Серый Волк (джен)

Единственным источником света в темноте комнаты был тонкий лучик луны, проникающий через полуприкрытое шторами окно. Бледная полоска падала на пол, выхватывая из мрака части знакомого, неподвижного тела в окровавленной белой майке и пижамных штанах. Лицо с нелепо открывшимся ртом. Единственный целый глаз, неподвижно смотревший куда-то в потолок, покрываясь тонкой матовой плёнкой, высыхая.

— Резерфорд, — с хрипом вырвалось из-за потрескавшихся губ.

Девочка резко подскочила, давясь криком. Отец и до этого приходил во сне, а после обряда, с которого она вернулась едва живой, он начал навещать вдвое чаще. Звать из темноты, а иногда и тянуть к ней свои бледные руки.

Днём Калим ушёл на испытание, и она осталась совершенно одна в их комнате со шторой вместо двери. Пусть помещение и маленькое, но отсутствие двери и невозможность контролировать окружающее пространство пугали. Жизнь здесь не похожа на лето в лагере, где окружают близкие друзья. Здесь постигают силу ради какой-то расплывчатой и, определённо, великой цели, о которой им без конца говорят старейшины.

Пытаясь отдышаться, она провела ладонью по лбу, стирая мелкие капли пота. Спать на полу в чулане не очень удобно, но безопаснее. Её возни из-за кошмаров почти не услышат соседи, а хоть какая-то деревянная дверь, которую можно подпереть изнутри одной из пустых полок, даёт небольшую уверенность в собственной защищённости, пока Калим не вернётся.

— Если вернётся, — тут же повторила Резерфорд про себя слова знахаря. Она пробыла в летаргическом сне почти неделю, но в глубине души надеялась, что брат справится быстрее. Как долго ей гадать, жив ли он вообще? — Просто вернись, — шептала она в пустоту.

За дверью раздались шаги. Тяжёлую поступь старосты трудно было не узнать.

Она затаила дыхание, ожидая, что будет, когда Бром зайдёт в комнату и обнаружит её постель пустой.

— Резерфорд? — позвал несколько грубый голос. — Я слышал, как ты кричала. Что-то случилось?

Юная Вуд уже давно заметила, как пристально за ней следят маленькие чёрные глаза старосты, словно стараясь найти в её движениях что-то особенное, выходящее за рамки местного представления о нормальном. А она так надеялась, что не даёт поводов подозревать себя и брата в чём-либо. Своё наказание она бы ещё смогла выдержать, но Калим вряд ли переживёт следующий крупный промах.

Она затаила дыхание, когда Бром остановился прямо перед дверью в кладовую. Жёлтые блики фонаря пробирались в щели между досками двери и отбрасывали причудливые тени на стену.

— Резерфорд, я знаю, что ты здесь. Ночью положено спать в кровати, а не прятаться в кладовой. Что случилось?

Девочка молчала, глядя на дверь. Что ответить? Неужели она настолько шумела, что староста услышал её из своей комнаты на другом конце коридора?

Снаружи раздался вздох.

— Послушай, я ведь не желаю тебе зла. Мне просто нужно убедиться, что с тобой всё хорошо.

— Это ещё одна часть вашей работы? — спросила она тихо, прижимаясь к холодной стене и крепче обнимая подушку.

За дверью ненадолго замолчали. По шуршанию ткани Резерфорд показалось, что неожиданный ночной гость слегка переступает с ноги на ногу, пока обдумывает ответ.

— Нет. Это скорее мой личный интерес, пусть это и не очень профессионально, — с каждым словом он говорил всё тише, словно делился с ней какой-то тайной.

— Со мной всё в порядке, — поспешно ответила она. — Просто дурной сон, — разговор шёл не в то русло, на которое она рассчитывала. Затронул нечто, что показалось ужасно неправильным и неприличным.

— Вот так, — задумчиво протянул Бром. — Можем поговорить об этом завтра, если хочешь. А пока лучше возвращайся в кровать. Ещё очень рано, а страхи только больше будут захватывать тебя, если продолжишь прятаться от них в чулане.

