В отражении своём (джен)

— Терпеть не могу зеркала, — сказала Олеся, когда они вместе с Наташей и Леркой, скрывшись от дикой полуденной жары, сидели за столиком в кафе, ковыряя ложечками мороженое. — Вообще стараюсь пользоваться ими как можно реже...

— Ты чего это? Да как же можно без зеркал? Ни причесаться, ни накраситься, наконец! А в магазинах одежды? Как ты поймёшь, что идёт тебе, а что нет? На продавцов особо полагаться нельзя, им бы только продать... а что потом покупательница дома будет ревмя реветь — им какое до всего этого дело?

— Зеркала порой тоже врут, причём нагло. Бывает, оденешься, повертишься перед трюмо — вроде бы всё в порядке, вся из себя красотка, а выйдешь на улицу, так первый же знакомый скажет: "Ты что, утром в зеркало совсем не смотрелась?"

— Всем верить... — фыркнула Наташа. — Знакомым только бы настроение испортить. Сама разве так не поступала?

— Ну, — замялась Олеся. — Конечно, ты права... Только знаешь, я в детстве как-то упала в речку, чуть не утонула, и теперь зеркала мне напоминают гладь воды, к которой стоит только протянуть руку и... ты разве никогда не замечала, что твоё отражение иной раз ведёт себя немножко как-то не так?

— Как именно? — насторожилась Валерия. Олеся покосилась на неё и вдруг засмеялась:

— Я тебя разыграла! Что, поверила?

— Дурочка! — беззлобно махнула рукой Лерка и, глянув на часы, ахнула. — Обед-то уже заканчивается и нам пора! Пока, Олесенька! Пока-пока-пока!

Олеся осталась одна и, если бы Валерия и Наташа невзначай обернулись, то успели бы заметить, что беззаботность на лице их подруги — всего лишь напускная, которая постепенно начала слезать подобно шелухе, уступив место угрюмой сосредоточенности... но она так и не обернулась.

...У Олеси пару дней назад умерла тётка. Женщина она была неплохая, к племяннице относилась хорошо, много раз помогала деньгами, не требуя их быстрой отдачи, а на день рождения даже подарила норковый полушубок и навороченный ноутбук. Девушка искренне расстроилась из-за смерти родственницы и, когда ей сообщили о том, что тётя и её упомянула в своём завещании, поначалу даже не слишком-то и обрадовалась этому известию. Впрочем, радоваться особенно было и нечему, потому что тётка завещала ей... зеркало. Большое, почти в человеческий рост, в резной позолоченной раме. Полагаю, любую другую девушку такой подарок вполне бы устроил (ну, какая модница откажется от подобного чуда?), но только не Олесю, которую просто возмутил тот факт, что тётка прекрасно знала о фобии своей племянницы, но, тем не менее, сделала ей такой "дар".

— Мало того, что я просто не люблю зеркала такой величины, — жаловалась она своей закадычной подруге Полине. — Так ещё ведь тётка умерла возле него!

— Упала и ударилась? — спросила Полина. — Пробила голову и забрызгала зеркало кровью и мозгами?

— Ты, по-моему, дешёвых голливудских ужастиков пересмотрела! — сердито сказала Олеся. — Нет, всё до ужаса банально — ей просто стало плохо с сердцем... а рядом никого не оказалось, вот она и...

— И что тут такого? Зеркало же не виновато в том, что тётка твоя умерла?

— Да я и не говорю, что зеркало виновато, только... сама ведь знаешь об обычае закрывать зеркала покрывалом, если в доме есть покойник, а тётя лежала мёртвой целый день почти, пока её не обнаружила дочь. Ну, скажи, как я смогу после всего этого смотреться в него, а?

— Тебе бы в Средневековье жить! — хихикнула её подруга. — Ну, Олеська, никогда бы не подумала, что ты такая суеверная!

— Ну тебя! — обиделась Олеся. — Никогда больше не буду тебе ничего рассказывать!

— Ладно, не обижайся! — обняла её Полина. — Я ведь просто пошутила... ну нельзя же так всему верить!

