и жизнь дочери и её потомков. Пока он был жив, я не могла даже выйти из замка… Единственное, что он не учёл — я клялась ему, а не Магии…

— И поэтому вы здесь… — голос Северуса прозвучал безжизненно и глухо.

— Да, родной, — улыбнулась Рогнеда, смахнув пару слезинок. — Все клятвы и обеты развеялись в течение суток после его кончины. Я, кажется, свободна, и ты, Северус, единственный дорогой человек, который у меня остался. Если ты веришь, если ты просто когда-нибудь сможешь поверить мне, я смогу умереть счастливой.

— Вы… Нет, не так, — встряхнул головой Северус. — Ты теперь свободна, бабушка. Путы пали, и ты вольна распоряжаться своей жизнью так, как желаешь, и пусть хоть кто-нибудь попробует этому помешать! Про твою смерть я слушать совершенно не намерен, а вот про ублюдка-деда хочу знать всё, но, пожалуй, не сегодня. Сейчас мы уходим домой. Ко мне домой.

— Северус, ты же здесь в качестве пациента? Я успела немного разузнать о тебе за эти несколько дней — раньше мне нельзя было даже читать газеты.

— О, так ты совсем ничего не знаешь? — удивился Снейп. — Так тем более нам просто необходимо отправиться прочь отсюда! Я расскажу тебе всё...