Что было после (гет)

Удивительно, как меняется жизнь, когда не нужно притворяться и шпионить. Ты можешь позволить себе расслабиться и вздохнуть полной грудью. Не будет больше ни боли, ни страха, ни тайн и доносов.

Северус Снейп уже пять лет жил спокойной и тихой жизнью обычного профессора зельеварения. Спустя месяц после ухода Гермионы он согласился занять это место, сменив ушедшего на покой Слизнорта. Он по-прежнему был мрачным и излишне придирчивым, и не один студент пошёл по стопам легендарного Невилла Долгопупса, чьим боггартом был профессор зельеварения. И хотя студенты также казались Северусу безмозглыми тупицами, преподавать стало гораздо легче. Не было ни Поттера c зелёными глазами и внешностью отца, ни Уизли, который только с помощью чуда удерживался в школе (очевидно, что чудо звали Гермионой), ни Долгопупса, который постоянно что-то делал не так, подвергая всех окружающих опасности. Но самое главное — в Хогвартсе больше не было Гермионы Грейнджер. Он не видел и не слышал о ней уже четыре года. Кто-то говорил, что она после свадьбы с Малфоем переехала во Францию. Другие утверждали, что она уехала в Италию, где открыла своё дело. Более злые языки утверждали, что она заперлась в Малфой-мэноре, не желая показывать своё изуродованное лицо. В общем-то, Северусу было абсолютно всё равно. Грейнджер забыла его, вычеркнула из жизни, так почему он должен поступать иначе? После свадьбы она не прислала ни единого письма, даже тогда, когда он написал ей о прорыве в одном из исследований и предлагал приехать для проведения контрольных экспериментов. Но где-то внутри он ощущал обиду — грызущую и царапающую обиду. Конечно, он не питал иллюзий по поводу своей внешности и характера, но он живой человек, как и все, нуждающийся в любви и заботе. Нет, он не рассчитывал на любовные отношения с бывшей студенткой. Но дружеское общение никто же не отменял…

Он уже тысячу раз проклял себя за то, что впустил несносную гриффиндорку в своё сердце. После истории с Лили он запрещал себе даже думать о каких-либо отношениях. И даже к одной и той же проститутке он не ходил дважды, не желая привязываться. А после войны он почувствовал необходимость найти кого-то родственного и близкого, того, кто примет его с гнусным характером, неприятной внешностью и тёмным прошлым. И молчаливая Гермиона Грейнджер, прошедшая ад, казалась прекрасной кандидатурой. Да и она сама, казалось, не была против сблизиться с бывшим профессором. А потом появился Драко Малфой…

* * *

За три дня до начала учебного года директор МакГонагалл собрала всех профессоров на совещание. Северус, задержавшийся в лаборатории, быстро шагал по коридору, радуясь отсутствию учеников. Когда он сворачивал за угол, чтобы выйти в коридор, где находился кабинет директора, он столкнулся с кем-то, вылетевшим из-за угла. Мгновенно среагировав, он подхватил падающего человека и лишь через несколько секунд осознал, что перед ним стоит Гермиона Грейнджер, в замужестве Малфой. Окинув её быстрым взглядом, он отметил круги под глазами, потухший взгляд, шрамы, которые ничуть не изменились с их последней встречи. Гермиона, казалось, ожидала, что он начнёт кричать или плеваться ядом, но он спокойно произнёс:

— Не ушиблись, миссис Малфой? — он с трудом подавил желание презрительно скривить губы.

С минуту Гермиона прожигала его взглядом, и он уж подумал, что она разучилась создавать буквы в воздухе, с помощью которых общалась. Но Гермиона удивила его, ответив тихим хриплым голосом:

— Нет, профессор. Прошу прощения, что налетела на вас.

— Не ожидал вас здесь увидеть. Решили проведать любимых преподавателей? — в его голосе прорезалась горечь, и он резко замолчал.

Гермиона приоткрыла рот, намереваясь ответить, но резко его закрыла и, покраснев, опустила глаза в пол. О, она прекрасно поняла упрёк.

— Я хотела извиниться, профессор, — начала она, но Северус перебил её, закрывшись маской равнодушия:

— Не стоит. Вы не должны извиняться. Вы же ничего не сделали. А сейчас прошу меня извинить, мне пора.

Он слегка поклонился и твёрдым шагом направился в сторону кабинета директора.

* * *

Когда Северус зашёл в Большой зал, первым делом он заметил Гермиону, сидящую за преподавательским столом по левую руку от профессора Флитвика. Они тихо переговаривались, и временами Гермиона отпивала небольшой глоточек воды из стоящего перед ней стакана. Предчувствуя недоброе, Северус поздоровался с коллегами и занял своё место. До прибытия учеников оставались считанные минуты, и Северус сосредоточился на ментальном блоке. Не хватало ещё выдать свою заинтересованность присутствием Гермионы, да и перед учениками надо держать себя в форме.