— И ещё... Я почему не особо-то любила к ней приходить? Всё дело опять как раз в этом самом треклятом зеркале! Каждый раз, когда я гляделась в него, появлялось такое чувство, что я тону в его глубине, тону... а рядом никого, кто мог бы протянуть руку. К тому же тётка, как выпьет, рассказывала... — тут Олеся замялась.

— И что она тебе рассказывала? — без особого интереса спросила Полина.

— Ну, что оно зовётся Водной гладью, что его некогда создал один великий колдун и это зеркало, которое в их семье передавалось по наследству, обладает способностью переселять душу своего покойного хозяина в тело того, кого этот самый хозяин выберет... Потом-то тётка трезвела, сама же смеялась над собственными россказнями, но вот только я с тех пор до дрожи боюсь этого проклятого зеркала!

— Жуть какая... Послушай, а ты просто не бери этот подарок! Откажись и всё!

— Если бы всё было так просто... — вздохнула Олеся. — Тётя ещё завещала приличную сумму денег, но получу я их только в том случае, если возьму зеркало!

— Тогда... Тогда возьми это долбаное зеркало, запрячь его куда подальше, в... ну, хотя бы в кладовую! — осенило Полину. — А что? Условие ты выполнила, а как именно будешь распоряжаться зеркалом — твоё личное дело. Вот и всё, придраться ни к чему!

— Ты права, — повеселела Олеся. — Замотаю его в одеяло и поставлю в кладовку. Там у меня всякое ненужное барахло лежит... Спасибо за идею!

Так она и поступила. В назначенный день возле её дома остановилась грузовая машина, двое мужиков в комбинезонах аккуратно вытащили упакованное зеркало, под присмотром хозяйки перетащили его в кладовую, получили "на чай" и уехали, оставив Олесю один на один с ненавистным подарком.

Оставить зеркало упакованным или нет? Весь вечер девушка размышляла над этим вопросом, легла спать, а утром решила, что лучше всё-таки снять упаковку, а то мало ли что... Вдруг Галина (дочь тётки) вознамерится проверить, как живёт-поживает мамин подарок, обнаружит его нераспакованным, раскричится, что мамину последнюю волю не исполняют должно... деньги не отдадут! Если бы не приличная сумма, Олеся бы и связываться не стала с тёткиным подарком, посоветовала бы Галке засунуть его себе в одно место, но... деньги! Деньги!

Утром, наскоро позавтракав, девушка пошла в кладовую и принялась срывать с огромной рамы обмотанные скотчем картонные листы — один за другим, один за другим... Вскоре на полу валялись разноцветные обрывки (упаковывали-то во что придётся: разрезанные картонные коробки от телевизора, холодильника, стиральной машины) и глазам Олеси предстало большое, в человеческий рост, зеркало в роскошной резной раме. Стекло, правда, было мутноватым от пыли и отпечатков ладоней, но девушка быстро это исправила с помощью спрея для мытья окон и мягкой салфетки. Между делом она заодно прибралась и в кладовой, постаравшись придать этой тесной комнатушке вид гардероба (для чего в шкафу были повешены давно надоевшие ей платья и кофточки) на тот случай, если Галя и в самом деле заявится проверить, как выполняется мамино завещание. А что? В прихожей такое зеркало не повесишь — мало ли что может случиться? Вдруг кто-нибудь из гостей случайно заденет раму? В спальне тоже места нет, в зале зеркалу такой величины делать нечего... Вон у меня гардероб, там тётин подарок и висит! Проверяй на здоровье, Галина Викторовна! С этой мыслью довольная своей задумкой Олеся достала из коробки старую простыню и, взмахнув, накрыла цветастым полотном зеркальную гладь, успев заметить в её глубине что-то... Но что именно — девушка так и не поняла, а проверять ей особо и не хотелось.

