Когда тебе сто десять лет (джен)

— Мюриэль, неужели ты в свой день рождения выйдешь к гостям такой же серой и скучной, как призрак прабабушки Бетти?

Высокая строгая колдунья в парадной мантии внимательно оглядела стоящую перед зеркалом дочь, затем расправила с помощью волшебной палочки складку на ее белоснежном платье, подтянула корсет, добавила немного румянца бледным щекам и, наконец, улыбнулась. Хороша. Чудо как хороша!

— Мама, красота должна быть естественной, — произнесла Мюриэль, со смесью восторга и удивления глядя на свои причудливые локоны и завитые ресницы, порхающие словно бабочки. — Как солнечный луч, свежий воздух или пасмурный день.

— Красота — сильнейшая магия, — возразила мать, — и очень скоро, моя милая, ты в этом убедишься. А теперь взгляни, что я приготовила тебе в подарок.

Она призвала из шкафа бархатный футляр, который, повинуясь беззвучному заклинанию, открылся и повис в воздухе. Взору Мюриэль предстала изысканная сияющая диадема гоблинской работы — с бриллиантами и лунными камнями. Фамильная драгоценность.

— Лунный камень?! — восхищенно ахнула она.

Диадема выскользнула из футляра и, озарив комнату мягким серебристым светом, украсила ее волосы.

— Невероятно красивый и загадочный камень. Он дает силу и власть, открывает тайны. С его помощью можно читать мысли и исцелять от тоски…

— Красота — сильнейшая магия, когда тебе семнадцать. В сто десять, моя дорогая матушка, это уже не работает, — хриплым голосом проворчала Мюриэль Пруэтт, рассматривая себя в старом тусклом зеркале, и криво улыбнулась нахлынувшим воспоминаниям. Отражение подтвердило ее слова. Морщинистое лицо с сухими впалыми щеками, крючковатый нос, обвисший подбородок, потерявшие блеск усталые глаза…

Нет, лунный камень тут бессилен. Время неумолимо. Разве что омолаживающее зелье смогло бы сотворить чудо, но Мюриэль никогда не выносила этих глупостей. Она глубоко презирала тех, кто мог себе позволить опоить любовным напитком какого-нибудь богатого волшебника или из украшенной сединами и мудростью колдуньи превратиться в юную и красивую, но наивную дурочку. Мюриэль не из тех, кто боится старости и смерти. Если будет нужно, она умрет, но умрет достойно, с высоко поднятой головой, глядя судьбе в глаза, как одинокое засохшее дерево в ее саду.

За окном уже рассвело, и долгая бессонная ночь неохотно уступила место новому дню. Скоро полетят совы с письмами и поздравлениями — ведь не каждый год Мюриэль исполняется сто десять лет! — и дом наполнится птичьим гамом и непривычной суетой.

С каждым годом поздравлений все меньше. В прошлый день рождения прилетели всего две совы от ее школьных подруг. Остальные друзья либо ушли в мир иной, либо выжили из ума, а кто-то и вовсе прекратил общение с Мюриэль из-за ее скверного характера. Даже Эдвард, ее милый, старый, потрепанный жизнью Эдвард, с которым она целовалась, не разжимая губ, за книжным шкафом в гостиной Рейвенкло, не писал ей, кажется, уже тысячу лет…

Единственные, кто до сих пор поддерживают с ней связь, — это многочисленное семейство Уизли, но они не присылают сов, они приходят сами. Ну, за исключением Чарли, который живет в Румынии и ни на минуту не может расстаться со своими драконами. И неважно, что ради Уизли хозяйке приходится с помощью волшебства увеличивать гостиную и готовить много еды. Старуха всегда им рада, хотя и не признается в этом ни за что на свете.

Мюриэль тяжело вздохнула, спустила на пол босые костлявые ноги и позвала домового эльфа.

— Эрни, просыпайся, у нас много дел. Все никак не выспишься, бездельник!