— Я вас поняла, — сдерживая дрожь в голосе, произнесла она.

— Можешь обращаться ко мне на «ты», если хочешь. Не люблю официоз, — бросил Бром, уходя.

Блики фонаря удалялись вместе с шагами старосты, а Резерфорд наконец-то смогла позволить себе выдохнуть. Сложно сказать, рада ли она была тому, что разговор прошёл относительно спокойно, или же наоборот, переживала, что завтра он повторится, но уже не так. Что если она случайно скажет старосте то, что он сочтёт за грубость, дерзость или поведение, недостойное Патча? Что если из-за этого Они сделают так, что с ритуала Калим не вернётся?

Девочка опустилась на тонкий матрац и завернулась в одеяло с головой. В семье все называли её умной. Поощряли стремления и интересы. Любили за оптимизм и улыбку. Но, видимо, делали это зря, ведь в этот самый конкретный момент она чувствовала себя беспомощной и бесполезной. Жалким существом, которое даже иллюзию контроля над ситуацией создать не может.

Из-под двери пробивался свет Великого Духа. Слабое и ровное молочное сияние так хотело быть похожим на лунный свет. Уже через несколько часов оно начнёт меняться, становясь алым, затем ярко-оранжевым и тёплым, имитирующим Солнце, но не способным никогда его заменить для тех, кто видел настоящее. Ей стоило вернуться в кровать до побудки, чтобы избежать проблем, которых и без этого было валом. Потом её ждала работа по графику в мастерской, глуховатый старый хозяин которой был единственным в этом селении, кто взял её и Калима, махнув рукой на замечания старейшин о том, что за детьми с поверхности стоит приглядывать как следует.

Она всегда считала себя человеком, который никогда не будет привязываться к какому-либо божеству или религии, будучи не способной просто так взять и поверить в то, что нельзя проверить или хотя бы банально увидеть. Даже сейчас, когда возможность созерцать частичку божества в любое время дня и ночи есть, она была почти уверена в том, что этот водоворот душ — всего лишь сосредоточение всех самых обычных человеческих качеств. Ведь иначе с какой стати божество до сих пор не вмешалось в жизнь этой деревушки? Даже не намекнуло на то, что её жители делают что-то неправильно. Не может быть такого, чтобы всё, что здесь происходит: похищение людей, отправление своих детей едва ли не на смерть ради старых призраков и ритуальное убийство жрецов, которое их ждёт, — было нормой.

* * *

Жизнь в лавке старика Радия шла своим чередом. Точно так же однообразно и уныло, как и всегда. Без каких-либо изменений, что могли сбить Вуд с ритма. Покупки, продажи, сделки, ремонт. Даже Реним, щуплый парнишка лет семнадцати, нагрянул в обед, как по расписанию, что-то постоянно бубня себе под нос.

— Привет, Резерфорд, — раздалось из-за стойки почти в самом конце рабочего дня, и она едва не выронила из рук транзистор. — Я пришёл поговорить с тобой о вчерашнем, — произнёс Бром, поправив отполированную фибулу на плаще, которая и без того хорошо сидела.

— Я… — едва успела она тихо пискнуть, как в разговор вмешался старый хозяин лавки.

— Добрый день, юноша, — сказал он, улыбаясь в совершенно не свойственной ему манере. Встав между ней и Бромом за прилавок, Радий положил руки с узловатыми короткими пальцами на стойку, выстукивая по дереву ногтями. — Могу я чем-то помочь?

— Отпустите Резерфорд сегодня пораньше. Мне нужно с ней поговорить, — староста краток, как и в любое другое время. Он на хорошем счету у Совета, и в селении об этом всем хорошо известно.

— Боюсь, что это против правил, — ответил старик скрипучим голосом. — До конца её смены всего час, подождите немного, и мы все избежим лишних проблем.

— Это совершенно ничего вам не сулит, — заверил Бром. — Просто профилактическая беседа. Мне поручено следить, чтобы хранители новичков пробуждались, не доставляя проблем. Вы же знаете, что тотемные духи не столь миролюбивы, как нам бы того хотелось. А ваш внук и подавно. Иногда хранителя проще и безопаснее для всех нас отправить назад, чем приручить.