Галя и вправду вскоре пришла проверить, как там себя "чувствует" мамино зеркало: должно быть, ей очень не хотелось отдавать деньги "блондинистой прошмандовке", как она среди своих знакомых и родственников величала Олесю. К её великому разочарованию, придраться было просто не к чему. В гардеробной висит? В гардеробной... А то, что гардеробная больше похожа на наспех переделанную кладовую, так кто же виноват, если размеры квартиры не позволяют развернуться во всю широту души? Когда она всё же заикнулась о том, что зеркалу в тёмной комнате не место (вдруг испортится рама?) и хорошо бы повесить его в спальной, Олеся состроила скорбную мину, пожаловалась на тесноватую жилплощадь и поинтересовалась, нельзя ли ей хоть на время переехать в тётушкин дом, раз он всё равно пустует? Ляпнула это она сгоряча и просто так, но совсем не собиралась этого делать... однако Галя этого не знала и поэтому быстренько ретировалась, сделав вид, что всем увиденным полностью довольна.

— Хоть какая-то от тебя польза! — громко сказала Олеся в сторону кладовой-гардеробной. — Надеюсь, больше эта крыса сюда не явится!

Через неделю на счёт Олеси поступила кругленькая сумма, и девушка напрочь забыла о неприятном подарке...

...Прошёл почти месяц со дня смерти тётки.

Олеся, конечно же, ходила на поминки, несколько раз посетила церковь, нанесла визит к могиле любимой тётушки с букетом цветов — всё как положено. Хлопоты, заботы, суетливые мысли... Девушка, в предвкушении давно планируемой поездки в Грецию и Египет, покупок новых нарядов, симпатичного колечка и айфона последней модели, о котором давно мечтала, затеяла небольшую перестановку и, наведя шмон в шифоньере, вытащила оттуда старые джинсы, в которые давно не влезала, какие-то свитера, атласную блузку, о которой давным-давно позабыла и, засунув всё барахло в коробку из-под микроволновки, понесла её в кладовую.

Дверь в неё неожиданно оказалась приоткрытой. Пожав плечами, Олеся локтем открыла её настежь, зашла внутрь, включила свет и замерла — простыни на зеркале не было. Обнаружилась та на полу, под полкой — как если бы случайно упала, соскользнув с резной рамы.

— Что за фигня? — сердито спросила Олеся. — Я же отлично помню, что закрывала... Ну, Галька, дрянь ты эдакая! Наверняка твоих рук дело!

Матерясь себе под нос, она нагнулась, чтобы поднять простынку... да так и замерла — та оказалась мокрой насквозь, да и под зеркало невесть откуда натекла целая лужа, как если бы... Побледнев от ярости (ведь Галя прекрасно знала о фобии родственницы! И после этого так шутить?!!), девушка повернулась к зеркалу, встретившись глазами с холодным взглядом своего двойника в зеркальной глубине... И тут в нос ей ударил противный запах сырости! Испуганно захлопав ресницами, Олеся с трудом улыбнулась самой себе, но отражение не поспешило последовать её примеру, и улыбка появилась на его губах лишь через полминуты.

— Мама! — взвизгнула девушка и, отбросив простыню, кинулась к выходу. Уже на пороге, оглянувшись, она бросила взгляд на зеркало, и на мгновение ей показалось, что в его глади отражается вовсе не она, Олеся, а... Нет, это чушь какая-то!

...Уже через полчаса, выпив пару чашек крепчайшего чаю без сахара, Олеся решилась-таки войти в кладовую и убрать коробку со старой одеждой в шкаф — а то, как бросила её на полу, решив накрыть зеркало, да так и забыла, когда поспешно сбежала, испугавшись неизвестно чего. Коробка и в самом деле стояла на полу, только теперь она была перевёрнута и одежда оказалась разбросанной по всей кладовой. Заодно перевёрнутой оказалась и коробка со старыми простынями, которые живописными волнами свисали с полок и завитушек зеркальной рамы.