На кухне что-то громко зазвенело, как будто из буфета выпали сразу все столовые приборы, и в дверях спальни возник сонный домовой эльф. Он был страшно напуган и держал в руках помятый, исписанный убористым почерком пергамент.

— Приказывайте, хозяйка! В списке важных дел сервировка стола, приготовление праздничного угощения, изгнание садовых гномов…

— Черт с ними, с гномами! Принимайся за чистку камина! — приказала Мюриэль и, с трудом поднявшись с кровати, проковыляла к туалетному столику. — Если кто-нибудь из гостей застрянет по пути, в этом будешь виноват ты.

— Но, госпожа… — осмелился возразить Эрни. — Вы уверены, что кто-то пожалует через камин? Сейчас почти все волшебники аппарируют.

— Сейчас почти все волшебники идиоты! — гневно воскликнула Мюриэль. — Разве аппарация может сравниться с каминной сетью? Какой бред! Камины — моя давняя страсть, и Уизли прекрасно знают об этом. Во всяком случае, старшие. Я еще готова смириться с тем, что Джиневра, ее лохматый очкарик Гарри Поттер и Рональд со своей маггловкой предпочитают аппарацию, но если в мой дом вот так, прямо из воздуха, явятся Молли и Артур, я буду крайне разочарована.

Закончив оставшуюся без ответа гневную тираду, Мюриэль махнула рукой и побрела в гостиную вслед за эльфом, который отправился чистить камин. Она не могла оставить такое важное дело без контроля. По совету хозяйки Эрни не стал работать вручную, чтобы не испачкаться, и воспользовался магией. Домовик щелкнул пальцами, отчего в воздухе вспыхнули искры, а каминная труба протяжно и жалобно загудела. Повинуясь невидимому волшебству, горка пепла от сгоревшего летучего пороха взметнулась в воздух и со свистом полетела вверх, как будто кто-то поманил ее снаружи.

Наблюдая за работой Эрни, Мюриэль невольно вспомнила юность. Они с подругами часто устраивали ради забавы каминные гонки. С головы до ног вымазанные сажей ведьмы летали из камина в камин. Чаще всего это были камины соседей, и верхом удовольствия и озорства считалось попасть в дом к какой-нибудь одинокой, забытой богом старухе и довести ее до истерики своим хохотом. Разве это не весело? Щедро сыпануть летучего пороха, отдаться жаркому игривому пламени и лететь сквозь дым и копоть навстречу приключениям.

Нет, Мюриэль никогда не любила аппарацию. Кроме каминов, она признавала только метлу — на той, по крайней мере, можно было летать. Неудивительно, что почти все Уизли влюблены в квиддич. Страсть к полетам, жажда скорости и свободы, несомненно, досталась им в наследство от Мюриэль.

— Госпожа, может, мы зря вычеркнули из списка гостей старину Элфиаса? — неожиданно спросил Эрни.

Мюриэль суетилась вокруг обеденного стола: взмахнув палочкой, немного расширила площадь гостиной, избавилась от лишних безделушек, открыла настежь засиженное мухами окно. На ее лице отразилось волнение — она ждала, когда появятся совы.

— Только зануды Дожа здесь не хватало! — возмутилась Мюриэль. — Я не желаю весь вечер слушать глупые бредни о великих заслугах Альбуса Дамблдора. Для этого у нас есть наивный и добрый мальчик со шрамом. Не забывай, мне сегодня исполнилось сто десять лет, и тревоги в моем возрасте строго противопоказаны. К тому же Элфиас был так плох в последнее время, что я не уверена, способен ли он выйти из дома.

— Ради дня рождения старой подруги мог бы и постараться…

— Как будто ты сильно постарался, — осадила эльфа Мюриэль. — Даже не поздравил!

— Простите, госпожа, — Эрни виновато прижал уши и опустил глаза. — Поздравляю…

— Знаю, все знаю! — замахнулась на него волшебной палочкой хозяйка. — Старуха Мюриэль никому не нужна. Все думают, что старость глупа, назойлива и достойна презрения, что вредная тетушка зажилась на свете и ее давным-давно пора списать со счетов. — Мюриэль гордо вскинула голову, тряхнув седыми нечесаными волосами. — Но они ошибаются, Эрни, очень сильно ошибаются! Я еще полна сил, энергии и таланта, а мое сердце способно любить. То-то они удивятся, когда узнают об этом! Хочется поскорее взглянуть на их лица.

