Прекрасный новый мир (джен)

Новый мир прекрасен — светел до кома в горле, полон чудесами до краёв.

Шинго ещё не верит: крутит головой, дышит глубоко и осторожно — куда делся вечный привкус дыма огромного мегаполиса? Теперь планета утопает в зелени, пробившейся сквозь асфальт и бетон, а проблема перенаселения и голода решена на многие века — девять некогда погибших миров рады возвращению жизни, и Кристаллы в руках Королев сверкают как никогда ярко.

Серебряный ярче всех.

Шинго каменеет, когда в его руки бережно кладут кружевной свёрток — сестра любяще и самую капельку устало улыбается. Она теперь Королева с кучей обязанностей, и Серенити — он знает, Светлячок проболталась, — урывает часы сна, до рассвета воркуя над своим маленьким и таким бесконечным счастьем.

Счастьем, которое гулит в его руках, доверчиво улыбаясь беззубым ротиком. «Познакомься с дядей», ха! Шинго дышать боится, беспомощно глядя на Серенити. Отчаянно, безумно страшно — он же не умеет! А если навредит крохе?! Много ли надо комочку счастья? Шинго чувствует себя неуклюжим великаном из западных книжек про мальчика-волшебника.

А малышка — традиционно тоже Серенити, но дома просто Чибиуса — не боится ничего, пищит что-то радостно… Шинго ловит себя на мысли, что многое бы отдал за умение её понимать: отчего-то важно, что пытается сказать его — он до сих пор не верит! — племянница.

* * *

Шинго, наверное, всё ещё не верит, но часами возится с научившейся ползать крохой, давая совершенно замотанным Хранителям хоть ненадолго заняться делами: чужих маленькая наследница не подпускает, срываясь в крик и обжигающий свет кристальных стен. Мысли о том, что собственные экзамены за старшую школу не за горами, он старательно гонит подальше — сдаст уж как-нибудь. Списать в новом мире не выйдет, но Свет с ним со всем.

Разве могут книжки и оценки хоть на миг стать важнее любопытного счастья с знакомо-ясными глазёнками на круглом личике? А лукавинка у нас от папы… Шинго воркует совсем как Серенити и подхватывает на руки хмурящуюся девочку. Принцесса желает покушать… и очень по-королевски не желает ждать, разражаясь оглушительным рёвом на полпути к личным покоям монаршей четы. Ой-ей!..

Несмотря на явные успехи в общении с малышкой, в такие моменты Шинго теряется как в первый раз. Хорошо, что Серенити не задерживается — торопливо почти-подбегает и забирает мгновенно успокоившуюся дочь, привычным движением раздёргивая…

Шинго, отчаянно пунцовея, прижимается спиной к другой стороне двери.

* * *

Новый мир прекрасен — светел до кома в горле, полон чудесами до краёв…

…но дома всё иначе — Шинго ёжится от непривычной тишины и пробирается в соседнюю от своей комнату. Здесь всё осталось по-прежнему, только многочисленных фоток всех со всеми и личных вещей больше нет, теперь это ушастое богатство поселилось в королевских покоях — Его Величество напару с Уран лично прибивал к стенам полочки и переставлял памятные безделушки подальше от осваивающей родительскую комнату дочери.

Пусто и одиноко, словно весь дом осиротел, и некому больше с воплями делить последний кусочек лимонного пирога. Шинго передёргивается и кутается в толстое одеяло, мрачно обнимая ладонями кружку чая. Прежде любимые стрелялки покрываются пылью у вечно выключенного компа, мишень на двери вся истыкана метательными ножами — с каждым разом попадания всё точнее, рука совсем перестаёт дрожать.

Родители не понимают, что творится с сыном, волнуются — Шинго слышал недавно тревожный мамин голос и уверенные уговоры папы: переходный возраст, уже взрослый почти, не удержать у юбки… На этом месте хочется горько смеяться: да запросто, не отходил бы, нашли проблему.

Только больно слишком.

Потому что его помнят и ждут, а Усаги — нет. Словно и не было никогда в семье старшей дочери, и мама не носила, не кормила беззубую кроху грудью, словно не держались родители за крохотные ручки, помогая сделать первые шаги — как-то вот теперь Шинго оценил всё это.

И никого не смущает, что в доме есть жилая комната, в которой никто не живёт. Мама на осторожный вопрос долгую минуту думает, а потом припоминает, что к ним приезжала племянница из Осака, милая девочка, неужели ты забыл, Шинго? — Шинго помнит только одну мамину «племянницу», чьим карим глазёнкам уже сейчас совершенно невозможно отказать. Но она предпочитала чердак. И об этом тоже никто не помнит, нет больше ни общих фотографий, ни документов, ни табелей из школы — которые, он знает, хранит мама. Хранила.

Исчезла даже мисочка Луны-сан.

Только внезапные, как снег на голову, новости от неловко мнущихся родителей разгоняют топкую хандру. А новость действительно… сногсшибательная, и Шинго застывает, глупо хватая ртом воздух. Мама… у них будет ребёнок?