Радий опустил блёклые глаза, начав невольно скрести дерево прилавка ногтем.

— Ради её же блага, — добавил Бром, мельком взглянув на девочку. — Я буду ждать снаружи.

Этого разговора она не хотела. Жаждала избежать всей душой. Собиралась как можно медленнее, пытаясь оттянуть неизбежное.

Выйдя за двери мастерской, она тут же наткнулась на взгляд маленьких глаз Брома и пожелала оказаться в запертой кладовке. Там, где есть хотя бы иллюзия относительной безопасности. Под взглядом старосты она чувствовала себя голой.

— О чём вы хотели поговорить, Бром? — спросила Резерфорд, стоя у берега пруда. Вид на Великого Духа отсюда открывался внушительный, но абсолютно неинтересный в данный момент времени. Она использовала его как предлог, чтобы не смотреть в глаза юноше, и вспоминала тот момент, когда увидела его впервые. Упала в обморок, не особо вдаваясь в подробности того, что происходит вокруг. Она старалась убедить себя в том, что совершенно не заинтересована, уйти от разговора любыми доступными способами и не ощущать этот взгляд на своих плечах, не прикрытых тканью плаща.

— О твоём вчерашнем кошмаре, — ответил Бром. — Это уже не в первый раз происходит. Ты ничего не хочешь рассказать? Может быть, я смог бы помочь. Священные духи, которые становятся нашими хранителями, могут принимать странные формы и вмешиваться в привычную жизнь, считая это благом, пока мы не можем их контролировать должным образом. Масштабы их непокорности иногда становятся катастрофичны для шаманов.

— Это просто усталость, — поспешила ответить девушка. — Мне может помочь дом, — она говорила, почти не думая. Всё, что чувствует. Хоть какая-то часть внутри и умоляла её замолчать, пока не поздно. Пока не сказала чего-нибудь лишнего. — И я просто хочу знать, что с братом всё хорошо.

Бром практически бесшумно подошёл к ней со спины, положив широкие и тяжёлые ладони на её хрупкие плечи.

— Я постараюсь держать тебя в курсе, Резерфорд, — ответил он. — Пусть это и запрещено, но в ближайшее время я навещу его у старейшины и узнаю о его состоянии. Обещаю, — девочке показалось, что она окаменела и не сможет сдвинуться с места, словно муха, попавшая по неосторожности в липкие невидимые сети. — Надеюсь, это вернёт тебе спокойный сон.

Тяжёлые руки старосты всё ещё лежали на плечах и нагревали её внезапно похолодевшее тело. Вдруг захотелось уйти и сказать, что предложение ей не интересно. Но тело словно бы пришили к месту. Крупным и грубым стежком прошлись по всем жизненно важным органам, позволяя дышать лишь едва.

— Но я могу попросить об одной услуге взамен? — спросил грубый голос.

— Какой? — Резерфорд едва слышала собственный голос. Пересохшие губы слипались, а язык отказывался слушаться.

— Один твой поцелуй.

* * *

Резерфорд отмеряла сердечный ритм стуком колёс поезда, что вез их домой. Её, Калима, Магну и Силву. Одни соскучились по дому, а у вторых его и вовсе никогда не было.

Магна зябко кутался в старую и потёртую парку, что была больше размера на два. После обряда он часто стал шёпотом жаловаться на холод и на то, что совершенно не помнит событий последних недель, хотя когда староста задавал ему вопросы, был абсолютно нормален. Как будто бы и нет этих провалов. Иногда, просыпаясь, юноша потерянно озирался по сторонам и крепче сжимал крупное перо на своём невесть откуда взявшимся обереге.