— Значит, вы не лишите Уизли наследства? — спросил эльф.

Мюриэль не ответила. Она зашлась скрипучим старческим смехом и, увидев, что к дому наперегонки приближаются две крупных совы, приготовилась их встречать. Совы влетели в гостиную, бросили письма на стол и, не желая связываться со старухой, быстро выпорхнули в окно.

Первое послание было от Чарли Уизли.

«Дорогая тетушка, с днем рождения! Хотел отправить вам в подарок дракона, но посчитал, что это будет невежливо».

— Какой сообразительный мальчик! — отметила Мюриэль. — Решил обойтись без прозрачных намеков.

Кроме записки, в конверт была вложена цветная открытка с изображением молодой волшебницы в полупрозрачной мантии и широкополой шляпе с цветами. Как только Мюриэль ее раскрыла, та начала громко и весело петь на незнакомом языке.

— Румынский, — брезгливо поморщилась она и захлопнула открытку.

Во втором конверте не было ничего впечатляющего. Перси Уизли жутко извинялся за то, что не сможет присутствовать на праздничном ужине из-за срочного совещания в Министерстве магии, которое никак нельзя пропустить, и желал всяческих благ.

— Еще один странный, — сказала Мюриэль и, с легкой грустью глянув в раскрытое окно, где уже вовсю светило солнце, чирикали птицы, а в заросших травой цветочных клумбах возились гномы, окликнула эльфа: — Эрни, за работу! До прихода гостей остались считанные часы.

До самого вечера Мюриэль и ее помощник провели в кухне. Они жарили, парили, варили и пекли, забыв обо всем на свете. Повсюду летали овощи и зелень, журчали и кипели соусы, звенели чайные пары и прыгали пузатые кастрюли. Хозяйка руководила процессом, произнося нужные заклинания и поторапливая домовика. Можно было бесконечно смотреть на то, как в раковине мылась посуда, на сковороде шкварчало мясо, а в духовке томился имбирный пирог. Готовые яства Мюриэль левитировала на сервированный в гостиной стол. По воздуху стройно и чинно проплыли запеченная говядина, пирог с почками, молочный пудинг, сырная запеканка, торт со взбитыми сливками.

Хозяйка из принципа отказалась от помощи Молли, потому что нашла ее предложение оскорбительным. Неужели она не в состоянии приготовить праздничный ужин? Пусть куриные крылышки едва не превратились в угли, мясо было пересолено, а в супе плавал сырой лук, Уизли должны радоваться, что их уважаемая тетушка еще способна на такие подвиги.

— Эрни, мантию! — торжественно провозгласила Мюриэль, оглядев праздничный стол и немного придя в себя. Она стояла возле зеркала и пыталась с помощью палочки привести в порядок спутанные волосы. Испещренное морщинами лицо было нарумянено и покрыто толстым слоем сладко пахнущей пудры. В полумраке гостиной оно напоминало безжизненную маску.

Пока Мюриэль колдовала над своим образом, Эрни притащил черную парадную мантию, насквозь пропахшую пылью и сыростью, и, забравшись на комод, накинул ее на плечи своей хозяйке. Мантию украшали серебристые звезды, которые слабо мерцали в свете зажженных на каминной полке свечей.

— А как же фамильная диадема? Наденете? — спросил эльф.

— Непременно! — ответила Мюриэль, и в воздухе появился потертый бархатный футляр. Старуха призвала украшение Манящими чарами. Изысканная диадема приземлилась на ее нехитрую прическу, и лунный камень озарил гостиную причудливым светом.

Мюриэль долго всматривалась в свое отражение и, наконец, произнесла:

— Вот что значит нарядить в кружева старую горгулью!