Даже весть о Чибиусе когда-то не так выбила его из равновесия — наверное, оттого, что о будущей племяннице он знал. А о том, что у него ещё может появиться сестрёнка или братик — нет.

Но вот оно — папа нежно, любяще обнимает маму, переплетая руки на плоском животе, и Шинго думает, что точно такое же выражение было у Эндимиона, обнимавшего обеих Серенити разом. Такое… беззащитно-счастливое.

Наверное, у всех будущих отцов такое.

Шинго впервые за долгое время улыбается родителям, прижимаясь разом к обоим, и — удержаться невозможно! — украдкой прикладывает ладонь к колыбели новой жизни. Мама треплет его волосы, и говорит, что рано ещё, подожди ещё пару месяцев — а он вслушивается в робкие удары пока несовершенного сердечка. Знакомится с малышом… малышкой. Шинго уверен, что родится девочка.

* * *

Новый мир прекрасен — светел до кома в горле, полон чудесами до краёв. И величайшее из чудес — новая жизнь.

От ощущения «уже пережитого» по спине мурашки бегут, но Шинго уверенно берёт на руки розовый свёрток. Маленький, бессильный, пахнущий молоком и детской присыпкой — кроха разлепляет почти невидимые реснички и смотрит, кажется, на весь мир разом. И ни на что одновременно.

А Чибиуса, помнится, сразу ловила фокус и радостно пищала знакомым.

Шинго качает крохотную сестру — Киоко, маленькое солнышко с беззубой улыбкой, — и про себя обещает быть хорошим старшим братом: любить, помогать, защищать. Не зря же у него был самый лучший пример!

Но всё же одного не обещает — быть рядом всегда. Сейчас Шинго очень хорошо понимает Серенити, бессмертную и вечно молодую королеву этого мира.

Поэтому однажды за ужином тоже делится — планами вступить в Гвардию, благо, приглашение лежит в кармане уже пару месяцев как, а Эндимион и Аура грозились натаскать до приличествующего принцу уровня. Гвардия сейчас стала делом престижным, близость ко двору значит успех в жизни — такая вот новая реальность. Родители одобряют, ведь в новом благословенном мире нет войн и бунтов, а Шинго кусает губы: для него это способ ещё немного побыть самым обычным человеком. Не только принцем, безликой фигурой у трона. Лет пятьдесят сестра ему обещала.

Через три дня Шинго перебирается во Дворец — Серенити категорически против казарм, и даже совместные усилия мужа и подруг не могут поколебать её настойчивость, а он неловко отшучивается, что маленькому Зайчонку просто бессменная нянька нужна. Но в душе отлично понимает не желающую отпускать его сестру и с удовольствием делится байками из жизни Гвардии на общих вечерних посиделках, расслабленно обнимая Светлячка, что качает маленькую принцессу.

А ещё делится новостями из дома — того потерянного для них всех мира обычных людей и человеческих проблем, по которому невозможно не скучать в вихре бесконечных дел. Рассказывает, что любимый игровой центр первым в Токио установил диковинную новинку — кристальные проекторы виртуальной реальности, тот парень, Мотоки, весь извёлся… ну, блондин был высокий, он всё Усаги мороженное таскал за счёт кафе. Девочки заинтересованно улыбаются, и Шинго коротко, незаметно жмурится: не помнят. Как не вспомнят почти никого из той жизни — разве что Вита иногда заглядывает ночью в старенький храм и долго сидит над храпящим старичком, снова уснувшим у священного огня, да Хиона не пропускает ни одного выступления известного врача Мизуно-сан.

А ещё Серенити помнит и жадно ловит каждое его слово — так жадно, что щемит в груди. В такие минуты сестра похожа не на всемогущую королеву, а на потерянного ребёнка в смешной фланелевой пижаме. Шинго коротко сглатывает и очень старается, чтобы голос звучал как обычно. Рассказывает о мелкой сестрёнке, что уже начинает ползать — позже Чибиусы и так забавно, ты только глянь на голо!.. С мощным терминалом, в который встроен и не менее навороченный фотик, Шинго давно не расстаётся, и на многочисленных голопроекциях темноволосая кроха на руках счастливых родителей радостно колотит кулачками воздух. Серенити улыбается горько и светло, самыми кончиками пальцев касаясь бесплотной картинки, и никогда ничего не говорит.

Шинго только сглатывает торопливо. И всегда старательно пополняет голо-архив — словно так можно преодолеть бездонную пропасть, разорвавшую его семью на две части. Словно получится хотя бы так нелепо познакомить старшую сестру с младшей, которой никогда не суждено узнать о первом ребёнке родителей. И Серенити одна из первых узнаёт о его новом прозвище — Шио, потому что ещё наполовину беззубая Киоко пока треть звуков выговорить не может, и ну их дальним космосом!

Лучше рассказать о том, что мелочь — обе! — с рук не слазят, слушая сказки о давно минувших днях и лунной Зайке Усаги, и верном друге, и лучших подружках, что ближе сестёр.

В прекрасном новом мире Киоко и Чибиуса одинаково заворожённо слушают сказки со счастливым концом.