Наконец прибыли ученики, прошла процедура распределения, и директор МакГонагалл поднялась со своего места для приветственной речи.

— Добро пожаловать в Хогвартс! Я рада видеть всех вас. В этом году у нас прекрасное пополнение; давно в нашей школе не было столько первокурсников, — она слегка улыбнулась. — Я всем желаю удачи в этом учебном году, особенно выпускникам, ибо перед ними стоит важная задача: достойное окончание школы и выбор дальнейшего пути. Перед тем, как начать банкет, я бы хотела представить вам нового профессора трансфигурации и декана Гриффиндора — профессора Гермиону Грейнджер!

Гермиона, смущённая, поднялась со своего места. Весь зал взорвался аплодисментами.

Северус же бросил мимолётный взгляд на неё. Грейнджер? Любопытно. И тут же одёрнул себя. Ему нет никакого дела до личной жизни этой девчонки.

* * *

Несколько дней ему удавалось всячески избегать Гермиону. Даже во время общих трапез у неё не было возможности перемолвиться с ним ни одним словом, а в коридорах он тщательно ускользал от встреч с ней.

Краем уха он слышал от учеников, что она слишком строга и требовательна, и даже сам Ужас Подземелий кажется белым и пушистым по сравнению с ней. Северус лишь скептически качал головой. Вот уж Гермиону точно нельзя было представить в роли злобной учительницы. И хотя в глубине души у него зародилось желание увидеть её в деле, он упорно продолжал гнать прочь мысли о ней. Ему не были нужны ни её извинения, ни дружба, ни внимание. Он повторял эту мантру постоянно, превращая её в высокую ментальную стену, не позволяющую эмоциям и чувствам вырваться из глубин его души. В какой-то момент он порывался написать Малфою, чтобы тот забрал свою жёнушку, но тут же одёрнул себя и за эту слабость сам себе назначил наказание в виде сопровождения школьников на выходных в Хогсмид. Директриса, хоть и удивилась такому порыву, ничего не сказала. Она отлично знала, как Северус ненавидит подобные выходы, а, значит, случилось что-то чрезвычайно серьёзное, что он добровольно вызвался на мучение.

Выходные встретили школьников и учителей ярким солнцем и голубым небом без единого облачка. Радостные и беззаботные ученики собирались в группки и возбуждённо обсуждали предстоящий поход, а ученики первых двух курсов завистливо смотрели на счастливчиков.

Северус хмуро следил за ними и, прежде чем двинуться в сторону Хогсмида, прочёл ледяным голосом лекцию о нормах поведения и школьном уставе, не забыв добавить, что грязные котлы и заброшенные классы ждут, когда их приведут в божеский вид. Руками. Без всякой магии. Студенты слегка приутихли, но когда он отвернулся, самые смелые состроили недовольные рожицы спине профессора зельеварения, за что были награждены немыми овациями.

На удивление, день шёл спокойно и без происшествий. Студенты разбрелись, а Северус, не желая находиться среди людей, вышел на окраину деревушки и двинулся вдоль неё, заодно проверяя, что никто особо наглый не решил направиться в лес. Всё шло прекрасно, пока откуда-то сбоку, со стороны леса, в его сторону не начала идти Гермиона.

Несмотря на тёплую погоду, она куталась в свою тёмно-синюю мантию, а капюшон натянула почти на самые глаза, скрывая шрамы. Мимолётного взгляда хватило, чтобы понять, что она излишне напряжена, а тонкий нюх навёл на мысль о сигаретах.

— Профессор, — хриплый голос прозвучал тихо, но он услышал.

— Что вам угодно, профессор Грейнджер? — Северус слегка притормозил, позволяя девушке поравняться с ним.

— Разговор. Всего один, умоляю вас.

— Сомневаюсь, что нам есть, о чём говорить, — покачал головой Северус, хотя внутри него что-то кричало, что надо остановиться, посмотреть ей в глаза и понять, что с ней приключилось на этот раз.

— Вы в праве на меня злиться, — Гермиона схватила его за предплечье и, заставив остановиться, аккуратно развернула к себе лицом. — Правда! Я всё понимаю, я виновата. Но, — её голос сорвался и она захрипела. Гермиона достала из внутреннего кармана флягу и сделала большой глоток. Отдышавшись, она продолжила, — но, увы, продолжить общение с вами было не в моих силах. Первые три недели я осознанно не отвечала никому. У нас было свадебное путешествие, и я хотела полностью отдаться ему. Но потом… Поверьте, я сотню раз порывалась вам написать! Каждое ваше письмо было приятным событием. Я так хотела вырваться, — она запнулась, — приехать сюда, в Хогвартс, и принять участие в исследованиях. Но я не могла!

