Больше не волшебник (джен)

Живот стягивает комком волнения: Мерлин старается справиться с этой противной слабостью. Сглатывает. Не может вздохнуть — легкие горят огнем, и кислород лишь распаляет безудержное пламя. Оно ревет и растет до искр, обжигающих нервные окончания.

Мерлин прикрывает глаза, чувствуя жар солнца нежной кожей век.

Так бесконечно долго ждать и, наконец, получить то, чего так долго желал… Кого так сильно желал.

— Мерлин?

Мерлин улыбается, не размыкая глаз.

Когда так долго ждешь, волей-неволей перестаешь верить себе, боишься, что глаза подводят, слух обманывает, а сознание издевается.

Но сейчас он кожей чувствует, верит сердцу, участившемуся — счастливому.

И открывает глаза.

— Что ты тут делаешь? — взгляд Артура все такой же, каким он и запомнился Мерлину. Он видит всю вселенную, вспыхивающую вновь зарождающимися звездами. — Что я тут делаю? — спустя секунду спрашивает Король, оглядывая пустынный дикий пляж.

— Ждал тебя, — Мерлин не может прекратить улыбаться и не рискует подняться на ноги: голову кружит и ведет, как от самого сильного хмеля.

Артур хмыкает и поднимает Мерлина за шкирку с песка.

— То есть, как всегда, ничего не делал, — ворчливо замечает Артур, придерживая накренившегося вбок Мерлина.

— Если так угодно, — Мерлин пожимает плечами. Он все еще боится, скорее по привычке, которую не так просто будет вытравить, но решается обнять.

Помнится, Артур не любил такие откровенные проявления чувств, но сейчас…

Мерлину не нравится металл сырой от воды кольчуги — она мешает ощущать живое тепло тела, но он слишком устал, чтобы всерьез привередничать.

Артур не сопротивляется, даже кладет затянутые в кожаные перчатки ладони Мерлину на лопатки.

И Мерлин хочет запечатлеть этот момент времени в непрекращающейся бесконечности.

— Как я… что ты сделал, Мерлин? — спрашивает Артур, собираясь отстраниться, но Мерлин упирается: качает головой и только сильнее стискивает руки вокруг шеи, утыкаясь в нее носом. — Что ты сделал? — повторяет Артур, но уже не пытается отцепить Мерлина от себя.

— Так много всего происходило, но ты не появлялся… — выдыхает Мерлин.

— Как долго?..

— Неважно, Артур. Я просто устал ждать благодати от богов.

— Мерлин… — голос Артура тревожный, и Мерлин ругает себя: он не хочет пугать своего Короля.

— Магия практически исчезла с лица Земли, — он, наконец, отстраняется и тут же находит глазами серьезный и обеспокоенный взгляд Артура. — Старые боги мертвы. Только я оставался. Один.

— Тогда как ты…

— Я отдал всю свою магию миру, — Мерлин опускает глаза. — И мне вернули тебя.

— То есть ты больше не волшебник?

— Не могу поверить, — Мерлин задорно ухмыляется. — Ты расстроен, или мне кажется?

Артур качает головой — делает снисходительный вид, но Мерлин видит облегчение.

— Хорошо, тебе хватило ума не отдать за меня жизнь.

— Я бы отдал.

— Я знаю. Но лучше бы тебе просто отдать ее мне на сохранение, ты слишком легкомысленно относишься к своей жизни, — Артур кладет ладонь Мерлину на плечо. И Мерлин вновь видит в его глазах Вселенную, от которой все его естество трепещет.

— Как прикажете, Милорд, — не отпуская взгляда, Мерлин чуть опускается в шутливом поклоне, и этого хватает, чтобы стереть озабоченность из голубых глаз и зажечь огонек озорства. Оно возвращает их в далекое прошлое, где и когда еще не было никаких забот, и Мерлину нравится это чувство.

Легкость. Она дарит крылья, и Мерлину кажется, он способен воспарить до небес — и никакой магии не нужно.