Не убегай (гет)

Соколова осторожно приоткрыла дверь и заглянула в палату. Кроме Лисицына, там никого не было. Мужчина лежал без сознания. У него на лице была маска, стояла капельница, на руке также была манжета тонометра. Голова Кости была забинтована, на лице — множество синяков и ссадин. Юля вздохнула и, обернувшись, посмотрела в коридор. К счастью, там никого не было. Женщина сжала в руке край жилета и закусила губу. Соколова не должна была находиться здесь: в реанимацию не пускают даже близких родственников, тем более в полчетвертого утра. А она кто? Коллега? Друг?..

И всё же, узнав о том, что Костя серьёзно ранен, Юля не смогла остаться дома. Бросила всё и примчалась посреди ночи. Только вот здесь решимости поубавилось, и теперь она топталась на пороге палаты, не решаясь войти.

— Это еще что такое? — грозно, но шёпотом спросила бесшумно подошедшая женщина.

— Я… — Соколова повернулась и растерянно посмотрела на врача.

Перед ней стояла женщина лет тридцати девяти. Её каштановые волосы были собраны в тугую косу. На женщине были бирюзовая медицинская пижама, белый халат и кремовые балетки.

— Это реанимация, посторонним вход воспрещён, — не дожидаясь ответа, произнесла Калинцева.

— Я ненадолго, — Юля опустила глаза. — Я не помешаю… — она немного помолчала и, взглянув на врача, спросила: — Как он?

— Травмы, конечно, довольно серьёзные, но операция прошла успешно. На восстановление потребуется месяц-два, но, думаю, всё будет хорошо, — врач, заметив на жилете надпись ФЭС, вздохнула и проговорила: — Ладно уж, только недолго.

— Спасибо.

Калинцева прошла в палату, проверила и записала показания датчиков, после чего сняла с Лисицына маску и отключила один из приборов. Всё это время Соколова стояла около двери, чтобы не мешать врачу. Вскоре женщина ушла, а Юля, взяв стул, стоящий у двери, поставила его рядом с кроватью и присела.

— Костенька, — прошептала Соколова и едва дрожащими от волнения пальцами провела по щеке мужчины.

Юля прерывисто вздохнула и смахнула набежавшие слёзы. Женщина взяла Лисицына за руку, переплела их пальцы и коснулась губами его руки. Она положила голову на самый краешек подушки и, едва улыбнувшись, прикрыла глаза.

Время близилось к шести утра. Юля встала, осторожно освободила руку и, невесомо поцеловав Костю в губы, вышла из палаты.

Когда Соколова проходила мимо ординаторской, то услышала разговор медсестёр.

— А чего это наша строгая Снежана Павловна пустила к раненому из реанимации посетительницу?

— Так они из ФЭС, — отозвалась вторая.

— И что, это повод нарушать режим?

— А, ты ж из отпуска только вышла, — усмехнулась девушка. — У нас тут неделю назад лежал военный какой-то. К нему посреди ночи коллеги рвались, мы их не пустили. И знаешь, что? Они через окно на лестнице залезли на карниз, так и в палату прошли. Потом одного оперировать пришлось: не удержался на обратной дороге, упал — открытый перелом. Там хоть второй этаж был. А тут четвертый, а рядом с окном — лестница пожарная. Зачем себе лишнюю работу организовывать? Тем более, ведут себя тихо, не мешают никому.

— Весело тут у вас было, я смотрю.

Юля улыбнулась и, плотнее запахнув жилет, пошла к выходу.

* * *

Уже три недели Лисицын лежал в больнице. Мужчина шёл на поправку, и в конце недели его обещали выписать. Костя чувствовал себя хорошо и готов был сбежать из больницы хоть сейчас, но этому всячески препятствовали Рогозина и Антонова. Последняя вообще успевала заходить каждый день, проводила осмотры. К Лисицыну заглядывали и другие коллеги. Не дождался он только одной — той, кого ждал больше всего — Юли. Женщина, правда, позвонила один раз, извинялась, что не приходит, говорила, что работы много, желала скорейшего выздоровления. Это расстроило мужчину.

На утреннем обходе к Лисицыну, как обычно, зашла лечащий врач — Калинцева. Она поинтересовалась самочувствием Кости, осмотрела его, назначила перевязку и собралась уже уходить, но в дверях остановилась.

— Вы не могли бы дать номер вашей жены? Мы скоро будем выписывать вас, нужно ей сообщить, чтобы вас забрали.

— Я не женат, — ответил Лисицын. — А с чего вы взяли?..

— Дело в том, что к вам почти каждую ночь приходит женщина. Пока вы были в реанимации без сознания, она у кровати вашей сидела, а потом, когда вы пришли в себя и вас в обычную палату перевели, продолжала приходить, правда я её только в коридоре и видела. Вот и подумала… Извините.

— А как она выглядела?

— Да обычная женщина лет тридцати пяти, волосы короткие, рыжие. На ней еще бывала форма с надписью ФЭС.

— Юля, — тепло улыбнулся Костя. — У меня к вам просьба есть…

* * *

Калинцева сидела на посту медсестёр и, попивая кофе, читала книгу. Смена выдалась на удивление спокойной. Снежана опустила медсестру поспать, а сама ждала Соколову.

Женщина появилась, когда на настенных часах был уже первый час ночи.

— Здравствуйте, — улыбнулась Юля. — Как Костя?

— Да нормально, выписывать скоро будем. Сегодня, правда, пришлось ему снотворное уколоть, заснуть никак не мог. А в остальном… — Калинцева улыбнулась и сделала глоток кофе.

— Спасибо, — тихо ответила Соколова и прошла в палату.

Снежана хитро улыбнулась, глядя вслед женщине, и вернулась к чтению книги.

Юля тихо прошла в палату, поставила сумку на тумбочку и присела на край кровати. Женщина осторожно погладила Костю по голове и щеке.

— Выздоравливай скорее, — прошептала Соколова. — И не попадай больше в такие истории.

Женщина тихо выдохнула и коснулась губами губ Лисицына. Когда мужчина крепко прижал её к себе за талию, отвечая на поцелуй, Юля вздрогнула и попыталась отстраниться, но Костя не позволил.

— Юлька-Юлька, — прошептал мужчина, прижавшись лбом к её лбу, — как долго ты собираешься от меня бегать?

— Я боюсь, — прикрыв глаза, призналась Соколова.

— Меня? — уточнил Костя, Юля покачала головой, а по её щеке скатилась слеза. — А ты не боишься не успеть?.. — мужчина вздохнул. — С нашей-то работой…

— Прости меня, — женщина закусила губу.

— Юля, — тихо позвал Лисицын и, когда женщина посмотрела ему в глаза, произнёс: — Я же люблю тебя.

— И я тебя, — выдохнула Соколова и опустила глаза.

Лисицын нежно поцеловал женщину, она робко ответила на поцелуй.

На улице немного потеплело, пошёл снег. Соколова лежала на самом краешке кровати, положив голову на плечо Кости, который нежно поглаживал её по голове.

— Мне врач сказала, что тебе укололи снотворное, — вспомнила вдруг Юля.

— Это я попросил, — ответил мужчина. — Она сказала мне, что ты приходишь каждую ночь, но заходила, только пока я был без сознания. — Юля немного смутилась, и Лисицын улыбнулся. — Больше никогда не убегай, — попросил он.

— Не убегу, — пообещала Юля и, приподнявшись, поцеловала Костю.