— И что же вам мешало, миссис Малфой? — холодно поинтересовался Северус, внимательно изучая её лицо.

— Не называйте меня так! — вскинулась Гермиона. Её рот исказила гримаса, и Северус уже приготовился к слезам и рыданиям, но Гермиона быстро взяла себя в руки.

— Насколько мне известно, — медленно проговорил он, — Малфои не разводятся. Сомневаюсь, что для вас сделали исключение.

Гермиона с минуту смотрела на него, а затем горько произнесла:

— Представьте себе — сделали.

* * *

С того разговора прошло около трёх недель. Не сказать, что Северус прям проникся речью бывшей студентки, но желание продолжать держаться от неё подальше с каждым днём гасло всё сильнее и сильнее. К тому же, её заявление про развод заинтриговало его. Он попытался связаться со старым знакомым, но получил в ответ лишь неясные сплетни. В свете ходили разные слухи, один невероятнее другого, а в газетах никакого подтверждения развода не появлялось. Прекрасно зная журналистов, работающих в «Ежедневном пророке», можно было с уверенностью сказать, что такую вещь, как развод бывшего Пожирателя и магглорождённой героини войны, никто бы не упустил из виду. Могла ли Гермиона соврать? Конечно. Только зачем? Или она надеется таким образом заслужить его прощение?

Через три недели после их разговора Гермиона пришла к нему в кабинет после первого урока. Гермиона заметно нервничала, а сильный запах табака наводил на мысль, что она выкурила минимум три сигареты, прежде чем прийти к нему.

— Профессор Снейп, — тихо произнесла она. По началу он хотел разозлиться на это показное смирение, но потом вспомнил, как некоторые ученики жаловались, что новая преподавательница говорит тихо, а порой совсем неслышно.

— Профессор Грейнджер, — поприветствовал Северус коллегу, откладывая в сторону эссе, которое он проверял. — Что-то случилось?

— Дело в том, что через три дня должна пройти проверка, — Гермиона замолкла и поморщилась. Рука её нырнула в карман, но Северус опередил её, налив с стакан воду из графина.

— Благодарю вас, — Гермиона осушила стакан. — Из министерства прибудет человек, который проверит, насколько я компетентна. На открытом уроке должен присутствовать он, директор и ещё один преподаватель. Вы единственный, у кого в это время не будет занятий. Хотел попросить вас присутствовать. Если, конечно, вас это не затруднит, — поспешно добавила она, слегка покраснев.

С минуту Северус молча рассматривал её, не зная, какое решение принять. Она стояла перед ним, напряжённая и тихая, а упрямо сжатые губы свидетельствовали о том, что в ней остались стержень и упрямство. Шрамы и рубцы, выглядевшие так, будто её сунули лицом в костёр, казались выпуклой половинчатой маской, и на миг ему показалось, что она сейчас спадёт, и перед ним предстанет прежняя Гермиона Грейнджер — гриффиндорская всезнайка, борющаяся за справедливость. Но наваждение прошло, он встряхнул головой и холодно произнёс:

— Я соглашусь. Но с одним условием.

Гермиона вопросительно приподняла бровь, но промолчала.

— Объясните, как вам удалось развестись с Драко Малфоем. И как удалось скрыть подобное от всего сообщества.

Гермиона побледнела.

— Не знала, что вы любитель сплетен и копания в чужом белье, — произнесла она со злостью.

— Вы вроде как считаете себя виноватой передо мной, — сухо напомнил Северус. — Я готов вас простить. Гипотетически, — осадил он вскинувшуюся Гермиону. — Признаюсь, я был сильно… раздосадован таким резким и беспричинным прекращением общения. Стоит отбросить притворство. Мне хочется узнать причины вашего поступка. Но, — он внимательно смерил её взглядом, — смею предположить, что вы не готовы выложить всё сразу, даже для того, чтобы заслужить моё прощение, иначе сделали бы это в наш первый разговор. Итак, вы готовы ответить на мой вопрос? Если нет, прошу вас покинуть мой кабинет. У меня есть куча дел, которые я бы не хотел откладывать на выходные.

— Что ж, — Гермиона скрестила руки на груди. — Вы правы. На самом деле, всё банально. Нужно просто уметь составлять брачные договоры.

Она усмехнулась и слегка покачала головой.

— Никогда не думал, что это может сработать, — заметил Северус. — Впечатлён. Уверен, если бы Люциус был жив, он проклял бы вас на месте.

— Думаю, он сделал бы это гораздо раньше, — возразила Гермиона. Она слабо улыбнулась, а в глазах зажглись огоньки. — Боюсь, что я не пережила бы знакомство с родителями Драко. Зато с его любимой тётушкой мы славно поладили, — она тихо и коротко рассмеялась.