Нумбатч, весь в синяках, завалился спать на верхнюю полку, стоило им только попасть в вагон. Он даже не потрудился застелить постельное или хотя бы снять сапоги, хрупкую молнию на которых по неосторожности сломал ещё вчера, когда им вернули нехитрые пожитки. Спал хоть и крепко, но явно неспокойно, постоянно дёргаясь и тараня затылком стенку, всё же не просыпаясь. В какой-то момент Резерфорд даже показалось, что его тело начало жить своей жизнью отдельно от разума, а конечности поругались между собой и не могут решить, как же им сейчас действовать.

Брат вернулся вместе с ними спустя три дня, прихватив с собой вполне реальный перелом плюсны, сорванные ногти и ещё пару новых ожогов. Она хотела спросить, что же с ним произошло, но тот не отвечал, ссылаясь на провалы в памяти, как и Магна.

Хоть вещей у них практически не было кроме небольшой корзинки съестного на троих, но всё равно добраться хотя бы до станции уже было испытанием. Они все были страшно вымотаны за последние полгода, а Калим из-за травмы так и вовсе к своему стыду осознал, что превратился для товарищей в подобие не очень-то полезного груза. Добравшись на попутках до ближайшей станции, Магна первым делом оторвал подкладку на рукаве своей парки, с облегчением извлекая оттуда несколько мятых купюр. Бог знает когда сделанная заначка уцелела, впритык хватило на билеты в один конец. Пунктом назначения негласно выбрали дом Вудов как наиболее подходящее место, чтобы восстановить силы и прикинуть планы на будущее.

— Резерфорд? — негромко обратился Калим к девочке, случайно вновь разбудив Магну. — Чего же ты так вертишься? — спросил он, слегка приподнимаясь на локтях.

— Прости, — шепнула она в ответ, осознав, что ненароком задела его раненую ногу, спускаясь со своего места.

Он молча вглядывался в её лицо. Калим всегда отличался тем, что видел людей насквозь, однако это вовсе не выглядело как посягательство на чужую личную жизнь. Хотя, возможно, к его пронзительному взгляду она просто привыкла.

— Что произошло? — спросил он, сонно потирая один глаз.

Ей не хотелось врать или лукавить, но и признаваться было отчего-то стыдно. Она чувствовала себя предателем, хоть и не сделала ничего дурного. До сих ей мерещился вкус солоноватых и шершавых губ Брома.

— Всё в порядке, — ответила она, вытирая рот тыльной стороной ладони. Это стало её новой вредной привычкой, и уголки губ уже покрылись маленькими, изредка кровоточащими трещинками. — Я за водой. Тебе взять?

Калим молча кивнул, силясь понять смысл жеста сестры. Большего от неё было не добиться на тот момент.

Набирая воду из кулера в картонные стаканчики, она замешкалась, неловким движением пролив немного себе на майку после очередного толчка поезда.

— Привет, Резерфор, — послышался за спиной грубый голос.

Её пальцы разжались, уронив стаканы на пол. То, что она услышала, не может быть правдой. Тот, кого она услышала, не должен быть здесь.

— Я знал, что найду вас в этом вагоне. Совет решил, что отпускать вас одних небезопасно, в первую очередь для вас самих, поэтому назначил меня вашим куратором на время этого небольшого отпуска.

Душу Резерфорд словно оплетала гигантская паутина, отравляя изнутри. Она почувствовала, что едва может дышать из-за кома вязких и липких нитей в горле. Ступни словно пришили к полу стежком неопытного ветеринара.

— Рад тебя видеть, — прошептал он ей на ухо.

— Нет, — замотала она головой. — Вас же тут не должно быть.

— Отчего это? — поинтересовался Бром, наклонившись к ней так близко, что горячее дыхание девочка ощущала на своей шее. — Скажи, куда вы все едете?

— К дому дедушки, — залепетала она, прижимая руки к груди и не смея оборачиваться на нового попутчика.

— А что везёшь ты в своей корзинке?

Девочка по инерции опустила взгляд, обнаружив в своих руках плетёную корзинку, накрытую белым вафельным полотенцем. Происходящее резко потеряло всякий здравый смысл, и Резерфорд ещё пару секунд стояла, уставившись на корзинку.

— Пирожки… — пролепетала она, осознавая всю абсурдность ситуации. — Ты не Бром.