Тем временем в камине раздался знакомый треск, и в гостиной стало жарко от горящего летучего пороха. Прибыли гости. Первыми из камина выскочили Молли и Артур, затем Гарри и Джинни, а еще через пару минут Рон, Гермиона, Джордж и Анджелина. Мюриэль вышла к ним навстречу, и, опираясь на спинку кресла, стала принимать поздравления. Ярко накрашенная, с диадемой в волосах она выглядела нелепо, но чувствовала себя вполне счастливой, хотя и не показывала вида. Уизли пожаловали через камин — это ли не повод для радости?

— С днем рождения, тетушка! — расплылась в улыбке Молли и, пожав Мюриэль руку, подарила ей вязаную шаль.

— Ну-ну, подойди ближе, чего трясешься? — подмигнула старуха племяннице. — Все боишься постареть, выжить из ума и стать несносной, как твоя тетка?

— Что вы, дорогая… — чуть слышно пробормотала Молли и, залившись краской, вопросительно глянула на Артура.

— Поздравляю! — сухо произнес тот. Молли толкнула его локтем в бок, после чего он поцеловал морщинистую руку Мюриэль и вручил ей маггловский электронный будильник. Старуха повертела вещицу в руках и, недовольно скривив губы, отдала Эрни.

— Прекрасный подарок для тех, кто страдает бессонницей! — воскликнула она. — Чувствую, мой драгоценный Артур, ты до сих пор не можешь простить мне неудачное сравнение Уизли с гномами.

— Что вы, тетушка, — попытался оправдаться Артур, — впервые об этом слышу.

— Кого я вижу! Джиневра! — обрадовалась Мюриэль, увидев приближающуюся к ней Джинни. У нее за спиной маячил Гарри с необычным свертком в руках, который по форме напоминал метлу. Гарри выглядел так, будто только что попал в Тайную комнату, где ему предстоял поединок с василиском. — Знаю, что ты терпеть не можешь, когда тебя так называют, но… Добро пожаловать на праздник костлявых лодыжек и голых подмышек, Джиневра! Ведь именно так ты думаешь о предстоящем торжестве?

Джинни прыснула, а Гарри внезапно побледнел — наверняка подумал, что старуха владеет легилименцией.

— С днем рождения! — давясь от смеха, сказала Джинни и достала из маленькой шкатулки золотую брошь в виде снитча. — Тетушка, мы с Гарри как всегда оригинальны, поэтому вот…

Джинни прицепила брошь на мантию Мюриэль. Старуха неожиданно улыбнулась и, не обратив внимания на подарок, приветствовала Гарри:

— Гарри Поттер в моем доме! Не верю своим глазам.

Краснея и заикаясь, Гарри вручил тетушке Мюриэль свой подарок. Это и вправду была метла — «Молния» последней модели.

— Мне сказали, что вам нравится летать, — с трудом выговорил он, глядя, как Мюриэль разворачивает метлу. — Если хотите, мы с Джинни с радостью составим вам компанию.

— Скорость — почти такая же магия, как молодость и красота, и я ее очень люблю, — одобрительно кивнула Мюриэль. — А вот вы с Джиневрой поторопились. Такая скорая помолвка… Ранние браки редко бывают счастливыми.

Гарри смутился. Джинни схватила его за руку и потянула назад. Повисла долгая пауза. К общему восторгу, в беседу вклинился Рон.

— Раздери меня дракл, если вы не самая красивая волшебница в магической Британии! — выпалил он и зачем-то посмотрел на стоящую рядом Гермиону, которая просияла довольной улыбкой. Подарок Рона был скромным, но полезным. Зелье хорошего настроения — именно то, что нужно ворчливой старухе.

— Упражнение в комплиментах пошло тебе на пользу, Рональд, — оценила его порыв Мюриэль. — Хотя я уверена, ты до сих пор дуешься на то, что я когда-то приняла тебя за Джиневру. Никогда не носи длинных волос, мой мальчик, это дурной тон.