Северус удивлённо посмотрел на неё. Вот подобного он не ожидал.

— У вас извращённое чувство юмора, — заметил он.

— Благодарю, — Гермиона присела в лёгком реверансе. — Не могу сказать того же про вас.

Северус слегка приподнял бровь, но промолчал. Пару минут прошли в напряжённом молчании, и Гермиона собралась уже уходить, как Северус произнёс:

— Присаживайтесь, — он кивнул в сторону первой парты. — У меня есть к вам ещё один вопрос.

Гермиона села и, поставив локти на стол, сложила пальцы шпилем и прислонилась к ним губами.

— Я вас слушаю, профессор.

— Расскажите, как вам удалось вернуть голос, — произнёс Северус.

— Вы, наверное, ждёте интересной истории о долгих исследованиях и поисках нужных книг, древних старцев и лучших лекарей, — медленно произнесла Гермиона. — На деле же всё оказалось слишком прозаично и быстро. Просто в какой-то день я обнаружила, что могу издавать звуки. Нечленораздельные и тихие, но всё-таки звуки. Я обратилась в Мунго, и через несколько недель начала потихоньку говорить. Сначала это было слов десять в день, после десятого всё превращалось в хрипы и свисты, потом постепенно стала разрабатывать голосовые связки. Сейчас я говорю почти без проблем. Тихо, правда, и хрипло. И горло очень быстро пересыхает, как вы уже наверное заметили. А к концу учебного дня я порой мечтаю вырезать себе горло, — Гермиона усмехнулась, — но горячий чай с мёдом, сиропы и зелья спасают.

— И вам не интересна причина такого чудесного возвращения голоса? — Северус недовольно поджал губы.

— Интересна, — возразила Гермиона. — Даже очень! Но врачи лишь разводят руками, а я не настолько сильна в медицине.

— Я бы с вами поспорил, — тихо произнёс Северус.

— Не стоит, — покачала головой Гермиона. — Проиграете. Я знаю базовые заклинания, вроде остановки крови, залечивания ран, приведения человека в чувство. Но с зельями мне управляться гораздо проще, чем с медицинскими заклинаниями. Предполагаю, что вся эта история с моим голосом — всего лишь побочный эффект моей стычки с Беллатрисой. Я уже не помню всех проклятий, которыми она меня угостила. Возможно, одно из них и оказало влияние на голос. А может всё гораздо проще, и пропажа голоса — последствия стресса.

— А ваши шрамы, — Северус запнулся, но Гермиона продолжала спокойно смотреть на него. — Со шрамами вы ничего не пытались сделать?

— Нет, — покачала головой Гермиона. — Мне было не до этого.

— Я заинтригован. Но, — Северус жестом приказал Гермионе не перебивать его, — как я уже и сказал ранее, я не требую от вас всей правды сразу же. Признаюсь, — он на миг засомневался, а стоит ли это говорить, — я скучал по вам.

Гермиона расплылась в улыбке, моментально преобразившей её.

— Это взаимно, профессор.

* * *

Её открытый урок Северус запомнил на всю оставшуюся жизнь.

Урок она начала с переклички и блиц-опроса. Ученики, которых она вызывала в хаотичном порядке, мямлили и путались в ответах, а Гермиона, ходя вдоль рядов, недовольно качала головой. После блиц-опроса началась теоретическая лекция, и Северус был вынужден признать, что Гермиона — прекрасный лектор, несмотря на тихий голос. Она говорила размеренно, практически не делая пауз, и ученики, хоть и с трудом, но поспевали за ней. Пару раз кто-то просил повторить сказанное, и Гермиона, отпуская замечания о невнимательности и медлительности, выполняла просьбу учеников. Про себя Северус отметил, что бездумная запись за преподавателем принесёт гораздо меньше пользы, чем краткий конспект, но осознание сказанного преподавателем. Сам он последние два года только так и читал лекции: без пауз и перерывов, давая ученикам возможность самостоятельно решать, что нужно записывать.

Практическая часть урока прошла тихо и спокойно. Когда же урок подходил к концу, и Гермиона, казалось, выдохнула с облегчением, кто-то из гриффиндорцев превратил лежащее перед ним перо в деревянную статуэтку, смутно напоминающую метку Пожирателей, и кинул в спину девочки со Слизерина. Та вздрогнула и обернулась к обидчику, который, презрительно скривив рот, выдал:

— Приятно, мерзкая Пожирательница?

Наступила тишина. Директриса побледнела, проверяющий судорожно вцепился в перо, а Северус не сводил взгляда с Гермионы. Он был уверен, что сейчас та бросится на защиту гриффиндорца.

