Страница из дневника (гет)

«Закончилась война. Сегодня. Мерлин, как я ждала этого дня. Но кто-то не дождался. Это как раз тот момент, когда не ясно — плакать, или радоваться.

Я до сих пор не могу этого понять… Но, не смотря на горы тел, которые больше никогда не увидят солнце и небо, я испытываю облегчение. Это звучит слишком цинично и в духе Малфоя…

Малфой… Я надеюсь, что ты смог добраться до дома. Что с тобой ничего не случилось. Позже будет множество судов, но ты справишься. Ты всегда справлялся.

Я уже и забыла, как начала писать о тебе в своем дневнике. Да и не помню, как начала о тебе думать. Сначала мне хотелось залепить тебе еще одну пощечину, как на третьем курсе, за то, что ты опоил меня Амортенцией. Но выпив противоядие (да, я специально его сделала), ничего не изменилось. Как ты мог мне понравиться без приворотного зелья?

Наверное, я просто глупая.

Иногда ты меня заставлял ревновать, особенно тогда, на четвертом курсе, когда пришел на бал вместе с Паркинсон. Да-да, танцуя с Крамом, красавчиком-ловцом, я смотрела, как этот слизеринский мопс прижимается к тебе, а ты ее поощряешь. Виктор это заметил, но ничего не сказал. Я была благодарна ему за это, но поэтому у нас так ничего и не срослось.

Знаешь, когда мы были с моими мальчишками в бегах, я постоянно стаскивала карту Мародеров у Гарри, чтобы посмотреть, в Хогвартсе ли ты. А когда не находила тебя, не могла уснуть и всегда вызывалась подежурить у палатки. Это могло бы повторяться вечно, пока Гарри не стал меня силой затаскивать в палатку, чтобы я поспала.

Когда ушел Рон, Гарри все-таки удалось выведать о тебе, когда моя попытка стащить карту провалилась. Я попыталась ему соврать, но не смогла и рассказала все как на духу. Он посмотрел на меня как на сумасшедшую. И я его не виню, я так смотрю на себя примерно с четвертого курса.

В битве за Хогвартс я всегда прикрывала тебя, даже иногда посылала оглушающие в Орденцов. Надеюсь, никто из них этого не заметил.

Хорошо, что ты ушел, Драко. По имени я могу звать тебя только в этих строках.

Сегодня вечером я сожгу этот дневник. Здесь все, что случилось со мной, начиная с четвертого курса.

Я сожгу его, чтобы никто не смог это прочитать. Я же должна выйти замуж за Рона, ведь так правильно.

Береги себя, пожалуйста, Дра…».

Драко сжал в руках блокнот так, что побелели костяшки пальцев. Она не успела дописать его имя. Когда ее рука выводила эти такие родные буквы, в нее попала авада Рудольфуса.

Драко в тот момент возвращался в замок за одной очень ценной вещью и увидел, как тело грязнокровки упало на землю, и глаза навсегда застыли. Он на автомате произнес смертельное заклинание, направляя палочку на дядю.

Подойдя к телу Гермионы, он увидел довольно толстый блокнот и открыл последнюю страницу.

— Инсендио, — тихо прошептал он, направляя палочку на дневник. — Я выполнил, твою последнюю просьбу, Грейнджер.