Рон нахмурился и поспешил закончить разговор, уступив место Гермионе. Она сказала в адрес тетушки Мюриэль много добрых и красивых слов, очевидно, готовилась к выступлению долго и тщательно. Ее подарок был предсказуем — толстая книга в кожаном переплете, оказавшаяся волшебным дневником.

— Вы можете доверить ему свои самые сокровенные мысли, — произнесла Гермиона, — все ваши тревоги и печали…

— Идеальный подарок для одинокой старухи, — перебила ее Мюриэль, — которой не с кем поговорить, кроме глупого домовика. Только не думай, милая, что в моем обществе так же скучно, как на заседаниях в клубе чудаковатого профессора-зельевара.

— А я и не думаю…

Гермиона натянуто улыбнулась и поджала губы. Она была не прочь вернуться на совещание в Министерство магии, где всего два часа назад вместе с коллегами обсуждала проблему независимости домовых эльфов.

Настала очередь Джорджа и Анджелины. Их подарки — новую шляпу, украшенную павлиньими перьями, и зеркало воспоминаний — Мюриэль приняла с тем же напускным равнодушием, что и остальные. Разве что необычное зеркало подержала в руках дольше положенного.

— Зеркало воспоминаний? — она небрежно потрепала Джорджа по щеке и заглянула ему в глаза. — Какой странный подарок! В моем возрасте тешить себя воспоминаниями означает бередить старые раны. Многое из того, что было, хочется забыть как страшный сон, не правда ли, дорогой?

— Верно, тетушка, — криво улыбнулся Джордж и подтолкнул к старухе Анджелину. Та молча обняла Мюриэль и, пробормотав дежурное «поздравляю!», сделала шаг назад.

— Прискорбно видеть, что молодежь настолько безразлична к старикам, — покачала головой Мюриэль. — Но позвольте узнать, куда подевались Билл и его французская мадам? Неужели они опаздывают?

— Билл и Флер во Франции, тетушка, — объяснила Молли. — У них возникли проблемы с оформлением порт-ключа, и, скорее всего, они не смогут прибыть на ваш праздник. Разве Билл не отправил вам сову?

— Конечно нет! Кому нужна старая вредная тетушка Мюриэль? Наверное, до сих пор не могут забыть, что я заставила их вернуть мою диадему. А я так старалась… специально для Билла приготовила бифштекс с кровью.

Гости выглядели сконфуженно, словно виновница торжества передумала приглашать их за стол. Очередная пауза затянулась, и если бы не домовой эльф Эрни, они бы так и стояли посреди гостиной, не шелохнувшись. Домовик незаметно дернул хозяйку за край мантии, и та всплеснула руками.

— Ах, чего же мы стоим? Прошу всех к столу! Неужели никто не вспомнит, что мне сегодня сто десять лет и я как никогда нуждаюсь в заботе и внимании? Кто готов за мной поухаживать?

Самым смелым оказался Рон. Он усадил тетушку во главе стола, сел рядом с ней и, пока остальные занимали свои места, открыл шампанское и наполнил бокалы. Гости молча сидели, ожидая, когда Мюриэль позволит каждому произнести свой тост. Молли и Артур всегда говорили первыми. Они уже приготовились чествовать старуху, но в этот момент в окно влетела сова. Птица устремилась к Мюриэль, уронила конверт прямо в молочный пудинг и отправилась в обратный путь.

— Наверное, от Билла и Флер, — предположил Рон, внимательно наблюдая за тетушкой Мюриэль. Та вгляделась в написанные на конверте строчки — почерк показался ей знакомым — и дрожащими руками распечатала письмо.

«Дорогая Элли!

В этот прекрасный солнечный день с радостью и благоговением целую твои руки и поздравляю тебя с днем рождения. И пусть время безжалостно и неумолимо, для меня ты все та же милая и нежная девочка, которую я целовал когда-то под темными сводами Хогвартса.

С почтением и любовью,

уставший от жизни, разбитый болезнью и старостью, но всегда твой Эдди».