— Мистер Ринс, — обратилась Гермиона к гриффиндорцу, — потрудитесь покинуть кабинет. Я жду вас сегодня, в семь часов в этом кабинете. За ваш мерзкий поступок Гриффиндор лишается двухсот баллов.

По классу прошёл ропот. Гриффиндорцы возмущённо уставились на своего декана, а слизеринцы с опаской. Пострадавшая девочка тихо всхлипывала, и её соседка по парте погладила её по спине.

— Мисс Гринграсс, — Гермиона подошла к ней и слегка наклонилась. — Если нужно, сходите к мадам Помфри. Она даст вам мазь от ушибов. И зайдите ко мне в семь часов.

Девочка кивнула и, собрав сумку, покинула кабинет вместе с Гринсом.

* * *

То происшествие потрясло всю школу. Обычно нападки на слизеринцев происходили в тёмных углах и заброшенных коридорах, преимущественно на тех, кто передвигался один. Особо выделялись гриффиндорцы, чувствующие свою безнаказанность. Слизнорт, будучи деканом Слизерина, не предпринимал никаких попыток защитить подопечных. Напротив, он, казалось, поддерживал эту тихую травлю. Даже самые талантливые слизеринцы, чьи успехи в зельеварении могли бы открыть им дорогу в «Клуб Слизней», могли рассчитывать лишь на удовлетворительно. Поэтому открытый конфликт вызвал бурю эмоций.

Гриффиндорцы злобно посматривали в сторону декана и недовольно бурчали, что эти двести баллов им никогда не набрать. А всё из-за кого? Из-за чёртовой слизеринки. Виновник же произошедшего после разговора с Гермионой отмалчивался, а мисс Гринграсс была вынуждена уехать на время домой из-за сильнейшего нервного срыва. Слизеринцы с опаской поглядывали на декана Гриффиндора, пытаясь найти подвох в её поступке. Когтевран и Пуффендуй по привычке заняли сторону Гриффиндора.

Среди профессоров, к удивлению Северуса, никакого раскола не произошло. Все до единого согласились с Гермионой, что подобное поведение недопустимо. Особенно если брать во внимание, что слизеринка и её семья никакого отношения к Пожирателям не имела, как и к семье Гринграссов, чьи дочери — Астория и Дафна — учились на Слизерине. Ей всего четырнадцать, а её родители были родом из Франции. В Англию они приехали через несколько месяцев после окончания войны, чтобы подготовиться к поступлению дочери в Хогвартс и уладить кое-какие семейные дела. По словам МакГонагалл, она бы с удовольствием отчислила Ринса, но его мать, узнав о произошедшем, уговорила директрису дать мальчику второй шанс. Сам Северус считал, что маленький подонок не заслуживает никакого шанса, но его мнение назвали слишком радикальным.

В душе Северуса роились сомнения. Он никак не мог понять мотивов поступка Гермионы. Сделала ли она это только для того, чтобы добиться его расположения, или же она действительно нашла поступок гриффиндорцаа отвратительным? Увы, Северус уже ни в чём не мог быть уверен, если это касалось Гермионы.

* * *

Время неслось, как лихие кони, наступила зима, незаметно подобралась середина декабря. Многие ученики разъехались по домам, и в Хогвартсе стало тихо и умиротворённо.

Северус сидел в своей гостиной возле камина и увлечённо читал книгу. Изредка он делал пометки карандашом или же недовольно хмурился. Когда неожиданно раздался стук в дверь, первой его мыслью было проигнорировать незваного гостя, но через минуту стук повторился, и Северус, раздражённо захлопнув книгу, пошёл к двери. На пороге стояла встревоженная директриса.

— Что-то случилось, директор? — насторожившись, спросил Северус.

— Гермиона пропала, — хрипло ответила МакГонагалл.

Северус почувствовал, будто его окатили ледяной водой. С Гермионой у него сложились довольно тёплые отношения, к его большому удивлению. Гермиона действительно стремилась искупить свою вину и всячески вернуть расположение профессора, и тот, позволив себе слабость, вновь доверился кому-то. Изредка они прогуливались вместе, а в учительской неизменно садились рядом. Некоторые студенты, относящиеся к обоим с особой неприязнью, называли их мистер и миссис Жуть Подземелий. Северус, осведомлённый об этом, с горечью думал, что с Гермионой ему не суждено носить одну фамилию, кроме этой придуманной. Именно поэтому сейчас он моментально призвал мантию и, выйдя в коридор, спросил:

— Где и когда её видели в последний раз? И почему вы вообще решили, что она исчезла?