— Тогда кто я? — голос вдруг стал мягким. Приятный баритон слегка хрипел прямо над ухом. — Ну же, ты ведь уже заключила со мной контракт, значит, должна знать ответ. Резерфорд, этот увалень тебя недостоин, и я могу тебя от него легко избавить, только позови. Мысленно. И я исполню любую твою просьбу, моя маленькая, сладкая овечка, — насмешливо шептал незнакомец.

Резерфорд никак не могла взять в толк, где она его встречала. Неужто о пройденном ритуале она тоже помнила не всё? Возможно ли, что она забыла, кого привела в мир живых?

— Ну же, Резерфорд. Это ведь так просто…

Девочка проснулась от шума из открытого окна поезда. Снаружи два знакомых голоса спорили о чём-то, что её сонный разум не мог ещё переварить, а третий пытался остановить перепалку.

— Калим, одумайся! Ты и так уже натворил глупостей.

— Пусти!

«Что за?!..» — пронеслось в голове Резерфорд, заставив резко соскочить со своего места и броситься на перрон. На выходе из вагона она едва не столкнулась с проводником, худощавым мужчиной, выбежавшим на звуки перепалки и совершенно не представляющим, как её остановить.

— Ей восемь лет. Как ты посмел даже думать об этом?! — взбешённого Вуда даже с его переломом едва удерживали Силва с Магной, оттаскивая от Брома, зажимающего разбитый нос.

— Перестань, он уже получил своё, — пытался образумить друга Нумбатч. — Не доводи до крайности.

Слова немного остудили Калима, и он всё же перестал рваться в бой с и без того уже избитым Бромом. Подросток стоял, слегка пошатываясь, пытался остановить кровь, стекающую по подбородку густыми алыми струйками.

— Этот урод может следить за нами сколько угодно, но больше не смеет приближаться к Резерфорд, — прохрипел Калим, вырывшись из цепких рук Магны и, прихрамывая, направился к вагону.

Встретившись с ним взглядом, девочка не знала, что и думать теперь. Она лишь молча помогла брату подняться по ступеням под протестующие возгласы вожатого. Смотрела на размазанную по сбитым костяшкам свежую кровь.

— Это нарушение порядка! Я вынужден вызвать полицию, — брюзжал он, стараясь задержать Вуда своим тонким тельцем.

— Забудь об этом, — приказным тоном произнёс Калим, схватив случайного свидетеля за подбородок. Мужчина резко замолчал, недоумевая, захлопав ресницами, и отшатнулся от парня после пары лёгких одобрительных похлопываний по щеке. — Умница.

— Что это было? — шёпотом спросила Резерфорд, плотно закрывая за ними двери купе.

— Ничего.

— Это не ничего, — зашипела она на брата, словно змея. — Ты хоть знаешь, чем тебе это грозит? За избиение вышестоящего эти люди тебя головы лишат раньше времени, и больше ты этим ничего не добьёшься.

— Я тебя защитить пытаюсь, — парировал Калим, всё ещё разгорячённый после короткой потасовки. — От этого урода и его желаний.

— Благими намерениями дорогу в ад себе прокладываешь, — Резерфорд хотела образумить его, пока ещё есть такая возможность. — Очередная публичная экзекуция, на которой ты будешь гвоздём программы, мне не поможет. Что бы там между вами ни произошло, я уверена, он тебя просто провоцировал. Может, ему только твоя ярость и была нужна? Ты об этом подумал? — ей не под силу было больше удерживать солёный комок слёз. — Они уже отца убили, так и тебя могут.

Калим молча обнял разревевшуюся девочку. Свои накопленные за это долгое время чувства он уже выместил на чужом лице, теперь её очередь.

«Твой братец как пастушок, охраняет тебя, такую маленькую и слабую, — шептал голос хранителя в её голове. — Такая беззащитная… Но если хочешь стать сильнее, если действительно хочешь помочь хоть кому-нибудь, то нужно самой стать хищником. Голодным волком. Я сделаю тебя такой, просто назови моё имя».