— Бас, Баська, это твоя работа? — возмущённо крикнула Олеся и осеклась. Кот Бас исчез из её квартиры с первого же дня появления у неё тётушкиного подарка — просто сбежал и не приходил домой даже поесть, зато активно забегал к её соседке, бабушке Марье, чему та была рада и постоянно баловала пушистого дезертира рыбкой и мясом. Нет, кот тут совершенно не при делах, подумала девушка, наверняка это я, растяпа и трусиха, перевернула коробки, а теперь... Мало ли чего со страху покажется? Олеся присела на корточки и принялась складывать разбросанную одежду обратно в коробку, изредка поглядывая на своё отражение, но то вело себя абсолютно нормально, не подмигивало и рож не корчило, так что девушка вскоре успокоилась и, повеселев, быстренько собрала простыни, свернула их, засунув обе коробки под стеллаж, подтёрла лужу и вышла из кладовой-гардеробной... провожаемая насмешливым взглядом своего двойника из зазеркалья.

Время близилось к сорока дням со дня смерти тёти. Олеся лыской бегала туда-сюда, помогая Гале с покупкой продуктов для поминок, договорилась со знакомым мясником, что возьмёт у него килограммов десять-пятнадцать мяса... Словом, дел было видимо- невидимо и девушка совершенно замоталась, а ведь надо было ещё и работать. Про зеркало она и думать забыла, но как- то ночью...

...Что уж разбудило её — Олеся объяснить бы не смогла — или учащённый стук собственного сердца, или скрип открывающейся двери...

— Кто тут?! — испуганно крикнула девушка. Молчание. В спальной было темно из-за задёрнутых штор, но и в этой темноте её глаза уловили белое движущееся пятно, которое медленно направлялось в её сторону.

Шлёп... шлёп... шлёп... В тёмной тишине отлично было слышно размеренное шлёпанье мокрых босых ног по линолеуму и оно, это шлёпанье, медленно, но неуклонно приближалось к кровати, на которой, оцепенев от ужаса, лежала девушка...

— Кто здесь?!! — не своим голосом вскрикнула Олеся и, дрожащими пальцами нащупав выключатель, включила настольную лампу. Яркий свет заставил её на мгновение зажмуриться, но она всё же успела заметить высокую женскую фигуру в белом, застывшую посреди комнаты. Девушка отчаянно потёрла глаза, поморгала, пытаясь избавиться от бликов света в зрачках и, когда зрение пришло в норму, она увидела... свой белый халат, что всегда надевала после ванной, но который теперь почему-то висел на крючке возле двери. Видимо, его-то она и приняла за незнакомку, невесть как очутившуюся в её комнате. Скорее всего, всё обстоит именно так, пыталась успокоить себя Олеся, а то, что ей почудилось, что женщина в белом стоит в её спальной... ну, мало ли что покажется со сна? Тем не менее, девушка, вскочив с кровати, на цыпочках подбежала к двери и осторожно выглянула в коридор.

Дверь в кладовую была приоткрыта, хотя Олеся могла бы поклясться, что закрывала её на ключ. В сердцах чертыхнувшись, девушка включила в прихожей свет и решительно направилась к кладовой, дабы наконец положить конец всей этой ерунде, что в последнее время творилась в её квартире, но, не успела она взяться за ручку двери, как та дрогнула и с оглушительным грохотом захлопнулась сама. Олеся вскрикнула, метнулась обратно в спальную, запрыгнула на кровать и, накрывшись одеялом с головой и не выключая света, так и просидела до утра, не решаясь сомкнуть глаз.

...На работу она не пошла. Да и о какой работе могла идти речь, если девушка смогла заснуть только под утро? Проснувшись где-то часов в десять и чувствуя себя совершенно разбитой, Олеся позвонила начальнице и, сказавшись больной, сообщила, что на работу придти не сможет, получила "добро" и мгновенно заснула снова, а проснулась уже только часа в три дня. Неумытая и непричёсанная, Олеся хмуро прошлёпала на кухню, покосившись по пути на закрытую дверь кладовой, заварила себе крепкий кофе, с отвращением выпила его, обернулась и увидела, что дверь в кладовую-гардеробную распахнута настежь.

— Убью! — в ярости крикнула девушка, кидая чашку в мойку и выбегая из кухни. — Галька, это твои штучки, дрянь ты эдакая?! Маминых денег жалко? Да подавись ты ими, сучка жирная! Где ты прячешься, за зеркалом?