— Вчера вечером я видела, как она покинула школу и сказала, что направляется в Хогсмид. Обещала вернуться через пару часов. Но так и не вернулась, — профессор МакГонагалл судорожно выдохнула. Она едва поспевала за размашистым шагом Северуса, и ему пришлось слегка сбавить скорость. — Я связалась с Розмертой, но она сказала, что Гермиона не появлялась в «Трёх мётлах», поэтому я сама туда отправилась. Филиус пошёл со мной, но никаких следов Гермионы мы не обнаружили. Все, кого мы опросили, утверждают, что Гермиона не появлялась. Я предположила, что она решила отправиться проведать друзей или просто гуляет. Но её до сих пор нет. Я отправила ей патронуса, но он вернулся ни с чем. Я очень переживаю, что с ней что-то случилось. В последнее время она такая подавленная, — МакГонагалл покачала головой. — Я написала её мужу, но тот ответил, что в данный момент проходит лечение в Швейцарии, а от Гермионы не получал никаких вестей.

Они вышли во внутренний дворик, где уже столпился весь преподавательский состав.

— Надо разделиться, — твёрдо произнёс Северус. — Осмотрим близ лежащую территорию. Вполне возможно, она находится где-то поблизости, но не в состоянии связаться с нами. Я пойду к озеру, — с этими словами он поплотнее закутался в мантию и быстрым шагом пошёл прочь.

Он шёл по заснеженной тропинке и внимательно вглядывался в темноту. Чуть правее дороги он вдруг заметил окурок. Нагнувшись, он поднял его и внимательно осмотрел. Определённо, это были те же сигареты, что курила Гермиона. Северус заклинанием уничтожил окурок и пошёл дальше. Временами он останавливался и проводил палочкой над дорогой, шепча заклинания, пока, наконец, не наткнулся на след. Уже быстро он достиг озера и, пройдя вдоль него, остановился возле ивы. Под ней, на выступающих из земли корнях, сидела Гермиона. Её посиневшие от холода губы слегка дрожали, как и сигарета в окоченевших пальцах. Волосы покрылись снегом, будто свадебной фатой, а неизменно синяя мантия промокла и заиндевела. Рядом с её ногами лежал камень, обмотанной верёвкой. Тут же, на расстеленном пледе, палочка, медальон и несколько запечатанных конвертов.

— Мисс Грейнджер, — окликнул её Северус. Та вздрогнула и посмотрела на него. — Что вы здесь делаете?

— Здравствуйте, профессор, — слабо улыбнулась Гермиона и сделала затяжку. — Как вы меня нашли?

— С помощью поискового заклинания, разумеется, — Северус внимательно огляделся. — Вас это удивляет?

— Немного, — Гермиона слегка нахмурилась. — Я попыталась использовать одну заклинание. Оно должно было скрыть меня от всего мира так, что даже патронусы, совы и поисковые заклинания не смогли бы меня обнаружить. Видимо, действие ослабло, — она попыталась рассмеяться, но у неё вырвался лишь хрип.

— И зачем вам это? — Северус сделал шаг к ней, но Гермиона даже не заметила этого.

— Мне надо было подумать, — отозвалась Гемрмиона. — О многом подумать и многое сделать.

— И, наверное, вы конечно же забыли подумать о том, что о вас будут беспокоиться, не правда ли? — Северус еле сдерживал ярость.

Гермиона закрыла глаза. Сигарета потухла, и она отбросила её в сторону. Неожиданно она напряглась, распахнула глаза и, схватив палочку, навела её на профессора и тихо прошептала:

— Петрификус Тоталус.

Северус изумлённо уставился на неё. Гермиона взмахнула палочкой и смягчила падение.

— Простите, Северус, — прошептала она. По её лицу побежали слёзы. — Прости меня! Но я больше не могу так жить. Ты не, — голос сорвался, и Гермиона с минуту пыталась успокоиться. — Ты не простишь меня, как бы я не пыталась искупить свою вину. Я знаю это, вижу в твоих глазах. Сколько бы времени не прошло, ты будешь помнить о моём поступке.

Северус чувствовал бессильную ярость. Глупая, глупая девчонка! Если бы он только мог снять это чёртово проклятие… Что было бы после, она слабо представлял, но Гермионе определённо влетело бы за глупость. А потом уже можно и к пряникам перейти.

— Прощай, Северус, — Гермиона наклонилась и легко поцеловала его в лоб. — И попробуй хотя бы не проклинать меня.

Она выпрямилась и скинула с плеч мантию, оставшись в длинной, до щиколоток, ночной сорочке с тонким пояском на талии. Наклонилась и сняла сапоги. Когда она взяла в руки верёвку и сделала на конце петлю, Северус почуял, как к кончикам пальцев возвращается способность двигаться. Верёвка, словно ожерелье, обхватила тонкую шею, а камень перекочевал в руки. Ступая босыми ногами по снегу, Гермиона подошла к озеру. Лёд под тяжестью жалобно затрещал, и на миг Гермиона замерла, будто не решаясь сделать следующий шаг. Она шла, не оборачиваясь. Когда лёд под её ногами треснул, и она ушла под воду, тёплая волна прокатилась по рукам Северуса. Не особо понимая, что произошло, он вскочил на ноги и бросился к озеру.