Закончив чтение, Мюриэль поспешно спрятала письмо под скатерть, словно боялась, что кто-нибудь его отберет. Ее глаза увлажнились, сердце готово было выпрыгнуть из груди, на покрытых алой помадой губах мелькнула улыбка.

— Тетушка Мюриэль, — обратилась к ней Молли, — разрешите поздравить вас с днем рождения…

— Всему свое время, дорогая, — прервала ее Мюриэль. Она встала, жестом попросив всех оставаться на своих местах, и подняла наполненный до краев бокал. — Неужели я не заслужила того, чтобы мой тост сегодня прозвучал первым?

— Конечно заслужили, — раздался голос Артура, — но ведь сегодня ваш праздник…

— Поэтому не мешайте мне сказать то, что я давно хотела сказать, — сверкнув глазами, горячо ответила Мюриэль. — Я очень рада находиться в такой приятной компании и бесконечно благодарна вам за то, что вы почтили меня своим присутствием.

На лицах гостей застыло удивление. Они молча переглянулись и уставились на тетушку, предвкушая подвох. Мюриэль отхлебнула шампанского и продолжила:

— Быть частью большой и дружной семьи Уизли для меня особенная радость. Мы вместе уже много лет, мы столько всего пережили, и я горжусь тем, что вы мои родственники. Я готова прийти на помощь каждому из вас и всем, кто вам дорог. И пусть говорят, что тетушка Мюриэль — недалекая сварливая старуха, которая видит кругом одни недостатки. Несмотря ни на что, вы всегда останетесь для меня самыми близкими людьми. Потому что вы лучшие. И я с удовольствием выпью этот бокал за ваше здоровье!

Гости потеряли дар речи. Неожиданный тост Мюриэль поразил их так же сильно, как если бы в комнату запустили с десяток заколдованных бладжеров. Через несколько мгновений кто-то встал — кажется, это был Гарри, — его примеру последовали остальные. Они звонко чокнулись с Мюриэль, осушили свои бокалы и, не придумав ничего лучше, чтобы отблагодарить тетушку за потрясающую речь, громко захлопали в ладоши.

— Госпожа, это все лунный камень, верно? — спросил Эрни, укрывая Мюриэль пуховым одеялом. Праздник подошел к концу. Уставшая и выжатая как лимон хозяйка лежала в постели. — Вы читаете мысли не хуже Темного Лорда. Стоило вам надеть фамильную диадему…

— Не болтай чепуху! — заворчала Мюриэль и вгляделась в темнеющее окно. — Иди лучше проверь почту, по-моему, к нам прилетела сова. Четыре совы за день! Выходит, еще не все потеряно.

Домовик подбежал к раскрытому окну. На подоконнике сидела маленькая серая птица. Она принесла письмо.

— Где тебя только носило? — усмехнулся Эрни и забрал конверт. — Кажется, это из Франции, госпожа.

Мюриэль устало прочла поздравительную открытку и уже хотела отпустить в адрес Билла и его супруги какую-нибудь колкость, как вдруг из конверта выпал флакончик с приятно пахнущей жидкостью. Французские духи! Неужели Флер намекает, что от Мюриэль дурно пахнет?

Старуха вынула пробку, вдохнула сладкий цветочный аромат, подушилась немного и, внезапно чихнув, спрятала духи под подушку, где уже лежало письмо от Эдди.

— Какая чудовищная пошлость! — фыркнула она и улыбнулась в темноту.

— Хозяйка, это правда, что с помощью лунного камня можно читать мысли? — не унимался домовой эльф.

— Наверное, — равнодушно ответила Мюриэль, устраиваясь в кровати поудобнее. — Так говорила моя мать.

— Вы видите Уизли насквозь! Никогда не забуду их удивленные лица.

— Для этого не нужен лунный камень, — широко зевнула Мюриэль, впервые за несколько ночей погружаясь в безмятежный сон. — Я слишком долго живу на свете и прекрасно знаю, о чем думают люди. А удивлять их не так уж и сложно, главное — делать это искренне. Когда тебе сто десять лет, такие мелочи давно не кажутся чудом.