Она подбежала к кладовой, включила свет, влетела в маленькую тесноватую комнату, мгновенно очутившись по самые щиколотки в... холодной воде, глянула в зеркальную прозрачную гладь и истошно завизжала.

— Вы сходите со мной? — ещё раз спросила Олеся, когда рассказала всё, что с ней произошло, Лерке и Наташе. — Посмотрите, что там с этим проклятым зеркалом?

— Да скажи, что ты хоть увидела? — встревоженно спросила Наташа.

— Тётю. Она стояла за моей спиной и улыбалась... Но ведь она умерла!

— А почему ты решила обратиться к нам, а не к своей ненаглядной Полиночке? — несколько ревниво поинтересовалась Лерка. — Она же твоя закадычная подружка... чего же ты от нас хочешь?

— Полина... Я уже как-то рассказала ей о своих страхах, а она смеётся и говорит, что с такими фобиями мне пора в специальную клинику ложиться. А ты, Лера, всё-таки в редакции работаешь, всякого начиталась и навидалась... Ну, пожалуйста! Если вы мне не поможете, я... я... я пойду и повешусь!

— Только этого не хватало! А вдруг... Вдруг с этим зеркалом и в самом деле что-то нечисто?

— Ну и что? Возьмём с собой святую воду и в случае чего как плеснём... — Олеся широко размахнулась, показывая, как именно она "плеснёт" и чуть не заехала Лерке по уху. — Ой, извини...

— Нет! — решительно сказала Лера. — К твоему сведению, не всякая нечисть боится святой воды. Тебе что, жить надоело?

— Девочки, ну пожалуйста! — едва не заплакала Олеся. — Где же я буду ночевать? В гостинице? Так ведь и документы, и деньги у меня дома остались... Да и вещи надо бы взять!

— Ладно уж... — сдалась Лерка и покосилась на Наташу. — Конечно, надо было бы и Рола с собой на всякий случай с собой прихватить... Да и с графом хорошо бы посоветоваться...

— Я сейчас позвоню ему, — кивнула Наташка и вытащила сотовый. — Клод, вы сейчас заняты? Да вот, хотела бы поговорить насчёт... Когда "потом"?! Тут у человека беда, а вы... Тьфу!

— Его светлость не в духе? — сочувственно спросила Валерия, наблюдая за тем, как Наташа, рассерженно пыхтя, пытается засунуть сотовый в чехольчик. — Ну, и фиг с ним. Сами сходим, хорошо?

На том они и порешили… В общем, где-то через полчаса подруги уже входили в нехорошо притихшую квартиру и, едва закрыв за собой дверь, Олеся сразу же метнулась в спальную, не снимая туфелек.

— Я сейчас! — крикнула она оттуда, через минуту вылетела в прихожую с охапкой белья и прочей одежки, бросила всё на маленький столик, побежала в зал за паспортом и пластиковой картой, на которой хранились все её сбережения, вернулась и вдруг застыла на месте.

— Что опять?

— Сумка... Сумка- то у меня ТАМ! — Олеся опасливо показала глазами в сторону кладовой.

— Так пойдём и возьмём её! — решительно сказала Лерка и, по-солдатски печатая шаг, направилась к двери кладовой, распахнула её настежь и... войдя внутрь, затихла там. Олеся оцепенела. Впрочем, вскоре Лера, как ни в чём не бывало, появилась снова и громко поинтересовалась:

— Это оно и есть?

— Ну... да, — прошептала Олеся. — А... ты разве ничего не видишь подозрительного?

— Что именно?

— Ну... Такую высокую худую женщину, например...

— Вижу, — кивнула Лерука. — Только не высокую и худую, а... небольшого роста, полненькую и рыжую. То есть себя! У тебя, Олеська, по-моему, действительно нервы разыгрались. Ничего страшного в этом зеркале нет. Где тут твоя сумка лежит?

— Я сейчас сама достану! — отстранив подружку, хозяйка квартиры решительно вошла в кладовую-гардеробную и, мельком глянув в зеркало, достала с верхней полки спортивную сумку. — Пошли!