Потом он так и не смог вспомнить, как вытащил Гермиону. Вот он подбегает к озеру, а в следующий момент уже несёт её к замку, крепко прижимая к груди. Прежде чем зайти в школу, он выпустил сноп красных искр, сообщая остальным, что Гермиона нашлась.

* * *

Умелые руки быстро избавили девушку от мокрой и холодной одежды. Не обращая внимания на наготу, Северус уложил её в кровать и закутал в одеяло. Вызвал домовика и приказал принести грелки, а также передать остальным преподавателям, что Гермионой он займётся лично. Северуса не волновало, что это может послужить поводом для сплетен. Гермиона лежала без сознания, и он осторожно влил ей в горло несколько зелий.

Где-то через час Гермиона пришла в себя. Она тихо застонала и, похоже, хотела поднести ладони к лицу.

— Спокойно, — тихо произнёс Северус и склонился над ней. — Сейчас я проверю ваше состояние, потом дам необходимое лекарство. И потом уже поговорим.

Гермиона прикрыла глаза и молча кивнула.Её тело сковала усталость, а голова раскалывалась, будто на неё направили пыточное проклятие. Горечь растеклась по венам, а что-то колючее и неприятное засело рядом с сердцем.

Когда Северус закончил манипуляции, она напряглась. Предстоящий разговор страшил её, но Гермиона понимала, что не сможет его избежать. Не теперь, когда всё зашло настолько далеко.

— Как вам удалось снять Петрификус? — хрипло спросила она, оттягивая неизбежное.

Ответа не последовало. Она открыла глаза и оглядела комнату. Кровать стояла напротив двери, справа от которой расположился широкий платяной шкаф. Слева камин и два кресла с чёрной обивкой, ковёр с длинным ворсом на полу и ещё одна дверь, ведущая, по предположению Гермионы, в ванную. Северус сидел в одном из кресел и смотрел в огонь. Лицо его было измотанным, будто он несколько дней не спал, а губы сжаты в тонкую линию. В пальцах он вертел палочку, и Гермиона на мгновение испугалась, что он на неё нападёт.

— Скажите мне, — спустя долгое время раздался голос Северуса, — зачем? Зачем вы устроили это? Что двигало вами?

— Я… Это сложно объяснить, — хрипло отозвалась Гермиона. Ей хотелось сесть, но сил не было даже на то, чтобы приподнять голову.

— Разве? — голос мужчины сочился ядом. — А вы попробуйте. Уверяю, я не настолько глуп.

— Я не это имела ввиду, — прошептала Гермиона. — Я правда не знаю. Просто столько всего навалилось, и я не знала, как с этим справиться. И дело, конечно, в вас. Тогда, после войны, я осталась одна. Гарри, правда, продолжал быть рядом, но вскоре Джинни полностью вытеснила меня из его жизни. Она оказалась очень ревнивой. Будь её воля, Гарри бы вообще ни с кем не смог бы контактировать. Меня бросил Рон. И всё из-за шрамов. Его смущали только мои шрамы, понимаете? Ему нужна была красивая кукла, которой можно хвастать перед всеми. А я под такое определение уже не попадаю. А потом вы согласились заниматься со мной зельеварением. Для меня наши встречи стали спасательным кругом, хоть и не сразу.

— Не надолго, — с горечью перебил её Северус.

— Драко, — Гермиона сделала паузу, словно не зная, стоит ли об этом говорить. — Он стал неожиданностью. Я никогда не думала, что смогу быть с кем-то его круга. Он изменился, повзрослел и избавился от предрассудков. Оказалось, что он умный, приятный и заботливый парень, с которым даже я чувствовала себя прекрасной. Драко искренне меня любил, и я была счастлива. А потом всё резко изменилось. Я столько раз вспоминала вас, столько раз хотела послать всё и примчаться к вам. Я скучала по нашим экспериментам, по лаборатории, которая казалась мне уютным вторым домом.

— И что же вам мешало? — спросил Северус. Он так давно хотел услышать ответ на этот вопрос, но сейчас ему было страшно. Близилось что-то ужасное, что может разрушить его жизнь. — Вы же знали, что я готов был бы вас принять в любое время.

Он поднялся и подошёл к кровати, смотря сверху вниз на Гермиону. Она была такой уязвимой в этот момент, такой израненной и напуганной, что ему захотелось сесть рядом, обнять её и шептать успокаивающие и ласковые слова, которые он никогда не использовал. Ему хотелось отринуть свою маску, тот образ, что создавали годы тяжёлой жизни. Но он страшился реакции Гермионы.

— Я не могу, — покачала Гермиона. — Это слишком…

— Не можете? — опешил Северус. — Не можете?!

— Не могу об этом говорить, — Гермиона наконец сумела сесть. Вытащив из-под одеяла руки, она зажала лицо ладонями. Её плечи начали вздрагивать.

— Гермиона, — тихо позвал Северус. — Прошу тебя, расскажи мне, что случилось. Я помогу тебе.

Прошла, наверное, вечность, прежде чем Гермиона отняла руки от лица. Она повернулась к Северусу спиной, села по-турецки и опустила одеяло.

— Через две недели после свадьбы, — глухо начала она, — мы с Драко отправились на конную прогулку. Его конь в какой-то момент испугался — я до сих пор не знаю чего именно — и встал на дыбы. Драко не удержался и упал, а конь ударил его копытами по ноге. Колдомедик, которого я вызвала, оказался неопытным, поэтому Драко пришлось приобрести трость. мы пробыли в больнице всего сутки, а он изменился так, как не меняются некоторые люди в течение жизни. Сначала я не уделяла этому внимания. Я понимала, что ему тяжело свыкнуться с новыми особенностями, с тем, что одна нога теперь не сгибается. Я просто ждала, когда он свыкнется. Я хотела написать вам, спросить совета, но Драко не позволил. Два месяца мы безвылазно просидели в нашем поместье. Никакой связи с внешним миром. Я любила его, и была готова потерпеть. Лишь надеялась, что вы поймёте и простите меня. А потом стало хуже, — она на миг замолкла, подбирая слова. — Он стал слишком озлобленным и раздражительным. Он мог накричать на меня за выбившийся локон из причёски, за то, что я слишком медленно ем, за многие другие мелочи. Я предлагала ему сходить к врачу, обратиться к психологу. На это предложение он меня, — раздался всхлип, и Северус в ярости сжал пальцы в кулаки, — он меня изнасиловал. С того дня моя жизнь превратилась в ад. Я видела, как ему плохо, как он тает на глазах, но ничего не могла сделать. Как я и говорила, нужно уметь составлять брачные договоры. Я смогла добиться добавления пункта о разводе, если на то будут веские причины, но развестись могла спустя четыре года. Я боялась каждого его движения и молилась, чтобы эти годы наконец истекли. Я получала ваши письма, но никогда не могла ответить. В чёртовом Малфой-мэноре всё было против меня, особенно домовые эльфы. О, они особо любили жаловаться Драко, что я нарушила его правила, которые он установил. Он часто меня насиловал, не заботясь обо мне. Даже когда у меня началось сильное кровотечение, он не стал вызывать целителей. Мне пришлось действовать самой, кое-как со своими скудными знаниями тонкостей колдомедицины. Представьте себе, даже я — гриффиндорская всезнайка — чего-то не знаю. Потом у меня случился выкидыш, и это стало главным поводом для бракоразводного процесса. Я сбежала сюда, и МакГонагалл приняла меня с распростёртыми объятиями. А вчера Драко написал мне. Сказал, что хочет поговорить. Мы встретились в небольшом домике, недалеко от Хогсмида. О нём никто не знает: Драко ещё на шестом курсе использовал его как укрытие, не забыв наложить защитные чары. Он пытался меня вернуть, клялся, что обратится к врачу, что больше никогда меня не обидит. Я отказалась, и тогда он рассвирепел. Ему удалось обезоружить меня и повалить на пол. Он разодрал моё платье и начал бить своей тростью.

Северус молчал, прожигая невидящим взглядом спину девушки, которая была вся в кровавых подтёках и синяках.

— А потом, — Гермиона уже плакала, — он рассказал, что вы с ним встретились пару дней назад. По его словам, вы меня никогда не простите и будете ненавидеть до конца жизни.

— Это ложь, Гермиона, — прошептал Северус.

Он обошёл кровать и опустился на колени. Взяв её ладони в свои, он сжал их и посмотрел ей в глаза.

— Это ложь, — твёрдо повторил он.

Гермиона всхлипнула. Миг, и она соскользнула на пол и оказалась в его объятиях.

— Больше я тебя никому не отдам, — прошептал Северус. — Никому и никогда.

Гермиона отчаянно цеплялась за его сюртук, прижималась обнажённым телом, лишь бы почувствовать его, осознать, что это не сон. Оторвав лицо, она поднесла губы к его уху и тихо прошептала три слова, щекоча дыханием кожу. На миг его сердце замерло, а затем забилось с новой силой. Он был счастлив, а она… Уж он позаботится, чтобы больше ей не понадобился камень с верёвкой.