Они уже стояли на пороге, когда Лерка внезапно спохватилась:

— Ой, а где мой кошелёк? Ведь только недавно в кармане был... Олесь, ты его не видела? Бли-ин, он, наверное, в кладовке твоей выпал, пока я наклонялась... Я пойду сейчас и посмотрю, хорошо?

— Я сама схожу! — внезапно расхрабрилась Олеся и протянула Наташе сумку. — На, держи, и подождите меня пока на площадке, ладно?

— Хочешь, я с тобой схожу? Вдвоём как-то веселее.

— Не стоит, — улыбнулась девушка и вошла в квартиру, оставив подружек снаружи.

В кладовую Олеся зашла уже смело, сразу же увидела на полу кошелёк, нагнулась, поднимая его... а когда случайно глянула в зеркало, то увидела в его холодной глубине не себя, а... тётю. Ту самую, что умерла и оставила ей это "наследство".

— Ты... ты... ты же умерла! — внезапно пересохшими губами прошептала она. — Тебя же похоронили! Тебя больше нет!

Тётя презрительно усмехнулась и лицо, и тело её дрогнули и начали меняться, превращая худую женщину лет шестидесяти в точную копию Олеси. При виде этого зрелища настоящая Олеся оцепенела точно кролик перед удавом и тут же зеркальная гладь пошла рябью... и хлынула ледяной волной, накрывая её с головой и затягивая внутрь!

* * *

— Чего она так долго? — нетерпеливо поинтересовалась Валерия.- Мой кошелёк под стеллажи забился, что ли, и не хочет выходить? — А вдруг с ней что-то случилось? — с тревогой спросила Наташа. — Эх, не надо было сегодня ей приходить сюда... Посоветовались бы сначала с графом, с Чёрным... с мантикором, наконец! Пошли, посмотрим, что там с ней!

Они осторожно вошли в квартиру, осмотрелись, пройдясь по комнатам, но хозяйки нигде не было.

— Олеся! Олеська, ты где? — позвала Лерка. — Ой, она, наверное, в кладовой!

Подлетев к двери кладовой-гардеробной, она распахнула её и подружки тут же увидели лежавшую без сознания на полу, в луже воды, Олесю.

— Олеся, Олесенька, что с тобой? — испугалась Валерия, падая рядом на колени и пытаясь привести её в чувство. — Тебе плохо, да? Может, водички? Так я сейчас, сейчас!

Она смоталась на кухню, притащив полный ковшик, набрала воды в рот и прыснула ею Олесе в лицо. Результат последовал незамедлительно. Веки той затрепетали, поднялись и на Наташу с Леркой глянули затуманенные обмороком глаза.

— Что случилось? Что с тобой? — расспрашивала Лера, помогая Олесе подняться. — Это всё из-за зеркала? Из-за него, да? Да я сейчас разобью его и...

— Не надо... — слабо сказала девушка и, поморщившись, прикрыла глаза. — Зеркало тут не виновато. Это я, дура психованная, переволновалась, взвинтила себя, вот мне плохо и стало. Давление, наверное... Помоги мне отсюда выйти, а? Полежать хочу...

— Может, ко мне лучше пойдём? — предложила было Валерия, но Олеся отрицательно покачала головой:

— Нет, я лучше здесь останусь. Сама посуди, я лежала тут без сознания и ничего не произошло. Чушь всё это, чушь и расшатанные нервы!

* * *

Сквозь слёзы Олеся наблюдала, как Лерка и Наташа помогают лже-Олесе подняться с пола, как выводят её из кладовой... Из последних сил, извиваясь всем телом в тёмной, мутнеющей прямо на глазах воде, она всё стучала и стучала кулачками по стеклянной поверхности, стучала, разбивая руки в кровь... но никто так и не услышал этого стука. Дверь в кладовую медленно закрылась, лишая её последней надежды и солнечного света, а Олеся, тихонько скуля и в отчаянии вглядываясь в постепенно исчезающую светлую полосу, всё шлёпала и шлёпала ладонями по прохладной глади. Оглянуться она боялась, потому что там, позади, исходя насмешкой, сгущалась непроглядная и голодная тьма...